Если наступит завтра

      Выходные пролетели незаметно. По крайней мере Гермиона прикладывала усилия, чтобы никого и ничего не замечать. Это была настоящая пытка для девушки, ведь она даже не рискнула появиться в библиотеке.       Была ли она трусихой? — Отнюдь. Просто ей хотелось побыть одной. И комната была лучшим убежищем. В выходные ее соседок никогда не было до вечера в комнате, а мальчики не могли подняться по ступенькам на женскую половину, поэтому Гермиона была спасена от их расспросов. Да и обида на Рональда еще бурлила в крови.       Да, она спряталась в уединение пустой комнаты, но вот мысли так и не смогла выкинуть из головы. Они пульсировали, заставляли очаровательную и умную головку пухнуть. Девушка была готова ноготками расчесать ее, чтобы мысли вытекли красной жидкостью.       — Уходи из моей головы, — шепчет Грейнджер, в третий раз перечитывая одну и ту же страницу, но смысл ускользает водой сквозь пальцы. — Прочь.       Джинни понимала, что ей хочется побыть одной, поэтому не давила. Но наблюдала со стороны. Уизли была уверена, что это просто осенняя хандра, а уже завтра Грейнджер будет в норме.       Потому что завтра понедельник. Новая неделя. Занятия.       И действительно, Джинни увидела за завтраком то, что ее окончательно убедило — Гермиона Грейнджер вернулась. Староста Гриффиндора, как обычно, успела отчитать за что-то Гарри, а затем уйти в себя. Но главное — у нее на щеках был здоровый румянец, а глаза блестели.       Гриффиндорская львица.       Вот только Уизли не знала, что щеки подруги покраснели от обиды и несправедливости.       Несколькими минутами ранее дурмстрангцы заняли свои места за хогвартскими столами. Гермиона тут же бросила взгляд на Нотта, но тот и не думал ей подмигнуть или поднять большой палец вверх, как раньше. Холодное ни-че-го.       А вот Малфой почему-то долго на нее смотрел. Грейнджер не выдержала и уставилась на него в ответ. И в этот раз девушка победила, слизеринец отвел взгляд первым.       Всё было… странно. Будто за эти выходные что-то изменилось. Что-то такое неуловимое, что нельзя было заметить. Однако Гермиона чувствовала кожей, хоть и не могла это объяснить. Она еще несколько раз замечала на себе изучающий серый взгляд, но упорно в это не верила. Джинни ей потом скажет, что тоже это видела.       — Гряз-но-кров-ка, — одними губами прошептал Малфой, когда Гермиона, по привычке, бросила на парня беглый взгляд.       Именно поэтому Грейнджер сорвалась на Гарри. Именно поэтому покраснели ее щеки. Из-за этого ее глаза заблестели, но слезами. Однако кто по утрам разглядывает соседей? — Никто.       Гермиона чувствовала себя слишком обнаженной. Слишком уязвленной. Он просто прошел и не обернулся. А точнее, смерил холодным взглядом и скривил губы, словно она была каким-то мерзким животным, и не обернулся.       Грейнджер и не знала, что кто-то, помимо Малфоя, мог обладать таким холодом и так обжигать им. Только слизеринец одним взглядом мог заставить ее чувствовать себя глупо и неуместно.       Она не знала, что было на выходных, но уверена — Драко сделал все возможное, чтобы она упала в глазах дурмстрангца ниже некуда. Гермиона даже хмыкнула, осознав, что кудрявый парень мог это пересказать своим друзьям.       «Нет, — одернула сама себя она. — Он не такой!»       Грейнджер была уверена, что он не мог быть таким. Не знала, но чувствовала, что Теодор — тот самый вид вымирающих джентльменов, которые не будут направо и налево трепать языком. Но сердце защемило, она могла ошибаться.       — Я на зельеваренье, — Гермиона резко встала. — Не опаздывайте, я займу вам места, —она встала из-за стола, поправила форму и поспешила к кабинету.       Гарри с Роном проводили ее удивленным взглядом, ее тарелка осталась не тронутой. Но был еще один взгляд, который проводил её — серый, долгий, что выжигал на ее спине незримую дыру.       — Опаздываем на урок, — бросил Драко и предпринял попытку встать из-за стола, но рука Блейза коснулась его локтя.       Малфой удивленно приподнял бровь. Блейз покачал головой, показывая другу, что тот так просто не покинет слизеринский стол. Драко, закатив глаза, сдался необъяснимому порыву Забини. Длинные пальцы блондина нетерпеливо отстукивали по столу, словно поторапливая.       — Перестал опаздывать? — Улыбнулся Нотт.       — Я хорош в зельеварении, — скучающим голосом ответил Драко. — Могу себе позволить.       — Сомневаюсь, — хмыкнул Теодор.       — Поверь, Нотт, Драко хорош во всем, за что возьмется, — Блейз принял сторону друга.       Малфой ничем не выдал волнения, но понял, что тот знает.       — Ну, тут уж я бы поспорил, — быстро отреагировал Теодор, намекая Драко, что всё в силе, а не просто пьяный бред.       — Речь ведь идет о зельеварении? — В разговор включился Крам, который все то время отчаянно пытался уловить нить диалога и тайный смысл. Но английским он владел не так хорошо, поэтому и решился спросить, ведь сердце подсказывало, что что-то не так.       — Конечно, — хором ответили парни на странный вопрос Виктора.       — И ты настолько хорош в зельях? — Не унимался Крам.       — Конечно, — кивнул Драко.       — Тогда почему ты не поможешь Гермивоне?       Нотт замер. Забини подавился соком и начал откашливаться. Один Малфой не понял еще.       — Прости, что? — Переспросил он.       — Гермивоне Грейнджер, — чуть громче повторил Виктор, не заметив напряжения, что перескакивало с одного участника разговора на другого.       — А почему я ей должен помогать? — Драко приложил все усилия, чтобы его голос не дрожал от гнева. Вышло даже вежливо, чему был удивлен Забини.       — Когда мы с ней разговаривали, она сказала, что у нее какие-то проблемы с этим. Не получилось зелье, — Крам не знал, что оказывает Гермионе медвежью услугу. — Вот я и подумал, что ты можешь ей помочь.       — Они не друзья, — поспешил Блейз опередить друга с ответом. Потому что знал, что Малфой может взорваться в любой момент.       — Но они ведь учатся вместе, — недоумевал Крам.       — Пожалуй, мне пора, — Теодор промокнул губы салфеткой и растворил ее в воздухе. Кивнул на прощание, задерживая взгляд на лице Драко, и ушел.       — А знаешь, Виктор, — Малфой растянул губы в улыбке, — я так и сделаю, — и юноша решительно встал из-за стола.       — Ты далеко? — Забини не успел схватиться за друга и удержать того от необдуманных поступков.       — Пойду помогу Грейнджер, — бросил Драко через плечо. — Пока меня кто-нибудь не опередил.       — Салазар… Что ты наделал? — Покачал головой Блейз и ринулся за другом, широкая спина которого уже скрылась в проходе, что вел вниз.       Виктор Крам так и остался сидеть. Он ничего не понял, но принял решение плотно позаниматься английским, потому что, возможно, по его мнению, он что-то делал не так.       Малфой не шел, практически летел по темным коридорам подземелий. Внутри парня все кипело, сотни слов вертелись на языке. Он сейчас дойдет до этой гриффиндорской заучки, развернет ее лицом к себе и выскажет все, что накипело. Тем более, когда ее извечные спутники еще сидели в Большом зале.       До класса оставался последний поворот, и парень точно знал, что Грейнджер стоит у двери, не смея до звонка войти внутрь. А еще он был уверен, что никого больше там нет.       — Прекрасно, блять, просто прекрасно, — пробормотал Драко себе под нос.       Впереди показался поворот, и слизеринец ускорился, настолько ему было невтерпеж ей нахамить, задеть, унизить. Кожа зудела от одного желания увидеть ее взгляд. Он так хотел, чтобы она хоть раз заплакала, но нет, слезы обиды или несправедливости никогда не появлялись в ее чайных глазах.       Глаза — зеркало. И он видел себя в их отражении. Исковерканного. Обиженного. Определенно, девушка не заслуживала таких яростных нападок с его стороны, но ему нравилось, что она не пасовала перед ним.       А вот и поворот.       И кто-то за воротник пиджака потянул его обратно, заблокировав вторую руку, что потянулась за палочкой.       — Ты пожалеешь об этом, — прорычал Драко, который еще не видел смельчака или труса, что напал со спины. — Ты?! — Удивился слизеринец и невольно отступил назад. — Что ты себе позволяешь? — Первый шок прошел, и Драко смог говорить.       — Я, — согласился Блейз. — И это я тебя спрашиваю: что ты себе позволяешь? — Забини больно ткнул друга пальцем в грудь. — Что ты вообще задумал?       — Спрошу у этой чертовой зубрилы, почему ее воздыхатели просят меня с ней позаниматься! — Недовольно прошипел Драко.       — Я не об этом.       — Тогда о чем ты?       — О том.       — Я тебя не понимаю, — серые глаза бегают из угла в угол, а мозг лихорадочно соображает. Блейз не отводит взгляда от лица друга, даже не мигает. Смотрит спокойно и уверенно. — Ты же спал тогда, — практически жалобно говорит Малфой.       — Драко, это вы были пьяные или ты давно искал повод?       — Что? Как ты можешь…       — Говорю только о том, что слышал, — Блейз развел руки в стороны.       — Подслушивать нехорошо, — огрызнулся Малфой, которой был загнан в тупик во всех смыслах этого слова.       — Я просто не хотел вас перебивать, — Забини ни на йоту не смутился.       Малфой глубоко выдохнул и запустил ладонь в свои волосы, оттягивая их назад. Он всегда знал, что Блейз слишком умный, слишком наблюдательный, но сейчас это играло против него.       — Я не хочу об этом говорить, — отрывисто сказал он.       — Я волнуюсь за тебя, — признался друг.       — Я это ценю, — Малфой делает попытку пройти мимо Забини, но тот рукой преграждает ему путь.       — Мы не договорили.       — Мы на урок опаздываем, — юлит Драко.       — Ты настолько хорош в зельях, что это не проблема.       — Ты не отстанешь? — Устало спрашивает Малфой.       — Не в этом случае.       — А если я к этому разговору не готов? — Провокационно спросил Драко.       Но Блейзу не дали возразить. Никогда в жизни Малфой так не был рад Грэхему.       — Коротко о том, почему все считают, что на Слизерине учатся одни пид…       — Монтегю! — Предупреждающе произнес Драко.       — И не смотри на меня так, — хохотнул Грэхем. — Не меня же зажимает в углу какой-то большой и красивый пар…       — Монтегю! — Настала пора Блейза возмутиться.       — Раньше я думал, потому что мы богатые и недоступные красавцы, а оказывается, потому что…       — Грэхем! — Хором произнесли Забини и Малфой.       — Ладно-ладно, — он поднял руки вверх, капитулируя. — Вы просто замерзли и…       — Ты покойник, — процедил Малфой и полез за своей волшебной палочкой.       — Он дурак, — Блейз перехватил руку друга. — А если сейчас не уйдет, то инвалидом станет, — пообещал мулат.       — Ладно, пошли на эти гребанные зелья, — сдулся Монтегю. — Мне кажется, в последнее время это уже не зельеварение, а кружок поклонению Поттеру.       — Согласен, — кивнул Блейз.       «Странно это, — подумал Драко. — Никогда не замечал от очкарика подобного. Ему ведь даже Грейнджер не помогает».       Грейнджер.       Он только подумал о ней мельком, а кровь опять забурлила. Злость снова потекла по венам, а язык прирос к небу. Ему срочно надо было выплеснуть свое возбуждение, что огнем текло по венам, иначе он просто взорвется.       Малфой расправил плечи и пошел следом за Монтегю. Блейз, опомнившись, догнал друзей. Поравнявшись с Малфоем, он привлек его внимание.       — Мы еще не закончили, — прошептал Забини одними губами.       Словно смирившись со своей участью, Драко закатил глаза и кивнул в знак согласия. Но Малфой не понимал, зачем это другу, если тот и так все слышал?

***

      Грейнджер уже третий день не понимала, что происходит. Нотт ее старательно избегал, их переглядки в Большом зале сошли на нет. Казалось, парень сейчас намеренно игнорировал девушку и специально садился к ней спиной.       И к своему ужасу Гермиона поняла, что скучает по нему. Ей не хватало озорного взгляда, который, казалось, мог забрать все печали дня.       А еще она поняла, что слишком часто стала ловить на себе серый взгляд. Она натыкалась на него буквально всюду. Даже на уроках он сидел за ней, и она спиной чувствовала холод, что исходил от слизеринца. Куда бы девушка не пошла, он уже был там.       Совпадение? Грейнджер не верила в них. Но собирала по крупинкам каждую льдинку, которой Малфой пронизывал ее снова и снова. Ее радости не было предела, потому что он ее заметил! И сердце трепетало с каждым ударом, а улыбка становилась всё шире и шире.       За такими гляделками Гермиона не заметила, как прошла целая учебная неделя. На уроках было сложно сосредоточиться, когда между лопаток разливался его взгляд. Во время приемов пищи в Большом зале ей кусок в горло не лез. Даже в гостиной Гриффиндора девушка не могла найти себе места. Огонь в камине потрескивал, и Гермиона на него залипала. Девушке очень хотелось быть огнем, чтобы растопить этот лед в серых глазах.       Только в библиотеке она могла быть собой. Но не сейчас. Теперь ее всегда там ждал Виктор Крам. И если раньше гриффиндорке было с ним комфортно, то теперь в голове билась мысль: «А что люди подумают?»       Раньше ее никогда не волновало мнение окружающих, но теперь Гермиона оглядывалась назад. Ее не смущали оскорбления, которые бросали ей вслед. Но она переживала за Виктора. Тот хоть и держался особняком со всеми, но Грейнджер не исключала, что ему будет неприятно, когда грязные слухи и на нем осядут.       