***
После немного непривычного завтрака — сплошная выпечка, йогурты и фрукты — Северус быстро ушел на первую лекцию, попрощавшись до обеда и посоветовав Гарри не томиться в ожидании в их небольшом номере, а прогуляться по окрестностям или подняться на верхнюю террасу к бассейну. К бассейну идти не хотелось: не все зельевары приезжали сюда с ассистентами, как Люпос-Забини, или супругами; некоторые брали с собой явный эскорт — давешняя пышногрудая блондинка уже за завтраком была в боевой раскраске и аляповатом пляжном платье. Ровно напротив нее презрительно кривил губы парень, внешне чем-то похожий на Драко Малфоя, но его до рези в глазах броская гавайка соперничала с платьем блондинки буйством красок. Было совершенно очевидно, что все эти жеманные экзотические птички соберутся именно у бассейна. Гарри перестал разглядывать оставшихся на завтраке, взял пару фиг и бутылку воды, и решил спуститься по панорамной тропе. Может быть, даже спуститься к морю. Но за первым же поворотом сменил планы: неощутимый наверху, шторм затопил языками мелкой пены маленький пляж, а утлой лодочки не было видно вовсе. Идти туда в одиночку было бы неразумно. Он выбрал уютную лавочку в тени свисающих каскадами кустарников и прилепленных к скале деревьев и растянулся во весь рост, любуясь выгоревшим на солнце небом в обрамлении насыщенной пестроты цветов. Где-то над головой то и дело раздавался истеричный гомон голодных птенцов и взволнованные посвисты ласточек, черными штрихами шныряющих между ветвями. Море мерно урчало под боком, словно огромный лоснящийся кот, и Гарри то проваливался в короткую ленивую дремоту, то мечтательно улыбался, почти не раскрывая глаз, чувствуя не покинувшую с ночи сладкую истому. Через некоторое время гравий дорожки зашуршал под чьими-то легкими шагами, и Гарри приоткрыл глаз, ожидая нарушителя. Им оказалась Пернелла Фламель, снова невероятно похожая на тетю Петунью в своем платье с мелким цветочным орнаментом. — Доброе утро, мистер Поттер, — легкость грассирующего пожелания и отсутствия удивления от встречи подтвердило мелькнувшее подозрение, что она пришла сюда не случайно. Гарри поднялся, чуть сиплым голосом ответил на приветствие и предложил составить ему компанию в столь чудесное утро. В конце концов, женщина не виновата в его плохих воспоминаниях. И демонстрировать дурные манеры столь влиятельной особе, а Гарри не питал иллюзий насчет ее невинного облика, было бы с его стороны крайне необдуманно. Женщина кивнула, но на приглашение присаживаться покачала головой, опершись на перила бельведера. Над площадкой повисла холодная тревожность, даже ласточки притихли в вышине. — Я чем-то обидела вас? — первой нарушила тишину мадам Фламель. Гарри, так и не позволивший себе сесть в присутствии дамы, переминался с ноги на ногу у лавочки. — Нет, мадам. Просто напомнили кое-кого, — он прочистил горло. — Мою тетю. У нас с ней… сложные отношения. Она кивнула — то ли согласилась, то ли показала, что услышала, продолжая разглядывать что-то в мятежной глубине бухточки под ними. Молчание затягивалось. — Вы поэтому так рано вышли замуж, — она не спрашивала и, крутанувшись на каблуках, повернулась к нему лицом. Оперлась спиной и локтями об ограждение, склонив головку с аккуратным пучком чуть набок. — И совсем недавно, верно? — Отчасти. Я бы не хотел это обсуждать. Извините мою невежливость, — Гарри постарался, чтобы голос звучал ровно, хотя так и тянуло огрызнуться на чужое любопытство. — Так заметно, что недавно? — Мистер Снейп представил вас мистером Поттером, — мягко улыбнулась женщина. В безжалостном свете были видны тонкие морщинки вокруг серо-зеленых глаз — против привычной мимики бессильны даже самые чудодейственные средства. — Я тоже ещё не привык, — его губы невольно расползлись в улыбке: всего одиннадцать дней. И одиннадцать ночей концентрированного удовольствия. По пояснице прокатился сладкий спазм воспоминаний. — У нас что-то вроде