***
Северус и Беатриче обсуждали события последней ассамблеи зельеваров, и Гарри, понимавший в их разговоре едва ли каждое пятое слово, считая предлоги, просто ждал, когда поток сплетен и колкостей иссякнет. Его вполне устраивало, что Беатриче перестала жеманничать и вешаться на Снейпа. Внешне она очень напоминала Беллатрикс — такие же роскошные черные волосы и фигура, такая же уверенность в собственной неотразимости и мастерстве, такая же непосредственность в выражениях. Блейз, переставший изображать рыбу, меланхолично сосал коктейль через соломинку и иногда хмыкал, видимо, на особо метких характеристиках очередной жертвы двух острословов. — Поттер, ты и декан? — Блейз махнул официанту, чтобы ему повторили заказ, и теперь беззастенчиво разглядывал расслабленного Гарри. — Неожиданно, но… Блейз прищелкнул пальцами и ухмыльнулся. Скорее одобряя, чем презирая. Гарри пожал плечами: — Политические интересы и правильный расчет. Игры слизеринцев ему ещё не были до конца понятны, но корысть они принимали за лучшее оправдание любых действий. В его случае выгода была очевидна. — Даже так, — Забини отпил из нового бокала и наклонил голову к плечу, его взгляд стал еще более пристальным. — Ты же целиком и полностью был человеком Дамблдора. — О Северусе тоже так говорили, — невозмутимо ответил Поттер. Забини снова отпил глоток коктейля. Гарри едва удержался от улыбки: вольно или невольно Блейз сейчас был очень похож на Люциуса Малфоя. Тот тоже имел привычку загадочно улыбаться в стакан, выгадывая время для размышлений и ответов. — И как скоро произойдет знаменательное событие? Гарри покосился на увлеченного беседой Снейпа. — На следующий курс приеду уже в новом статусе, — уклончиво ответил он. — О! Поздравляю, Поттер! За верные расчеты! — Блейз отсалютовал ему бокалом и допил напиток, махнув свободной рукой официанту. У Гарри возникло подозрение, что коктейли Забини не были безалкогольными. Он вопросительно выгнул бровь. Блейз наклонился ближе и понизил голос: — Ты называешь его по имени. И вы оба еще живы и выглядите довольными. Поверь, я в этом разбираюсь. Он показал взглядом на свою мать, и Гарри кое-что вспомнил: — Твоя мама, мне показалось или она?.. — он не был уверен в тактичности вопроса. — Ее глаза необычного цвета. — А, это… — Блейз отмахнулся: — Условие последнего мужа. Великий дом Люпос! — пафосно возвестил он, и Беатриче шикнула на него, шлепнув по предплечью. Блейз опять заговорил почти шепотом. — Каперы-вервольфы, кровожадные пираты и ужас морей, представляешь себе это? — А здешние законы? — Гарри помнил рассказы Люпина об отрицательном отношении к оборотням в Англии. — Они и есть закон. Это неплохо, но в Англию она больше не приезжает, — мимолетная тоска была спрятана за привычной маской весело блестевших глаз и широкой улыбкой. — Что еще произошло за каникулы? — Да ничего особенного, кроме нападения Дамблдора на Батильду Бэгшот, — Поттер вертел в пальцах коктейльный зонтик и думал, что надо учиться общаться со слизеринцами. Неизвестно, как отнесется к его новому статусу родной факультет. — Здесь тоже об этом писали. Кажется, ни один журналист не упустил шанс вбить еще один гвоздь в останки его репутации, — Блейз осуждающе покачал головой. — Отчим хотел забрать меня из Хогвартса. Еле уговорил его, обещая, что все будет в порядке. — Амбридж остается генеральным инспектором, но больше я ничего не знаю, — Гарри вновь покосился на Снейпа, но тот что-то объяснял на итальянском и тыкал в пергамент с какими-то расчетами зубочисткой. — Дамблдора из-за Гриндевальда так не любят? — Не только. Он просто заносчивый мудозвон и нувориш. За время его председательства в МКМ все докладчики были вынуждены выступать на английском