***
Она поняла, что скучает по нему. Это было неожиданным открытием даже для самой Гермионы. Ей потребовалось чуть больше недели, чтобы набраться смелости и вернуться в библиотеку. Вот только его уже там не было. Шла вторая неделя без его веселых шуток. Еще никогда библиотека не казалась такой темной и неуютной. Он перестал смущать ее «случайными» касаниями, перестал смотреть в ее сторону, по крайней мере, она прекратила их подмечать. А теперь она скучает. По его голосу, когда он ей что-то рассказывает. По блеску в глазах… Она даже переняла его улыбку! Сейчас, когда скромная улыбка появлялась на ее лице, она прятала ее в ладонь точь-в-точь, как делал Тео. Почему-то мысли о нем приятно волновали, заставляя улыбаться чаще, чем обычно. И эта легкая улыбка раздражала окружающих. — Ты такая красивая, — голос Гарри выдернул Гермиону из мыслей. — Прости, что? — она поднесла руки к пылающим щекам. — Ты красивая, — улыбнулся Поттер. — Такое чувство, будто наша временная размолвка пошла тебе на пользу. Выглядишь счастливой. Такой уверенной. — Гарри, — рассмеялась Грейнджер. — Не выдумывай. — А я всегда знал, что мы с Роном балласт на твоей шее, — в ответ посмеялся Поттер. —А где он? — Ну он… — Гарри замялся. — Он в Хогсмиде. — Без тебя? — Он с Лавандой. — А-а, — кивнула она. А потом добавила: — Ну и Мерлин с ним. Гарри подавился обедом. Прокашлявшись, парень восхищенно произнес: — А ты изменилась. — Повзрослела, — пожала плечами девушка. А дальше разговор совсем не клеился, будто они были незнакомцами, и у них не было ничего общего. Но тем не менее Гермиона была рада такому раскладу. Молчание друга давало ей время на подумать. А подумать было о чем. Гарри сам не хотел нарушать тишину. Он очень хотел поговорить с подругой, но уже не представлял, как к ней можно подступиться. Гермиона в сентябре и Гермиона в октябре — две разные девушки. Зеленые глаза парня кого-то выискивали в рядах макушек ребят в Большом зале. Юноша улыбнулся, когда нашел то, что искал. Или вернее ту. Чжоу Чанг словно почувствовала этот взгляд и обернулась. Гарри был пойман врасплох, поэтому рассеяно помахал ей пальцами, не ожидая ничего в ответ. Но когтевранка ему широко улыбнулась и помахала рукой. От неожиданности гриффиндорец пролил на себя тыквенный сок, вызвав смешки у Чжоу и ее подружек, которые за этим наблюдали. — Что с тобой? — Поинтересовалась Гермиона и наколдовала салфетку для друга. — Так… задумался, — махнул рукой он и опять пролил сок из кубка. — Да что ж такое! Гермиона рассмеялась, а потом резко развернулась. Она как знала, куда смотреть. И небольшая стайка когтевранок тут же затихла под ее строгим взглядом. — Гермиона, я… — О, не начинай, Гарри. Мне не десять лет, и я все прекрасно вижу, — она улыбнулась ему. — Гермиона… — Все в порядке. Я не Рон и не собираюсь закатывать тебе сцены ревности, — фыркнула она. — Правда, все в порядке. — Спасибо, — облегченно выдохнул Гарри. — А кто она? Гарри замялся, но ответил: — Чжоу Чанг. — Когтевранка, — явно был не вопрос. Но парень всё равно ответил: — Да. — Ну она красивая, — задумчиво произнесла Гермиона. — Да и оценки у нее неплохие, — продолжала девушка. — Ты что, сейчас даешь мне свое одобрение? — Смеется Поттер. — Просто говорю, что она хорошая, скромная девушка, — улыбается Гермиона. — Давай на этом и закончим этот разговор? — Попросил смущенный Гарри. Гермиона, рассмеявшись, согласилась.***
Разговор с Гарри несколько уколол её, хоть она была и рада за друга. Она была уверена, что именно Гарри из их некогда Золотого Трио заслуживает счастья, ведь на юные плечи парня постоянно что-то падало. И, как она в этом себя ни убеждала, было обидно. Особенно от того, что друзья так легко променяли ее на девушек, хотя у Гарри в этом плане вилами по воде писано. Она тоже хотела этого. Щеки стали гореть от мыслей о том, что она могла бы точно так же, как и сотни других студентов в Хогвартсе, целоваться у арочных окон. Или же обнимать какого-то парня за колонной, увлекая его в одну из ниш, из которых она постоянно выгоняла парочек во время своего дежурства. Или же они могли заниматься в библиотеке: он положил бы свою ладонь на ее колено, а она украдкой поглядывала на него в ответ. А во время больших перемен они выходили бы во внутренний дворик. Тогда она сидела бы на пледе, поджав ноги, а он положил бы свою голову на них, позволив ей запустить пальцы в роскошную шевелюру. А по выходным они сидели бы в одной из кафешек Хогсмида. Гермиона бы даже отказалась от любимого места у окна. Она пила бы сливочное пиво и, как обычно, у нее появились бы пенные усики. Он бы тогда нагнулся к ней через весь стол, ухватившись за его край, и поцеловал бы. А она со стоном удовольствия ответила бы на поцелуй, углубляя его и запуская пальцы в мягкие кудряшки. — Черт! — Гермиона резко остановилась посреди коридора. — У Малфоя ведь нет кудряшек, — прошептала она себе под нос. — Проклятье! — Выругалась она чуть громче. Она направлялась в библиотеку. Нотт уже по привычке нарушил течение ее мыслей. Вместо библиотеки девушка направилась в ближайший женский туалет. Ей требовалось срочно умыться, чтобы охладить алеющие щеки. Только девушка переступила порог женского туалета, как ее тут же