***
Если бы её спросили, с чего начались её неприятности, то Гермиона ответила бы до банального просто и с точностью до секунды. Нет, не с чертовой улыбки, как обычно это бывает. И даже не с первого взгляда. С голоса. Первый раз она услышала его в одном из вагонов Хогвартс-экспресса. Пожалуй, это было одно из самых веселых купе. Пока остальные первокурсники жались в сиденья, а остальные ребята взахлеб пересказывали приключения на своих каникулах и не обращали внимание на пугливых одиннадцатилеток, из этого купе доносился искренний смех. Гермиона видела сквозь окна, что это были ее ровесники. Возможно, будущие одногруппники. Возможно, даже друзья. Она была хорошо воспитанной девочкой, поэтому не могла так просто войти к незнакомым людям. Но помощь неожиданно пришла к ней в лице круглолицего мальчугана, потерявшего свою жабу. Грейнджер решила воспользоваться этой ситуацией, чтобы завязать разговор. — Привет, — она замерла в дверях. — Вы не видели тут жабу? К ней развернулась темноволосая девчонка. — Да, вот же в дверях стоит. — Панс, успокойся, — одернул ее белокурый парнишка, в котором Гермиона безошибочно узнала обладателя того самого красивого смеха. — Возможно, вы станете с ней лучшими подружками, — хмыкнул он, смерив Гермиону оценивающим взглядом. — С ней? — Панси тоже придирчиво осмотрела гостью их купе. — Да никогда в жизни! Ты только посмотри, как она выглядит! Парень снова рассмеялся, словно был доволен выходкой своей соседки. Но сама Грейнджер вспыхнула, ведь в этот раз смеялись над ней. — Я Гермиона Грейнджер, и не нуждаюсь в вашей дружбе! — Как-как ты сказала? — Панси приложила ладони к щекам. — Извини, конечно, но я не припоминаю такую фамилию. А ты? — Обратилась девушка к своему товарищу. Тот отрицательно покачал головой. — Кто твои родители? — Обратилась она снова к Гермионе. — Они самые обычные люди, — Гермиона растерялась с такого вопроса. — Папа работает дантистом, а мама ему помогает. — Люди? То есть не волшебники? — Уточнила Панси. — Ну, да. — Тогда ты нам не интересна, — наигранно зевнула брюнетка. — Можешь идти. Гермиона опешила. Вот такого развития событий она явно не предполагала. Ее попытка подружиться сломалась на корню. Но Гермиона предприняла еще одну, обращаясь непосредственно к мальчику: — Ты не видел жабу? Тот снова смерил ее пристальным взглядом, его губы поджались, словно он был недоволен или же удерживал в себе грубость. Но что-то не позволяло ему нахамить. — Он Драко Люциус Малфой, — вмешалась Панси. — Он не будет с тобой разговаривать. — Почему? — Ты что, тупая? — Брюнетка начала нервничать. — Нет, у себя в школе я была отличницей, — прозвучало горделивее, чем Гермионе этого хотелось. — Послушай, — Драко наконец-то решил вмешаться в перепалку. — Мы уже скоро приедем в Хогвартс, так что тебе стоит вернуться в свое купе. Действительно, его голос был восхитительным. Гермиона даже подумала, что он мог бы быть певцом. — Я должна помочь человеку найти свою жабу, — возразила будущая гриффиндорка. Драко показался ей воспитанным и добрым. Именно поэтому она цеплялась за эту жабу, чтобы продолжить беседу. — Ее найдут работники поезда, если уже не нашли, — как-то устало ответил ей мальчик. — Иди же. Что-то заставило Гермиону послушаться. Это что-то потупляло все мысли о том, чтобы возразить. У него был просто гипнотический голос. Робко улыбнувшись Драко, Гермиона ушла, тряхнув шоколадной копной волос. Не успели за ней закрыться двери, как Панси приступила к ее обсуждению: — Фу! Ни манер, ни происхождения! Какая же она страшненькая, верно, Драко? — И не дождавшись его реакции, девушка продолжила: — Какие у нее волосы, просто гнездо какое-то! Как ей не стыдно показываться порядочным