***
Какими бы идиотскими мыслями ни была забита моя голова, ночь пролетела так же стремительно, как лопается мое терпение при звоне будильника. Я встал, умылся, приготовил покушать для себя и Чжун Ли, которого вскоре и вовсе не обнаружил дома, собрал вещи, оделся и встал напротив зеркала, как будто это как-то поможет мне побороть желание остаться дома. Я наблюдал за тощим брюнетом в чёрных одеждах, которого язык не повернётся назвать радостным и счастливым, хотя бы из-за измученного и заспанного выражения лица. Если и давать ему какую-то характеристику, то «живой мертвец» идеально вписался бы в статус персонажа видеоигры. Правда, я не был персонажем видеоигры, поэтому в реальности подобное лицо не должно вызывать всеобщего очарования. И как тогда я умудрился понравиться Ху Тао? А, подождите, это же Ху Тао. Как я мог забыть. Я натянул капюшон на голову. Жалость к себе не могла решить мои проблемы. Чжун Ли всегда говорил, что любое счастье — высокий труд, поэтому мне надо приложить как можно больше усилий, чтобы вернуться к жизни тихого парня. Тем более, если даже мой отец, наплевав на простуду, пошёл на работу, то мое нежелание выходить из дома из-за девчонки совсем смехотворно. И я потопал на учёбу. В голове я прокручивал свой гениальный план «Как отшить Ху Тао». Во-первых, мне надо отыскать её. Наши корпуса находились по соседству друг с другом и были соединены подземным проходом, поэтому при желании я мог воспользоваться им, чтобы добраться до группы патологоанатомов. Во-вторых, мне надо как можно правдоподобнее соврать, что сердце моё занято (нет), нам не суждено быть вместе и... В-третьих... Трусливо сбежать, потому что становиться причиной эмоционального взрыва этой женщины я не готов даже в мыслях. Да и кто поверит, что у такого, как я, вообще кто-то есть?! Я наблюдаю за отношениями Меногиаса и Бонанас с первых рядов и знаю немало интимных подробностей их личной жизни, от которых мне становится тошно. Если я так реагирую от простой роли зрителя, страшно представить, как быстро я скончаюсь, когда на сцене буду играть уже я! И всё-таки, если мне удастся намекнуть ей, что у меня уже есть девушка (нет), она же отстанет от меня. И чем раньше я введу её в курс несуществующего дела, тем будет лучше. Я вернусь к жизни тихого парня. Когда я подходил к корпусу, я случайно встретился с Гань Юй. Из-за непрекращающегося потока мыслей и ужасного холодного ветра я как-то запоздало заметил её нервозность: она нетерпеливо постукивала каблуком об асфальт и обнимала себя за живот. — Ты замёрзла? — спросил я. — А? О, нет, не в этом дело, — она скривила своё лицо. — Мне просто... Мне надо бежать! И она стремительно двинулась внутрь. Я проследил за ней взглядом и переключил внимание на здание корпуса. Будь моя воля, я бы тут же развернулся и убежал куда подальше, лишь бы не встречаться сегодня ни с кем. Но будь прокляты мои ноги — терпеть октябрьский мороз было невыносимо — я догнал ее. — Гань Юй, стой. — Я сейчас, я быстро. Подожди меня! Она вручила мне свой пуховик и убежала в сторону уборной, бормоча извинения и обещания скоро вернуться. А я как дебил остался стоять посреди коридора с женской курткой в руках. К счастью, я был достаточно тактичным человеком, чтобы никак не комментировать её желание целовать задом унитаз. Мало ли, вдруг она решила попробовать позавтракать своими цветами на подоконнике. Или у неё эти дни?.. Мои размышления были прерваны громким: — БУ! Я испуганно дёрнулся, обернулся и был готов убить Босациуса. — Доброе утро, Сяо! — Ты... — Аха-ха-ха-ха! Ладно-ладно, прости, не бей меня! На мне чистые