***
Драко лежал на холодном мокром полу подземелья, лишённый сил и способности двигаться. Его горло саднило от разрывающих связки криков, что не так давно наполняли стены этого чёртового филиала ада на земле, а суставы и внутренности всего тела скручивало спазмами от ещё не прекратившего своего действия заклятия. Его белоснежные волосы потемнели от воды и грязи, под ногтями пальцев рук ещё не успела засохнуть кровь от порезов-полумесяцев на ладонях, которые он сам себе нанёс во время пытки Круциатусом. Во рту ощущался металлический привкус крови, что сочилась из языка и обратной стороны щёк, пробитых собственными зубами, и стекала струйкой из приоткрытого рта. Немигающий и невидящий взгляд широко распахнутых глаз смотрел в темноту сырого потолка. Драко давно потерял счёт времени и даже примерно не догадывался, сколько он уже здесь находился. Неестественная, скрюченная поза вывернутых во все стороны конечностей не казалась неудобной по одной лишь причине: он не ощущал ничего, кроме всепоглощающей, вездесущей боли, что произрастала через всё его тело единым организмом, словно чужеродный паразит. Малфой не мог понять, в сознании он или нет. Если в сознании, то почему в голове нет ни одной мысли? Почему такое ощущение, будто он находится где-то между сном и явью, а вокруг вдруг стало так тихо, словно он остался совсем один в этом мире? «Ты не один». Послышался щелчок замка на металлической калитке. Драко мог бы увидеть своего визитёра, если бы располагал хоть какими-то физическими ресурсами для поворота головы. Тихие поспешные шаги и шелест ткани были подсказкой, от которой где-то на задворках сознания стало немного теплее. — Драко! — шёпотом прокричал родной голос. В следующую секунду его обладательница опустилась рядом на колени, мягкими, прохладными ладонями развернув его голову к себе. — Ох, мой мальчик, мой милый Драко, что он сотворил с тобой!.. Большие и печальные глаза Нарциссы, казалось, были созданы для бесконечных горьких слёз, которые сейчас стекали с её длинных ресниц. Для горячо любящей матери развернувшаяся картина была просто невыносимой. Её колотила крупная дрожь, трясущимися руками Нарцисса исступлённо гладила мёртвенно-бледное лицо любимого сына, пытаясь поймать его расфокусированный взгляд. — Ты меня слышишь? Сынок, ответь мне, прошу тебя, — всхлипывала Нарцисса, взирая на Драко с неповторимой материнской нежностью, отчаянно выискивая в его пустом взгляде проблески жизни. — Если сможешь, взгляни на меня, постарайся это сделать, хорошо? Просто посмотри на меня, Драко, пожалуйста. Малфой слышал голос матери очень чётко, он был, как звон колокольчика, что отдавался прямо у него в душе своей вибрацией. Драко попытался сосредоточиться, медленно опуская веки, и был рад, что у него это получилось. Когда он вновь раскрыл глаза, то уловил взгляд матери, и теперь они смотрели друг на друга. Она радостно закивала и склонилась к нему, оставив на лбу долгий поцелуй. — Я прикажу эльфам, чтобы они принесли сюда матрас, одеяло и подушки, а также какой-нибудь еды. Тёмный Лорд запретил тебе покидать подземелье, но я не могу просто бездействовать и молча наблюдать за твоими мучениями. Пусть мне потом и будет, что выслушать… — она приподнялась с пола, пристально оглядывая Драко с печатью боли на лице. — Я скоро вернусь, солнышко. Пожалуйста, не отключайся, удерживай ясность ума. Мне нужно найти восстанавливающее зелье, которое поможет облегчить твою боль. Она зашелестела полами платья и быстро взбежала по сырым каменным ступеням. «Докатился, — подумал Драко. — Я даже не в состоянии отчитать маму за то, что она назвала меня солнышком».***