людям! А прикус, ты его видел? Просто лошадиные зубы! И лицо такое… мужеподобное. Бедняжка! — Притворно посочувствовала будущая слизеринка. — Как же тяжело придется этому уродству в жизни. «Я была отличницей!» — Передразнила Панси. Она все говорила и говорила, но Малфой ее будто не слышал. Если б Паркинсон была чуть старше, она бы это поняла. Она могла бы заметить заинтересованный взгляд, которым Драко смотрел на Гермиону Грейнджер. Она бы поняла, с чего все началось. Но ей было всего одиннадцать, и она не будет этого помнить в будущем. Сейчас она горда, что сидит с самим Драко Малфоем в одном купе. Вдвоем. Ее родители могли бы ею гордится.***
У судьбы было странное чувство юмора, поскольку она постоянно сталкивала их вместе. Еще в поезде Гермиона познакомилась со знаменитым Гарри Поттером, хоть и не поняла этого. Но у нее было стойкое предчувствие, что с ним и его странным рыжим спутником она подружится. Но когда профессор МакГонагалл оставила первокурсников перед дверями Большого зала, Драко протянул руку дружбы Поттеру. Гермиона была готова сама подлететь к ним и вложить ладонь одного в другую. Но Гарри выбрал иной путь. С этого началась их взаимная неприязнь, которая распространялась и на друзей друг друга. Именно с этого момента Грейнджер поняла, что серые глаза всегда будут для нее штормовым предупреждением. Это цунами, против которого девушка будет стоять на берегу, невзирая на вой сирен. Так зародилось Золотое и Серебряное трио. Серебряное, к слову, распадется. Возможно, дружба не выдержит испытание временем, или Драко просто устанет от глупых Крэбба и Гойла, но произойдет замена. Блейз Забини станет самым рассудительным участником Трио, а Грэхэм Монтегю будет постоянно привлекать к их троице излишнее внимание. Но все это будет в то время, когда Долорес Амбридж станет директором школы Чародейства и Волшебства. Именно поэтому проделки уже Платинового трио не замечались, Долорес благосклонно относилась к юным чистокровным волшебникам, да еще и из благородных семей. Тем более каждый был членом ее Инспекционный дружины, а это значит — ее ушами и глазами. В тот год они были королями Хогвартса, затмевая всех, даже самого Гарри Поттера. Каждый год отдалял Гермиону от Малфоя. Парня, что попал ей в самое сердце. Каждая перепалка заставляла кровь бурлить от гнева и несправедливости. Каждая хорошая оценка задевала обоих: они делили первую строчку в табеле успеваемости. Образно, они были так близки в этой погоне, что дышали друг другу в затылок, но фактически каждый не поворачивался спиной, боясь пропустить подлый удар в спину. Это было традицией, он язвительно ее задевал, как на людях, так и когда они случайно оказывались вдвоем. Этих встреч по пальцам можно пересчитать, но все они оставляли глубокий след для каждого. Они словно проверяли свой предел, свою дозволенность. Словно были мазохистами, и им это приносило удовольствие. Но со временем Грейнджер перестала отвечать на его нападки, и Драко потерял интерес. Ему было жаль, что она остыла. Когда-то брошенная в запале «Грязнокровка» отделила один берег от другого. И эта пропасть росла день ото дня, взаимно подпитываясь ненавистью. А пропущенный на третьем курсе хук стал точкой невозврата. Тогда она поняла, что научилась его ненавидеть. Это было легче. Но неправильно. Неправильно поступал и Драко, который вместо того, чтобы подставлять Золотое Трио, всячески халтурил, стоя во главе Инспекционной дружины на следующем году обучения, позволяя тому скрываться незамеченными. Именно благодаря стараниям Малфоя Отряд Дамблдора просуществовал так долго. Гермиона была слишком умной, поэтому легко и просто сложила два и два. Тогда она снова начала искать с ним встреч, но