языке, потому что Дамблдор не знает других, кроме русалочьего, а переводчика нанимать пожадничал. Это превращало заседания в цирк: те же французы весьма щепетильно относятся к своему языку. Гарри фыркнул, припомнив рассказы Бэгшот: — Могу представить! Ратующий за всеобщее благо Дамблдор — тот еще расист. Взрослые наконец наговорились. Северус встал, подал руку Беатриче, помогая подняться. — Был рад вас увидеть, Беатриче, Блейз. Надеюсь продолжить нашу беседу в Дуино. Беатриче скатала свиток в тугую трубочку, демонстративно засунула ее за вырез корсета и призывно улыбнулась, вновь превращаясь в легкомысленную кокотку. — Не поверю, что ты променяешь юного супруга на сборище зловредных стариков! — Его я не променяю даже на твои фамильные секреты, — Северус обнял поднявшегося Гарри за талию, прижимая к себе. — В Триесте тоже есть достопримечательности. Сеньора Люпос только загадочно блеснула глазами. Блейз выглядел довольным: Гарри предполагал, что информация об этой встрече уже сегодня во всех подробностях будет известна факультету Слизерин. Впрочем, это его волновало куда меньше, чем короткий поцелуй за ухом. День завершили короткой прогулкой у холма Монжуик. Перенасыщенный впечатлениями и эмоциями Гарри уже думал, что не способен удивляться сюрпризам, однако был совершенно заворожен танцем света и воды. Со смотровой площадки Национального Дворца открывался исключительный вид на представление. Подсветка создавала невероятное многообразие цветовых оттенков, вода дополнительно преломляла лучи в изящном танце, а музыкальное сопровождение очаровывало без волшебства, будто хрустальными струями вымывало ненужное, вытягивая наружу глубинное, почти первобытное желание смотреть, не отрывая взгляд, на огонь и воду.***
Вырубило именинника буквально на дорожке к дому — продолжительное протаскивание сквозь игольное ушко порт-ключом сыграло злую шутку с вестибулярным аппаратом, так что Северусу пришлось переносить Гарри через порог как невесту. Устроил на постели и позвал Кричера. Старый эльф помогал раздевать безвольно раскинувшееся тело и, привычно ворча и причитая о непутевом молодом хозяине, докладывал Снейпу о подарках, пришедших на имя Поттера: в этом году расстарались многие высокородные семейства, прислав полезные безделушки и книги. Северус отмахнулся от очередного восхваления ценного подарка и приказал сложить все в гостиной: подарки для Гарри — сам пусть с ними и разбирается. Кричер сам убрал все, способное навредить хозяину. Наутро алеющий ушами Поттер благодарил Северуса за вчерашний день и развлечения и извинялся за постыдное поведение. Что-то странное мелькало в его голосе, словно он что-то запланировал, не выполнил и теперь ему было стыдно. Но времени задумываться над странным поведением жениха не было: Лорд ждал их в полдень, а до того надо было еще раз перепроверить укладку зелий и убедиться, что на любой непредвиденный случай у него есть чем ответить. К назначенному времени Гарри ощутимо трясло. Северус остановил его и жарко поцеловал, прижав спиной к входной двери. Внезапность и чувственность нападения заставили Гарри застонать от переполнявших эмоций: он с самого утра мысленно костерил себя всеми известными ругательствами и даже выдумал парочку новых из-за того, что позорно вырубился с вечера и утром проснулся позже обычного. Северус был невозмутимее сфинкса и только периодическое поглядывание на часы выдавало беспокойство. На Гарри он обращал внимание не больше необходимого — и от этого было крайне неуютно. Словами не получалось выразить благодарность, а что он мог сделать — пока не представлял. Вернее, представлял, но даже думать о таком было стыдно. Подспудно юноша ожидал проявления недовольства жениха, поэтому сейчас плавился от нежности и радовался, что их прогресс в отношениях не сдал назад. — Не волнуйся, я буду рядом! — Северус обнял Гарри, вжимая в себя всем телом. И отпустил, расправляя сбившуюся рубаху: — Пора!***