Утро понедельника выдалось солнечным, хоть и довольно холодным. На сегодня был назначен первый матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, а также эта игра была первой в жизни Рона Уизли в качестве вратаря, да и в принципе игрока в квиддич. Во время тренировок они с Джинни постоянно вздорили на поле, настолько громко перекрикиваясь, что при полном безветрии у Гарри разрывалась голова от их голосов, и он молил силы природы послать хоть какое-то слабое дуновение, чтобы ветер унёс их надоедливые вопли к чёртовой матери. Недовольство Джинни было понятно: Рон не справлялся. На отборочных он проявил себя лучше Кормака Маклаггена, но, как выяснилось позже, причиной тому послужил очень деликатный и мастерский Конфундус Гермионы, только менять своего решения Гарри уже не стал. Во-первых, это выглядело бы глупо, а во-вторых, Маклагген ему не нравился. Гарри, как мог, поддерживал друга, хвалил по поводу и без, вызывая искреннее недоумение у остальных игроков, которые, в отличие от него, проблемами со зрением не страдали. Рон прекрасно чувствовал, как Поттер кривит душой, лишь бы поддержать и подбодрить, от чего становилось только тошно. Но после последней тренировки случилось нечто занимательное: Кэти Белл отвела Рона в сторону и что-то быстро прошептала ему на ухо. Он одарил её восторженным изумлённым взглядом, глупо улыбнулся и закивал головой, словно зачарованный болванчик из сувенирного магазина в Хогсмиде. Остальные члены команды наблюдали за этим действом, пребывая в глубочайшем недоумении, а когда Гарри после тренировки задал ему очевидный вопрос, Уизли от него лишь отмахнулся, скорчив хитрую довольную ухмылку, от вида которой у Гарри закрались подозрения о плетении какого-то заговора, в который его как капитана никто не собирался посвящать. Завтрак перед игрой всегда отличался особой праздничной атмосферой. Большинство студентов были одеты и разукрашены в цвета играющих команд, из разных концов зала время от времени доносились кричалки, свистки и дразнилки, придуманные самыми находчивыми из болельщиков. Все находились в радостном предвкушении, кроме Гермионы. Она тщательно рассматривала каждого сидящего за слизеринским столом, но, вполне ожидаемо, так и не нашла того, кого искала. — Сегодня Харпер играет, — вполголоса уведомила её Джинни, догадавшись, кого высматривает подруга. — Ясно, — как можно непринуждённее ответила она, выдавив улыбку, с грустью размышляя о том, что мечта Драко неумолимо от него ускользала, и, скорее всего, майская игра была для него последней. Гермиона встретилась взглядом с Гарри, который сегодня явно выглядел не очень здоровым. Бледно-серый цвет лица идеально сочетался с иссиня-чёрными кругами вокруг глаз, а общее состояние его говорило либо о том, что его тошнит, либо о ночной бессоннице, которая мучила его до самого утра. Кое-что из этого было почти правдой, вот только он не собирался рассказывать Гермионе, что он видел перед тем, как окончательно пробудился в шесть утра. Если она узнает, с каким остервенением Волдеморт пытал Малфоя, как он истошно кричал, извиваясь от боли на каменном полу, это сведёт её с ума. — Всем привет, — послышался витающий мелодичный голос, который не спутаешь ни с чьим другим. — Привет, Луна, — хором поздоровались ребята, сдерживая смешки при виде гигантской львиной головы, которую Лавгуд напяливала на каждую игру. — Я принесла каждому из вас по амулету от мозгошмыгов, — с видом знатока произнесла Луна, вытаскивая из кармана целую охапку ожерелий, представляющих собой розово-фиолетовые бесформенные камни с продетыми сквозь них верёвочками. — Если наденете их на шею или положите в карман, они уберегут вас от размягчения мозга, что только поспособствует лучшему проявлению вашего профессионализма на поле, ведь ваш разум не будет затуманен