джинсы! Я хотел было похвастаться еще вчера, но тебя не было. Где ты пропадал? — Не твоего ума дело. — Оу, да ладно, мы же друзья. Скажи, кто тебя подменил, а? Ты же ни под каким предлогом не прогуливаешь учебу! Я никому не скажу, слово Якши. — Отстань, Босс. В своём кругу Босациуса иногда обзывали Боссом из-за его привычки докапываться до мелочей. Казалось, что он не сможет спокойно существовать, пока не узнает, где ты был, что ты делал и почему отсутствовал. На удивление, это работало как свет на собаку Павлова — он горделиво задирал нос, словно был выше этого прозвища, и больше не лез. Но слюни любопытства вытирать забывал, поэтому сейчас таращился на меня во все глаза, как бы говоря, что я предатель, раз не рассказываю свою великую тайну. А тайны не было, я просто ушёл наслаждаться оперой. Я не мог сдать вещи в гардеробную, потому что та старая карга ненавидит, когда верхняя одежда сдаётся другими людьми. Поэтому мы, теперь уже как два дебила, стояли посреди коридора с куртками в руках и молчали. Вещи начали сползать с моих рук, поэтому я подбросил их в воздух, чтобы подхватить покрепче, и в этот момент из кармана пуховика Гань Юй что-то выпало. Босациус повернулся на звук и подобрал какой-то значок. — Это твоё? — Нет, это Гань Юй. Он показал мне значок пениса, пьющего вино. — Ты уверен? Внешне я остался невозмутимым. Однако внутри я неприлично громко крякал, не представляя, почему Гань Юй вообще могла такое носить с собой. Прости, подруга, кажется, я тебя подставил. — Ну, из её куртки выпало. — Зачем ей такое? — Не знаю, отдай уже, — я потянулся за значком, но Босациус — мразь — поднял руку выше. — Не-ет! Я обязан узнать, что это такое! — Какое тебе дело до вещей Гань Юй, извращенец? — Да это она извращенка! Я думал, она тихая и скромная, а оказывается! Я пнул его в живот, из-за чего Босациус обронил несчастный бухающий пенис обратно на пол. Я хотел потянуться за ним, но чья-то рука оказалась быстрее моей и забрала значок прямо перед моим носом. Я поднял голову. — Это же моё, — Венти удивленно вскинул брови домиком и посмотрел прямо на меня. — Неужели ты решил вернуть мне его? Ох, спасибо, Сяо, ты такой милый, ха-ха. Я бросил взгляд на пенис в его руках и не мог понять, зачем Гань Юй понадобилось забирать нечто подобное. Значок же точно свалился с её куртки. — Это реально твоё? — спросил Босациус. — Да. Как раз вчера потерял, когда с Сяо виделся. — Вы вчера виделись? — А как же! Венти широко улыбался и всё время поправлял сумку на плече, подпрыгивал с носка на пятку и обратно, будто вечный двигатель был давно изобретен в его гиперактивном лице. Он был похож на счастливого щенка. Кстати о собаках. О боже, собака! — Венти! Двое обернулись и удивлённо уставились на меня. Наверное, из-за того, что я взволнованно крикнул чьё-то имя, возможно, из-за того, что я вообще что-либо крикнул. Не сказать, что я выглядел лучше. Я смотрел на чужое лицо перед собой и не имел ни малейшего понятия, что говорить. Как я мог сообщить ему такую новость? — Эм... У тебя есть собака? — О, — Венти моргнул пару раз. — Ты так резко окликнул меня, я подумал, что ты хотел мне что-то сказать, но ты спрашиваешь о собаке? Ах-ха! — Это так странно? — Нет! Так тебе нравятся собаки? — Наверное, — я отмахнулся. — Так есть или нет? — Ну если только Каспера можно назвать собакой... — Венти как-то странно хихикнул, после чего замахал руками передо мной, всё ещё весело смеясь с чего-то. — Я шучу! Это шутка! — Каспер? — Это мой брат-близнец. И да, он не собака. У нас вообще нет собаки! — А? Готов поспорить, у меня в этот момент была самая тупая