смерили два холодных взгляда. — Считай, будто ее тут нет, — Паркинсон мило улыбнулась своей собеседнице. — Всегда так делаю, — в ответ хихикнула Милисента Булстроуд. И слизеринки вернулись к своему прерванному разговору, но уже на пол тона ниже. Гермиона же подошла к раковине, закатив глаза. Поведение однокурсниц ее забавляло, они всегда игнорировали ее, разве сегодня могло быть иначе? Но, несмотря на все это, Грейнджер все же прислушалась. С трудом, но кое-что она смогла разобрать. — Такое красивое, — восхищенно шепчет Булстроуд и тянет к коробке руку, чтобы почувствовать мягкость ткани. — Руками своими не трогай, — останавливает ее Панси, — это же работа эльфов! — Прости, — одергивает Милисента руку. — Оно такое восхитительное, что просто не удержаться. — По тебе видно, — тонкая усмешка исказила её губы. — Как жаль, что моя фигура не позволяет носить такую красоту, — Милисента хлопнула себя по пухлым бокам. — Я бы его с тебя сняла, — противно рассмеялась девушка. — Снимать надо не белье, а меня, — осадила Паркинсон подругу. — Почему парни такие тупые? — Вопрос был больше риторический. — Когда удивишь Драко? — На Хэллоуин, — мечтательно протянула Панси. — Так он же уже скоро! — А я тебе о чем говорю! — Что я должна буду сделать? — Деловито интересуется Булстроуд. Панси повернула голову в сторону и встретилась с карим взглядом Гермионы, которая оказалась пойманной врасплох. — Пойдем отсюда, — Панси ведет подругу к выходу. Сначала у Гермионы вырывается вздох облегчения. Приятно, что слизеринки не устроили травлю. А затем девушку окутала легкая грусть, она бы с удовольствием подслушала очередную сплетню о Драко. Хотя Панси никогда не распускала сплетен, наоборот, Паркинсон всегда их пресекала, особенно если они касались ее родного факультета. Наспех сбрызнув щеки ледяной водой, Гермиона закрыла кран и поспешила за слизеринками. Пусть это выглядит некрасиво, но она отдала бы руку на отсечение, чтобы подслушать план Панси. Грейнджер успокаивала себя тем, что ей это нужно в «чисто ознакомительных» целях. Она же староста. А Паркинсон никогда не славилась благоразумием. Именно поэтому гриффиндорка должна все знать, чтобы не помешать, но предупредить. Но не успела Гермиона открыть двери, как ее тут же втолкнули обратно. — Что ты себе позволяешь? — Возмутилась гриффиндорка, отряхиваясь. — Полно, Грейнджер, это я должна отряхиваться после такой, как ты, — морщит нос Паркинсон. — Заметь, ты сама меня толкнула, — Гермиону позабавила реакция слизеринки. — Не обольщайся. У меня просто не было выхода. — Выход есть всегда. — Ой, не умничай, — она закатила глаза. Они с минуту стояли друг напротив друга. Паркинсон по-прежнему стояла в проеме, не давая гриффиндорке возможности выйти. Грейнджер же заметила, как внимательно девушка ее разглядывает. А еще от дотошного взгляда Гермионы не ускользнуло, что сумки и коробки у той не было. «Наверное, отдала Булстроуд». — Так и будешь на меня пялиться? — Нарушает тишину Панси. — Просто жду, когда ты дашь мне пройти. — О, считай, я возвращаю тебе долг. — Какой долг? — Гермиона кожей чувствовала, что неспроста Паркинсон завела этот разговор. — Ты ничего мне не должна. — Ну как не должна? — Словно с дурочкой, разговаривает Панси. — Ты же постоянно смотришь в нашу сторону. Или думаешь, что твой щенячий взгляд незаметен? Гермиона мысленно про себя чертыхнулась, но внешне так и оставалась самим спокойствием. — Не понимаю, о чем ты мне тут… — Сначала я думала, что ты пялишься на парней из Дурмстранга. Я даже сделала тебе одолжение, Грейнджер: убедила всех, что тебе нравится кто-то из них. Хотя мне плевать, кого ты выберешь, они все равно на тебя не строят планов, кроме Крама. Чистокровный болван! — Панси замолчала, обдумывая дальнейшее. А Гермиона воспользовалась ее молчанием: — Если ты думаешь, что за это «одолжение», — Гермиона пальцами взяла последнее слово в кавычки, — я скажу тебе «спасибо», — продолжила она, — то ты глубоко ошибаешься. — Неужели даже не поблагодаришь? — Притворно ахает Панси. — Это потому что я слизеринка, да? — Это медвежья услуга. А еще абсолютная неправда, — Гермиона заправила за уши выбившиеся пряди волос. Ей до жути хотелось развернуться спиной к Паркинсон и снова охладить щеки. — Так что за такое не благодарят. — А Крама ты каким образом благодаришь? — Коварная улыбка расцвела на пухлых губах слизеринки. — Прости, что? — Ну, просто он всех уверяет, что вы уже устали практиковать третью базу и вот-вот пересечете четвертую, — улыбка трансформировалась в довольный оскал. Панси с каким-то то больным удовольствием, словно хищник, загнавший в угол свою добычу, наблюдала за терзаниями гриффиндорки. А Гермиона судорожно пыталась понять, что именно говорит Крам за ее спиной. Стоп. — Виктор бы так не поступил, — уверенно и практически безапелляционно заявила Грейнджер. — Может быть, у него проблемы с нашим языком, и кто-то ушлый поймал его в ловушку? — Невинно захлопала глазами Паркинсон. — Уверена, именно так и было, — соглашается Гермиона. А затем глаза гриффиндорки сужаются. Озарение пришло внезапно и девушка выкрикнула: — это твоих рук дело! Паркинсон лишь громко рассмеялась в ответ. — За что? За что ты так со мной? — Прошептала