Если наступит завтра

      — Я не шучу, снимай штаны, — повторила Гермиона и проверила, что колдокамеру не видно под школьной мантией.       Нотт был не удивлен, нет. В его лексиконе просто не было утрированного обозначения этого слова. Но как бы он не был шокирован такой смелой просьбой, он уверенно откинулся на спинку дивана, намереваясь посмотреть, как далеко зайдет его девочка.       Его. Он был готов смаковать и перекатывать это слово на языке подобно глотку огневиски. Грейнджер была прекрасна, особенно, когда злилась: ее лицо приобретало приятный оттенок, а щеки начинали краснеть. Она не могла сходу начать ругаться, поэтому всегда опускала горящие глаза в пол, чтобы не видеть собеседника и собраться с мыслями. Словно она смущалась, а не выясняла отношения.       — Кхм-кхм.       Это был конец света. Для Грейнджер, разумеется. Если утро началось с поцелуя, то вечер закончился просто катастрофой. Медленно, как спецэффекты в кино, она перевела взгляд левее, а там был не менее шокированный Малфой.       — Кхм-кхм-кхм-м-м-м, — продолжал он кашлять, поперхнувшись напитком.       — Я… я, — уверенность Гермионы пропала, настрой резко испарился, и она только могла, что открывать и закрывать рот. Нелепые оправдания так и рвались наружу, но гриффиндорка смогла удержать их при себе.       — Начнем здесь или?.. — пришел ей на помощь Теодор, который уже успел позабавиться от этого момента.       — В спальне, — хрипло ответила девушка. — Ты мне говорил, что… никакой… р-р-романти… ки, — слова давались тяжело и с огромными паузами. — Только…       — Моя постель, — закончил за девушку Нотт и решительно поднялся на ноги.       Это был армагеддон — Грейнджер отчетливо прочитала это в серых, как сталь, глазах слизеринца. На какую-то секунду мир вокруг перестал существовать, в ушах абсолютная тишина, перед глазами все смазалось. А уже в следующую секунду она слышит, как ее небольшие «школьные» каблуки стучат по лестнице.       А еще именно сейчас Гермиона поняла, что изменилась. Если раньше она бы так не посмела ворваться, то сейчас ее даже не волновал тот факт, что Гарри мог бы быть тут чисто теоретически. Фактически ей было больно от того, что Малфой стал свидетелем этой сцены.       «Идиотка!» — Поругала саму себя Гермиона мысленно. Она поняла, что сама виновата. Догадка неожиданно всплыла в ее голове, и девушка так поторопилась, что даже не продумала детали: хорошо, что хоть мантию накинула на плечи.       Дверь захлопнулась за ее спиной, отрезая от всего мира. Только полумрак его спальни. Грейнджер поняла — настало время извинений.       — Тео, я просто… — неловко начала она.       Начала, но не договорила. Потому что крепкие руки уже потянулись к ней и вжали девушку в подтянутое от бесчисленных тренировок мужское тело.       — Н… М-м… Нм-м-н, — пыталась возразить девушка, но безуспешно. В дальнейшем она обвинит во всем случившемся алкоголь.       Потому что Гермиона Грейнджер никогда бы так не поступила. Вот только она плохо знала парня, чьи руки так бережно блуждали по ее телу, оглаживая еще не сформировавшиеся изгибы. Девушка даже не поняла, в какой момент она оказалась прижатой к двери.       — Нет-нет, — опомнилась гриффиндорка, когда пальцы Теодора стали тянуть ее мантию вниз. — Не н-н-нужно.       — Мерлина ради, Гермиона, не стоит играть сейчас, — с нажимом на последнее слово произнес Нотт.       — Это не игра! — Моментально ощетинилась девушка.       — Именно, — кивнул Теодор. — Рад слышать, что сейчас ты все прекрасно понимаешь.       — Я всегда все прекрасно осознаю, — с каким-то вызовом выпалила она, чем вызвала у парня лишь улыбку, которую он поспешил скрыть в изгибе девичьей шеи. — Нет-нет, — снова протестует она. — Я вообще-то сюда по делу пришла, — с возмущением в голосе произнесла Гермиона.       Нотт снова улыбнулся от ее возмущения.       — Да-да, — зашептал он. — Я помню. Обещаю, ты сможешь их снять сама.       — Что? — Не поняла Грейнджер.       — Штаны, — он нехотя оторвался от нее, чтобы ответить. А потом снова увлек ее в поцелуй.       — Зачем мне это? — Спросила девушка, переводя дыхание, когда Нотт выпустил ее губы из такого сладкого плена.       Он уже ее не понимал от слова совсем. Единственное, что он осознавал, так это то, что кровать находится в каких-то трех метрах. Это четыре шага. Пять, если с нею на руках. А в голове все настойчиво всплывает картинка, где она обхватывает его ногами, и он берет ее прямо тут, на деревянной двери.       Он представил это слишком ярко. Ждать больше не представлялось возможным.              В принципе, Нотту даже нравилось, когда он был раздет неполностью. Было в этом что-то такое, от чего глаза партнерш лихорадочно блестели.       — Ладно, я могу и не снимать, — решает Теодор, расстегивая ширинку.       Гермиона вздрагивает от неожиданности. Колдокамера выпала из пальцев и с гулким стуком упала на пол.       — Главное, что это не ты упала в обморок, — пошутил Нотт. А потом глаза парня округлились: — Эм-м, — повертел он в руках вещицу Криви. — Скажи мне, что это не то, о чем я думаю?       — Нет, конечно же, — Гермиона поневоле покраснела и выхватила злополучную камеру.       — То есть, я не буду снимать тебя обнаженную? — Разочарованно протянул парень, который успел за эти несколько мгновений от этой мысли завестись по самое не могу — такого в его практике еще не было.       — Нет! — чуть ли не выкрикнула Грейнджер. — А вот я тебя, пожалуй, сниму! — Ей ведь нужны были доказательства, чтобы прикрепить их к письму, где она разоблачит организаторов и судей.       — Вот как, — улыбка стала ярче на юношеском лице. — Но я не люблю позировать, — парень легко и просто забирает у Гермионы колдокамеру, а когда девушка тянется за ней, смеясь, поднимает руку вверх.       — Отдай! — Требует гриффиндорка. — Немедленно отдай! — Чуть ли не кричит она.       — Всегда знал, что в каждой хорошенькой отличнице живет еще та… — он не успел договорить.       Грейнджер поняла, что ей не допрыгнуть до камеры, поэтому просто повисла на Тео, заставив парня тем самым отступить назад, чтобы поймать равновесие и удержаться на ногах. Все точно по ее расчету: он ударяется об кровать и падает на нее, увлекая гриффиндорку за собой. Руки Теодора надежно обхватывают девушку, а вот камера напрочь улетучивается из головы, чем Гермиона и воспользовалась.       — Нет, — властно сказал Нотт, когда девушка буквально соскальзывала вниз. — Я тебя не отпущу.       — Я пришла по делу.       — Ты пришла ко мне, — казалось, он хотел закончить этот бесполезный спор.       — Просто дай мне минуту, — нетерпеливо шепчет Грейнджер.       Она видит, как его брови скептически поднимаются вверх, словно он не верит, что ей хватит одной лишь жалкой минутки.       — Я не сбегу, — заверила Гермиона, так доверчиво глядя в карие глаза.       Нотт смотрит на нее настороженно, словно чует подвох. Не согласился, не пошел на поводу, но Гермиона заметила, как его взгляд чуть смягчился. Это значило, что она победила. И только от одной этой мысли ее глаза заблестели так лихорадочно, как нравилось Теодору.       Он едва заметно кивнул, позволяя Гермионе сделать то, что она задумала. Все мышцы натянулись так сильно, что грозили порваться в любой момент. Он весь был готов сорваться в любое мгновение.       