***
Гул в классе резко прекратился, стоило двери противно скрипнуть, а деревянной ноге зацарапать по каменному полу. — Уберите учебники и перья! — С порога гаркнул Аластор Грюм. — Нельзя научиться магии по книжкам. Практика и только! — Слышала, Гермиона, это он для тебя сказал, — хохотнул Рон, который отсел от друзей, но все равно держался рядом: — на следующем ряду, прямо за спиной Гарри. Тот шикнул на него: развернувшись: — Это неуместно, Рон! — Гарри, тише, — Гермиона коснулась друга рукой, словно впитывала в себя его возмущение. — Но он… — Ш-ш-ш, Гарри. Он просто обижен, это пройдет, — улыбнулась она. Поттер с ней согласился, отвернувшись от Рональда. Гарри примиряюще улыбнулся Гермионе. — А в тебе что-то изменилось, — констатировал он. — Что же? — Лукаво улыбнулась девушка. В ней еще теплилась надежда, если и друзья не заметят, то родители тоже. Наверное. Но Гарри заметил. Ведь он лучший друг. — Твоя улыбка, — уверенно произнес Поттер. — Что произошло? Грейнджер наклонилась к нему и прошептала: — Это все Малфой. Помнишь, он кинул в меня заклинание? — Конечно, — губы друга сжались в тонкую линию, а взгляд стал колючим. — Он попал в лицо, и у тебя пошла кровь. — Это зубы. Заклинание вызвало рост резцов. Он ведь дразнил меня «бобром», вот и решил подкорректировать мою внешность. — Урод! — Зашипел Поттер. — Но это даже к лучшему, — снова улыбнулась Гермиона, которая никак не могла удержать рвущуюся наружу улыбку. — Ты же знаешь, что мои родители дантисты? — Парень кивнул, и она продолжила: — я всегда комплексовала по поводу своих зубов. Я даже просила родителей их уменьшить, но они категорически отказались, — Грейнджер виновато улыбнулась. — И когда Помфри дала мне зелье для уменьшения, я должна была смотреть в зеркальце. Но я слишком залюбовалась, и они… ну, в общем, я сделала то, о чем мечтала. — Тебе очень идет, — Гарри поднял большой палец вверх. — Боюсь, родители будут другого мнения, — она уже чувствовала их разочарование. — Ну, уже поздно, — пожал плечами Гарри. На этом моменте их беседа умолкла, профессор Грюм уже закончил вводную, ознакомительную часть урока. И начиналось самое интересное. — А сейчас мы с вами наглядно ознакомимся с Непростительными проклятьями, — довольно произнес Грюм и достал банку с пауками. Весь класс удивленно ахнул от смелого заявления профессора. Рональд сжался, ссутулившись, и мечтал вовсе растворится в пространстве. Больше он никогда в жизни не займет первые ряды в этой аудитории. Он до чертиков боялся пауков. — Но сэр, — Гермиона подняла руку и начала говорить: — Эти заклинания и называются Непростительными, потому что их нельзя использовать! — Спасибо, что уточнили, мисс… — Грейнджер. — Да плевать я хотел на ваши фамилии, — рявкнул Аластор. — Вы должны поразить меня не громкими именами, а мастерством. Что толку от вашего имени, если вы глупо поймаете Остолбеней в спину?! Гермиона прикусила щеку, чтобы не выдать своего недовольства. Не такого ожидала она от нового профессора. Она ведь любимица всех преподавателей. Гордость факультета. Но, кажется, профессор Грюм составил компанию Северусу Снейпу. — Мисс Грейнджер, минус пять баллов с вашего факультета. И впредь не мешайте вести мне занятия. — Гермиона закивала, быстро-быстро моргая из-за того, что слезы разочарования и обиды выжигали глаза. — Ну так что, есть ли среди присутствующих смельчаки, которые знают эти проклятья? Или у всех кишка тонка? Такой тишины никогда не было на уроках. Молчали все, и слизеринцы, и гриффиндорцы. Никто не издал и звука. Одна рука несмело поднялась вверх. — О, мистер Уизли, кажется? — Грюм прищурился, когда осматривал Рона. Когда парень кивнул, профессор продолжил: — Знаю вашего отца. Несколько раз работали над делом, и, должен сказать, он очень сильно помог мне. Рон гордо расправил плечи, а кончики его ушей стали багровыми от удовольствия, в