Гермиона. Теперь косые взгляды других студентов хоть как-то стали складываться в картину. В плохую, конечно, но Гермиона и этому была рада. Она обязательно с этим разберется, только сначала нужно узнать у Паркинсон как можно больше деталей. — Еще и Виктора так подставила. Это подло! Слизеринка вмиг стала серьезной, взяв себя в руки. — Не тебе меня учить, Грейнджер. Я очень рада, что он уже Виктор. Глядишь, парню что-то и перепадет. — Замолчи! — Или ты боишься, что он прозреет после этого и заметит кого-то достойнее тебя? — Глупости, — Гермиона отвечает спокойно. Эмоциям сейчас не место и не время. — Я обязательно предупрежу Вик… Крама, какая ты гадюка! — Обязательно, — кивает Панси, но улыбка и не думает покидать ее тонкое лицо. — За что, Паркинсон? — За Малфоя, — честно ответила Панси. Ходить вокруг да около больше не имело смысла, да и слизеринка четко чувствовала, что не выигрывает этот разговор. Его нельзя больше затягивать. — За Малф… Паркинсон, ты адекватная? — Ахнула Гермиона. — Он-то тут каким боком? — Она даже нервно рассмеялась. — Если это из-за нумерологии, то ты должна была видеть или слышать, как я просила не ставить меня к ним третьим участником. Я даже… — Это не из-за нумерологии, — едва слышно произносит Панси. — Это из-за тебя. — Из-за меня? — Грейнджер округлила глаза. — Хватит переспрашивать! — Рявкнула она и более спокойным тоном закончила. — Ты все прекрасно слышала. Гермиона фыркнула, говоря: — Ты уж определись: либо из-за Малфоя, либо из-за меня. — Из-за вас, — выпалила она. И резко наступила тишина. Становится даже слышно, как капля из крана падает на холодный мрамор раковины. Раз в двенадцать секунд. Гермиона не понимает, как она могла быть такой неосторожной, что Панси Паркинсон разгадала ее самый большой секрет. А еще девушка не могла понять, причем тут Драко Малфой. И самый главный вопрос: что предложить Паркинсон за молчание? Сама же слизеринка пыталась отмахнуться от нехороших предчувствий, которые стали ее вечными спутниками. Сначала девушка отгоняла это, а потом стала замечать долгие взгляды гриффиндорки. И разум тут же подкинул ей картинки, что это уже не первый раз, даже не второй и не третий. А потом пол уходил из-под ног, потому что пару раз она ловила ответные взгляды. Грейнджер, конечно, их не видела, опустив голову, но Панси всегда их перехватывала со стороны. Паркинсон честно мирилась с этим, потому что, по большому счету, для Драко она была пустым местом. Подругой, но не более. Но этот год должен стать особенным. Еще на летних каникулах он постоянно приглашал ее в Малфой-мэнор, как и Гринграсс. Но Панси точно знала, что выигрывает на её фоне. Потому что она была идеальной. Нет, не так. И-де-аль-ной. Идеальность и Панси Паркинсон — это синонимы. Уже в поезде он положил свою голову на ее колени, устав от разговора, и позволил ей перебирать свои волосы, что она и сделала. Этого он никогда и никому не позволял. Из этого она сделала вывод, что лед тронулся. Серые глаза потеплели для нее. И тут появилась эта Грейнджер, путая карты. А потом еще и Драко стал куда-то уходить. И Панси так и не смогла разузнать, где парень проводит не просто вечера, но иногда и ночи. Ведь он вполне мог развлекаться не с ней, а с этой заучкой Грейнджер. Это убивало. Сама эта мысль омрачала ясное лицо слизеринки. Шипы этого домысла прочно вонзились в мягкую, ухоженную плоть. Но Панси не кровоточила — она медленно умирала. Сгорала, как мотылек, который слишком быстро налетел на лед в глазах любимого. Иногда по Хогвартсу вспыхивала сплетня — Драко Малфой уделил какой-то девчонке внимание. Панси лишь закатывала на это глаза. Ведь кто-кто, а она точно знала, что не достаточно показать кусочек чулка, чтобы Малфой терял голову. На личном опыте она проверила это. И не только это. Но безрезультатно. Иногда какая-то девчонка, имени которой Панси не могла, да и не хотела запоминать, позволяла себе такую вольность: придумать что-то из ничего. И Драко с удовольствием слушал в такие моменты о своих якобы похождениях. Как-то раз Паркинсон спросила, почему он позволяет им такое поведение, почему не пресечет, на что получила интересный ответ: — У них ничего этого нет. Они это придумывают, потому что могут себе позволить. Панси наблюдала, как раз за разом, девушки пускали о нем сплетни. Драко Малфой был красивым, воспитанным и безумно обходительным. Он легко давал разгул воображению, особенно, если был в квиддичной форме. Хотя даже в черном костюме, скромном на вид, но очень дорогим — он был великолепен. Вот Драко поднял какой-то девчонке учебник, и уже на следующее утро практически весь Хогвартс знал, как именно она его отблагодарила. Малфой лишь усмехнулся, слушая это за завтраком. А вот он одолжил своей однокурснице шарф, чтобы та не замерзла и дошла до теплицы. Этот шарфик, как рассказали утренние сплетники, оказался весьма многофункциональным. И даже здесь Драко понимающе поддерживал разговор. А таких разговоров было бесчисленное множество. Панси уже устала срываться на девочках, которые порочили такую золотую фамилию. Она пресекала самые реалистичные сплетни, в которые сама была готова поверить. Но в этом году все было иначе. После порции свежих сплетен о себе