он неизменно повторял ей ту фразу, что обронил в самый первый день их встречи: «Тебе лучше уйти, Грейнджер». И она так и не смогла сказать ему банальное, но такое необходимое «спасибо». Но с тех пор она все чаще и чаще подмечала мелочи, которые не замечали даже его лучшие друзья. Очень часто Гермиона ловила себя на мысли, что ей до чертиков хочется просто подойти к нему и поговорить. Не банальная беседа, нет. Дружественный интерес. Но они не были друзьями. Но ей все равно хотелось спросить, как у него дела, хотя он безусловно высмеял бы ее в ответ. Просто она была девочкой, что рано повзрослела. Просто с такими друзьями, как Гарри и Рон, у нее выработался синдром спасительницы. А сейчас они, вроде бы как, вместе должны были работать на благо школы. Оба были достойны значка старосты. Но соперничество становилось лишь сильнее. Они — Инь и Янь — пока Драко отнимал баллы исключительно у Гриффиндора, Гермиона всячески зарабатывала их обратно. Пока Грейнджер осторожно снимала баллы со всех факультетов, в том числе со своего, Малфой при любом удобном случае щедро осыпал дополнительным очками свой родной Слизерин. Раньше все было проще. Лучше. Казалось, даже трава во внутреннем дворике была зеленее. Нападки со стороны змеиного факультета переносились легче. В этом же учебном году не только Слизерин строил ей козни — все завидовали «девчонке, покорившей Виктора Крама» — но и ребята с других факультетов, хотя никто не сказал ей этого в лицо. Но слухи расползались со скоростью молнии. И в этот раз было намного больнее, поскольку Гарри и Рона рядом не было, а Джинни не могла заменить ту нишу, которую обычно занимали мальчишки, как ни старалась. И Гермиона нашла поддержку у того, о ком бы никогда не подумала. У того, кого не знала до этого года. В Теодоре Нотте.***
— Какой же он мерзкий, — про себя злилась Гермиона, направляясь в библиотеку. — Подлый слизеринский червяк! Специально выбрал эти дни! Девушка шла по коридорам, громко топая, чтобы хоть как-то выпустить пар. Обычно она проводила вечера с Крамом. Но последнее время Теодор Нотт решил тоже составить им компанию. Поначалу Нотт настороженно относился к этому, смущая своим присутствием абсолютно всех. Но затем был, как рыба в воде, смущая только Гермиону. Она не понимала взглядов, которыми обменивались дурмстранговцы, поэтому посчитала необходимым взять группу поддержки в лице Джиневры Уизли. Но подруга тоже не понимала происходящего, смущая своим присутствием Виктора и обмениваясь ехидным взглядом с Теодором. Если для самой Грейнджер все было в новинку и вызывало двоякие чувства, то Джинни уже определилась со своей позицией, поэтому всячески помогала Теодору. А именно: она не стеснялась пользоваться своим природным очарованием и женской хитростью, чтобы увлечь болгарина в увлекательно-скучный разговор о квиддиче. В такие моменты у Крама начинали гореть глаза, и юноша напрочь забывал обо всем, полностью отдавшись беседе с Джинни. Иногда она с ним спорила, и чтобы выяснить, кто же из них прав, Уизли уводила Виктора в спортивную секцию, где они искали в справочниках верный ответ. Конечно, Джинни оказалась неправой, чтобы польстить мужскому самолюбию. Тогда она, хлопая длинными ресницами, признавала, что ошибалась, и робко улыбалась угрюмому ловцу болгарской сборной, а тот в ответ как-то неуклюже похлопывал ее по плечу. Затем они возвращались обратно, где их ждал улыбающийся Нотт и краснеющая Грейнджер. Обычно Гермиона спешила ретироваться, ссылаясь на то, что библиотека скоро закроется или на свои обязанности старосты. Она всегда сбегала, когда чувствовала, что теряла контроль над ситуацией. Только Малфой заставлял ее ноги наливаться свинцом и замирать, ожидая