рожа на свете. Если до этого у меня были догадки, что какие-то живодеры решили испробовать собаку в непристойных целях, то сейчас я даже не понимал, о чём вообще шла речь в той оркестровой яме. Я глупо наблюдал за тем, как Венти прокручивал значок в своих пальцах, и не мог выбросить из головы эту обидную мысль — все мои волнения и переживания за мнимую собаку оказались лишними. А потом я вдруг вспомнил. Это же Сян Лин заметила вещицу в гримерной Юнь Цзинь. А Гань Юй под сильным впечатлением от встречи с кумиром даже не обратила внимания, что забирает с её рук. — Ой, Венти значок обронил, — заметила Сян Лин, когда мы все двинулись к выходу. — Можешь мне отдать, я верну ему, если встречу, — предложила Гань Юй и положила в карман своей куртки. Скорее всего, она даже и не вспомнила о нём. А я так удачно выкинул его прямо под ноги Венти, вернув вещицу законному владельцу. Ну хоть в чём-то я облажался во благо. По всей видимости, Венти посчитал моё молчание как признак непередаваемого горя, поэтому затараторил: — Мы можем сходить в контактный зоопарк и посмотреть на милых щенят, как тебе идея? Босациус громко заржал и стал избивать плечо Венти своей широкой ладонью. — О, приятель, это бесполезно. Он даже с нами — его лучшими друзьями — никуда не ходит! — Что? Почему? Он прошептал ему прямо в ухо: «он просто зануда», как будто я не смогу это услышать. Босациус, ты болван. — Я никуда больше с вами не пойду, придурки. — Но мы же в тот раз смогли убежать, ничего не случилось. — «Ничего»? Мы теперь в чёрном списке в том магазине, напомню. — Да кто будет держать нас в черном списке целый месяц? Мы туда даже не ходим. — Потому что нас вышвырнут оттуда сразу же! Конечно же, мы не ходим! — А вы опасная компания, — захохотал Венти, смотря в упор на меня. — Клянусь честным именем мондштадтца, со мной никаких приключений не будет! — Говорю же, это бесполезно. Сяо не вытащить из дома даже под дулом пистолета! Я снова пнул Босациуса в живот, чтобы тот заткнулся, и повернулся к Венти. На самом деле я хотел отказаться от его предложения, собак я не так уж и сильно любил, да и расследование дела о двух недозоофилах не сулило ничем хорошим. Я мог прекрасно жить дальше и без ответов на свои вопросы. Вот только в силу своего упрямства мне захотелось доказать Босациусу, что я не зануда и вполне способен гулять и с другими людьми. Тем более, Венти обещал, что никаких приключений с ним не будет, а значит я мог вдобавок удовлетворить своё любопытство, нужны ли мне были другие причины? Я пробормотал: — Завтра. — Завтра? — Завтра у меня три пары, заканчиваю в час. — Хм, хорошо, я тогда тебя подожду. — Отлично. — Тогда до завтра! И спасибо за значок. Венти вприпрыжку убежал дальше по коридору, чуть не столкнувшись с группой подростков. Я проследил за ним, пока тот окончательно не скрылся на лестнице. А Босациус тем временем стонал где-то под ногами, и я зловеще улыбнулся. — Вот и сиди так. — А что это было? — он резко выпрямился и засиял ярче прежнего, словно я его не избивал минутой ранее. — О чем ты. — Ты согласился пойти гулять с кем-то? Добровольно? — А ты признаешь, что вы таскаете меня без моего согласия? Как внимательно с вашей стороны. — Но в тот раз ты сам предложил пойти за сладостями! — Я думал... Моракса ради, отстань, я просто хочу кое-что спросить у Венти. И я не зануда. Глаза у Босациуса засверкали от слез умиления. — Ах, мой мальчик так вырос! Сначала девушка, теперь новый друг! Меня словно окатили ледяной водой и оставили наслаждаться прелестям жизни на улице — табун мурашек прошёлся по моей спине. Если даже эти