Малфой как бы случайно касался острой коленки Панси и виновато улыбался. А она верила, обманывалась, что так он просит у нее прощение. За все ее волнения, за все пустые слухи, за все то время, что ничего не делал. В ответ она с пониманием улыбалась ему. Но сейчас Паркинсон стояла напротив Грейнджер, готовая просить, чтобы гриффиндорка отступилась. Чтобы перестала так смотреть. Так вести себя. Чтобы она перестала быть самой собой. Чтобы Драко потерял ту толику интереса, которая иногда загоралась где-то в глубине его глаз. Потому что серые глаза должны таять только для Панси. Она готова чуть ли не умолять Гермиону не делать то, что она делает, возможно, неосознанно. Она не имеет права так смотреть на Драко, только потому что может. — Перестань так смотреть на Драко, — не приказ, а просьба срывается с губ слизеринки. Гермиона так удивилась её просьбе, что даже не возмутилась. В этот миг Панси казалась даже человечной, а не холодной стервой из Слизерина. — Панси, я ничего не могу с этим поделать, — Грейнджер покачала головой. Обе не заметили, что перешли на новый уровень отношений, где позволительно называть друг друга по именам тихим шепотом. — Ты уже даже не отрицаешь этого, — Паркинсон двумя руками зарылась в свои волосы и обхватила голову. Словно это могло утихомирить монстров, что бушевали в ней. — Ты уже обвинила меня в этом. И даже приговорила. Так зачем мне оправдываться? — Я все равно тебе не поверю, — кинула она. Ей было так больно, что хотелось причинять боль другим. Чтобы стало легче. Ведь наблюдать за страданиями других всегда лучше, чем переживать собственные. — Но ты же понимаешь, что это все несерьезно будет? Минус один шип у Паркинсон. Плюс один для Гермионы. Первый, но не последний. — Я… понимаю, — с надрывом в голосе ответила она. — Но вдруг мне этого будет достаточно? Панси лишь качнула головой. Она точно знает, что стоит один раз согреться под его теплым взглядом, и захочется еще. Еще и еще! Потому что он подобен наркотику: тебе кажется, что ты сможешь остановиться в любой момент или найти аналог, но все равно возвращаешься. Ты уничтожаешь не только себя, но и разрушаешь все вокруг, чтобы в конечном итоге остаться у разбитого корыта. Паркинсон повторяет снова то, что произносила несколько раз, но не вслух и не для Грейнджер: — Не делай так, только потому что можешь. Вместо ответа Гермиона поджимает губы и отворачивается. А Панси все смотрит на нее и смотрит, чуть ли не прожигая в девушке дыру. Но терпение не резиновое, и Грейнджер светолюбиво вскидывает голову, спрашивая: — Это все, что ты хотела мне сказать? Панси нечего ответить. Хочется просто умолять, но ей не позволяет гордость. Слизеринка отступает в сторону, освобождая проход, и Гермиона тут же стремительно идет на выход. Казалось бы, все позади, но цепкие пальцы Панси сжались на локте гриффиндорки: — Пожалуйста, не забирай его у меня.***
В который раз у Гермионы поменялись планы. Разговор с Паркинсон несколько вывел девушку из себя. Библиотека откладывалась по целому ряду причин. Подобно фурии, она влетела в башню своего факультета и тут же зрением выцепила две интересующие ее макушки. — Привет, — поздоровалась она с Роном и Гарри, что мирно играли в волшебные шахматы. Парни подняли на нее головы. Рон недовольно поморщился, Гарри улыбнулся. А Гермиона сняла сумку со своего плеча и плюхнула ее прямо на волшебную шахматную доску. — Ты что делаешь? — Воскликнул Уизли, когда часть фигурок покатилась по дивану, а другая скатилась на пол. — Я ведь выигрывал! — Сегодня не будет победителей, — покачала головой Гермиона. Поттер тут же напрягся и пододвинулся, чтобы она могла подсесть к ним. Как в старые добрые времена. Вот только сегодня Грейнджер была совсем недоброй: — Как вы могли? — Она так и не села. — Я ведь вам так доверяла! — Твои проблемы — это не наши заботы, — тут же парирует Рон. Но как только парень поймал злой взгляд Гарри, тут же исправился: — Что у тебя случилось? Мы можем как-то помочь? Грейнджер была злой. Именно злой. Рональд даже хотел пошутить, что сейчас она начнет плеваться ядом, как змея. Тут он бы посмотрел на Гарри, чтобы разжевать тому очаровательное сравнение, которое он применил. Но тут девушка повернулась к нему, и Рон проглотил язык. — Да, конечно, Рональд, можешь, — Уизли вздрогнул. Подруга так отчетливо передала рассерженную интонацию матери, что стало страшно. Даже Гарри как-то притих. — Будь добр, сходи к профессору МакГонагалл и попроси ее одолжить мне маховик времени, который я сдала в конце третьего курса! — Что, хочешь переиграть? — Усмехнулся Рон. — Я удивлена, но ты дал правильный ответ. — Уверен, что ты вдоволь натискаешься со своими змеями, а потом вернешься к нам, как ни в чем не бывало! — Рональд даже вскочил на ноги, настолько ему была неприятна сама мысль об этом. Но Грейнджер его тут же остановила: — О, мелко мыслишь, Рональд! Я бы перемотала на первый курс и никогда в жизни не зашла бы в ваше купе! Никогда бы не дала вам списать! — О, так вот в чем проблема? — Рон даже отшатнулся. — Да с такими друзьями и врагов не нужно! — Чуть ли не прокричала девушка. — Ничего этого бы не было! — Гермиона, — Гарри пытается вмешаться в ситуацию, но ту уже не остановить. — На