очередное оскорбление в свой адрес. Теодор же влиял на нее совсем иначе. Девушка не ждала от него никакого подвоха. Казалось, она верила во все, что он ей рассказывал. Сначала она кивала чисто из вежливости, а потом слушала чуть ли не с открытым ртом, он оказался великолепным рассказчиком и крайне интересным собеседником. Теперь она ждала каждый вечер, потому что узнавала что-то новое, что-то интересное. Потому что из-за него хотелось дожить до завтрашнего дня, заглянуть в него. Нотту она была весьма симпатична. Было в ней что-то неординарное, что-то безумно привлекательное. Он не назвал бы ее красивой, нет. Но она была миловидной. Ее гриффиндорский дух завораживал, даже пугал. И Теодор не хотел бы оказаться на пути урагана по имени Гермиона Грейнджер, особенно после того, как стал свидетелем того, как она припечатала Драко. Ни одна девушка на его памяти еще не была настолько боевой. Еще ни одна не увлекала его так сильно. Так надолго. Но несмотря на все это, Гермиона казалась непосредственной, как ребенок. Ее хотелось оберегать, возможно, заботиться, хотя это, скорее всего, шло в разрез с планами девушки. Она была как младшая сестра. Но, на счастье Нотта, ею не являлась. Он не понимал, что же делает не так. Это его возбуждало и нервировало одновременно, он не мог разгадать, чего добивается Грейнджер своим поведением. Он видел, как она заинтересованно смотрит на него. Он замечал, как она мило терялась рядом с ним. Но не понимал, почему она вечно прячется за Крамом. Стоило Теодору случайно коснуться ее своим локтем, как она была готова подпрыгнуть чуть ли не до потолка. Если его колено под столом касалось ее, то одна ее рука замерла над пергаментом или же цеплялась за край злосчастного стола, в то время как вторая судорожно сжимала локоть Виктора. Но Нотт точно был уверен, между его однокурсником и Гермионой ничего не было. Он бы не вел бы себя так вызывающе, стараясь привлечь ее внимания. Хотя, нет, он бы вел себя похлеще. Он уже хотел было взять паузу в этих вечерних посиделках, чтобы выкроить себе немного времени «на подумать», потому что думать рядом с ней было весьма проблематично. Он думал в совершенно другой плоскости рядом с ней. Но неожиданно их посиделки стал разбавлять Драко со своим другом. Если еще присутствие Малфоя Нотт мог хоть как-то себе объяснить, то вот наличие его темнокожего друга вызывало массу вопросов. Пока Блейз Забини шепотом не пояснил, что он здесь в роли сдерживающего щита. Одним вопросом стало меньше, но второй по-прежнему сильно пульсировал в мозгу: если он так сильно безразличен Гермионе, то почему ее подружка уводит именно Крама под какими-то глупыми предлогами, оставляя его наедине с ней. В такие моменты юношеское сердце начинало стучать активнее, затем пропускало несколько ударов, а затем было готово сломать ребра и выпрыгнуть из груди, чтобы наверстать упущенный ритм и прыгнуть прямо в руки кудрявой гриффиндорки. Но затем его надежда на взаимность жестоко разбивалась, потому что девушка спешила уйти. И это его заводило. Мало кто ему отказывал. Мало кто позволял дерзить. Даже его фамилия не производила никакого эффекта на девушку. Она держала его в постоянном напряжении. Нотт видел в девушке только один минус — ее происхождение. Но он был слишком юн, возможно, влюблен, и его это не останавливало. В конце концов, он не планирует жениться, но вполне готов ввязаться в приключение. Юноша уверен, приключение будет восхитительным. Сам Теодор уверен в своей безнаказанности: еще ни одна девушка не уходила от него недовольной, а отец все спускал сыну с рук, поскольку Нотт младший был единственным сыном, единственным наследником древнего рода. — Ненавижу! — Сегодня Гермиона пришла