полуфабрикаты, которых я зачем-то продолжаю называть друзьями, решили, что мы с Ху Тао встречаемся, о чём думают остальные люди?! Нет, нет, я должен действовать быстрее! Если моё имя начнет всплывать вместе с именем Ху Тао, которую знает каждый, о жизни тихого парня я мечтать больше не смогу! Почему это вообще так быстро произошло? Хотя бы по простой блядской логике должен был созреть вопрос, а где я, собственно, пропадал вчера. Не на свидании же с Ху Тао! — Я вернула-ась... — О, Гань Юй, неважно выглядишь. — Привет, Фушэ, — она слабо помахала рукой. — У меня живот болит, ничего страшного. Босациус, кажется, вообще не обратил внимание на мои дилеммы, потому что даже не смотрел в мою сторону. Я как дебил глотал воздух, а сказать что-либо против его счастливых восклицаний не был в состоянии. Гань Юй тем временем забрала свои вещи и мы наконец-то сдали куртки в гардероб, получили свои номерки и пошли на пары.***
Уже второе занятие протекало спокойно, никто даже не смотрел в мою сторону, из-за чего мне становилось не по себе ещё больше. Мне казалось, расслабься я сейчас, по динамикам разлетятся поздравления счастливой брачной жизни, новостные газеты объявят нас молодожёнами, а государство выплатит нам пособия в честь такого хорошего события, и я не успею это предотвратить. Однако ничего такого не происходило. Казалось, никого даже не интересовало моё существование, я был свободен от общественных кандалов и, наверное, должен был радоваться и плясать от счастья, что никто не вешает на нас социальные ярлыки. Но отчего-то мне чудилось, что где-то тут была зарыта большая и вонючая собака назревающей беды. Человеческий интерес легко подогреть неосторожными действиями, а сплетни зарождались даже там, где они в принципе, как ты думал, родиться не могут. Это тайное правительство внутри университета, на удивление, очень грамотно использовало людские слабости. Что больше всего любит человек? Общаться. О чем больше всего любит поговорить человек? О других. А нет темы эксклюзивнее, чем отношения. Тогда почему все вокруг молчат, будто вчера Ху Тао никогда и не приходила с цветами к нашей группе? Я взглянул на Босациуса и взвешивал вероятность, что они с Индариас действительно могли просто подшутить надо мной. Но я знаю его с самого детства. Даже если он попытается соврать о чем-то, то сделает это настолько ужасно, что даже ребенок поймет о его нечестных намерениях. А Индариас слишком высокомерная, чтобы тратить свое драгоценное время на детские шутки. Значит, Ху Тао действительно приходила. — Ты выглядишь подавленным, что-то стряслось? — по окончанию занятия Бонанас села на нашу парту и погладила меня по голове. Она всегда отличалась мягким и чутким характером, поэтому неудивительно, что она смогла заметить на моем вечно похуистическом лице скрытую тревогу. Босациус тем временем скорчил рожу в недоумении. — Голодный просто, — оправдался я. — Я тоже. Тогда я сейчас напишу остальным. Она похлопала меня по щеке в знак поддержки и убрала руку. Позже я заметил, что остальные в аудитории замолкли в немом ожидании. Кто-то в упор следил за мной и Бонанас, кто-то активно шушукался между собой, но из-за болтающего под боком Босациуса я не мог разобрать о чём. Все без исключения казались крайне серьёзными, время от времени кидали на меня странные и загадочные взгляды, словно наблюдали за захватывающим сюжетом фильма. Когда я всунул Босациусу бутылку воды, чтобы тот замолк, до моих ушей долетели обрывки фраз: «они же друзья», «измена», «она с Меногиасом», «вчера же Ху Тао» и тому подобное. Чувство вонючей собаки усилилось в моей груди. Не