меня бы не напал тролль, — перечисляет она, загибая пальцы. — Мне бы не пришлось спасать ваши задницы от трехголового пса. Я бы не пропустила целый семестр после того, как увидела василиска. — А я тогда видел огромного паука! — Запротестовал Уизли. — Так что не преувеличивай свои проблемы. — Затем я снова спасла ваши задницы на третьем курсе! Нарушила столько правил да еще украла гиппогрифа! Но и этого мне было мало: я помогла сбежать опасному преступнику! — Он был моим крестным, а не преступником, — подал голос Гарри. — Целый год я терпела травлю этой жабы Амбридж! Только потому что дружила с вами! Только потому что слепо шла за вами! Затем опять спасла ваши задницы в Запретному лесу и в Министерстве магии. И даже «спасибо» не получила, но зато приобрела уродский шрам, — девушка расстегнула несколько пуговиц на своей белой блузке, чтобы продемонстрировать ребятам наглядно степень боли, через которую она прошла. — Ради вас я ввязалась в этот Отряд Дамблдора. Я столько времени потратила на это, а вы… — Только не говори, что это было бесполезно для тебя, — фыркает Рон. — Даже я многому там научился. — Это я вас учила, — напомнила она. — Я и Гарри. По сути, я посвящала вам все свое свободное время, изучая методики преподавания, хотя могла это время посвятить себя любимому делу и выучить что-то новое, а не топтаться на месте! — Как мы сейчас запели! Если мы тянем тебя назад, то и вали отсю… — Рон! Не смей! — Перекрикивает Гарри друга. — Ребят, на нас смотрит сейчас вся гостиная, давайте поскромнее. — А мне плевать уже, — передергивает плечами Гермиона. — Вот сейчас я даю вам последний шанс все исправить. Покажите мне, что наша дружба хоть что-то еще значит! Вы ничего не хотите мне рассказать? Грейнджер переводила взгляд с одного парня на другого, но те упорно молчали и лишь изредка переглядывались друг с другом. — Спасибо. Спасибо за честность, — Гермиона подхватила сумку и направилась наверх. Но тут Гарри ее остановил: — Гермиона, ты сама на себя не похожа. У тебя все хорошо? — Зеленые глаза парня смотрели прямо в душу. Хотелось все бросить, уткнуться в его плечо и рассказать все-все, что так терзает её. — Просто я только сейчас поняла, что у меня нет друзей, — прозвучало слишком спокойно. Чересчур лицемерно. — Единственный человек, который бескорыстно меня поддерживает, оказ… — Гермиона накрыла губы ладонью, чтобы имя не сорвалось с них. Даже для нее это было неожиданностью. — Гермиона, что я сделал не так? За что ты так со мной? — Гарри по-прежнему удерживал подругу, не позволяя той уйти. — Все в порядке, — хмыкнула Грейнджер. — Просто сплетни в спину попали. Слова попали точно в цель. Рука Гарри бессильно опустилась. — Гермиона, — неуверенно начал Поттер, — я не сказал тебе об этом, потому что не верю. Я просто не подумал, что… — А ты, Рон? Почему ты мне ничего не сказал? — Не обязан, — коротко бросил парень, расставляя фигурки на шахматной доске. — Ясно, — поджала губы Гермиона. В этот раз даже Гарри не посмел ей помешать уйти. Но уже стоя на лестнице, девушка обернулась: — Может, думать — это просто не ваше?***
Прошла еще неделя. Неделя, где уже он стал ее игнорировать. Слова Джинни запали в чуткую грейнджеровскую душу, и каждый вечер Гермиона с улыбкой на лице летела к своему месту. Уже к их месту. Но встречала ее только тишина со своей грустной улыбкой. Виктор неизменно приходил к ней каждый вечер. Они уже не только обсуждали уроки, но и перешли на более личные темы. Со временем Гермиона и к этому привыкнет. Именно Виктор будет подбадривать ее шутками и рассказами из своей жизни. Именно Виктору она расскажет о неприятностях с друзьями. Именно к Виктору она будет льнуть плечом в поисках опоры или защиты, когда Малфой будет язвительно критиковать ее идеи. — Хватит, Драко, это же просто практическое задание по каким-то звездам, — Крам сделает попытку остановить это безумие, но тот огрызнется, сославшись на то, что привык все делать на высшем уровне. Тогда Крам уведет Гермиону. Забросит ее пергаменты в сумку, а ту себе на плечо, и подхватит девушку под локоть, чтобы банально вывести из библиотеки. — Что ты делаешь? — Она даже не сопротивлялась. Возможно, она просто устала. И поэтому сейчас наслаждалась тем, что в ее жизни появился большой и сильный мужчина, который готов нести за нее ответственность и принимать решения, которые она бы не смогла принять самостоятельно, сдерживаемая не только нормами общества, но и в придачу своими собственными. Разве не об этом она всегда мечтала? Об этом. Просто не с тем. — Жизнь слишком коротка, Гермивона, чтобы тратить время на то, что тебя огорчает. Она была с ним полностью согласна. Просто ей не хватало смелости в один прекрасный день встать с кровати и поменять свою жизнь к лучшему. Она делала это незаметно, маленькими шажочками, словно боялась привыкнуть к хорошему. Крам же давал ей эту возможность и совершенно ничего не требовал взамен. И девушке нравились те перспективы, которые открывались на ее горизонте. Она жадно брала все то, что ей предлагали. Но на прогулках вдвоем она все равно выискивала знакомые лица, готовая в любой момент, как птица, вспорхнуть и улететь. Хотя Крам ее не держал. И Гермиону это злило. Ей