91. «Давай съедемся?» (Жан Кирштайн)
♪Encanto OST — Dos Оruguitas♪
— Ай, Жан, щекотно! – засмеялась ты и попыталась вывернуться из объятий твоего парня. – Ты же знаешь, что твоя щетина щекочется! — Но ты очень милая… Я ничего не могу поделать, – Жан продолжил обнимать тебя за талию и целовать шею. Ваша ночь кино проходила очень весело. Вы вместе смотрели анимационный фильм про семейные узы, укутавшись в розовый плед, связанный мамой Жана, и ели один большой торт на двоих. Жан подчерпнул ложечкой розочку из крема и поднёс её к твоим губам. Только ты наклонилась, чтобы слизать крем, как Кирштайн двинул рукой, размазав цветочек по коже. И тут же страстно поцеловал тебя. Ты с ответила на поцелуй, развернувшись и обняв Жана за шею. — А помнишь, как ты боялся ко мне подойти? — Я не боялся. — Ага, Конни думает иначе. Вы же всё-таки были соседями по комнате. — А ты очень долго не могла понять, что влюблена в меня. Саша и Хитч очень долго работали над этим. Как они тебе это растолковали? — Ой, не спрашивай… – ты поёжилась. Те посиделки с девчонками до сих пор снились тебе в самых страшных кошмарах. – Скажем так, произошли пытки. — Если они сделали тебе больно, я их лично придушу. — Ой, Жан, что это за огонь в глазах?! Саша, вообще-то, наша общая лучшая подруга! — Прости, я напугал тебя, да? Я не хотел… – Жан состроил щенячьи глазки, и твоё сердце растаяло. Но почти сразу он хитро сощурился. – То есть, ты не будешь возражать, если я, чисто гипотетически, поставлю подножку Хитч? Саша, может, и наша подруга, но вот Дрейс… — Жан! — Ой, всё, все! Я понял! Благодаря им мы и стали встречаться, да-да-да! — Ну, вообще, самый большой вклад внесла Имир с её подзатыльниками. Она очень прямолинейная, и в этом её достоинство и недостаток. Жан неопределённо хмыкнул. Он не мог понять, как Имир могла быть твоей закадычной подругой и при этом одобрять ваши с Кирштайном отношения, потому что они цапались практически при каждой встрече. Впрочем, он вовсе не возражал против вашей дружбы. — То есть, стоит сказать ей спасибо, когда они с Хисторией вернутся с медового месяца? — Да, – невозмутимо заявила ты и уставилась Жану в глаза. Он несколько секунд смотрел на тебя, пока ты не захихикала. Серьёзное выражение лица75. «Ты должна проснуться, потому что я не могу без тебя.» (Леви Аккерман)
♪Земфира — Хочешь?♪
Леви никогда не верил в Бога. Как-то не до того было, когда он боролся за каждый новый день жизни, выгрызая его из глотки у судьбы. Появление в его жизни девушки – тебя, – стало будто бы божьим даром, но Леви упорно отказывался верить в него, верить в то, что он достоин этого. Но твоё поистине ангельское терпение помогло его переубедить. Да, ты точно была ангелом. Ты не слепо следовала за Эрвином, в отличие от самого Леви, а активно участвовала в обсуждениях по подготовке экспедиций, спорила и высказывала своё мнение. «Правая рука» Эрвина Смита, его помощница, капитан Т/и Т/ф. Ты казалась для Леви такой недостижимой. Прекрасно управляющаяся с УПМ, мастерски орудующая клинками, милосердная и готовая принести своё сердце и свою душу во имя процветания человечества. Он точно знал, что ты боялась титанов. Но ты упорно шла на это, потому что хотела защитить не правящую верхушку и короля, нет. Тебе на них было плевать. Ты хотела защитить обычных людей, которые, чуть что, окажутся разменной монетой в борьбе за спасение человечества. Леви ненавидел двуличие, и ты была с ним согласна. Леви думал, что не умеет плакать. Но когда титан-девиант почти прихлопнул тебя, он думал, что всё кончено. Что он потерял тебя навсегда. Десятиметровый прикончил почти весь твой отряд и убил бы тебя, если бы на помощь не пришла та кадетка из 104-го, Аккерман, так вовремя оказавшаяся рядом. С ней были ещё Блауз и Спрингер, которые на своих лошадях перетащили твоё тело и двух оставшихся в живых членов отряда к повозкам снабжения. О случившемся Леви узнал, когда прибыл посыльный с донесением о разрушении части правого фланга. Тогда ничего предпринять он не смог, только лишь выяснил, что ты без сознания. По окончании экспедиции он одним из первых пришёл в твою палату в лазарете. Ты лежала на кровати, бледная, измученная. Раны обработаны, на переломы наложен гипс, кое-где виднелись синяки. С той экспедиции прошло три недели. Ханджи регулярно проверяли твоё состояние. Стабильно тяжёлое. Капитан Разведкорпуса лежала в коме и не могла очнуться. Леви проводил как можно больше времени рядом с твоей кроватью. Держал тебя за руку, протирал лицо и шею влажной тряпкой, читал вслух, разговаривал с тобой. Сначала были угрозы. — Эй, Т/и, если ты не проснёшься, то хуже только будет. Я лично твоего коня пущу на колбасу. — Т/и, вставай, тут твоя закадычная парочка скоро умрёт от тренировок. Я временно взял их в свой отряд, так что поторопись и спаси их, как ты обычно это делаешь. — Т/и, это уже не смешно. Вставай. С каждым разом отчаяния в голосе становилось всё больше. Леви начинал терять надежду. Потом пошли мольбы. — Т/и, просыпайся, пожалуйста. Обещаю, я не буду ругаться, что ты повсюду оставляешь свои чашки. — Т/и, мы давно не пили чай вместе. Как думаешь, стоит ли тебе просыпаться, чтобы нам обоим не было так