Опасность — вот что представляла Гермиона для Теодора. И он жадно дышал ею. Но она его удивила, когда набросилась на бляху его ремня. Только сейчас дурмстранец осознал, насколько были напряжены его мышцы. Болезненно. Парень выдохнул, чуть расслабившись. Ситуация, казалось, перетекала в знакомое для него русло. Азарт, каким полыхали женские глаза, подстегивал и его. Нотт чуть приподнял бедра, облегчая девушке задачу.       Ее движения становились нетерпеливыми, быстрыми, его дыхание — рваным и глубоким.       — Ты был в Больничном Крыле? — Осторожно спросила Гермиона, ощупывая его оголенное бедро.       — Зачем?       — Ну чтобы убедится, что ты здоров, — уклончиво ответила Грейнджер, продолжая водить по его коже пальцами, словно не верила в то, что видела.       Потому что ее догадка полетела к Живоглоту под хвост.       — Я абсолютно здоров, — подчеркнул юноша последнее слово.       — Да быть такого не может, — она чуть ли не плакала. — Я была уверена, что…       — А я тебе говорил, что не всем слухам можно верить, — перебил он ее.       — Я сама так решила, — она подняла на него слегка влажные от обиды глаза. — Я была уверена в этом, — покачала гриффиндорка головой.       — Ты могла бы просто спросить у меня, — колко и немного обиженно подметил Теодор.       — Да, но…       — Просто в следующий раз спроси прямо, хорошо?       Она кивнула, потому что собственному голосу не доверяла. Ее теория рассыпалась в прах. А ему уже надоело сидеть так, тем более когда «нюансы» были уже улажены.       — Что ты?! — Ахнула Гермиона, когда он неожиданно потянул ее наверх. — Отпусти!       — Мерлина ради, не начинай свою пластинку! — Попросил Тео, зарываясь носом в ее волосы.       — Я ее и не заканчивала!       До нее не сразу дошло, что она сидит на коленях у полуобнаженного парня. Мозг пытался по кусочкам снова собрать теорию, что лежала разбитой у подножья кровати. А Нотт нагло пользовался ситуацией, скользя по спине девушке, передавая той рой мурашек прямо сквозь ткань.       — Теодор, — позвала Гермиона. — Если я прямо спрошу, ты мне дашь честный ответ?       — Зови меня Тео, и я брошу мир к твоим ногам, — чуть ли не нараспев мурлыкнул парень, продолжая едва заметно ее касаться.       Все, что ему хотелось — это просто ее касаться. Возможно, чуть глубже приличий. Но ведь это она начала первой, расстегнув ему брюки.       — Тео… Ты точно здоров? — Неловко спросила Грейнджер чуть закусив нижнюю губу.       Нотт приостановил свои ласки и внимательно посмотрел на девушку, а точнее, стал всматриваться в ее потемневшие глаза, в которых терялся, как бы отчаянно не цеплялся за реальность. В его голове целый ком вопросов, но главный пульсировал особенно быстро в висках: почему именно сейчас она задумалась об этом?       Парень закусил щеку, чтобы в ответ не начать задавать вопросы. Если ей это важно, то он должен удосужиться дать ей все ответы. Он нахмурился, словно что-то припоминал. Но парень был уверен, что чист, как стекло. Он был разборчив в своих партнершах.       — Абсолютно, — выдал он и выдержал паузу, давая гриффиндорке две возможности: обдумать его слова и принять их, а также снова включить заднюю.       Но время шло, а Гермиона так и не ушла. И парень осмелел, позволив пальцам чуть больше вольности.       — Но я была уверена, что ты…       — Может, поговорим о чем-то более подходящем? — Теодор пытался вернуть внимание девушки к себе.       — О чем, например? — На автомате уточняет гриффиндорка, пока пальцы Нотта очерчивают каждую косточку, что встречается им на пути.       — О нас?       — Если ты не обращался в Больничное Крыло, может, просил кого-то из друзей?       — Думаю, друзьям о таком не принято рассказывать.       — Почему?       — Неэтично, как минимум.       — Скажи мне правду! — Гермиона смело встретилась с ним взглядом.       — Да с чего ты взяла, что со мной что-то не так? — Злость начинала брать вверх, и Нотт убрал руки от Грейнджер, чтобы случайно не оставить на ней синяков. Уж лучше он зажмет в кулак покрывало, но никак не ее.       — Потому что когда ты ослепил дракониху…       — Причем тут дракон? — У него аж челюсть отвисла от такого поворота событий.       — Я была уверена, что он тебя поранил, — задумчиво протянула Грейнджер.       — Я все равно не понимаю, зачем сейчас ты вспомнила о драконе?       — Ну… ты ослепил дракона, пока она выла от боли, подняв пыль вокруг себя. И я была уверена, что никто не заметил, что она нанесла тебе увечье.       — И ты пришла ко мне, чтобы убедиться, что мне ничего не угрожает? — Мужской голос чуть дрогнул от трогательности момента.       — Нет, конечно, — не задумываясь выпалила Гермиона. — Я хотела убедится, что она или распорола тебе ногу, или обожгла.       — Зачем?       — Потому что ты нечестно заслужил второе место. Я бы приложила доказательства, — девушка потрясла камерой, — и Гарри был бы на втором месте. А твой результат можно было аннулировать, за то что ты скрыл этот факт.       До Нотта информация доходила медленно. Первое — она пришла не ради него. Второе — ей вообще плевать на него. Третье — снова Поттер. Мужская челюсть сжалась, демонстрируя крупные злостные желваки. Член, на удивление, все еще стоял, хотя желание ушло соплохвосту под хвост.       — С чего ты вообще взяла, что мне нужна была помощь? — Голос подозрительно спокоен.       — Так ты же хромал, — с каким-то укором ответила Гермиона.       — Когда такое было? — Нахмурился парень. — Ты что-то путаешь, — растерянно ответил Теодор.       — Ну тогда, в подземельях, — напомнила Грейнджер. — Ты хромал. Я сама видела.       Еще несколько секунд Нотт не понимал, о чем идет речь, а затем парень разразился заливистым смехом.       — Черт, Гермиона, ты такая забавная, — прерывисто пробормотал парень, когда приступы смеха стихли.       — Ты находишь это смешным?       — Я нахожу это обидным, — в миг стал серьезным парень. — Знаешь, соври в следующий раз, что это волнение за меня, а не твое переживание за Поттера.       — Я пришла не ради Гарри!       — Ну не так же откровенно нужно врать!       — Это ты мне врешь! — Грейнджер приблизила свое лицо вплотную к его. — Ты хромал! Я лично видела!       Нотт в последний момент поймал смешок, что рвался наружу. Она не понимала — и одно это делало ее выше остальных в глазах дурмстранца.       — Мне так с тобой повезло, — шепчет он.       И пока девушка растерянно хлопает ресницами, Нотт, набрав в грудь побольше воздуха, обжигает ту поцелуем. Слишком вялые попытки сопротивления парень гасит на корню. Грейнджер опомнилась лишь тогда, когда школьная мантия соскользнула с ее плеч.       — Нет-нет, — испуганно воскликнула она.       — Гермиона, — его хватило лишь на ее имя. Он снова прижимает ее к себе.       — Нет! — Но он уже ее не слышит.       — Нет! — Чуть громче повторяет она.       — Тео! — Взывает девушка и упирается ладонями о плечи парня.       И он ее услышал. Еще не понял, чего она хочет, что говорит, но услышал. Увидев проблески сознания в затуманенных желанием глазах, Гермиона повторила:       — Нет!       По его лицу расползается глупая улыбка, а пальцы сильнее сжимают женское тело.       — Нет!       — А то что? — Хищный блеск в глазах парня заставляет Гермиону задуматься.       — Встану и уйду! — Гордо отвечает Гермиона. И только сейчас до нее доходит, что она совсем не в том положении, чтобы диктовать условия.       Его смех сбивает Грейнджер с толку, а уже в следующую минуту она оказывается барахтающейся под ним.       — Слезь с меня! — Возмущается Грейнджер. А он продолжает смеяться, уткнувшись в изгиб плеча. — Черт, это не смешно!       — Хочешь, я скажу тебе правду? — Гермиона не видела, как озорно блеснули его глаза. Не увидела она и коварной улыбки, что мелькнула на его губах, подобно молнии.       — Мерлин, я об этом тебя уже десять минут прошу!       — Тогда, в подземельях я вправду хромал, — признался парень.       — Я так и знала!..       — Мне просто было… неудобно, — он даже чуть отстранился чтобы видеть ее лицо.       — Но дракон долж…       — Да забудь ты о драконе. Это из-за тебя.       — Вот не надо! Я тебя и пальцем не тронула!       — Ну… мы с тобой целовались, — напомнил Теодор.       Он ждал, внимательно разглядывая ее лицо, но смущения не было. Ни капельки. Грейнджер в ответ уставилась на него, словно он не закончил предложение.       Закатив глаза, Нотт сдался и выдохнул:       — У меня встал.       Тишина в комнате стала физически осязаемой. Она обволакивала присутствующих, подобно желе, вроде бы и сладкое, но совсем не хочется, чтобы тебя засосало на дно. Нотт жадно задышал, когда до Грейнджер дошли его слова, и румянец тенью стал расплываться по ее шее, поднимаясь выше и выше.       — Ну так что, ты решишь «проблему»?       — Я?! — Если бы Тео не навис бы над ней, девушка точно бы подпрыгнула до потолка от удивления. — А ты не можешь справиться сам?       Он в ответ лишь рассмеялся, тихо-тихо, практически про себя. В последний раз он провел кончиком носа по ее шее и скатился на бок, переплетая с ней пальцы рук.       — Просто полежи со мной.       И Грейнджер согласна закивала, издав такой вздох облегчения, что Теодору стало немного обидно, все же он считал себя достаточно привлекательным, да и золото Ноттов делало его как минимум любимчиком девушек. Вот только Гермиона была той самой белой вороной, которая не вписывалась. И будь он проклят, но ему это так нравилось.       — Тебе легче? — Спустя время спросила Гермиона.       — Это так не работает.       — Я могу как-то… — Гермиона замолчала, понимая всю абсурдность ситуации. — Забудь.       — Я справлюсь, — заверил ее Нотт. — Не в первый раз, знаешь ли.       И Грейнджер стала даже не пунцовой, а цвета помидора. Она уже не балансировала на тонкой грани приличия, а тонула в том, о чем даже с лучшей подругой не разговаривала. И это ее удивляло, как быстро этот парень с кудряшками проникал все глубже, как незаметно стирал границы дозволенного, хоть эти границы и были лишь в очаровательной женской головке.       — Зачем ты это делаешь? — Вдруг спросил Теодор, резко сев на кровать.       — Делаю что? — Гермиона тоже села на кровать, касаясь парня коленкой.       — Всех спасаешь, — пояснил дурмстранец, глядя вперед. — Поттер, твой другой друг, уверен, что ты не отказываешь на просьбы однокурсников. Будь честна, даже сюда ты пришла, тревожась обо мне.       — Нет, — тихо ответила Гермиона. — Сюда я тоже пришла ради Гарри. Я хотела заснять и отправить в Министерство письмо, прикрепив колдографии. Я хотела добиться того, чтобы они пересмотрели результаты и…       — Снова Поттер, я понял, — грубо перебил Теодор.       Она задумалась, ведь совсем не понимала, почему она это делает.       — Это уже просто привычка, — про себя решила девушка, которая из года в год вытаскивала тушки друзей из мыслимых и немыслимых передряг. А может это синдром отличницы — спасать, помогать, быть в центре внимания.       