медового месяца. Светлые брови взметнулись на чистый лобик, сминая его в складки. И Пернелла звонко, искренне рассмеялась. Совершенно не обидно, очень по-доброму, как будто он сообщил ей невероятно приятную новость. И они еще некоторое время улыбались друг другу, когда она замолчала. Но теперь уже не было того стылого напряжения между ними. — Я вчера вспоминала Дамблдора. Каким он был, — она снова повернулась лицом к морю. — Старательный бедный мальчик, с неплохими способностями к трансфигурации, зельям и чарам, на деле оказался скользким приспособленцем, не гнушающимся использовать чужие труды. В этом не было ничего удивительного — многие желали идти к славе простыми путями, но только он попытался использовать наши знания против нас. — Что вы имеете в виду? — спросил Гарри, почувствовав как скользкой жабой в желудке шевельнулось дурное предчувствие. — Его отец убил трёх подростков-магглов. Сущая ерунда, но он попался, и их семья оказалась на грани нищеты после суда и болезни дочери, — Гарри подумал, что в ее возрасте сложно волноваться за каждого умершего. Тем более — магглов. Пренебрежение к ним стало почти привычным. Но от спокойного цинизма все равно передергивало. Меж тем Пернелла продолжила рассказ: — И Альбус одинаково ненавидел и магглов, и судей Визенгамота, и тех, кто видел его унижение. Он мечтал о величии и власти над всеми. И о бессмертии, конечно. Когда Никки взял его на работу, он буквально бредил Дарами смерти. — Вы не верите в их существование? — Я знаю, что они есть: два из них я видела, третий должен быть в семье владельца. Как и полагается Родовым артефактам, — она посмотрела на него через плечо с насмешливым намеком. — Но Дамблдор то ли не понимал, то ли игнорировал тот факт, что в его руках они никогда не будут работать, как работали бы у потомков Певереллов. — И к месье Фламелю он приехал за философским камнем? — Гарри подошел ближе и тоже облокотился об ограждение площадки. — Нет, ради исследований драконьей оспы. Чужой философский камень бесполезен, иначе наши жизни не стоили бы и франка, — Пернелла подперла кулачком подбородок, кося одним глазом на его маневры. — Его можно только создать лично — это квинтэссенция знаний мага, облеченная в вещественную форму, по сути — трансмутация мыслеобразов. Гарри сжал пальцами виски — ноющая головная боль, от которой он давно отвык, внезапно стянула голову терновым венцом. Вспомнился четвертый курс, Омут памяти в кабинете Дамблдора — и серебристые пузырьки в черном шкафчике. Директор пытался, но, видимо, так и не создал свой философский камень. Последнюю фразу он произнес вслух. Пернелла покачала головой: — Пытался. Он так и не понял, что для этого требуется духовное очищение, освобождение, возвышение разума над мирскими заботами и интригами. Никаких связей — ни родственных, ни вассальных, ни долгов, ни обязательств. Абсолютное служение магии и науке. — А создание золота? — Фальшивка. Конечно, кто-то действительно занимается алхимией металлов, но в целом оно годится лишь для обмана магглов, пока алхимик заметает следы. Беспокойные ласточки носились над головами с едой для прожорливых, верещащих птенцов. Далеко в море мелькали белые крылья парусников и пенные запятые катеров. — Дамблдор сказал мне, что для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение. Я долго винил себя, что не мог спасти камень, — старая обида лезла наружу, цепляясь кривыми когтями за горло. — А все оказалось обманом. Противно. — Он некоторым образом гордился своей способностью переворачивать фразы. Трюизмы, которые невозможно опровергнуть. Особенно о противоборстве добра и зла, света и тьмы. Какая-нибудь банальщина, вроде «обращайтесь к свету, чтобы противостоять злу», — она так похоже изобразила голос Дамблдора, что Гарри вздрогнул от неожиданности, а затем рассмеялся. — В конце концов, он почти добился своего, но его погубила жадность. — Добился? — В устроенных им столкновениях сгинули все