раньше всех в библиотеку. Именно поэтому она швырнула свою сумку. Пока никто не видит, можно побыть стервой. — О, я ему сочувствую, — раздалось за ее спиной. — Малфой! — Только и смогла выпалить девушка. — Что, прячешься как подземельная крыса? Но слизеринец никак не отреагировал на жалкую попытку его оскорбить, у него есть более важные дела, чем какая-то гриффиндорка со своими жалкими замашками на что-то большее. — Грейнджер, — как обычно, слова медленно льются из его рта в своей излюбленной манере. — Может, тебе стоить стащить очки у Поттера? А то боюсь, что в следующий раз ты не только меня не заметишь, но и… — Заткнись! — Бросила ему Гермиона и заняла свое любимое место. — Давай уже быстрее закончим. Пожалуйста! — Чуть ли не по слогам процедила девушка, поймав его взгляд. — А я никуда не тороплюсь, — солгал Драко, медленно усаживаясь напротив девушки. — Какая же ты сволочь, — непроизвольно вырвалось у гриффиндорки. Она сама была в шоке, поэтому быстро поднесла ладонь ко рту, словно это могло вернуть реплику обратно. Но Драко все прекрасно расслышал. — Что, отрастила коготки? — Просто поняла это. — И как давно? — Он вскинул бровь. — Только что, — прошипела Гермиона, которая нервничала с каждой секундой все больше и больше. Нет, это не приятное волнение, как обычно. Ей действительно сейчас страшно с ним наедине. Она не понимает, когда это он так изменился. — Не понимаю, как ты… — непроизвольно прошептала она вслух. — Что я? — Драко даже корпусом подался ей навстречу, словно планировал задушить ее своей аурой. «Можешь мне нравиться», — мысленный ответ, но вслух громко выпалила: — Как ты сам себя выносишь! Она ожидала, что ее прямолинейность собьёт его с толку, но тот лишь рассмеялся в ответ. Казалось, слизеринца забавляла ее реакция. Словно он видел ее насквозь. — А где твои вечные спутники? — Лениво поинтересовался Драко. — Я не обязана тебе отвечать, — она дернула головой, на что он лишь хмыкнул, и Гермиону это задело. — Гарри, наверное, сейчас… — В жопу Поттера, — Драко откинулся на стуле. — Где же твои карманные собачки? Нотт и Крам? На какую-то долю секунду Гермионе показалось, что в его глазах промелькнул… интерес? Девушка громко выдохнула. Кто она такая, чтобы вызывать у него хоть малейший интерес. — Ты что, боишься меня? — Улыбка Малфоя стала шире, будто это он сейчас поймал ее и прижал к стене. Легкое чувство превосходства приятно прокатилось по венам. — Да кто ты такой, чтобы тебя бояться? — Нервный смешок сорвался с ее рта. — И они не собачки, а друзья. — Ты серьезно так думаешь? — Парень даже покрутил пальцем у виска. — Я вижу это, — огрызнулась она. — А знаешь, что я вижу? — Уволь, Малфой, я не желаю это слуш… — Я вижу, как они оба хотят тебя вые… — Замолчи! — Гермиона вскакивает на ноги. — Не смей такое гов… — Правда глаза колет? — Какая правда? — Возмутилась она. — Это же бред чистейшей воды! По себе людей не судят! — Хочешь сказать, что я тоже сплю и вижу, как тебе присуну? —Драко перефразировал фразу Гермионы. Грейнджер зависла, медленно переваривая услышанное. А затем она чуть было с кулаками не набросилась на парня: — Ты искажаешь мою речь! Не смей! — А то что, сломаешь мне нос? — Малфой не смог сдержать смешок. — Да с удовольствием! — Гермиона пыталась удержать в себе гнев, впившись ногтями в ладонь. — Знаешь, если бы ты прямо спросила, хочу я тебя или нет — я бы ответил честно, — скучающим тоном заметил слизеринец. Гермиона замерла. Она ожидала от подлого, на ее взгляд, слизеринца, что угодно, но точно не откровенности. Да еще и такой! — Думаю, нам стоит забыть этот разговор, — сказала Гермиона, садясь обратно в кресло, и постаралась успокоиться. Драко оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что