паразитами. — Эээ… Спасибо, Луна, мы обязательно ими воспользуемся, только мозгошмыгов нам ещё не хватало! — подыграла ей Джинни и, незаметно подмигнув ребятам, забрала у Лавгуд обереги и раздала каждому из участников. — А тебе, Рональд, лучше взять сразу два. Хотя сомневаюсь, что дело тут только в мозгошмыгах, либо твой мозг уже не восстановить после их губительного воздействия. — Пошла ты, Джинни, — перекривил её Уизли. — Мозг здесь вообще ни при чём. Спроси у Виктора Крама, он — лучший в квиддиче! — Намекаешь на то, что Крам — тупица? — вмешалась в спор новая охотница Демельза Робинс. — Я не намекаю, я это знаю наверняка. Правда, Гермиона? — вдруг обратился к ней Рон. Грейнджер совсем не следила за развитием диалога, а потому пропустила адресованный ей вопрос и рассеянно уставилась на Уизли после того, как услышала своё имя. — Да, правда, — наугад подтвердила она, не имея ни малейшего понятия, на какой вопрос она только что ответила. Рон довольно откинулся на несуществующую спинку стула, едва удержав равновесие, чтобы не свалиться со скамьи спиной на пол, повернулся к Кэти и подмигнул ей, как ему показалось, незаметно для остальных. Она адресовала ему скромную улыбку и вернулась к поглощению завтрака. — Время, — коротко известил Гарри свою команду. Он оттолкнулся руками от стола и резко встал со скамьи. — У вас пять минут на завершение завтрака, а я пока пойду подготовлю инвентарь. — Но ты так и не притронулся к еде, Гарри, — сердито заметила Джинни. — Я не голоден. С полным желудком летать тяжелее, — ухмыльнулся он, снова встретившись с озабоченным взглядом Гермионы, от которой не укрылись странные оттенки в поведении друга. — Пять минут. Все услышали? Чтобы без опозданий. — Ох, ну и заноза в заднице, этот ваш новый капитан, — пошутил сидящий рядом с Джинни Дин Томас, за что был обращён в пепел её уничтожающим взглядом. — А каким, в твоём понимании, должен быть капитан спортивной команды? — напала на него Уизли, подбоченившись. — Если он будет распускать нюни и сюсюкаться с каждым, кто не способен себя дисциплинировать, у нас будет не команда, а кучка полудохлых ипопаточников! — Да ладно, ладно, успокойся, — вскинул руки в примирительном жесте Дин. — Я просто пошутил, Поттер — душка и капитан что надо! Джинни раздражённо закатила глаза и вскочила со скамьи, подавая пример Демельзе, Кэти и остальным, дабы не засиживаться до последней секунды отпущенного времени. Гермиона поспешила вслед за ними, всё ещё погружённая в собственные мысли, а также обеспокоенная сегодняшним состоянием Гарри. Трибуны, как всегда, были забиты до отказа взбесившимися болельщиками. Среди гриффиндорцев самым невменяемым выглядел Симус со своим располовиненным красно-жёлтой краской лицом, безумной причёской с торчащими во все стороны волосами, как от удара током, и совершенно неадекватным поведением, словно в него запустили Риктумсемпрой. Он всегда был самым активным болельщиком, таким образом, видимо, компенсируя отсутствие летательного таланта и, соотвественно, возможности защищать честь своего факультета. Когтевран и Пуффендуй в стороне не оставались, они облачались в цвета играющих команд, тем самым кого-то радуя, а кого-то разочаровывая. К примеру, Гарри считал когтевранца Майкла Корнера вполне адекватным парнем, но вот сегодня он вырядился в зелёно-серебристые цвета. Правда, как выяснилось, он недавно начал встречаться со слизеринкой, одной из близняшек Кэрроу, но Гарри понятия не имел, кто из них Флора, а кто Гестия, да и вообще их вряд ли кто-то различал. Почему-то вспомнился Седрик, который уж точно причислил бы себя к группе красно-золотых, но… Сейчас не время для этих мыслей. — Три, два, один! — Роланда Хуч дунула в почти ультразвуковой свисток