наиболее влиятельные семейства Англии, Главы которых осудили его отца и не возвысили его после победы над Гриндевальдом. Затаившихся выкосила драконья оспа. Должно быть, надеялись переждать, но забыли, что и их дети фактически оказались в заложниках. Остались лишь те, кто поддерживал его реформы или был полезен. Гарри опустил голову на скрещенные на перилах руки и долго смотрел на разбивающее камни море. Как же он безнадежно устал от нескончаемой мерзости старого акромантула, рядом с которым Арагог выглядел плюшевой игрушкой. Как же он рад, что ему не надо сейчас быть в лицемерной Англии, на похоронах, и делать вид, что ему жаль. Мадам Фламель не знала еще об одном обстоятельстве, к которому привели страну ненависть и желание мести Альбуса Дамблдора. Волдеморт в который раз оказался лучше и честнее в своих устремлениях: он хотел быть лучшим среди сильных, хотел процветания своей стране, безопасности магам, прогресса магии. А Дамблдор просто хотел все уничтожить. Гарри почувствовал, что ему срочно необходимо найти Северуса, иначе закипающая внутри лава прорвется наружу Адским пламенем.***
Северус покосился на тонкие пальцы сонного мужа, лениво приглаживающие волоски вокруг его соска. Выглядело это невероятно порочно. Как и сам Поттер, который подкараулил его у дверей лекториума, — нервный, подрагивающий от возбуждения, с лихорадочным румянцем, с искусанными губами. Северус в первый момент подумал, что на его юного мужа кто-то напал или жестоко подшутил, но потом из бессвязного бормотания вычленил просьбу поговорить где-нибудь. Пришлось уводить юношу подальше от любопытных взглядов, в номер, и там выслушивать сбивчивые объяснения о разговоре с Пернеллой, то и дело прерываемые хихиканьем и всхлипываниями на особенно впечатляющих моментах. И поначалу решил, что все это фантазии впечатлительного подростка от старых сплетен. Сейчас, после того, как утешающие объятия сначала перетекли в горько-соленые поцелуи и закончились глубоким петтингом, мозг начал анализировать и раскладывать по полочкам новую информацию, дополняя уже имеющуюся, и вновь удивляясь фантастической везучести Поттера. Было в его чистых, невинных глазах что-то такое, от чего старые волшебницы, десятилетиями хранящие свои знания, походя раскрывали ему тайны чужого прошлого. Нет, не раскрывали: практически все о прошлом Альбуса было известно, демагогия и манипуляции не скрывались им самим — напротив, он получал удовольствие, наблюдая за тем, как оппонента корежит от необходимости подчиниться и выполнить замаскированные под просьбы приказы Дамблдора. Но что Бэгшот, что Фламель умудрялись буквально парой фраз показать правду с непривычного ракурса и дать недостающий элемент, крохотную деталь, которая меняла картину мира. Альбус Дамблдор ненавидел магов и магглов одинаково, и его сближение с Геллертом было почти логичным — молодые, сильные, злые. Умные. Они быстро нашли общий язык в желании власти. А замахивались они ни много ни мало на отмену Статута и мировое господство. В то время, когда Геллерт брал власть на континенте, Альбус поддерживал его из Англии. Их отношения не были секретом для современников, но в конце концов, когда в горниле войны сгорело слишком много молодых сорвиголов, на Дамблдора надавили — и он поднял палочку против любовника. Никто, кроме них, не знает, что произошло на пресловутой дуэли, но Гриндевальда он не убил, а отправил под домашний арест в личном замке. Возможно, именно поэтому Дамблдор остался на должности профессора трансфигурации и не сумел пролезть во власть — неблагодарные маги Англии откупились от него Орденом Мерлина. Едва ли не в открытую Дамблдор вредил только Тому Реддлу, за чьей спиной не было ни рода, ни покровителей, сетуя на явное сходство того с молодым Гриндевальдом. В умах и сердцах людей это откликалось болью потерь — и вчерашнему выпускнику отказывали везде, кроме Ноктюрн-аллеи. Остальных он уничтожает исподтишка. Через пару