этот момент он был лучше всех в классе. Уизли затмил всех. Даже Гермиону. Бросив на подругу пренебрежительный взгляд, Рональд ответил: — Я знаю, ну… отец рассказывал, что есть такое проклятье… Оно подавляет волю человека, — понизив голос, Рон сказал: — Империо, — Абсолютно верно! — Лицо старика растянулось в довольной гримасе. — В свое время это Империо очень сильно тормозило работу Министерства магии. Невозможно точно установить, сам ли человек совершал нехорошие поступки, или же это было под действием заклятия. И, как следствие, многие последователи Волан-де-Морта воспользовались этой лазейкой, — взгляд Грюма остановился на Малфое. Словно сын был в ответе за поступки отца и шел по его стопам. Но тот и бровью не повел, смело выдержав оценивающий взгляд. Грюм отвернулся первым. При помощи магии он отвинтил крышку на банке, вторым взмахом волшебного древка заставил паука оказаться перед ним. Затем он увеличил его в размере и опустил на парту перед собой, на парту Гарри и Гермионы. — Империо, — ледяным голосом произнес профессор. — Помните, если вы решились использовать это проклятье, то не смейте сожалеть. Это магия, и она всегда чувствует ваше настроение. Магия как женщина — она коварна. А теперь вернемся к нашему паучку. Что мы можем потребовать от него? — Спросил он так, словно спрашивал сам себя, но случайно проронил в аудиторию: — Да абсолютно все! Волшебное деревцо по-прежнему направлено на паука и сопровождает каждое его действие. — Я могу заставить его прыгнуть на кого-то из вас, — и взмахнув палочкой, Грюм отправил паучиху на чье-то запястье. — Я могу заставить его биться головой об стекло, — и весь класс смотрел, как увеличенный в размерах паук бился об оконное стекло. — Он покорно выполнит любой мой каприз, — продолжал Аластор. — К примеру, я хочу, утопить его, — взмах палочки, и паук переместился к аквариуму. — Полная свобода от сожалений, не правда ли? — Грюм окинул аудиторию своим взглядом. — И весьма удобно. Некоторые преступники именно так оправдывают свои зверства. Итак, кто назовет второе проклятье, пока наш подопытный паук действительно не утопился? Тишина такая, что даже было слышно пение птиц за окном, но это никак не вязалось с атмосферой к классе, в котором лишь легкий шелест воды в аквариуме, сопротивление Империо и полная безнадежность. Но одна рука несмело поднялась. Даже не рука, а так, ладонь, которая трусливо еле оторвалась от стола, и пару пальцев взметнулись вверх. — О каком проклятье ты хочешь рассказать? — Волшебный глаз профессора пронизывал насквозь гриффиндорца, что преодолел себя. — К-круцио, сэр. — Мистер Лонгботтом, верно? — уточнил профессор Грюм. — Д-да. — Не удивлен, что ты хочешь рассказать нам о нем. Я был лично знаком с твоими родителями. Храбрые люди. Жаль, что так случилось. И профессор жестом показал, чтобы Невилл сел обратно. Словно в этом сумасшедшем мракоборце была человечность. Будто он не хотел, чтобы студент заново это переживал. — Круцио! — Паук начинал нещадно пищать и извиваться от боли. Ее конечности выгибались под неестественным углом, а все тело то и дело скручивалось от спазмов. — Мучительное проклятье, — профессор устремил свой взгляд на учеников. — Его сила зависит от злости и силы того, кто направляет палочку. Все упирается лишь в вашу фантазию. Порочное проклятье, не так ли? — Хохотнул Грюм. — Тот, кого пытают, обычно соглашается на все, лишь бы это прекратилось. Возможны смертельные исходы. Но иногда люди сходят с ума от невыносимой боли. И тут я не знаю, что лучше: забыть себя или умереть. Профессор Грюм так активно заработал палочкой, что вопли паука стало невозможно слышать. Но никто не смел остановить профессора. Гермиона тоже закрыла уши руками, не в силах это выносить. Сначала девушка обернулась назад, где лицо Рона побелело до мела, а взгляд стал затравленным. Кажется, он мог потерять сознание