нужно быть гением, чтобы понять, о чём идёт речь. Мнимая свобода и тишина были всего лишь продуктами сверхъестественно быстрого смирения с фактом, что мы с Ху Тао парочка! И никто даже не потрудился узнать, действительно ли оно так, все просто приняли это как должное. А когда Бонанас в своей обычной нежной манере погладила меня по голове, их картина мира пошатнулась в сомнениях. Но правда-то была в том, что я один. Блять, лучше бы они и дальше молчали. Вся моя спина залилась потом, и я пнул под партой ногу Босациуса. Он пнул в ответ. Вскоре мы устроили настоящую подстольную войну, поэтому, если моя рубашка промокнет, я мог скинуть всю вину на Босса. — Индариас пишет, чтобы мы одолжили ей денег на обед, — Бонанас что-то печатала в телефоне, даже не смотря на нас. — Сяо, заплатишь за неё? Я мысленно прикинул, что моих карманных денег вполне хватало, чтобы оплатить Индариас полноценный обед, поэтому кивнул. На самом деле я хотел как можно быстрее свалить отсюда, поэтому был согласен на что угодно. Босациус пораженно уставился на меня, и я его ещё раз пнул. Он пнул в ответ. Но нашу вторую войну прервал осуждающий кашель Бонанас, и мы, как провинившиеся дети, встали и пошли обедать. В столовой нам негласно принадлежал один маленький столик у окна, который никто не смел занимать. На самом деле раньше он принадлежал другой компании выпускников, с которыми подружилась Индариас, и она им так понравилась, что они решили оставить свой стол нам в качестве некоего наследства. Но из-за того, что он предназначался только Якшам, было сложно пригласить кого-то постороннего без всеобщего согласия. Даже Гань Юй с нами никогда не обедала. Надо ли говорить, что из-за этой фишки мы чувствовали себя чуть ли не королями этого заведения? Вот только еда явно не относилась к категории королевской. Я забрал себе полузасохший рис с овощами, а для Индариас захватил подозрительного цвета лимонное пирожное, которое потом она захотела выбросить, потому что я не умею определять свежие десерты. Меногиас помог устроиться Бонанас и даже взял для неё влажные салфетки, чтобы та смогла ими воспользоваться после еды. Они что-то ворковали в сторонке между собой, а Индариас тем временем толкнула меня локтем. — Рассказывай. Я демонстративно долго жевал свой рис, молясь всем богам, чтобы от меня отстали. План не сработал. — Рассказывай что? — Как что? Что у тебя с Ху Тао? — Я оплатил тебе пирожное, будь добра, замолчи. Даже Меногиас и Бонанас прервали свой диалог и взглянули на меня выжидающе. Индариас продолжила: — Так вы реально встречаетесь? — С чего ты вообще это решила? — Она что, безответно влюблена?! — А это не было очевидно с самого начала? — хмыкнул Меногиас. — Алатус вообще не похож на человека, который способен на отношения. — А это было обидно. — Для тебя это комплимент, Сяо, не выдумывай. — Притормози-ка, — сказала Индариас. — Как так получилось, что девушка сделала первый шаг? Ты должен был взять инициативу в свои руки! Меногиас фыркнул: — Да-да, настоящий мужчина никогда бы не допустил, чтобы девушка действовала первой. — Правильно! Вот он меня понимает. — Да по его интонации понятно, что это сарказм, — я закатил глаза. — Это не сарказм, — Индариас меня перебила. — У него такая замечательная Бонанас, он просто обязан понимать такие вещи, иначе я уведу её у него. — Эй, она моя девушка. — Бонанас, если он не будет относиться к тебе, как к королеве, скажи мне, я его прикончу! — Он мне салфетки принес, — хихикнула она. — А мог целую раковину здесь поставить! Они втроём продолжили о чем-то спорить, поэтому одиноко брошенный всеми Босациус