их привычная кампания еще не пришла, что никто не побеспокоит их. Ему нужна всего лишь минута, чтобы ее уничтожить. И не нужны свидетели. Он уже готов поставить ее на место. И сделает это прямо сейчас. — Мой ответ «да», — в тишине его слова прозвучали практически зловеще. Гермиона уверена, что ей послышалось, но частое дыхание выдает ее заинтересованность. Натянуто улыбнувшись, Драко продолжил: — Но я бы переспал с тобой не потому, что ты мне нравишься. А потому что ты — Грейнджер, заучка, которая у всех в печенках сидит. И я бы сбил с тебя спесь. — Опустился бы до грязнокровки? — Гермиона намеренно себя так называет, чтобы резануть свой слух и вырваться из того тумана, в который ее отправили слова парня. — Я бы этим не кичился. Подозреваю, что и ты тоже, Грейнджер, постаралась бы это скрыть. Особенно от Поттера и Уизли. Уверен, перепих со мной был бы равен Империо. Ты бы делала всё, что угодно, лишь бы я молчал. Ее глаза широко распахнулись от услышанного. Сердце стучит так отчаянно, будто это правда, будто хоть один раз ей будет позволено к нему прикоснуться. — Только загвоздка в том, что у меня просто не встанет на тебя. Не знаю, кому может нравиться… — он обвел ее фигурку серым взглядом, — такое. В тот день, когда это случится, я буду в таком отчаянье, что все это перестанет играть значимую роль. — Замолчи, — просит Гермиона, качая головой. — Но я уверен, что буду еще долго смывать с себя ту грязь, которой ты меня запачкаешь. — Пожалуйста, остановись. — Боюсь, мне даже придется выплюнуть свои легкие после этого кошмара. — Хватит! — Она ударила по столу кулачком. — Я не позволю тебе вытирать об меня ноги! — Всегда же позволяла, — издевательски подметил парень. В каком-то извращенном плане, она ему даже нравилась. Нет, ему нравились ее эмоции. Он был воспитан совсем иначе и с рождения учился контролировать любую эмоцию. Как и всё его окружение. Как и все друзья. Именно поэтому он так цеплялся за своенравную гриффиндорку, она была подобна глотку весеннего воздуха после затяжных зимних морозов. Грейнджер заговорила медленно, подбирая каждое слово: — А сейчас я говорю тебе хватит! — Она даже встала, чтобы придать своим словам большую значимость. И Малфой удивленно посмотрел на нее снизу вверх. — Ты хотел меня унизить даже в этом задании по Нумерологии, но я не позволю тебе заходить дальше. — Унизить? — Драко растерялся. Грейнджер, конечно, была умной, но иногда ее было сложно понять. К примеру, сейчас. — Как же я тебя унижаю? — Ты специально выбрал эти дни, чтобы обсуждать наше задание. Специально! — Вот как? — Слизеринец пытался скрыть собственное удивление. Но ему было крайне интересно, до чего додумался ее пытливый ум. — Это до банальности просто, — передергивает плечами Гермиона, словно сбрасывая отвращение всего разговора. — Ты выбрал воскресенье, чтобы испортить мне начало недели, а пятницу, чтобы и выходные не задались. Малфой расплылся в улыбке. — Да-да, — продолжала Гермиона. — И мне совершенно плевать, что ты с Блейзом преподнес мне это под соусом «В воскресенье мы обсуждаем идеи. Всю неделю делаем. А в пятницу обмениваемся результатами». Да я тебя насквозь вижу! Она что-то еще говорила и говорила, однако Драко ее уже не слушал. Мозг парня заработал активнее, пытаясь припомнить момент, когда это Забини стал для неё Блейзом, в то время как он так и остался Малфоем. — Эй, ты вообще меня слушаешь? — Обеспокоенно спросила гриффиндорка. Обычно Малфой тут же ей хамил, но он напротив, молчал уже несколько минут и ни разу не перебил. — Ну и пошел ты! — Взорвалась она. — На сегодня занятия окончены! — И гордо вскинув сумку на плечо, она направилась на выход. — Эй, Грейнджер! — Окликнул