в любой момент. «Он ведь до смерти их боится», — пронеслось в голове гриффиндорки. А затем Гермиона перевела взгляд дальше, через пару рядов. Туда, где был Невилл. Который, не отрываясь, смотрел на дикую пытку паука. — Хватит! — Закричала Гермиона. Но профессор и не думал останавливаться. Он даже не обернулся, лишь волшебный глаз закрутился, выискивая смельчака. — Немедленно остановитесь, вы что, не видите? Ему же плохо! — Но и этот аргумент не подействовал. — Я расскажу об этом директору! И Грюм развернулся к смелой гриффиндорке. — Ах, мисс Грейнджер! — Оскал появился на лице преподавателя. — Меня назначил на эту должность тот самый директор, к которому вы побежите жаловаться. Вы не думали, что он утвердил мою программу? — Я не… — Гермиона растерялась, не зная, как реагировать. — Так думали или нет? — Я не думала об этом в таком ключе, — Гермиона чувствовала, что стыд удушливой волной прокатился по телу. Если студенты и дальше будут на нее пялиться, то ее кожа начнет краснеть. — Тогда может вы назовете последнее из Непростительных? — Грюм даже перестал издеваться над насекомым, отлевитировав его на первую парту, прямо перед Гермионой. Она отрицательно потрясла головой, прикусив нижнюю губу. Она почувствовала, как краснеет ее шея, а румянец так и норовит подняться выше. — Я не слышу, мисс Грейнджер? — Аластор даже ладонь поднес к своему уху, словно вслушивался. — Класс, потише, я не слышу нашу отличницу. Издевательство. Такого даже Снейп не позволял себе за все года обучения. Он буквально травил ее. — Нет, сэр, — Грейнджер прикрыла глаза, отвечая. А потом широко распахнула их как раз в тот момент, когда на лицо профессора разлилась удовлетворенная улыбка. — Это запрещенные заклятие, и они не входят в… — Авада Кедавра! — Зеленый луч сорвался с кончика профессорской палочки и прекратил мучения паучихи. — Это последнее Непростительное, но далеко не по значению. Еще никто не выжил после него. Только один человек, но он никогда не расскажет секрета, потому что был ребенком. И он сейчас сидит прямо передо мной, — профессор уставился на Поттера, который смотрел на труп паука, широко распахнув глаза. «Зеленая вспышка и… все?» — Подумал Гарри. «Была целая семья, а остался только я?» — Избранный не мог поверить, что вот так быстро можно убить человека. Без единого следа. — Минус десять очков с Гриффиндора. Вы не такая умная, какой хотели бы казаться, мисс Грейнджер, — сказал профессор, посмотрев на свои карманные часы. Затем он небрежно убрал их обратно в карман. — Рекомендую вам иногда посещать библиотеку и читать рекомендованные книги. Я даже готов выписать вам разрешение на посещение Запретной секции, чтобы вы могли удовлетворить свои изысканные потребности. Он уничтожил ее на кусочки. Всю ту репутацию, что она выстраивала годами, он молниеносно разрушил. Словно вымывал землю из-под стен замка, и тот неумолимо клонился вниз, погребая Гермиону. Прозвенел звонок, и взмахом руки Грюм распустил аудиторию. Все дружно хлынули на выход, боясь остаться с сумасшедшим профессором дольше положенного. Даже Гермионе не терпелось покинуть этот душный кабинет. Девушка первый раз не напомнила преподавателю о домашнем задании. «Сам Дамблдор назначил меня на эту должность!» — Гермиона мысленно передразнила Грюма. Значит, и домашние задания они согласовали. Она ведь «не такая умная, какой хочет казаться», — именно поэтому девушка проглотила напоминание, что комом встало в горле. Студенты спешили по своим делам, несмело обсуждая Грюма. Грейнджер краем уха ловила обрывки фраз. Но главное, она увидела спину Невилла, который лбом прижался к одной из статуй в коридоре. — Эй, Невилл… — она заботливо положила руку на плечо однокурсника. — Все в порядке? — Нет, не в порядке, — поникши ответил Лонгботтом, не оборачиваясь. — Но я буду в норме, — заверил он. — Невилл, — Гарри тоже включился в