и выпустила мячи в воздух. Началась немыслимая суета, на трибунах все толкались, игроки врезались друг в друга на мётлах, очевидно, Монтегю решил ужесточить без того безобразную тактику слизеринской команды, чтобы посбрасывать мерлиномерзких гриффиндорцев с мётел и тем самым расчистить путь к лёгкой победе. В такие моменты Гарри вспоминал футбол, который смотрел по телевизору дядя Вернон, и чёрной завистью завидовал строгости маггловских правил во время игры. Слизерин всегда играл грязно, но складывалось такое ощущение, что к этому все просто привыкли. Спустя несколько голов, успешно забитых гриффиндорцами, слизеринские охотники кинулись в сторону гриффиндорских колец, перебрасывая друг другу квоффл, и в этот момент произошло следующее: Кэти Белл резко рванула к кольцам, наспех крикнув Пиксу и Куту что-то про бладжеры, и, обогнав соперников, подлетела к кольцам аккурат в тот момент, когда в одно из них запустили квоффл. Рон, чья скорость реакции и полёта на метле оставляла желать лучшего, находился у дальнего кольца, поэтому Кэти подоспела вовремя, чтобы отбить запущенный мяч и спасти свою команду от гола. — Вы посмотрите, что творится у колец Гриффиндора! — прогундосил своим противным голосом новый комментатор Захария Смит. — Белл решила сыграть сразу за двоих игроков, какое великодушие! Интересно, мистер Бездарность ей за это заплатил или здесь имеет место быть более романтичная история? — Ой, чтоб тебе пусто было, Смит, гнида ты пуффендуйская, — пробурчал Рон, одарив благодарным взглядом Кэти, которая спешила вернуться на свою позицию. — Это просто недопустимо! — возмутилась Гермиона, обратившись к рядом стоящему Невиллу. — Кто вообще назначил этого урода комментатором? — После длительного пребывания на посту Ли Джордана, с нашего факультета кандидатов не принимали, а из оставшихся отбор прошли только двое — Смит и Нотт, а когда стал выбор между ними двумя, Смит оказался тем, у кого язык больше подвешен, — объяснил Невилл, пытаясь перекричать толпу, не отвлекаясь от игры. Весь остаток матча прошёл в такой же агрессивной манере со стороны слизеринских игроков и в пассивно-агрессивной — со стороны комментатора Смита. Рон в итоге пропустил пару мячей, три мяча помогла отбить Кэти, а с остальными шестью он справился сам, чем очень порадовал всех, кто в него верил, и особенно тех, кто не ожидал от него каких-то особых успехов на этом поприще. Спустя тридцать четыре минуты игры, Гарри всё-таки сделал над собой усилие, переступив через усталость и её побочные эффекты в виде головной боли и головокружения и, когда увидел снитч, поймал его всего за пятнадцать секунд. Захария Смит с большим сожалением объявил победу Гриффиндора, после чего с безразличным видом удалился с трибун, так и не поздравив победившую команду. Джинни с отобранной у Пикса битой в руках уже прицелилась, чтобы запустить Смиту в спину пролетающим мимо бладжером, но Гарри успел вовремя её остановить, оказавшись рядом. — Отставить, солдат! — крикнул он, улыбаясь. Поттер схватил её за предплечье, вынудив опустить биту. — Ты сегодня блестяще себя показала, Джинни. Не порть нашу победу импульсивным поступком, по причине которого все наши заработанные очки уйдут псу под хвост из-за сломанного позвоночника одного гнусного человечишки. Вечно дерзкая и уверенная в себе Джинни Уизли смотрела на Гарри с растерянностью и, как ему показалось с учётом общего воспалённого состояния, с некоторым обожанием. Она улыбнулась ему, коротко кивнула, и они вместе опустились на землю к остальным ребятам, которые уже вовсю обнимались друг с другом и с темпераментными высокоактивными болельщиками, принимая поздравления с победой. «Может, показалось, а может, Гермиона всё-таки была