Тут она вспомнила слова Крама о том, что она доказывает окружающим то, что заслуживает место в волшебном мире. Она постоянно торопится, учит все наперед, никогда не стоит на месте, словно пытается наверстать упущенное. Словно это все может оказаться ошибкой, и ей тут не место.       — Поэтому я всех спасаю, — пробормотала девушка.       Нотт повернул голову, ожидая продолжения, но Гермиона была так далека от него в этот момент, что он не стал рушить молчание между ними. Слова сорвались совершенно случайно с ее губ, а значит, он не имел право на них.       — Потому что в такие моменты я забываю о том, что тоже потеряна…       Снова тишина, но такая громкая, что Теодору казалось, будто его ушные перепонки могут лопнуть. Он не знал, должен ли что-то говорить, ведь всё было настолько личным, но так случайно он об этом узнал. Ему до безумия хотелось поддержать её, показать, что она не одна.       — Все мы потеряны, — он чуть сжал ее пальцы, безмолвно добавляя, что он рядом.       С ней.       До конца.       — Я… я, наверное, пойду, — тихо произнесла Гермиона.       Но Тео держал крепко, не отпуская.       — Тебя там кто-то ждет? — спросил он.              Она отрицательно покачала головой в ответ. Даже ни на секунду не задумалась, потому что твердо знала, что всем не до нее.       Грейнджер, как холодный лимонад, который незаменим в летний зной. Но сейчас было Рождество. О ней вспомнят, когда понадобится помощь, а сейчас она гуляет сама по себе.       — Останься.       Гермиона медленно подняла взгляд на Тео.       — На ночь?       — На всю жизнь.       И она осталась. Захотела ли сама или все же признала тот факт, что сегодня ее отсутствия в башне Гриффиндора никто не заметит, но осталась.       — Я ничего с собой не взяла, — рассеяно произнесла Гермиона.       — Возьми что-то мое, — кивнул Нотт на шкаф.       — Я… я… — она сглотнула, чтобы придать чуть больше беспечности голосу. — Я имела ввиду, что мне нечего почитать на ночь.       Тео замер у двери, но обернулся, чтобы попытаться подкупить Грейнджер своей лучезарной улыбкой:       — Может, мы найдем более увлекательное занятие?       — Нотт! — От возмущения Гермиона вскочила на ноги.       — Я пытался, — парень поднял ладони на уровень груди, показывая, что капитулирует, а затем и вовсе скрылся по ту сторону двери.       — Самоуверенный индюк, — пробормотала Грейнджер и подошла к окну. Она всегда вглядывалась в горизонт, когда ей нужно было срочно привести мысли в порядок. И тем не менее девушка все же сунула нос в шкаф парня.       — Он сам предложил, — разрешила сама себе девушка. — Сам, — повторила она более настойчиво.       Ей просто было любопытно не более. Это не было желание узнать парня поближе. Не более. Взгляд зацепился за целую гору чистых футболок. Не рубашек, а именно футболок. До сегодняшнего «сейчас» она была уверена, что чистокровные носят исключительно белоснежные и накрахмаленные рубашки. Руки сами потянулись и вытащили одну, а нос тотчас зарылся в ткань, вдыхая свежесть.       Нотт пах… Вкусно? Благородно? Свежо? Гермиона затруднялась ответить. Его запах олицетворял все и сразу: тут были нотки непостоянства летнего ветра, тяжесть осеннего воздуха, морозная свежесть и весеннее тепло. Это был запах второго дыхания, что окрыляет тебя, давая возможности дойти до финиша. Хотелось укутаться в этот аромат, как в домашний свитер, удобный, хоть и протертый, и никогда не снимать его.       Малфой же пах совсем иначе: терпко, благородно. Его парфюм словно заранее отпугивал простых людей, собирая вокруг себя лишь достойных и бездушных. А еще он пах свежестью леса и яблоками, Грейнджер точно это знала, ведь это была ее амортенция.       