разговор. — Мы… нам не следовало это видеть, но мы должны были посмотреть. Чтобы картина перед глазами была полной, понимаешь? Лонгботтом развернулся к друзьям: — Правда? — Я понимаю тебя, как никто другой, — заверил Поттер. Гермиона тоже хотела произнести слова, чтобы Невилл почувствовал, что она разделяет его боль, но над их головами раздался грозный голос профессора Грюма: — Пропустите! Расступитесь! Дорогу преподавателю! Что тут происходит? — Мы просто разговариваем, профессор, — поспешила ответить Гермиона. Аластор Грюм смерил ее каким-то сочувствующим взглядом, каким обычно смотрят на больных людей, а затем обернулся к Невиллу: — Эй, парень, ты в порядке? — Да, сэр, — Невилл ответил четко, без дрожи в голосе. — На тебе лица нет, — замечает Грюм. — Все в порядке, сэр, — упрямо подтвердил Лонгботтом. — У нас магловедение, а затем урок по уходу за волшебными существами. Уверен, что свежий воздух пойдет мне на пользу, — робко улыбнулся парень. — Определенно, — кивнул профессор. — Пойдем, выпьем со мной успокоительного чая, вместо магловедения. — Грюм по-старчески приобнял Лонгботтома и вместе с ним направился в свой кабинет. — Помона Стебль очень хвалила вас, юноша. Она говорит, вы делаете значительные успехи в ботанике. У меня как раз есть редкий справочник, даже коллекционный. Буду рад вам его одолжить. У Невилла непроизвольно расправились плечи, а походка стала более уверенной. Его редко хвалили, и он не знал, как на это реагировать. — Но сэр, — Гермиона опомнилась самой первой. — У нас сейчас урок! Так нельзя! — Запротестовала девушка. — Мисс Грейнджер, — устало откликнулся профессор. — Не вмешивайтесь в то, что вас не касается, — порекомендовал Грюм. — А вы, мистер Поттер, передайте преподавателю магловедения, что мистер Лонгботтом оказался под впечатлением от урока, и я его задержал. Я уверен, вы не хотите, чтобы у вашего друга были неприятности. Профессор увел Лонгботтома, что-то тому нашептывая, от чего на лице парня пробивалась улыбка. Гермиона возмущенно прошипела, поворачиваясь к другу: — Нет, ну ты это видел? — Магловедение, — напомнил Поттер и мысленно помолился, чтобы Грейнджер переключилась на урок. И это сработало. Девушка развернулась и поспешила в нужную аудиторию. Гарри же облегченно выдохнул и направился вслед за подругой. Магловедение, как всегда, скучное, ничего нового или интересного Гермиона для себя не узнала. Поэтому она посвятила время себе, а именно — накрутила. Сейчас она была огромным клубком нервов. Стоило ее задеть — и она взорвется, уничтожив все на своем пути. И Гарри чувствовал настроение подруги. Поэтому он со спокойной совестью, ссылаясь на то, что Гермиона сама настояла на том, чтобы он проводил больше времени с Роном, поспешил ретироваться подальше. — Ну и подумаешь, — бубнила себе под нос Гермиона, — ну и не очень-то и хотелось, — девушка пинала носком туфельки желтеющую траву. — Сами ко мне прибежите. Как всегда. — Гермиона! Вот ты где! — Джинни налетела на подругу. — Что ты тут делаешь? Это же у меня урок у Хагрида, — Гермионе пришлось отступить на шаг, чтобы выдержать напор Уизли. — Мерлин! Побежали со мной! Я тебе сейчас такое покажу, — лицо Джиневры было со смесью дикого ужаса и трепетного восторга. — Пойдем! — Потянула она Гермиону за руку. Но та запротестовала: — У меня урок. — Ох, Гермиона, да в жопу Мерлина этот урок! — Джинни! — Возмущенно воскликнула Гермиона. — В жопу, — настойчивее повторила Уизли и потянула подругу в противоположную от загонов Хагрида сторону. — Я же опоздаю! — Поверь мне, ты должна на это посмотреть, — заверила Джинни. — Это стоит опоздания. — Да что там? — Сдалась Гермиона. — Давай быстрее, может, я и не опоздаю. — Помнишь, Малфой утром наслал на тебя проклятье? — Да, — процедила Гермиона сквозь зубы. Пропустить вредное заклинание весьма неприятный процесс, гораздо хуже получить его от Драко