В восстановленное поместье Гонта они прибыли одними из первых. Украшенная лентами и цветами арка вела от ворот к холму за особняком, на котором Лорд лично заканчивал приготовления для ритуала, раскладывая приготовленные дары на грубо сколоченном столе. Неподалеку стояли Селвин и Эйвери, и на зеленой травке, закинув ногу на ногу, лежал какой-то незнакомый Гарри мужчина с длинным стебельком в зубах. — Это Долохов, — едва слышно шепнул Северус, когда Гарри вопросительно взглянул на него. Обмен приветствиями нарушило появление последних участников — Люциуса Малфоя и братьев Лестрейндж. Гарри тихонько хмыкнул: все они были одинаково одеты — домотканые штаны и рубахи с руническим узором, подпоясанные кожаными ремнями с железными кольцами, но только Люциус выглядел так, словно на нем не шерстяная саржа, а тончайший шелк. На плоской вершине холма прямо по камню были выжжены гептаграмма и руны. Северус подвел Гарри к одной из вершин и коротко поцеловал в затылок. — Искреннее желание, Гарри! — напомнил ещё раз и отошёл к столу. Остальные участники остались за пределами рисунка, напротив рун, только Волдеморт с крайне напряженным лицом встал по центру, посмотрел в глаза Гарри и, коротко кивнув, повернулся спиной. А затем раскинув руки, затянул высоким голосом то ли песню, то ли заклинание. Когда Гарри показалось, что он уловил ритм просьбы, Лорд резко вскрикнул — и тут же запел Малфой, таким же высоким голосом, но более мягко, словно он подхватил раненого вождя и теперь просил сохранить ему жизнь. Откуда в его голове возникают эти образы, Гарри не думал. Теплый летний воздух словно загустел и стал непроницаемым за пределами вершины холма. К каждому следующему куплету присоединялся новый участник, и только Гарри продолжал молчать, боясь неосторожным вздохом сбить ритм. Северус подхватил песнь последним — он единственный продолжал двигаться вокруг стоящих мужчин и лил на начертанные руны опалесцирующее зелье, внимательно заполняя каменные бороздки. На втором круге он накрыл руны деревянными блюдами с дарами — зерно, лесные ягоды, орехи, мед, эль и драгоценные камни — и встал напротив Лорда. Тот допел песню и начал снимать с себя одежду. Гарри буквально чувствовал, как округляются его глаза и горят щеки. К такому зрелищу он не был готов. Хвала Мерлину, Лорд стоял к нему спиной: Гарри вряд ли выдержал бы его насмешливый взгляд. Северус с небольшой плошкой и острым ритуальным ножом подошел к Гарри и мягко взял его за запястье — настало время его участия в ритуале. Поттер еще раз скользнул взглядом по гладкой коже спины Волдеморта, по крепким ягодицам, длинным стройным ногам, вспомнил то чудовище, которое поднялось к нему из темноты котла на проклятом кладбище — и от всей души пожелал, чтобы Волдеморт, его брат по магии и крови, сохранил свою красоту и острый разум. Он сам полоснул по ладони поданным ножом, набрал полную горсть крови и аккуратно слил ее в подставленную посудину, на дне которой уже плескалось зелье, а потом еще одну. Северус поймал его взгляд, увидел решимость и молчаливое подтверждение согласия, дрогнул уголками губ и подал тонкую полоску ткани: использовать магию до конца ритуала нельзя. Узор Снейп наносил пальцами, и Гарри почувствовал то ли зависть, то ли ревность от того, что это не он наносит сложный узор и не его касаются тонкие пальцы. Мужчины продолжали петь, и он постарался сосредоточиться на чарующем напеве, вызывая в памяти вчерашние образы светящихся струй. Кровь он отдал добровольно