права», — подумал Гарри, почувствовав, как жаркое облегчение разлилось по телу. К тому моменту, когда Джинни и Гарри подлетели к толпящейся внизу команде, к Рону протиснулась Кэти, по-братски протягивая ему руку в огромной перчатке: — Ты молодец, Уизли, отличная работа, — довольно похвалила она его. Рон уставился на протянутую руку и хотел было ответить на рукопожатие, но вместо этого мягко сжал её двумя руками и, заливаясь краской, с нескрываемым восхищением произнёс: — Если бы не ты, я был бы в полной заднице, Кэти. Это прозвучало настолько неоднозначно, что у некоторых закрались сомнения, а не попал ли в яблочко Захария Смит, когда выдвинул одно из своих предположений по поводу командной работы Уизли и Белл. — Вы не расскажете, какого хрена вообще творилось на поле и почему вы приняли решение меня заранее об этом не уведомлять? — устало возмутился Гарри с воинственно настроенной Джинни позади него. — Гарри, это я виновата, — Кэти взяла весь удар на себя. — Мне пришла эта идея внезапно, и я решила, что скажи я тебе об этом за день до игры, ты был бы против, потому что каждый должен придерживаться своей позиции и не подводить других… — Вот именно, и был бы абсолютно прав! — вскипела Джинни. — Спасибо, конечно, что в первый раз сказала Джимми и Риччи про летящий прямо в меня бладжер, но когда ты без предупреждения в третий раз свалила со своей позиции, а слизеринские обступили наших загонщиков, я еле увернулась от ебучего бладжера, который должна была увидеть ты и предупредить меня! — А ну хватит на неё орать! — взвился Рон. — Кэти спасла нашу игру и уберегла от трёх голов! Вас целых трое охотников на один мяч, а я один на три кольца! Это несправедливо! — Твои аргументы просто смешны, Рональд, я конечно, уважаю любое решение Гарри, но вот брать тебя в команду было просто вопиющей ошибкой… — Так, довольно! Мы все отлично поработали, — пытался перекричать их Гарри, игнорируя тупую боль в висках. — Кэти, ты отлично справилась, но принимать такие решения втайне от меня я запрещаю, — Кэти понимающе кивнула, признавая свою вину. — Рон, ты — большой молодец, сегодня ты показал себя лучше, чем на всех тренировках вместе взятых. — Кэти меня поддерживала, единственная! Вы хоть понимаете, насколько важна поддержка в спорте? И я говорю про искреннюю поддержку, Гарри, а не про вымученные комплименты, чтобы меня «подбодрить», — поспешно добавил Рон, когда заметил, что Гарри собирается его перебить. — Я впервые сегодня почувствовал уверенность в себе, вот поэтому и показал себя хорошо. — Ребята, вы чего! — крикнул Симус. — Быстро закончили ругаться и погнали отмечать! Мы притащили вчера из Хогсмида через тайный ход несколько ящиков огневиски! — А не рановато ли… — пыталась возразить Гермиона, но её голос подавил рёв бешеных гриффиндорцев и стало понятно, что сегодня от неё, как от старосты, не будет никакого толку.***
Гостиная Гриффиндора была переполнена до отказа. Когтевран и Пуффендуй, кажется, целиком втиснулись сюда, за исключением тех несчастных, кто болел за Слизерин. Комната превратилась в душегубку, но, похоже, это никого не смущало, и всем было весело. Толпа пьяных и громких людей напоминала клубок извивающихся червяков, особенно, если смотреть на всё это действо сверху. Гарри, изрядно набравшись, вышел из алкогольной парилки, чтобы немного вдохнуть свежего воздуха, и сел на ступеньке перед портретом, который, впрочем, не успел до конца закрыться, выпустив ещё одного студента наружу. — Привет, — улыбнулась Гермиона, опустившись рядом с ним на ступеньку. — Увидела, что ты выходишь, и решила тоже продышаться немного, а то уже голова кругом. — Ты же вроде не пила? — Немного. Мне не нравится огневиски, его больно глотать. Гарри