Малфоя. Хотя именно это и следует ожидать от слизеринского принца, как называют его девчонки между собой, перешептываясь в коридорах и в туалетах. Будто сложно догадаться, о ком шла речь в такие моменты. — Подозреваю, что ты бы ему это припомнила. — Да, Джинн, я уже строила коварные планы, — закатила глаза Грейнджер. — Тогда расслабься, подозреваю, что ты отомщена, — подмигнула Джинни. — Что? О чем ты? — Но отблески понимания все же светились в широко распахнутых глазах девушки. — Ну, там… Ну, в общем, Малфою подправили мордашку, — хихикнула Уизли. — Что? Этого не может быть! — Качает головой гриффиндорка. — Кто настолько смел или глуп, что… — но она замолкает на полуслове, потому что догадка ослепляет. — Гарри! — Выкрикивает Гермиона и сама начинает тянуть подругу в нужную сторону. — Мы должны ему помочь! — Теперь до Грейнджер доходит, почему друг так неожиданно оставил ее одну. И плохое настроение было тут не при чем. Староста Гриффиндора достала палочку и поудобнее уместила ее в руке, она сейчас всем устроит. — Гермиона, поэтому я тебя и позвала, — несмело начинала Джинни, которая опять вела подругу за собой. — Ты должна сама это увидеть, а не услышать из сплетен. — Я тебя не понимаю, — качает головой в ответ девушка. — Это не Гарри, — медленно произносит Уизли. Так медленно, чтобы до подруги дошло. Девочки уже обошли замок и оказались с его обратной стороны. Мало кто знал, что эта часть территории так же прекрасна, как и внутренний дворик. Тут была небольшая, но вечнозеленая лужайка, на которой росло огромное уродливое дерево. Но сейчас здесь было много людей. Чересчур много не как обычно. И к своему ужасу, Гермиона поняла, что все смотрят на драку. В центре поляны катались два разношерстных комка. Грейнджер тут же опознала белокурую шевелюру, и сердце ухнуло куда-то в пятки. А приглядевшись, она опознала и второго участника потасовки — Теодор Нотт. — А ну разошлись все, — закричала она на присутствующих. — Живо! А то отниму баллы и назначу отработку! С неохотой, но толпа стала расходиться. Однако двоим было совершенно плевать на просьбу старосты. — Вот значит как, да?! — Выкрикнул Драко, нанося удар кулаком в лицо Теодора. — Друзья так себя не ведут! Первая кровь окрасила траву, но Теодор и не заметил, что это была его кровь. Дурмстранец ударил слизеринца в живот, отчего тот согнулся пополам. Ударом в челюсть он заставил Драко разогнуться обратно, а следующим — опрокинул слизеринца на спину. Нотт уселся сверху на почти побежденного врага. Взяв того за ворот пиджака и хорошенько тряхнув, Теодор прокричал Малфою в лицо: — Хочешь всех выровнять по своей линейке? Она сломается в итоге! — Да, но я рискну! Теодор рукавом своей гимнастерки вытер алую струйку, что пересекала его лицо, и занес руку для следующего удара, но был остановлен криком Гермионы. — Ты что делаешь?! — Проорала она. — Что ты себе позволяешь? Немедленно слезь с него! — И не дожидаясь реакции парней на свои слова, сама кинулась к ним. — А ну слезь с него! — Взмахом палочки она отшвырнула Тео в сторону. — Драко, как ты? Давай я тебя осмотрю? От девушки не укрылись царапины и, уже появившиеся, гематомы на лице и руках слизеринца. Она пришла в ужас, когда поняла, что под одеждой картина может быть еще печальней. — У тебя кровь, тебе надо в Больничное крыло, — уверенным голосом произносит Гермиона. — Я тебя провожу, — девушка протягивает руку, чтобы помочь парню встать. — У меня тоже кровь, если ты не заметила, — откашлявшись, обратил внимание на себя Нотт. — Он мне нос сломал. — И правильно сделал! — Шикнула на него Грейнджер. — Я пострадал из-за тебя, как бы. — А я в состоянии сама за себя постоять! — Прошипела Гермиона, смерив Нотта ледяным взглядом. Затем она повернулась обратно к Драко, который по-прежнему лежал на траве. Гермиона посмотрела на него, а затем перевела взгляд на свою протянутую