ее слизеринец. Она не обернулась, но откликнулась: — На сегодня закончили, Малфой. — Весь мир не вертится вокруг твоей задницы, Грейнджер! — Хочешь сказать, что весь мир вертится вокруг тебя? — Не выдержала она и обернулась. — Именно. — Ты заблуждаешься, Малфой! — Гермиона даже несмело рассмеялась от его предположения. — Ты не центр вселенной. — Но даже ты вращаешься вокруг меня, — хмыкнул парень в ответ. — Не в этой жизни, и ни в какой из следующих. — А ты не думала своим небольшим умишком, что я выбрал эти дни, потому что мне так удобно? Гермиона растерялась. Возможно, потому что не думала об этом в таком направлении, а, может, потому что он надвигался на нее. — Потому что мне удобно в пятницу после всех занятий уделить на это дурацкое задание пять минут, а дальше заниматься своими делами? Как и в воскресенье вечером, потому что выходные у меня для более важных вещей? Звучало логично. «Идиотка», — выругалась про себя Гермиона. — Советую почаще пользоваться головой, Грейнджер, — теперь уже Драко направился на выход. — А как же нумерология? — Вслед спросила девушка. — На сегодня закончили, — ответил он ее словами, не оборачиваясь. Гермиона напряженно смотрела ему вслед, пока мозг медленно соображал, что Драко снова из перепалки вышел победителем. — Проклятье! — Выругалась гриффиндорка и направилась за свой стол. Джинни придет спустя минут десять, следом Забини, который и бровью не поведет на отсутствие друга. Когда же Блейз уйдет, обменявшись набросками задания с Гермионой, Крам и Нотт тут же усядутся напротив гриффиндорок. И станет совсем непонятно, кто кому скрашивал вечер.***
— Джинни, постой, — Гермиона преградила подруге путь. — Давай поговорим? — Да, конечно, — рассеянно отвечает Уизли. — Выбирай: в гостиной или в спальне? — Давай тут. — Тогда давай хотя бы отойдем к окну или в один из классов зайдем? — Да, как скажешь, — Гермиона была рада, что Джинни не начала расспросы сразу, а тоже предпочла отойти в отдаленное место, где риск быть подслушанными сводился к минимуму. — Ну давай, ругайся, — улыбнулась Джинни, усевшись на подоконник. — А с чего ты взяла, что я бу… — Да ладно тебе, — звонко смеется Уизли в ответ. — Я тебя не первый год знаю. Уж если ты предложила поговорить, да еще и не в гостиной факультета, то я прекрасно понимаю, что что-то случилось. Грейнджер закусила губу, чтобы подавить рвущуюся наружу улыбку. О проницательности младшей Уизли можно только мечтать. Но Гермиона не знала, с чего начать разговор, поэтому блуждала взглядом по окну, изредка останавливаясь на подруге. Джинни рассмеялась: — А как же наша хваленная гриффиндорская храбрость? — Ох, Джинн, — Грейнджер обняла ладонями свои плечи. Девушке было сложно начать разговор. — Обычно я говорю это в других ситуация, но так и быть, ты будешь исключением, — улыбается Джинни. — Я все сделаю сама, — фыркнула она. Гермиона недоуменно на нее смотрит, и Джинни тут же становится серьезной. — Ты ведь хочешь поговорить о Нотте. — Да, — выдыхает Гермиона. Разговор уже начат, и девушка уверена, что дальше будет легче. — То есть нет. — О Теодоре Нотте, — уверенно заявляет подруга. — Ну или о том, что я оставляю вас наедине. — Именно! — Тебе разве что-то не нравится? — Джинни удивленно хлопает глазками. Грейнджер не нравилось все, но она никак не могла сформулировать мысль, чтобы смысл был верным. — Я должна оставлять тебя с Крамом? — Уизли выгнула бровь. — Мы и без вас были вдвоем, — качнула головой Грейнджер. — В этом и проблема: мы лишние? — Нет, Джинн, я всегда тебе рада, просто… Просто ты не так все понимаешь. — Да ладно тебе, Гермиона, я же вижу, как они на тебя смотрят. — Но это не позволяет тебе так нагло сводить меня с