Но сейчас ноздри девушки щекотал совсем другой запах. Она даже стала чувствовать себя иначе.       Как только она услышала тяжелые шаги парня по лестнице, то поспешила вернуть футболку обратно в стопку. Краем глаза увидев большой и теплый халат, она тут же его вытащила.       — Ты отлично смотришься в моих вещах, — одобрил Нотт увиденное.       — Спасибо, — скромно улыбнулась девушка, сильнее запахивая ворот.       — А без одежды еще лучше, — подмигнул парень.       — Я сейчас уйду, — возмущенно пригрозила гриффиндорка.       — Голенькой? — Рассмеялся он.       — Нотт!       — Я принес тебе почитать, — Теодор решил задобрить девушку.       — Надеюсь, это не глупые женские романы?       — Фу, нет, конечно! — Возмутился Нотт, но Гермиона успела увидеть, как пара книжек с подозрительно розовым переплетом полетели в угол. — Выбор небольшой: могу дать свой учебник по чарам или же справочн…       — Учебник! — Возбужденно ответила девушка и подскочила с кровати, даже не обратив внимание, как полы халата взметнулись в стороны, показывая юношескому взору прелестные ножки.       У девушки даже руки тряслись, когда она потянулась к учебнику. К чужому учебнику. К учебнику из школы Дурмстранг. Книжка была не просто напичкана опасными заклинаниями, она буквально сочилась темной магией. Первое касание к переплету, а ноги уже подгибаются. Нотт любуется тем, как по-свойски она уселась на его кровать, практически по-домашнему.       Она совершенно забыла о его присутствии, как только открыла учебник. Девушка растворилась в буквах — в целом мире, который открывался лишь целеустремленным. А Теодор просто стоял, практически по центру комнаты, и любовался. Если бы в этот момент у него спросили, что такое счастье, он не дал бы четкого ответа, но указал бы важные детали: счастье носит его одежду. А еще пахнет мокрыми волосами. Волосами Грейнджер.       К моменту, когда в комнате материализовался домовик, Гермиона уже уютно поджала ноги под себя и ознакомилась с двумя параграфами.       — Как и заказывал Чемпион, горячий шоколад, — произнес домовик, на голове которого был поднос.       — Как я и люблю, — удивилась Гермиона, беря стакан и ложку в руки.       Теодор же взял стакан с водой, чтобы девушка чередовала.       — Как я люблю, — снова повторила гриффиндорка, облизнув губы.       Домовика звали Добби, и он был рад оказать услугу одному из претендентов, особенно если это нужно было для подруги Гарри Поттера. Вот только Гермиона не узнала его, хотя домовик чуть ли не с благоговением на нее смотрел. Она была в книге, и не отрывала взгляд от страниц.       Нотт понятия не имел, сколько прошло времени. Но его плечо, на котором спала Гермиона затекло, а рука неприятно ныла от тяжести. Сам же парень улыбался глупой улыбкой, глядя в стену перед собой и боясь пошевелится. Если бы было возможно, он бы тут остался.       Навечно.       Он бы охранял ее сон целую вечность.       Пожалуй, это было лучшим времяпрепровождение, которое только могло бы быть. Даже лучше, чем секс.              Потому что такого у него еще не было.       Но вот Гермиона засопела чуть громче, а потом и вовсе упала ему на колени. Нотт затаил дыхание, но девушка так и не проснулась. Тогда он уложил ее и накрыл одеялом. Парень беззвучно рассмеялся, когда так и не смог выдернуть зажатый в ее ладонях учебник. Размяв конечности, он накинул на себя рубашку и спустился вниз. Надо было чем-то заняться, чтобы не возвращаться мыслями к спящей в его комнате девушке. Он должен был уйти оттуда, потому что не доверял себе.       — Я думал, ты спишь, — бросил Теодор, усаживаясь в кресло.       — Не спится, — процедил ответ сквозь зубы Малфой. Взгляд слизеринца сразу увидел расстегнутый ремень. — Я в общем-то тебя ждал, — укоризненно произнес парень.       — Я… был занят.       — Ну я это понял, — ухмыльнулся Драко и кивнул на брюки Нотта.       — Скажи спасибо, что я их вообще надел, — огрызнулся тот.       — Спасибо, — Драко тоже огрызнулся, но Нотт не стал развивать тему. — Что, поумнел? Старые-добрые перепалки не для тебя?       — Я просто задумался, — с неохотой ответил Теодор.       «О ком?» — спросил ехидный голосок в черепушке Драко, хотя ответ очевиден.       — О чем? — Вслух.       А Нотт думал, сомневался, что этот вечер, эта ночь какая-то особенная. Даже злился. Вечер перестал казаться магическим, стукнувшись о холодный, как айсберг, голос Драко. Определенно, от этого вечера Нотт хотел получить гораздо больше.       — Неважно, — ответил Теодор. — Это все неважно.       Но это было важно для Малфоя. И он пытался узнать, буквально выпытать информацию по крупицам, но терпел неудачу за неудачей.       Слизеринец идет ва-банк и на стол летит мешочек с золотом.       — Что это? — Тео переводит непонимающий взгляд на друга.       — Ну ты же выиграл, — чересчур беспечно отвечает Драко. Взгляд Нотта по-прежнему ничего не понимающий. — Затащил ее в койку, — пояснил Малфой, закатив глаза.       — А, точно, — рассеянно кивнул Теодор. — Я уже и забыл про спор. Но разве я не…       — Ну да, ты мне тогда целую лекцию прочитал, — напомнил Драко. — Но все-таки затащил в постель. Поэтому возвращаю.       — Не стоит.       — Согласен, — кивнул Малфой. — Мне нужны доказательства.       — Чего? — Тео покрутил пальцем у виска: — Последние мозги растерял?       — Пусть мне Грейнджер подтвердит, что…       — Она не будет. Это не поступок джентльмена, Драко, — воззвал к чести Нотт.       — Тогда переспи с ней еще раз.       — Я не хочу отношений, — отказался Нотт.       — Да какие отношения? Просто трахни ее, и я признаю, что ты выиграл спор.       — Мне это не нужно, — рассмеялся Теодор. Пусть он и проиграл или проиграет, он уже остался в плюсе.       — Но это нужно мне, — холодно отрезал Драко. — Мы поспорили и поклялись на палочках, если ты помнишь. Поэтому пусть подтверждает она.       — Или? — Нотт отчаянно нуждался в любом другом варианте.       — Я хочу это видеть.       — Ты точно больной, Малфой, — нервный смешок сорвался с губ Теодора. — Я не собираюсь трахаться в твоем присутствии.       — А я не горю желанием смотреть на твою задницу, — хмыкает Драко. — Но я же должен убедиться, сам понимаешь.       Нотт как-то потерянно улыбнулся, а Драко в ответ одобрительно поджал губы.       — Добрых снов, — Нотт попрощался с Малфоем и стал подниматься по лестнице.       — Каково это? — Вопрос в спину.       Нотт не оборачивается, поэтому не видит, как напряжен друг.       — Что? — Слишком хрипло.       — Ну трахать заучку, — пальцы непроизвольно сжимают подлокотники кресла так сильно, что белеют костяшки.       — Незабываемо, — и Нотт скрывается наверху.       — Незабываемо… — тихо повторил Драко.       Стакан врезался в стену, и янтарная жидкость стала медленно стекать вниз, образуя некрасиво мокрое пятно, и Малфой поймал себя на мысли, что чем больше он всматривается в это уродливое пятно, тем сильнее оно напоминает ему Грейнджер.       — Сука, — не то полувыдох, не то полувсхлип.       Какой-то ком застрял в горле, а губы жгло уже не просто от крепкого огневиски.       Что это? Что же это? Длинные пальцы стирают влагу с щек. Откуда они?       Слезы.       Первые в его жизни слезы.