ладонь, что по-прежнему держала. — Ты что, мать твою, позволяешь? — Еле слышно спрашивает Драко. — Я помогу тебе встать, а затем провожу тебя в Больничн… — Ты совсем сдурела? — Взревел Малфой. — Ты не должна меня касаться! Тут в его мозгу неудачно всплыла картинка, где она проявила смелость и загнала в угол родных подземелий. Очень хотелось повторить. Незабываемая буря эмоций. Он был готов умолять её, чтобы она просила разрешение касаться его. Просто касаться. От воспоминаний кровь отхлынула от лица, и его бледность стала болезненной. И это не укрылось от внимательного взгляда Гермионы. — Сейчас не время на предрассудки. Я предлагаю тебе помощь, и будет глупо от нее отказываться, — Гермиона так и не опустила руки. — Это не помощь, это жалость, — Драко ударил ее протянутую руку и рывком встал на ноги. — Это желание помочь! — Огрызнулась Гермиона. — Может быть, сострадание. — Да плевать я хотел на это! — В тон отвечает слизеринец. — Мне плевать, какие чувства тобой руководят. Засунь их в свою гриффиндорскую задницу! — Малфой! — Донеслось откуда-то сзади. Нотт хотел предостеречь Драко. Теодор уже двинулся в его сторону, чтобы наглядно пояснить, что он не пустое место, и если нужно, то снова набьет другу морду. Однако он был тут же остановлен Джинни, которая легко и просто заставила его замереть на месте. — У них это вечно. Они должны разобраться сами, чтобы двигаться дальше, — проронила Уизли, поджимая губы. Тео замер. Он был готов в любой момент броситься на помощь кудрявой бестии, но сейчас был просто наблюдателем. Рыжая была права: этим двоим нужно разобраться. И Теодор дал шанс Гермионе сделать это самостоятельно. Потому что она обязана двигаться дальше. И желательно вместе с ним. — Да как ты смеешь?! — Выкрикнула Грейнджер. — Ты больная, если подумала, что я приму помощь от… от… — Ну, давай же, Малфой, закончи фразу! — Палочка угрожающе поигрывает в руках Гермионы. — Вот же маглы! — Выплюнул Драко. — Ты сам только что доказывал что-то своему дружку, и заметь — самым магловским способом! — Довольно хмыкнула девушка. — О, не такие уж мы и разные, верно? — Драко сделал шаг вперед, возвращая реплику Гермионы, в которую она тыкнула его носом совсем недавно. — Я тебя не понимаю, — девушка отступает на шаг назад. — Не такая уж ты и умная, какой хочешь казаться, Грейнджер, — слова вылетели из его рта наотмашь и попали прямо в цель. — Если ты не понимаешь человеческого языка, то объясню тебе как обычно. — Удиви, — она с вызовом посмотрела на него. — Мне не нужна помощь, сочувствие, а тем более жалость от какой-то мелкой… — Малфой… — предостерегающе прошипела Гермиона. — Паршивой… — Только посмей это произнести! — И вонючей… — Не смей! — Крикнула Гермиона. Джинни, предугадывая дальнейшее развитие событий, нашептала кое-что Теодору, чтобы тот не наделал глупостей. — Грязнокровки! — Заканчивает Драко свое предложение, стараясь перекричать ту. Парень доволен собой, даже горд, когда в глазах Гермионы видит… сожаление? Он не успел насладиться победой, потому что кулак Грейнджер, как на далеком третьем курсе, попал четко в цель — в его многострадальный нос. — Ух ты ж! — Нотт округлил глаза от увиденного. Малфой согнулся пополам и прорычал: — Тварь! Гермиона довольно хмыкнула, когда почувствовала хруст под своими пальцами. — Ну раз тебе не нужна помощь, то я, пожалуй, пойду. Не хочу из-за какого-то урода опоздать на урок, — и уничтожающе посмотрев в серые, полыхающие чем-то большим, чем просто ярость, глаза, девушка поспешила в сторону хижины Хагрида. — Ну ты даешь! — Джинни встретила улыбкой подругу. — Такая боевая, — похвалил Теодор. — А главное, самостоятельная, — скривила рот Гермиона. — Как видишь, я могу со всем справиться сама. Тео поднял руки на уровень груди, капитулируя, и признал свою неправоту. Гермионе этого было достаточно, поэтому, подхватив Джинни под локоть и