Вечера в тишине библиотеке были идеальными, чтобы разобраться в себе. И первый раз за все годы обучения Гермиона все чаще и чаще отвлекается, убрав руку с пергамента и задумавшись о чем-то своем, что настойчиво гложет и царапает изнутри.       Это не ускользнуло от Виктора.       — Все хорошо? — Спросил он.       — Да, вполне, — улыбнулась Гермиона, не поднимая взгляда.       — Мы друзья?       Женская рука зависла над заданием, что она старательно делала вот уже два часа. Карие глаза бегали со строчки на строчку, в то время как мозг работал изо всех сил.       «Что он имеет ввиду?» — Панически думала девушка. — «До него дошли сплетни?»       — Я… — Гермиона прочистила горло. — Мне бы хотелось, чтобы мы были друзьями.       — Ты хороший друг, Гермиовона.       — Гермиона, — поправила она его на автомате.       — Да, Гер-ми-во-на, — ее имя никак не давалась юноше. — И мне бы хотелось стать таким же для тебя.       — О! — Удивление мимолетно отразилось на ее лице. — Спасибо.       — И как друг, я вижу, что у тебя что-то случилось.       — Нет-нет, Виктор, всё… в порядке.       — За эти пять дней ты мне сказала, что ты в порядке, ровно двадцать один раз. Хоть один раз был правдой? — Его темный взгляд пристально всматривался в ее лицо, и Гермиона виновато опустила взор на пергамент. — А я думал, друзья не врут друг другу.       Если он хотел ее пристыдить, то у него это прекрасно получилось.       — У меня все хорошо, — выдавила из себя.       — Гермивона?       — Ладно, не очень хорошо, — сдалась она.       — Я могу как-то помочь тебе? — Гермиона верила, что он спрашивает искренне.       — Нет, — устало улыбнулась Грейджер. — И я не хочу об этом говорить, — поспешно добавила она. — Эта ситуация… безнадежная, — Гермиона признавалась не только ему, но и себе. — А если ничего нельзя сделать, то и не стоит напрасно себя терзать.       — Может я…       — Нет, Виктор, тут даже я бессильна.       Невольная тишина, непривычная даже для библиотеки.       — У тебя кто-то есть? — Нарушает ее Виктор.       — Нет, — грустно хмыкнула девушка. — Никого.       — Ты ведь такая красивая.       Гермиона никак не могла понять, как на это нужно реагировать. Что он хотел этим сказать.       В голове чужой мягкий голос все повторял и повторял: «Мы друзья», «мы друзья», «мы друзья». Грейнджер не выдержала, легонько сжав подушечками пальцев виски, и произнесла:       — Хотя знаешь… есть один парень, — призналась девушка. Виктор был прав — он заслуживает правды.       — Кто же он?       Гермиона не смотрела на своего собеседника, поэтому не видела, как парень скривился, будто ответ Грейнджер принес ему физическую боль.       — Он… Он мое все… — прошептала она. — Но он не моего круга, он выше и лучше, и такие, как я… У меня с самого начала не было и шанса, а мы с подругой строим еще какие-то планы. Призрачные замки.       — Воздушные, — поправил ее Крам, и Грейнджер кивнула.       — Да, и однажды меня точно так же смоет в океан и выяснится, что я не умею плавать.       — Что за планы? — Деловито поинтересовался Крам.       — Ну там был план «Б» — Блейз, — улыбнулась Гермиона. — Но потом мы решили, что… — девушка прикусила язык, который не мог повернуться и сказать, что другим планом были дурмстрангцы. — Но моя стратегия оказалась неудачной.       Опять тишина. Каждый думает о своем. Часы на женском запястье противно пискнули, оповещая, что пора покидать библиотеку. И в таком же молчании пара направилась по привычному маршруту, они всегда прощались на мраморной лестнице, что вела в Большой Зал.       — Пусть это будет твоей самой большой ошибкой, — произнес Виктор, привычным жестом сжав ее тонкие пальцы в своей ладони.       Гермиона лишь кротко улыбнулась ему, чувствуя на душе некий груз, что была не совсем честной с болгарином.       — Знаешь, Гермивона, — юноша держал уже в своих ладонях обе руки девушки, — самая большая ошибка — это не выбор стратегии. Самая большая ошибка — выбрать не ту цель.       Грейнджер подняла на него удивленные глаза. Она еще не понимала, о чем говорит Крам.       Виктор поднимается на ступеньку выше и теперь находится на одном уровне с Грейнджер. Мгновение — и его губы коснулись девичьей щеки, немного задерживаясь на нежной коже.       — И когда ты поймешь, что выбрала не ту цель — я буду рядом.       И ушел, не оглядываясь. А Гермиона замерла, глядя ему в спину.       Этот вечер был особенным, но для кого из них?       Этим вечером вернувшись в свою комнату, Гермиона сразу задернула полог над кроватью, ей срочно надо было подумать.       Обо всем.