усмехнулся. Его умиляло, что Гермиона, самая взрослая среди них во всех отношениях, до сих пор единственная не привыкла к горькому вкусу взрослой жизни. — Так в том же его и прелесть, разве нет? Гермиона сморщила нос и покачала головой. — Видел, как Рон целовался с Кэти на диване? — Это было сложно не заметить. Что ж, это неожиданно, но я рад за них. Они рассмеялись. Как это было странно — снова беззаботно смеяться по пустякам. — Этот Харпер просто ничтожество, — надменно выразилась Гермиона. — Он вообще хотя бы заметил снитч за всю игру или в итоге уже увидел его у тебя в руке, когда объявили конец игры? — Сомневаюсь, что он вообще видел хоть что-то, кроме нашей Демельзы, — хихикнул Гарри, что было не совсем типично для его трезвой версии. — Всё-таки с Малфоем хотя бы интересно играть. «Чёрт. Ну не собирался же о нём говорить. Долбаный виски!» Гермиона заметно потускнела, опустив печальный взгляд. Она весь день думала о Драко, как и вчера, и за день до этого. Сегодня он мог бы блистать на поле, доводить Гарри до белого каления, заставив как следует попотеть и погоняться за ним, а вместо этого был заключён в неволе собственного дома. — Я по нему скучаю, — полушёпотом призналась Гермиона. — Это так глупо. Но я не могу ничего с собой поделать. — Это не глупо, — машинально ответил Гарри. — Слушай… я хотела спросить, но ни в коем случае не собираюсь давить, — неуверенно начала Гермиона, но Гарри уже всё понял, только совершенно не знал, что ей ответить. — Ты… что-то видел сегодня ночью, не так ли? — Что ты имеешь в виду? Гарри довольно плохо соображал под действием выпитого, но пытался тянуть время, насколько ему это позволяли последние работающие извилины. — Ты был сегодня слегка не в форме, думаю, это заметила не только я, — пытаясь сохранять терпение, объяснила Гермиона. — Ах, ты об этом. Да, снилось всякое… — Гарри. Я прошу тебя, будь откровенен со мной. Он тяжело вздохнул, приняв тот факт, что разговор неизбежен, но как в его состоянии контролировать беспорядочно вылетающие слова? Он не должен был проболтаться Гермионе обо всех подробностях его кошмара. — Ладно. Да, ты права, я кое-что видел. Гермиона застыла в ужасающем предвкушении, чувствуя, как бешено колотится сердце о рёбра. — Малфою несладко. Совсем. Волдеморт очень зол на него. Он… его пытал в подземелье. Гермиона в ужасе закрыла рот рукой. На её глаза навернулись слёзы, а тело забила неуёмная дрожь. «Блять, Поттер, ну нахера ты это сказал?! Ты же собирался держать язык за зубами. Чёртов огневиски, как же всё это не вовремя совпало, язык развязался при первой же возможности…» — Круциатус? — еле вымолвила Гермиона сквозь сдавливающие горло рыдания. Гарри коротко кивнул, не в силах смотреть на страдания подруги. Больше она ничего не спрашивала. Ей не нужны были подробности, к тому же, сейчас ей уже не казалось, что разбудивший её крик был всего лишь фокусом разыгравшегося подсознания. Они молча сидели на ступеньке какое-то время, Гермиона тихо плакала, а Гарри даже не мог её приобнять за плечи, потому что чувствовал себя виноватым одновременно и за то, что изначально утаил от неё свой сон, и за то, что вывалил правду вот так. Судя по прекращающимся всхлипам, Гермиона пыталась взять себя в руки, в это время за портретом послышались какие-то крики и толкотня, после чего он резко распахнулся, выпуская оттуда взмыленную раскрасневшуюся Джинни. — Оставь меня в покое! Пошёл ты нахер, Дин! Пошёл! На! Хер! Джинни верещала, как резаная, налитые кровью глаза и спутанные волосы говорили о том, что свой амулет от мозгошмыгов она всё же напрасно отдала Рону. Кажется, она даже не заметила, что чуть не споткнулась о сидящих под ногами Гарри и Гермиону и фурией унеслась вниз по лестнице, скрывшись