улыбнувшись кудрявому парню на прощание, поспешила на урок. Нотт рассмеялся, когда их спины были уже далеко. — Что ты смеешься? — Недовольным тоном поинтересовался Малфой, подходя к другу. Пар был выпущен, обиды притуплены, поэтому напряжения между ними уже не было. Вместо ответа Теодор лишь рассмеялся еще громче. — Она мне вообще-то нос сломала! — Напомнил Драко. — Ну, тогда мы квиты, — Нотт жестом указал на свой разбитый нос. Теодор полез в карман и достал оттуда что-то небольшое и телесного цвета. Он очистил свое лицо от крови заклинанием и налепил эту штуку на свой нос. — Что это? — Драко во все глаза смотрел на манипуляции друга. — Это пластырь, — пояснил тот. Но Малфою это ничего не сказало. — Ну эта такая магловская штука… — Магловская? — С ужасом переспросил Драко. Он хотел попросить такой кусочек для себя, потому что видел, что Нотт стал выглядеть более… мужественно что ли с этим непонятным пластырем на лице. — Я хуже, чем ты думал, — рассмеялся Тео. — А он помогает? — Деловито поинтересовался слизеринец. — Но ведь выглядит прикольно, — хмыкнул Нотт, а Драко в ответ одобрительно поджал губы. — Я тебе его не дам. — Почему? — Возмутился Малфой. Вместо ответа Теодор сделал резкий выпад рукой. Пальцы юноши сжались на кончике носа lдруга. — Ауч! Больно же! — Прошипел Малфой. — У тебя действительно сломан нос, — довольно констатировал Нотт. — И пластырь тут не поможет. Она права: тебе следует пойти в Больничное крыло. — О нет, — зловеще рассмеялся Драко. — Я не доставлю ей такой радости. Ты мне вправишь сейчас его, и я тоже пойду на этот гребаный урок. — Принципиально не буду. — Нотт! — Возмущенно воскликнул Драко, но друг и бровью не повел. — У меня вообще-то кровь, и ты обязан мне помочь. — Точно! — Словно опомнился Тео, он тут же достал белоснежный платок из внутреннего кармана. — Спасибо, — бросил Малфой и потянулся за платком, но Теодор убрал руку. — Не понял? — Это для Гермионы, — пояснил он. — Она, скорее всего, испачкалась, а я джентльмен, сам понимаешь. Малфой недовольно толкнул локтем Теодора в бок, отчего тот рассмеялся. — Прости, Драко, — все так же смеясь, произнес Теодор, — дела сердечные, — и со злодейским смехом юноша поспешил нагонять девушек. — Вот ублюдок. Но вариантов у парня не было. Как бы не хотелось насолить этой Грейнджер, инстинкты выживания Малфоев брали свое. Драко уныло поплёлся в Больничное крыло, прикрывая рукавом мантии кровь на лице. «Упал», — скажет он Помфри, и та сделает вид, что поверила. — Значит, война, Грейнджер, — с этими словами Драко оставит за плечами Больничное крыло.***
Эта ночь была особенной для Гермионы. Долгожданной. Но это был не сон. Незнакомец с серыми глазами снова к ней пришел. Но в этот раз он был собой. Он был Малфоем, а не просто тенью. Он позволил ей помочь. Нет, не так. Он с благодарностью принял ее помощь. А когда девушка хотела оставить его в Больничном крыле, то потянул за руку, усадив на свои колени. — А если кто-то увидит? — Встрепенулась девушка. — Я не хочу доставить тебе неприятностей. — Я устал скрываться, — шепчет он, скользя губами по ее шее. — Я хочу, чтобы все знали, что ты только моя. Его «только моя» приятной волной разлилось по девичьему телу. Гермиона промурлыкала на эту фразу, прижавшись еще теснее к накаченному телу слизеринца. Драко не спешил. Потому что ее это бесило: его чертова медлительность. Он тоже получал удовольствие, а не просто брал ее. Гермиона недовольно поерзала, когда каждый миллиметр ее шеи был обласкан умелыми губами. Ей хотелось больше, о чем она и сообщила, нетерпеливо поелозив на бедрах парня. Он в ответ лишь рассмеялся, а когда гриффиндорка открыла рот, чтобы возмутиться, поцеловал ее, сглатывая ее недовольство, буквально слизывая его прямо с кончика языка. Было непонятно, чье сердце так отчаянно отбивает ритм, норовя пробить грудную клетку. Но на двоих было одно