казалось, что Крам что-то скрывает. Она буквально кожей чувствовала, что он что-то ей не договаривает. Она ощущала будто находится в огромном пузыре, наполненным его заботой. Ненавязчивое чувство беспокойства он притуплял своим уверенным голосом, и она была готова слепо следовать за болгарином в любую авантюру. Вот только ей казалось, что стоит пузырю лопнуть, и все окажется иллюзией, фальшивкой. Грейнджер стоило отнестись к дурмстрангцам более внимательно, но мозг не желал все это анализировать. И тут так кстати подвернулся Малфой. Малфой, о встречах с которым Гермиона мечтала. Малфой, от которого она готова принять даже оскорбления. Он поменялся местами и больше с ней не дежурил в паре. Это была уже даже не подножка. Это была уже лужа — именно так Гермиона приняла эту новость. Словно она села в лужу или стремительно в нее влетела, не справившись с управлением собственных ног. Именно так можно было объяснить ее рассеянность, непонимание и легкий шок. Но она по-прежнему была Гермионой Грейнджер, бесстрашной гриффиндоркой. А гриффиндорцы, как известно, не сдаются. Но как бы она не пыталась подкупить парней-старост, чем бы не угрожала девушкам-префектам, никто и под страхом смерти не желал с ней меняться местами. Теперь возможность видеть Малфоя оставалась лишь на переменах и в Большом зале. Крам обрубил ей все возможности, передавая Блейзу исписанный ее аккуратным почерком свиток пергамента. И когда надежда практически иссякла, она неожиданно встретила его. Словно ни в чем не бывало, юноша сидел за ее столиком в библиотеке, поглощенный чтением небольшого томика. — Нотт! — Возмущенно воскликнула Грейнджер, бесцеремонно выдергивая парня из другой реальности. — Очень рад тебе, Гермиона, — улыбнулся он. И скала бы растаяла, но не Гермиона. Взяв себя в руки и проявив вежливость, девушка поинтересовалась, усаживаясь рядом: — Что читаешь? — Поэзию, — ответил он неопределенно. А неопределенности в ее жизни было более, чем достаточно, и эта была последняя капля. — И что это значит? — Недовольно спрашивает Грейнджер. Она сложила руки на груди, глядя прямо в глаза парня. Но как назло его игривый взгляд лишь раздражал сильнее. Она вдохнула в грудь побольше воздуха, чтобы сорваться на нем. Он слишком жизнерадостен, чересчур беззаботен и до невозможности мил. Но Теодор ее опередил, перебив, словно предчувствуя бурю: — Стихи воздушны, как и ты. А я нет. Я полная твоя противоположность. Поэтому мы прекрасно дополняем друг друга. Гермиона лишь покачала головой. Запал пропал. Как только пепел его слов рассеялся, она прошептала: — Мы никто друг для друга, — вышло грубее, чем хотелось. Уж очень не хотелось дать ложной надежды. Гермиона по себе знала, что такое ждать и надеяться. — Я думал, мы друзья. — Возможно. — Тогда у нас все впереди, — с этими словами он уткнулся обратно в книгу. Он чувствовал ее взгляд на себе. Подавив рвущуюся наружу улыбку, Нотт перевернул страницу. Казалось, замерло не только время, но и воздух, что их окружал. — Самонадеянно, — наконец проронила Грейнджер. — Ты хотела мне что-то сказать? — С чего ты взял? — Я слышал, ты меня искала, — он захлопнул книгу, словно ставил точку прелюдии. Наступало время серьезного разговора. — Не было такого, — отрицает Гермиона. Но почему-то внутри все вытянулось по стойке «смирно». — То есть, это не ты искала меня неделю? — Он облокотился на локти, скрестив пальцы домиком. — Девять дней, — на автомате поправила девушка. И заметив, как довольная улыбка расплылась на его губах, тут же поняла свою оплошность. — Я хотела сказать, что… — Все нормально, Гермиона. Он тоже считал дни, вот только ей об этом знать было совсем необязательно. Грейнджер только сейчас поняла всю глубину слов Джинни. Действительно, ей нужен был тот разговор, нужен был пинок, что вытолкнет ее на поверхность. Она смотрела на парня перед ней, но словно видела его в первый раз. — Так о чем ты хотела со мной поговорить? — Напомнил Теодор свой вопрос. «А он настойчив», — заметила про себя девушка. Она искала силы в себе быть твердой. — Теодор… — Можно просто Тео. — Тео… дор, — ни намека на слабость. Было бы гораздо легче, если бы она ему не нравилась. Или если бы она об этом не знала. Гермиона понятия не имела, как себя вести и что говорить в таких случаях. А парень все продолжал на нее давить, вынуждая признаться: — Так зачем ты искала меня? Она опускает взгляд на свои руки. — Зачем? Закусывает губу, удерживая слова, что наверняка ему бы понравились, но были бы такими неправильными. — Скажи мне. Гермиона прикрыла глаза, но все равно его шепот прорывается сквозь все преграды, что она выстраивает между ними. — Скажи. — Я искала тебя, чтобы сказать, что ты мне совершенно безразличен! — выпалила она, резко открыв глаза. Встретились два карих взгляда. Она думала, что сделала ему больно. Ей было бы больно услышать такое на его месте. Но Гермиона замерла, не понимая, почему на лице парня появлялась широкая, довольная улыбка. Он тоже замер. Даже не шевелился, чтобы случайно не спугнуть это легкое признание. Но тишина становилась невыносимой, а пульс в ушах — настойчивым. Тео рискнул уточнить, все еще не веря неожиданному счастью, намеку на него. — Ты искала меня все это время, чтобы