парнем! — Выпалила Гермиона, чувствуя, что начинает краснеть. Слишком уж личный выходил разговор. — Ты же сама понимаешь, что Виктор и я там лишние? — Нет! Мы с Виктором раньше вас всех стали встречаться в библиотеке, а потом пришли вы и все испортили! — Я тебя не поним… Но Гермиона резко перебила её: — Библиотека была самым спокойным и безопасным место в замке для меня. Пока вы не стали туда приходить! Я могла побыть одной и о многом подумать. Черт, Джинн, я могла мечтать там, представлять будущее. Я даже привыкла к Виктору. Он практически всегда молчит, и мне это нравится. Мне уютно с ним. А потом стал приходить Малфой, Забини, Нотт и… — А, так вот в чем дело. Все дело в Малфое. — Глупости, — отрицает Гермиона. — Он тебе что-то сказал, и ты решила выплеснуть свое недовольство на меня? — Нет, нет, — она замотала головой. — Это было бы некрасиво по отношению к тебе. — Знаешь, что на самом деле некрасиво? И некрасиво по отношению к себе самой? — Уизли спрыгнула с подоконника. — Некрасиво лгать себе! — Я не… — Можешь не признаваться мне, но сама себе признайся. — В чем? — Рассеянно моргает Грейнджер. — С Крамом тебе уютно, но ведь Теодор Нотт вызывает у тебя совсем не дружественные чувства. — Джинни! Но та продолжает, как ни в чем не бывало: — Черт, я вижу, как они на тебя смотрят! Оба! На твоем месте я бы не мечтала о каком-то слизеринском принце. Вот они — реальные парни! — Джинни! — И я вижу, как ты в ответ смотришь на Нотта! Гермиона, это прекрасно, что вы друг другу симпатизируете. — Джинни! — И я не понимаю, что тебя останавливает? Ты сама говорила, что это год возможностей, так получи свое! Ты больше всех девчонок в этой школе достойна, чтобы тебя боготворили! — Джиневра! — Взревела Грейнджер. — Что тебя останавливает?! — Джинни тоже повысила голос и повторила вопрос. — То, что мне нравится другой парень? — Предположила Гермиона, надеясь, что подругу удовлетворит этот ответ, и та перестанет оставлять ее наедине с Теодором. — Гермиона, не жди принцев, — раздраженно произносит Уизли. — Их уже не существует. Как и рыцарей из твоих книжек. — Я не пон… — Прекращай! — Осадила ее подруга. — Никто уже не совершает подвигов ради прекрасных дам, никто их уже не добивается. Романтики нет. Это только в старых книжках и любовных романах такое. Забудь о таком, как «ее ноги подкосились», или «бабочки в животе», «трепет по всему телу» или «любовь с первого чего-то там». Этого нет, — жестко закончила она. Гермиона внимательно слушала подругу. Возможно, в ее словах и был смысл, но сейчас Грейнджер его упорно отвергала. — А когда ты вернешься обратно в реальность, ты непременно заметишь замечательного парня по фамилии Нотт, который в лепешку разбивается, чтобы тебе угодить! Устроить драку с лучшим другом из-за тебя — без проблем! Помочь тебе с твоими дурацкими и тяжелыми справочниками — не вопрос! Сидеть в твоей любимой библиотеке вместо прогулки с друзьями или чего-то там еще — все ради тебя! Гермиона завороженно слушала, она не видела ситуацию со стороны. — Или ты думаешь, что Малфой хоть что-то из этого сделает ради тебя? — Яростно продолжила Джинни. — Не смеши! Он и пальцем не пошевелит ради кого-либо из нас. Повторяю: спустись с небес на землю и разуй глаза! Повторю еще раз: принцев не существует, перестань мечтать! Забудь эти романтические бредни, этого не бывает! Джинни ушла, оставив подругу одиноко стоять у окна. Как только шаги Уизли затихли вдалеке, Гермиона рассеяно прошептала себе под нос: — Как это не существует, если Малфой вызывает у меня именно такие чувства? И словно испугавшись собственного шепота, она накрыла рот ладонью. А может она просто хотела удержать звук его фамилии на губах, чтобы быть к парню ближе.