повернулся ко мне и похлопал по спине: — Так я не понял, у тебя девушка появилась или нет? Я покачал головой. — Нет. — А что тогда с Ху Тао? Индариас резко хлопнула по столу. — Вы были бы такой очаровательной парой! Просто представь, такая энергичная и полная жизни, свободы и страстного огня Ху Тао вместе с таким унылым, холодным и скучным тобой. Противоречивая динамика! — Вот и забери себе Ху Тао, а от меня отстань, — нахмурился я, скрестив руки. — Не-а, две страстные девушки в одном дуэте приведут к глобальной катастрофе. Вы не выживите от нашей крутизны. — А что, это достаточно популярный троп, — кивнул Меногиас. — Весёлая девушка и строгий парень, у таких пар часто хорошая совместимость. Как говорится, противоположности притягиваются. — Да! Вот только строгий парень только на людях, а к своей девушке нежен и раним. — Она своим оптимизмом спасает парня от депрессии и после они живут долго и счастливо. Я с отвращением наблюдал за внезапным перемирием Меногиаса и Индариас и решил никак не комментировать их богатое воображение. — Вы так это описываете, я аж завидую Ху Тао, — хмыкнула Бонанас. — Завидовать тут нечему, Сяо даже пальцем не пошевелит ради кого-то. — Неа, он очень даже добрый. Мне кажется, что он ещё найдет девушку мечты. — Ха-ха, прости, Сяо, но девушку мечты я уже забрал себе, — улыбнулся Меногиас и чмокнул Бонанас. Пока остальные светились от умиления от этих двоих, я занялся поисками мусорного ведра, куда можно было бы выблевать весь свой желудок. Вот только поблизости его нигде не было, пришлось сдерживаться. — Вы меня бесите, — сказал я и отпил чай из кружки. — Но правда, как так получилось, что вы с Ху Тао теперь на слуху у всех? — спросила Бонанас. — Ты что, не читаешь мои сообщения? — возмутилась Индариас. — Ху Тао вчера ворвалась к нам на лекцию с цветами и всё спрашивала, где же её Сяо! Я так и не успел послать их всех куда подальше, потому что Босациус резко указал пальцем куда-то в сторону выхода и захихикал. — А это не Ху Тао идет? Я обернулся в указанную сторону и действительно обнаружил в стремительно надвигающейся фигуре Ху Тао. Ни в одном языке мира не найдется подходящих слов, чтобы описать всё смятение моих чувств, что я пережил в этот момент. Внешне я оставался непоколебимым засранцем, которому было всё равно на происходящий пиздец. Однако внутри у меня всё перемешалось, сердце забилось как бешеное, а руки — будь прокляты мои руки — начали быстро собирать посуду обратно на поднос, как будто это могло мне как-то помочь. Естественно, собранная посуда никак не поспособствовало моему побегу, более того, думать в подобной ситуации о правилах самостоятельного обслуживания оказалось совершенно бессмысленно! За оставшиеся секунды я успел только схватить сумку и крутануться на табуретке, когда на мои плечи свалились большие и тяжелые руки. Босациус по приказу Инды крепко сжимал меня, удерживая на месте. Они должны были быть благодарны судьбе, что я не обладал способностью стрелять лазерами из глаз, иначе я бы их прикончил прямо здесь. Ху Тао подошла к нашему столу. — Привет, ребятки! Могу я забрать у вас Сяо на пару минут? — Нет, — если я не мог сбежать, мне оставалось только атаковать. — Но я хотела кое-что спросить. — А я не хочу отвечать. — Сяо, не будь так груб! — Индариас пнула меня по ноге под столом. — Опять девушка сама пришла к тебе, ай-ай-ай, как тебе не стыдно, — шепнул Меногиас мне на ухо. — Давай, братан, хватай быка за рога, второго шанса не будет! — шепнул во второе ухо Босациус. Я хмуро уставился на всех, всем своим видом показывая, что этой ночью они не проснутся, если