и с большим желанием, но кто знает, как повлияют на дальнейший ход ритуала его негативные мысли. Когда Гарри вновь посмотрел на Лорда, то увидел, что зелье на его коже начало светиться, и на мгновение испугался, что это вызванные им образы стали причиной потустороннего огня, но мужчины оставались спокойными, и плавный напев ни разу не дрогнул. Северус стоял перед Лордом на коленях, а тот поставил ступню на его бедро, чтобы легче было наносить зелье. Гарри забыл как дышать, представив вид спереди. По обнаженной спине ползли струйки пота, и Гарри чувствовал, что его собственная жёсткая рубаха колюче прилипла к коже. Лорд переступил ногами и за ослепительно сияющей задницей на мгновение мелькнуло сосредоточенное лицо Снейпа. Через бесконечную минуту Снейп плавно поднялся, шагнул спиной вперед за пределы ритуальной фигуры. Волдеморт поднял руки над головой, ладонями к Солнцу, и пропел еще куплет вместе со всеми. Все руны разом вспыхнули белым пламенем — и начертанные на земле, и похожие на змей узоры на теле мужчины. На секунду Гарри показалось, что он сгорит дотла, дернулся вперёд сбить огонь, но вовремя опомнился: очищающее пламя должно выжечь лишнее, дурное, и помочь принять свою участь. Ещё через мгновение пламя пыхнуло жаром, заставляя отвести глаза и заслониться, темная фигура словно в замедленном кино падала, падала навзничь, запрокинув голову с блестящими локонами и открыв беззащитное горло, а Гарри стоял тупым истуканом, не в силах преодолеть вязкий как овсяный кисель воздух душного полудня. Падающего Лорда первым подхватил Долохов, остальные поспешили помочь, не обращая на застывшего, оглушенного юношу никакого внимания. Северус сосредоточенно вливал свои зелья и массировал горло Лорда. Малфой накинул на мужчину тонкий плед, перехватывая ткань, спеленывая его так, словно Волдеморт был большим младенцем. Полнейшая тишина и отлаженность действий успокаивали разбушевавшееся беспокойство: все идёт, как должно. Долохов с Лордом на руках в сопровождении Снейпа и братьев Лестрейндж пошли в сторону особняка, а к Гарри подошел довольно улыбающийся Люциус и протянул руку для рукопожатия: — Вы молодец, Гарри! Гарри поднял остекленевший взгляд: — Все хорошо? — Все отлично! — внезапно Люциус дёрнул его на себя за плечи, обнял, похлопывая по спине. — Вы молодец, Гарри! Вы такой молодец! Гарри кивнул, утыкаясь в широкое плечо мужчины, наконец-то отпуская напряжение последнего часа. Он молодец. — Люц, хватит тискать моего жениха! — Северус выхватил его из рук сиятельного лорда, погладил пальцами по внезапно мокрым щекам и нежно поцеловал в губы. Рядом кто-то засвистел, засмеялся и захлопал. Гарри спрятал покрасневшее лицо на груди Северуса, искоса поглядывая на развеселившихся мужчин. Те уже накрывали стол вышитой скатертью, доставали из стоящих рядом корзин деревянные и глиняные блюда с едой, запотевшие кувшины, брали еду пальцами, не чинясь, улыбались и подшучивали друг над другом. — Он скоро придет в себя? — Гарри обвил Северуса руками и совершенно не хотел отстраняться. — Быстрее, чем ты думаешь. Лестрейнджи сейчас помогут ему совершить омовения, и они присоединятся к нам. Сегодня, благодаря тебе, здесь будет большой праздник! — Северус, а эти… заклинания? Это что было? — Понравилось? — Гарри кивнул и снова положил голову на плечо Снейпу. Их пока не беспокоили, хотя взгляды в их сторону кидали весьма красноречивые, но ему очень нравилось так стоять. — Это гальды. Заговор о помиловании, помощи, защите и направлении. Гарри вспомнил возникавшие образы во время ритуала и тихо улыбнулся: ему нравилась такая магия. Истинное волшебство и сила. И нравилось быть частью этого мира. Который, кажется, принял его как равного.***