сказать, что я тебе абсолютно безразличен? — Совершенно верно! — с жаром соглашается Гермиона. Определенно, эти девять дней стоили того. Не зря он их считал. — То есть, мне следует держаться от тебя подальше? — Да, — облегченно выдыхает Грейнджер. Ей не верится, что он все понял так, как надо. — Я тебя услышал, — кивнул Нотт. Затем парень встал на ноги и отлевитировал книгу на место. — Ты просишь меня держаться подальше, но я всегда следую за сердцем, — попрощался он. Гермиона держала спину ровно, пока его шаги звучали за ней. Как только они затихли, плечи девушки опустились. Разговор отнял больше сил, чем казалось. Ладонью она подперла щеку, удерживая голову. Хотелось опустить ту на руку и лежать, пока твои проблемы сами не рассосутся. Грейнджер слабо улыбнулась корявой, вымученной улыбкой. Скоро придет Виктор — именно это дало ей силы соскрести себя со стола и занять привычную позу. Руки на автомате достали пару свитков пергамента и учебник. Слизнорт не заставлял их что-то конспектировать, уделяя все время исключительно практике, что Гермиону не устраивало, именно поэтому она все равно конспектировала параграф за параграфом, добавляя записи с практической части урока. В себя ее привел глухой звук шагов. «Рано сегодня», — подумала девушка, посмотрев на свое запястье. Часы показывали, что Крам должен был прийти минут через десять, не раньше. Он был очень пунктуальным. Она не успела обернуться и поприветствовать его, как кто-то крепко схватил ее за волосы, вынуждая подняться. Грубые руки схватили девушку за плечи и развернули, больно толкнув назад. Гермиона била парня по плечам, когда его руки сжались на ее талии и приподняли над полом, усаживая на стол. Пергамент, учебник, перья — все полетело на пол. — Нотт! — Девушка не знает, чем она возмущена больше — его поведением или тем, как он отнесся к книгам. — Что ты… — Я пока тебя не разгадал, Гермиона. — Нотт, отпусти меня! — Перебила брыкающая Грейнджер. — Сюда же сейчас Виктор придет! — Нет, ты не прогонишь меня так просто, — парень ловит ее руки, уворачиваясь от резких ударов. — Да что ты вообще себе позволяешь? Тео, казалось, смирился с тем, что не может угомонить ее руки. Поэтому он отбросил эту идею и обхватил ее лицо ладонями: — Если то, что чувствует мое сердце, правда — то я не отступлю. Гермиона замерла и перестала биться пойманной пташкой в его руках. Ее дыхание сбилось. Нотт тоже тяжело дышал, словно только что бежал. — Ты настойчивый, — прошептала она. — Я такой, какой есть. В этом моя прелесть, — улыбнулся он. — Теодор… — Просто Тео. — Тео… — Да, прелестная Гермиона? Еще никогда их контакт не был таким долгим, таким тесным. Оба не заметили, что он ее уже не держит, положив ладони на стол рядом с ней, а она уже не сопротивляется, словно приняла это. Грейнджер первой не выдержала и опустила взгляд вниз. Перед ее глазами его малиновые губы, она непроизвольно выдохнула. Слишком близко. Слишком жарко. Святой Мерлин, он же её сейчас точно поцелует! Эта мысль сеяла панику в голове девушки. Но сопротивляться не хотелось. Хотелось, чтобы кто-то принял это решение за нее, ей нужно было переложить ответственность на кого-то еще. Вот только отвечать за минутную слабость придется ей — Гермионе. Эта мысль отрезвила. Девушка словно проснулась. Опустила взгляд еще ниже и оценила последствия их небольшой перепалки и пришла в ужас от того, в какой ситуации оказалась: сидит на столе в библиотеке, прическа растрепалась, хотя все привыкли к ее гнезду на голове, блузка слегка помялась, а юбка задралась и съехала на бок, демонстрируя чуть больше положенного. Гермиону радовало одно: Нотт оставался джентльменом и его руки покоились рядом. Возможно, она бы его даже поблагодарила, если бы не из-за него и оказалась в этой щекотливой ситуации. Она потянулась одернуть юбку, но случайно задела мирно лежащую ладонь Нотта. Он вздрогнул. А затем приподнял ее лицо двумя пальцами за подбородок. Он выглядел слишком уверенным, словно получил долгожданный условный сигнал. Свободную руку парень положил на девичью коленку. Дрожь, что прошла по ее телу, передалась и ему. Он сжал ее и едва услышал тихий выдох. Ладонь медленно поползла вверх, сминая юбку. — Т-тео-о, — не то всхлип, что просил остановиться, не то мольба о большем — они ведь так похожи. Он остановился и получил в награду ее благодарный вздох. — Ты дрожишь, — прошептал он. — Я тебя напугал? Она качает головой. — Я тебя пугаю? — Он, как котенок в темноте, ищет причину ее нерешительности. Она кивнула, соглашаясь. Он прикрыл глаза и уткнулся лбом в ее макушку. Она не знала, что ей делать, что сказать и решила положить руки ему на плечи. Парень вздрогнул, а она почувствовала, как напряглись его мышцы под гимнастеркой от ее прикосновений. Возможно, он снова расценил это как сигнал к действиям. Резким рывком он притянул девушку совсем на край стола и прижал к своей груди. — Все хорошо, — прошептал он, словно успокаивал ее. Словно сам пытался успокоиться. Ей хотелось вырваться из этих навязанных объятий, но в тоже время в них было так хорошо, так спокойно. Словно она давно искала это место. Одна его рука покоилась на талии, обжигая нежную кожу сквозь ткань, вторая же зарылась в ее