продолжат нести всякий бред. Они действительно замолкли в ожидании, что я буду делать. — Оо, а я вижу, ты не в настроении, — Ху Тао неуверенно пожала плечами. — Ну, ничего не поделаешь, тогда я просто зайду чуть позже к тебе. Не получив от меня ответа, она развернулась и пошла в сторону выхода. А я внезапно впал в дичайший ужас. Босациус, чертов болван, был прав. Если я прямо сейчас не объяснюсь Ху Тао, что я не влюблен в неё, что между нами никаких отношений и в помине быть не может, она так и продолжит бегать за мной. А если она часто будет появляться в нашем корпусе, слухи приобретут более яркий характер, и этот кошмар никогда не закончится! Мне нужно было как можно быстрее поговорить с ней, чтобы восстановить репутацию тихого парня. — Ху Тао! — я воспользовался небольшой заминкой и выбрался из-под хватки Босациуса, чтобы догнать её. Она повернулась обратно ко мне, и я через силу продолжил. — Мы не можем быть вместе, понятно? Не преследуй меня больше. Мы не пара с тобой. И пока она с удивлённым выражением на лице переваривала мои слова, я на нервах побежал прочь отсюда. Я смог. Я сказал это. — Эй, что это значит?! — Ху Тао, чем-то возмущённая, догнала меня и схватила за руку. Вот только от стресса мои мышцы затвердели, а необъяснимый страх совсем притупил все чувства, поэтому схватившая меня Ху Тао сменила точку опоры на себя. Я упал на неё, но в последнюю секунду мне всё же удалось удержаться на ногах и повалить её на себя, из-за чего теперь выглядело так, будто это она потянулась ко мне. Наши лица оказались в опасном расстоянии друг от друга. Чувство дежавю не покидало меня. Я не помню, о чём конкретно я тогда думал. В голове большой каруселью крутились мысли о своём алиби в виде эфемерной девушки из интернета, о концерте Юнь Цзинь и собаке Венти, о нашей завтрашней встрече и простуде отца. Какими бы простыми и приземлёнными желаниями я бы не обладал, — а мне действительно хотелось жить спокойной, тихой жизнью — по собственной глупости я не мог добиться даже этого. В эту самую секунду, когда я обернулся и взгляд зацепился за смущённое выражение лица Ху Тао, мой рот каким-то образом всё вышеперечисленное сложил в удивительно тупое оправдание. — Прости, я гей! Подумаешь, забыл добавить «ни» в середине слова. Потому что настолько гениально облажаться, кажется, мог только я. Мы стояли в центре столовой и ото всех углов было замечательно видно, как я отталкиваю Ху Тао от себя с этими словами. А секундой позже я осознал весь ужас последствий моих слов. Понимаете, целого года постоянного поглощения информации о незнакомых мне людях оказалось достаточным, чтобы я мог с уверенностью сказать, что никто подобную новость не примет за хорошую. Все начнут тыкать на меня пальцем и шептаться за моей спиной с хмурыми лицами, а самое страшное, что я никак не мог избежать этих издевательств. Вонючая собака наконец-то восстала из своей могилы и утащила меня за ногу в настоящий ад славы. Я повернул голову в сторону нашего стола. Если на мнение окружающих мне было плевать, то смириться с тем, что от меня могли отвернуться друзья, я не был готов. Быть частью большой компании имело много плюсов, на фоне ярких и запоминающихся личностей Якш я попросту терялся в их тени, и меня такой расклад совершенно устраивал. Вот только я больше не мог прятаться за их спинами. Мой позор светился куда ярче популярности Индариас, а потому, вернись я обратно к ним за стол, я потянул бы их с собой на социальное дно. А подставлять их я не хотел. Я никогда не подвергался буллингу ни здесь, ни в школе, поэтому прославиться подобным образом для меня стало таким ужасным потрясением, что справиться с этим я был попросту не в состоянии. Я был совершенно растерян, я не знал, что мне делать. Я беспомощно стоял перед Ху Тао, но ноги — благослови мои ноги! — смогли утащить моё бренное тело прочь отсюда, подальше от моего позора.***