лет сбегает из дома единственная дочь одиозного Септимия Принца, рвет связи с семьей Наследник Блэк — Альфард, в результате покушения от рук неизвестных «сторонников Гриндевальда» погибают министр Магии Спенсер-Мун и глава Отдела магического правопорядка Трэверс. Намеки Дамблдора вновь проигнорировали, посоветовав не лезть туда, куда полукровкам ход заказан, и заниматься детьми. И он занимался. Молли Пруэтт, Андромеда Блэк, Альберт Аббот — их имена до сих пор произносят с презрением при обсуждении самых грязных скандалов и мезальянсов. Противостояние Гриффиндора и Слизерина выходит на новый уровень безнаказанности. Спустя двадцать лет страна получила первого магглорожденного Министра Магии — и набирающего силы Волдеморта. Политика, собиравшего вокруг себя остатки возмущенной аристократии магического общества, а также выдающихся сирот и нищих полукровок, вроде Снейпа. Тех, кому были важны знания, кому для старта нужна была лишь твердая почва под ногами, надежное рукопожатие и слова, что в них верят и верят в их успех. Эпидемия драконьей оспы унесла жизни старших Малфоев, Поттеров, Лестренджей, Руквудов и Ориона Блэка. Дамблдор лукаво улыбался с карточек волшебных лягушек, но никто не мог предъявить ему обвинения: к тому времени его влияние уже выросло до небес. Последний этап конфликта уничтожил молодое поколение, оставляя немногочисленных сирот, и полностью расчистил Дамблдору путь к власти: Крауч раздавлен заключением сына и болезнью жены, Боунс трясется над единственной оставшейся в живых племянницей, Лонгботтом закрывается в родовом поместье и боится, что болезненный внук стал сквибом. Малфой платит за всех. Под боком зашевелился придремавший Гарри. — Отдохнул? Гарри согласно муркнул и щекотно лизнул поперек ребер. Северус потянул за отросшие волосы на затылке мужа, понуждая повернуться лицом к нему, а не прятаться куда-то подмышку. Низ живота горячо пульсировал. Пальцы Поттера порхнули с груди по впалому животу, пригладили дорожку волос от пупка и ловко обхватили мгновенно дернувшийся кверху член. — Ненасытный мальчишка! — рыкнул Снейп, перекатываясь на кровати и прижимая довольно заулыбавшегося юношу всем телом. Провел кончиком языка по растянутым губам и скользнул внутрь, наслаждаясь его отзывчивостью. Шаловливые пальцы скользнули дальше, весомо оценивая тяжесть мошонки, и замерли, словно уткнувшись в незримую преграду. Северус ощутил, как против воли напряглось все тело. Дерзости Гарри не хватает пойти дальше, а он не чувствует себя готовым допустить это, но определенно есть решимость обдумать смену позиций позже. И та деликатность, с которой Гарри незаметно убирает руку, определенно добавляет баллов в его пользу.***
Оставшиеся дни конгресса пролетают без происшествий. Северус посещает лекции и семинары, его доклад об усовершенствованном восстанавливающем зелье на основе крови василиска отметил сам Фламель, хваля за дерзость в проведении экспериментов и голосуя за вручение соответствующей награды. В благодарственной речи Северус упоминает Гарри, представляя его всем присутствующим, как своего мужа, и отдельно отмечает, что именно ему он обязан уникальными ингредиентами. Поттер снова чувствует себя не в своей тарелке от количества изучающих взглядов, но это какое-то новое чувство: его разглядывают не потому, что он сомнительно знаменит в Англии, хотя большинство присутствующих точно знает, кто он такой, а потому что он — муж Северуса. Блейз Забини подмигивает ему и показывает большой палец. На завершающем банкете Гарри почти не нервничает, когда Северус приглашает его на танец: ему нравится основательность теплой ладони на талии и надежность, которой так просто довериться. Еще одно воспоминание, которое он планирует бережно хранить в своем сердце. Снейп ведет — и Гарри погибает от восторга яростного танго, от сильного гибкого тела под холодным шелком и от столкновения бедер, подтверждающего неподдельность обоюдной страсти.***