в темноте ближайшего коридора. — Припадочная истеричка, — обиженно буркнул Дин и захлопнул портрет. Гарри был предельно взбудоражен, его сомневающийся вопросительный взгляд метался между Гермионой и коридором, в котором исчезла Джинни, безмолвно спрашивая совета. — Иди, — мягко подтолкнула его Гермиона, криво улыбаясь сквозь ещё не высохшие слёзы. — Иди же, Гарри! Это твой шанс, идеальнее момента просто не придумаешь. Вы оба пьяные, расстроенные и влюблённые, в этом же вся жизнь! Гарри резко подорвался и, не сказав ни слова, кинулся вдогонку за Джинни, перескакивая через две ступеньки. Гермиона улыбнулась ему вслед, но решила ещё посидеть здесь, чтобы вновь не окунаться в духоту. За эти полтора часа одиноких раздумий Гарри с Джинни так и не вернулись.***
Нарцисса спускалась в новые «покои» сына, каждый раз ощущая, как сжималось сердце от сырого мрака подземелья. Волдеморт приказал ему оставаться здесь, пока он «не усвоит урок», а до тех пор подниматься наверх Малфою категорически запрещалось. Прошло уже три дня с момента его заточения, и за всё это время Драко так и не притронулся к еде. Почти ничего не говорил. Всё время лежал и старался не двигаться, так как при любом резком движении каждую мышцу его измученного тела пронизывала адская судорога от пыток Круциатусом. Тёмный Лорд посещал Драко дважды в день, задавал один и тот же вопрос, на который был лишь один правильный ответ. И Малфой знал его, но упорно продолжал молчать. Знал, что будет дальше, и продолжал молча терпеть пытки, пока боль не становилась настолько невыносимой, что вырывалась из глотки отчаянным воплем. В такие моменты полнейшего исступления Драко помогали удерживаться в сознании внезапные образы, всплывающие перед глазами, словно спасательный трос, за который он ухватывался из последних сил, карабкаясь вверх из пучины бездонной боли. Эти образы возникали точечно, не целостно, но так явно, практически осязаемо. Он действительно чувствовал на своих губах прикосновение тех, других, что так нежно целовали его совсем недавно, действительно ощущал запах персика с нотками ванили и корицы, действительно видел смеющийся взгляд добрых карих глаз. Они избавляли его от мук, защищали израненное сознание от истерзанного пытками тела. И ради этих видений он был готов принимать боль снова и снова. — Милый, как ты? Тебе легче? А вот печальный голос матери он не желал слышать вообще никогда. Для её боли в его истощённом сердце уже не было места. — Малыш, тебе нужно хотя бы попить. Пожалуйста. — Какой я тебе, нахрен, малыш? — из последних сил прохрипел Драко, не стерпев такую дерзость от матери. Нарцисса облегченно улыбнулась, нежно потрепав сына по волосам. Она почти смеялась, по-детски радуясь, что её ласковое слово вынудило Драко заговорить, пусть и из негативных побуждений. — Рада снова слышать твой голос, Драко. Я так волнуюсь за тебя… — Не стоит. — Так не может больше продолжаться. Ты же понимаешь? — Почему? Рано или поздно он меня всё равно добьёт. Нарцисса тяжело вздохнула, проклиная упёртость сына, которой он явно пошёл не в неё. — Драко… — начала Нарцисса. — Ты должен принять условия. Ты должен согласиться… — Я — не убийца, — с расстановкой произнёс Малфой, хватая ртом воздух после каждого слова. — Нет. Конечно, нет, — прошептала мать, гладя его по щеке. Драко лежал неподвижно, но смотрел на неё непонимающим взглядом, нахмурив брови. — Тогда что? Как ты это видишь? — Будь хитрее, сынок. Ты же Малфой. Воспользуйся этим. А я помогу. Малфой был слишком слаб, чтобы распознать намёк в словах матери, но одно он знал точно: ему нужно вернуться в Хогвартс. И он готов рассмотреть любой вариант, лишь бы тот подарил ему возможность быть там, а не здесь. — Говори.