одиноко поздно ночью? — Ну же, давай, Т/и, открой глаза. Раны уже почти зажили. Он методично и аккуратно тыкал пальцем тебе в бок. Ты ненавидела, когда он так делал, но сейчас не было никакой реакции, и Леви это не нравилось. Он не мог ходить по штабу: постоянно натыкался на то, что напоминало ему о тебе. Стол на кухне напоминал о ваших ночных чаепитиях. Как-то вы случайно столкнулись в четыре часа у входа с одной целью – заварить себе чаю. И с тех пор началась ваша маленькая традиция. Приходя на кухню, Леви всегда знал, что там его ждёшь ты, тихий свист чайника и тепло от пара. Диван в его кабинете напоминал о ваших уроках. В Подземном городе Леви не утруждал себя чтением слишком умных книг – не до того было, да и сами книги были слишком уж непозволительной роскошью. Кажется, Фарлан умел читать, но какой сейчас прок от этого знания? Едва вступив в должность капитана, Леви замялся. Он не умел нормально читать, тем более официальные документы, писал очень редко, так что с базовыми навыками, которым на поверхности учат всех детей с малых лет, почти двадцатипятилетний мужчина был исключительно на «вы» и без уважения. Эрвина просить он не решился, Мика всё ещё обходил стороной, затаив обиду за то, что тот окунул его в лужу при первой встрече, Ханджи бы подняли его на смех, а с остальными капитанами не был тесно знаком. После очередного собрания ты подошла к нему. — Привет. Леви, верно? Поздравляю с повышением. Я тут заметила, что ты как-то неуютно себя чувствовал на собрании. Ты в порядке? Тогда он что-то проворчал, пытаясь отпугнуть тебя, но ты только посмеялась. — Если тебе понадобится помощь, то обязательно проси меня. Я помогу, чем смогу. Капитан Т/и Т/ф, ты меня быстро найдёшь. После двух ночей тщетных попыток разобраться с документами (толковый словарь, с трудом найденный в библиотеке Разведкорпуса под покровом ночи, не помог – Леви банально не мог прочитать объяснение того или иного слова), он сдался и попросил тебя зайти к нему. — Научить читать? — И писать… – он избегал твоего взгляда. — Конечно, я помогу! Ещё спрашиваешь! Ночами вы вдвоём, сидя на диване в его кабинете, учились читать и разбирали документы. В ящике его стола, запертом на ключ, лежали прописи и букварь. Ты купила их в книжном магазине в Хлорбе, когда вы с Леви отправились в увольнительную. Тогда-то он впервые увидел тебя в гражданском, а не в форме Разведкорпуса. Продавщица, женщина в возрасте с глубокими морщинами на лице, улыбнулась, когда ты взяла несколько тетрадей с полки и пришла к прилавку в компании хмурого Леви. — Ваш в школу скоро пойдёт, да? — Что, простите? – ты недоумённо улыбнулась. — Ваш ребёнок в школу скоро пойдёт, да? Раз вы покупаете прописи и букварь. Ваш муж тоже с вами пришёл, очень приятно видеть такого галантного мужчину. Ты хотела было переубедить её, но решила не выставлять Леви в плохом свете перед ней, поэтому только покивала, и вы, расплатившись, стремительно выскочили из лавки. Тогда ты не заметила, что скулы Леви слегка порозовели. Ночью он не мог уснуть, ворочаясь в кровати и проигрывая тот случай в голове раз за разом. Мало того, что продавщица подумала, что вы женаты, так ещё и приписала вам совместного ребёнка. Мир медленно сходил с ума, и Леви точно в этом убедился, смутно подозревая в глубине души, что сам был не против такого конфуза. Прописи, которые он упорно исчёркал, и букварь, проштудированный им от корки до корки, лежали в ящике стола. Иногда Леви доставал их и пересматривал. На полях оставались пометки твоей рукой. Задания, которые ты проверяла, были оценены не по обычной школьной системе. Ты рисовала милые картинки вроде кошачьей мордочки или обычного улыбающегося смайлика. Это грело ему душу, и он стремился сделать задание как можно лучше, чтобы ты нарисовала ещё что-нибудь. Обучение Леви тебе давалось не так тяжело, как он сам думал. Ты как будто уже делала это раньше. От Эрвина он потом узнал, что ты работала учительницей в школе, опыт у тебя уже был. Да и Леви учить было приятнее, чем семилетнего ребёнка, пускай временами он ничем от них не отличался. — А почему она пошла в Кадетский корпус? — Когда-то её отец и брат служили в Разведкорпусе, как и некоторые из родственников её учеников и учениц. Т/и тяжко пережила гибель родных и решила пойти в Корпус, чтобы самой участвовать в этом. К тому же, ей понравились рассуждения о море, – по лицу Эрвина было понятно, что ты была в курсе его теории. Леви теперь даже не верил, что такая жизнерадостная женщина с необъятной душой лежала в коме в лазарете, бледная, как те накрахмаленные больничные простыни. Он не отходил от тебя ни на шаг, постоянно держал за руку и разговаривал. — Т/и, вставай. Во имя Стен, вставай. Кто будет защищать человечество вместе с нами? Кто будет пытаться перепить Ханджи? Кто будет помогать Нанабе с чисткой УПМ? Они не могут без тебя, – бормотал он, прижавшись лбом к тыльной стороне твоей ладони. – Ты должна проснуться, слышишь? Повисла тишина. — Ты должна проснуться, потому что я не могу без тебя. Леви никогда не верил в Бога. Как-то не до того было. Но сейчас ему не оставалось ничего, кроме как молиться и надеяться, что однажды ты всё-таки откроешь глаза.