волосы. Всего на секунду Гермиона закрыла глаза, наслаждаясь непрошенной лаской. И этой секунды хватило, чтобы превратиться в минуту. А на второй минуте она поняла, что слишком уж тесные, чересчур неправильные объятия. Даже Гарри не позволял себе обнимать ее так долго и так близко. Неимоверно близко. Она покраснела, когда поняла, что ее тазовые косточки уперлись в его бедра. Своим животом она могла чувствовать каждый его вдох-выдох. Соблазнительно неправильно. — Тео, — шепчет она и в этот раз даже не заикается. Он отстраняется и заглядывает в глубину ее глаз, чтобы увидеть там себя. Какое удачное совпадение, ведь и она намертво отпечаталась в его — он может видеть ее даже с закрытыми веками. Он буквально укутал ее в свои объятья, а она полностью в них растворилась. Их губы были совсем рядом, и не было сил сдержаться от поцелуя. Она уже прикрыла глаза, плывя по течению и чувствуя его дыхание на своих губах. Это было слишком беспечно. Но она ждала его дальнейших действий. И как обычно магия момента была безжалостно растоптана звуками приближающихся шагов. — Да они издеваются, — простонал Нотт, уткнувшись в женское плечо. Гермиона была с ним абсолютно согласна, но подавила свой возмущенный выдох. — Это Виктор с Джинни идут, — нелепая попытка его оттолкнуть не увенчалась успехом. — Тебе не может везти вечно, принцесса, — улыбнулся он. Магия привела его в безупречный вид, и он ушел, оставив короткий поцелуй на ее щеке. Грейнджер слышала, что он дает ей время, заведя разговор с Крамом. Но она не учла, что Уизли сможет увильнуть от этого разговора. И сейчас Джинни стояла, выпучив глаза, и взирала на небольшой беспорядок, что они с Теодором навели. — Джинни, это не то, что ты думаешь, — тут же пролепетала Гермиона, — спрыгнув со стола. — Да-а-а, — только и смогла сказать Уизли, которая уже представила не менее четырех вариантов, что тут происходило. — Джинни! — Возмущенно всплеснула руками Грейнджер. — Я тебя не осуждаю, — ехидно подмигнула подруга. — Ой все, — отмахнулась Гермиона. При помощи палочки она привела себя в порядок и отправила предметы в сумку. — Кажется, мы пришли не вовремя, — извиняющимся тоном произнесла Уизли. — Джинни, ты даже не представляешь, как же вы вовремя! — Обернувшись и встретив непонимающий взгляд подруги, Гермиона поспешила объясниться: — я такую ошибку чуть было не сделала! — Ох, Гермиона, — протянула подруга, поудобнее устроившись за столом. — На твоем месте… — Ни слова больше, — Грейнджер, как облупленную, знает Джиневру, поэтому прячет пылающее смущением лицо в ладони. — Я бы ошибалась минимум раз в день, — весело заканчивает Уизли. — Остановись, — просит Грейнджер. — Просто ошибка за ошибкой, ошибка на ошибке и… — Гермивона, привет! Джинни тут же умолкла, но ее хитрые глаза, обращенные на Гермиону, прекрасно закончили за нее. — Виктор, — улыбкой Грейнджер встретила Крама. И разговор резко поменял направление, перепрыгивая с темы на тему. Вот только кудрявый дурмстранец никак не желал выходить из другой кудрявой головы. Когда же библиотека закрылась, Виктор, который уже хорошо ориентировался в коридорах Хогвартса, проводил подруг до портрета Полной дамы. Как только портрет скрыл их от болгарина, Гермиона обернулась к подруге: — Ни слова не скажу. — Конечно-конечно, — закивала Джинни. Она знала, что подруга сама ей расскажет то, что считает нужным. Просто нужно подождать. А ждать Уизли умела, как никто другой. Девушка вздохнула, увидев спину Гарри, который уводил Рона из гостиной. — Все хорошо? — Гермиона внимательно посмотрела на подругу. — Да-да, — поспешно ответила подруга. Девушки пошли к дивану. И в который раз Грейнджер удивилась, что он не занят. Грустная улыбка заиграла на губах Гермионы, когда воспоминания о посиделках с Гарри и Роном на этом самом диване, застлали глаза. — Все в порядке? — Интересуется Джинни. — Да-да, — поспешно отвечает Гермиона. — Давай я тебе помогу? — Предлагает она, заметив в руках Уизли свиток. — Я уже сделала, внесу лишь пару правок, — отвечает та. — Я проверю. — Спасибо, Гермиона, но я справлюсь сама. — Просто дай мне этот чертов свиток! — Гермиона, у тебя все хорошо? — Обеспокоенно спрашивает Уизли. — Да, мне просто нужно отвлечься, а библиотека закрыта. Так что можно я тебе помогу с заданием, пожалуйста? — Это звучало настолько жалко, что Грейнджер сама была готова расплакаться. — Может, мы лучше поговорим о том, что произошло в библ… — Свиток, пожалуйста, — Гермиона протянула руку. — Эх, — Джинни вложила его в протянутую руку подруги. — А так все хорошо начиналось. Гермиона склонилась над свитком, быстро водя пальцем по строчкам и шевеля губами. Иногда она зачитывала вслух и просила Джинни что-то убрать или дописать. Грейнджер вздрогнула, когда почувствовала, что подруга ее обняла. Просто подсела еще ближе, сбоку, и обняла, положив голову на плечо. — Я всегда буду с тобой рядом, — прошептала Уизли. Гермиона не знала, что на это ответить: «я знаю» или «спасибо». Поэтому она отложила лист пергамента и крепко обняла в ответ. Потому что дружба не требует красивых слов. Она требует правильных поступков. А затем две головы склонились над пергаментом. Чувства чувствами, но за плохое эссе Снейп разнесет в пух и прах.