— Ты сегодня как-то рано пришёл. Я посчитал, что отсиживаться в туалете до окончания пар — идея отвратительная, поэтому я ушел домой. Мы с отцом часто готовили ужин вместе и делились новостями за прошедший день, поэтому неудивительно, что он мог интересоваться о моем раннем возвращении. Честно говоря, я совсем не горел желанием хвастаться перед отцом, что я стал посмешищем для всех. Поэтому я, продолжая нарезать перцы на мелкие кубики, соврал: — Мне стало плохо. Чжун Ли, кажется, кивнул и продолжил греметь посудой позади меня. Несколько минут мы провели в тишине, за это время я успел нарезать все перцы и начать шинковать морковку. — Держи, — он подошёл к столу, за которым я сидел, и поставил передо мной чашку с горячей жидкостью. — Что это? — спросил я, принюхиваясь к ней. Пахло имбирем. — Ты можешь заразиться от меня, если не будешь укреплять свой иммунитет, так что лучше выпей со мной. Отец сел рядом и отпил немного. Лицо его осталось невозмутимым, поэтому я наивно предположил, что на вкус чай не так уж и плох. Захлебнув добрую его половину, я закашлялся. — Вкусно же ведь, — удивился Чжун Ли. — Мне не нравится, — я отодвинул чашку от себя. — Тебе сложно угодить. — Неправда. — Неужели? — Мне нравится засахаренный чай. — Добавь сюда сахара и пей, — он пододвинул чашку обратно ко мне. Я послушался его совета, добавил ложку сахара и попробовал ещё раз. Чай как был острым и невкусным, так и остался. — Он ещё противнее стал. Чжун Ли пожал плечами и продолжил наслаждаться чаепитием в одиночестве. В тишине я сразу же возвращался мыслями к сегодняшему фиаско. Я так много и часто думал об этом, что я перестал понимать, что действительно было в реальности, а что стало плодом моего воображения на фоне сильных переживаний. Мне казалось, что в ту минуту на меня с пренебрежением смотрели не только незнакомые люди, но и мои друзья. А что, если они действительно после этого изменят мнение обо мне и перестанут со мной общаться? Разочаруются? От одной мысли об этом меня бросало в дрожь. Мое тело дернулось, как от холода, и я случайно порезал палец. — Ай, — я зашипел от боли. — Иди промой рану, — Чжун Ли начал хлопать меня по плечу, чтобы я поторопился к раковине. Я сделал всё по инструкции Чжун Ли: промыл рану и позволил ему наклеить сверху пластырь. Палец стал неприятно пульсировать от боли, и, видимо, по моему лицу это было заметно. — Сильно порезался? — Нет, пустяк, — отмахнулся я. — Ты сегодня какой-то рассеянный, что-то случилось? — Все в порядке. Судя по выражению лица, он мне не поверил. Но спорить со мной не стал, оставляя заниматься своими делами и дальше. Мыслями я постоянно возвращался в столовую, переминался от ужасающих предположений о предательстве до каких-то совершенно незначительных деталей. Я вспоминал свой рис, в котором было очень мало кукурузы, а после снова думал, думал и думал о том, что же мне делать. Неожиданно отец поставил передо мной новую чашку. По торчащей ложке я понял, что это был обычный засахаренный чёрный чай. — В холодильнике лежит миндальный тофу, — кивнул он и принялся дорезать овощи за меня. — Но... — Иди, иди. Я поджал губы. И кивнул. Уже в комнате, доедая любимые сладости под какую-то захватывающую игру с уничтожением монстров, я отвлекся на уведомление в телефоне. Это было сообщение от Венти.