сердцебиение. Словно они всегда были одним целым. У нее было все время мира. Но ровно до восхода солнца. Она сама нетерпеливо начала расстегивать блузку, но снизу. Потому что Драко делал именно так: он расстегивал и застегивал сначала пуговицу на середине рубашки, а потом спускался вниз, ловя предвкушающие взгляды своей партнерши. — Моя девочка, — он остановил ее руку и поднес к своим губам, чтобы поцеловать каждый пальчик. В который раз убеждаясь, какая нежная у нее кожа. Словно она была истинной аристократкой. Закинув ее руки себе за плечи, Драко юркнул под блузку, нащупав чашечки лифа, он сдвинул их вниз, наслаждаясь приятной тяжестью, с которой небольшая девичья грудь уткнулась в его ладони. Гермиона застонала и сильнее сжала его плечи, когда пальцы парня нежно очертили полушария груди. Подушечки больших пальцев плавно провели по ореолам сосков, заставив девушку выгнуться. — Драко-о-о, пожа-а-алуйста, — молила Гермиона. Но Драко, коварно улыбнувшись, продолжал с такой же медлительностью первооткрывателя. Он знал ее, как собственное имя, но ему нужна была эта игра. Игра — для нее. Для него — время обмануть свою сущность, пересилить воспитание отца. Хотя оба понимали, что им не по пути. Но каждый был рад обманываться. Пальцы стали смелее, грубее. Ласки — откровеннее. Когда напряженные соски закололи ладонь, Драко игриво шепнул в женское ушко: — Я бы их облизал. Ее реакция — стон, который услаждает его слух. — А потом прикусил, возможно, я сделал бы тебе больно, но тут же зализал бы. — Драко-о, Дра-ако… — Гермиона задыхалась от его откровенности. Словно на всем свете резко закончился воздух, а дышать можно было исключительным возбуждением. — Второй рукой я бы наконец-то залез тебе под юбку, как мечтал это сделать еще на той чертовой поляне, прижав к дереву. — Ме-е-ерлин… И Драко действительно левой рукой юркнул под юбку и провел по ластовице белья. — Мне больше нравилось, когда ты стонала мое имя, — заметил он, как бы невзначай. А затем также случайно надавил костяшкой пальца на клитор, вызывая громкий стон у Грейнджер. — Мы поняли друг друга? — Он улыбнулся коварной улыбкой. Ее стон был согласием. Ее стон был разрешением делать с ней абсолютно все. Ее стон был капитуляцией. — Я обычно снимаю рубашку через голову, — Драко поигрался с тканью ее блузки, намекая, что пора бы избавиться от ненужной вещицы. В глазах Гермионы страх, что их поймают, сменяется диким азартом. — Обещаю, тебе понравится, — улыбается Малфой. Именно улыбается, а не кривит губы в ухмылке. И не задумываясь, Гермиона сняла блузку в чисто малфоевском стиле: через голову, с наполовину застёгнутыми пуговицами. Сняла и закричала. На нее уже не смотрели любимые серые глаза. Карий и обжигающий. Как и сам кудрявый парень. Она сидела на коленях Тео, а тот положил свои ладони на ее ноги и пожирал взглядом упругую грудь. — Обещаю, ты не пожалеешь, — хрипло сказал Нотт, потянувшись к ней за поцелуем. Она истошно закричала, пытаясь оттолкнуть парня. Это был не сон. Это был кошмар. Гермиона проснулась в собственной кровати под взгляды перепуганных соседок. — Все нормально, — выпалила она на вопросительные взгляды. — Мне просто приснился кошмар. — Бывает, — улыбнулась Патил и перевернулась на другой бок, чтобы доспать последние, но самые сладкие десять минут перед будильником. — Будь осторожна, — прошептала Лаванда Браун. Поймав вопросительный взгляд Гермионы, девушка пояснила, — с четверга на пятницу снятся вещие сны. Гермиона лишь закатила глаза и откинулась обратно на подушку. Тело горело в тех местах, которых касались во сне. Ей следовало обратить внимание на слова Браун, но Грейнджер слишком скептически относилась к прорицанию, поэтому пропустила это мимо ушей. Она пыталась вернуться обратно в сон, в тот момент, где с Драко еще не произошла метаморфоза, где девушка хотела урвать себе несколько минут.