The Curse of Slytherin/Проклятие Слизерина

      Наступил очередной воскресный день. Осенний пейзаж за окном совершенно незаметно начал приобретать зимние оттенки, а сегодняшним утром впервые в этом учебном году с неба посыпались редкие снежинки. Гермиона лежала на боку в своей кровати и следила за ними взглядом, погрузившись в свои мысли. Дни, проведённые без Драко, превратились в недели, а недели — в месяцы. Самые долгие и беспокойные месяцы в её жизни. Она изнемогала от грызущих чувств неведения и тоски. Одиннадцатый день декабря словно насмехался над ней, заставляя отсчитывать очередные сутки одиночества, которые врезались в память новой возрастающей цифрой.       «Семьдесят восемь. Ровно семьдесят восемь дней».       За это время ей почти ничего не было известно о том, что сейчас происходит с Малфоем. Гарри видел сны, но они были скомканы и не имели чётких очертаний. Всё, что ему удалось запомнить, — это то, что Малфой сидел за столом на одном из собраний вместе с остальными Пожирателями, а Волдеморт насмехался над каким-то магглорождённым волшебником, которого подвесил в воздухе над этим самым столом в крайне унизительном положении. Видение закончилось тем, что волшебник погиб от смертельного заклятия, рухнув на стол, большинство Пожирателей разразились злорадным смехом, а Драко и Нарцисса опустили глаза, отвернувшись от бездыханного трупа. Подобных видений было несколько, они все были схожи между собой, но больше никакой информации разузнать не удавалось.       К своему стыду, Гермиона не могла отрицать, что её радуют эти сны, но, разумеется, не по причине смертей невинных волшебников, а потому, что знала: Малфой больше не подвергался пыткам, а его реакция на извращённые ритуалы говорила о том, что ему не приносило никакого удовольствия это кошмарное действо, но возможности не присутствовать там у него попросту не было.       Её терзали мысли о Чёрной метке. Прошёл ли уже Драко ритуал или нет? Если да, то… Неужели ему уже доводилось убивать? Ведь ритуал наверняка, так или иначе, предполагал нечто очень тёмное.       Гарри за эти месяцы посетил ещё два занятия с Дамблдором, на которых «увидел», как именно директор познакомился с Томом Реддлом, а также узнал о многих привычках Волдеморта, с которыми он никогда не расставался и которые могли привести их с Дамблдором к упрямо ускользающему ответу на вопрос о поразительной жизнеспособности Тёмного Лорда. На данный момент у Дамблдора осталось ещё два воспоминания, которые он собирался показать Гарри уже после Рождества, так как снова собирался отправиться в загадочное путешествие, о котором предпочитал помалкивать, пока не настанет час раскрыть свою тайну. Гарри ощутимо напрягала его скрытность, старик вёл себя, мягко говоря, странно, но его привычная манера высокопарно изъясняться необъяснимым образом наводила на мысль, что именно так всё и должно происходить.       Гермиона вдвойне ощущала себя бесконечно одинокой ещё и потому, что у её друзей наконец сложилась личная жизнь. Гарри с Джинни своей любовью действовали на нервы Рону, который, в свою очередь, весьма скоропостижно сошёлся с семикурсницей Кэти Белл и впредь не отходил от неё ни на шаг. Теперь парочки всюду появлялись вчетвером, а Гермиона ощущала себя «пятым колесом». Лишь во время занятий она испытывала некоторое облегчение, избавляясь от непрерывного созерцания всех прелестей романтических отношений. И правда, повезло, что Джинни и Кэти учатся на других курсах. Очень, очень повезло.       Единственной отдушиной, помимо усердной учёбы, неожиданно оказались вечеринки профессора Слизнорта, которые поначалу казались просто невыносимо скучным сборищем хвастунов, которых возглавлял самый главный хвастун со своими «коллекциями» ценных знакомств сквозь года. Гораций был славным человеком, хоть и чересчур мерлинобоязненным и где-то немного меркантильным, но добрым и отзывчивым. Его вечеринки со временем интереснее не стали, но здорово отвлекали от тягостных мыслей, которые теперь были вечными спутниками Гермионы.       Поскольку Джинни и Гарри являлись постоянными членами клуба, они приходили туда вместе, но окружающая обстановка не позволяла им особых вольностей в поведении, посему Гермиона чувствовала себя вполне комфортно в их присутствии. Единственной проблемой, которая возникла вследствие регулярных посещений этих встреч, оказался Кормак Маклагген и его неконтролируемое либидо, жертвой которого и оказалась бедная Гермиона.       Он заприметил её ещё на отборочных по квиддичу, как раз в тот день, когда Грейнджер запустила в него Конфундусом, чтобы исключить возможность его попадания в команду. С тех пор он как с цепи сорвался, всюду поджидал Гермиону после уроков, набивался в провожатые после вечеров Слизнорта, если вдруг Гарри или Джинни где-то замешкались и вовремя не оказались рядом, а также постоянно отпускал пошлые шуточки. Последние несколько застолий он буквально изводил Гермиону своей навязчивой компанией, каждый раз ненароком норовя коснуться её руки или бедра, к тому же, делал он это настолько неделикатно, что Грейнджер то и дело замечала смущённо-заинтересованные взгляды в их сторону, от которых становилось ужасно неловко. Особенно внимательным всегда оказывался взгляд Блейза Забини, который больше всех озадачивал Гермиону своей настороженностью и подозрительностью. Она отметила, что его роль тихого наблюдателя была неспроста, он словно сканировал каждого присутствующего, запоминал содержание разговоров, откладывая в «копилочку» полезную информацию, которая где-то да пригодится.       Сегодня как раз планировался очередной праздничный приём по случаю приближающегося Рождества. Гораций собирался закатить настоящую вечеринку и пригрозил зачаровать арку входа, чтобы она не пускала никого, кто будет не при параде или заявится без пары, так как по плану обязательно должны состояться танцы. При любых других обстоятельствах Гермиона бы с радостью пошла на проклятую вечеринку, но выслушивать от Слизнорта порицательное кудахтанье по поводу того, что она заявилась одна, ей совсем не хотелось.       — Эй, ты ещё спишь? — послышался со спины тихий голос. Гермиона лениво повернулась корпусом назад, оставив ноги в прежнем положении, и встретилась взглядом с Джинни.       — Не-а, — улыбнулась она подруге, однако, та на её улыбку не ответила, вглядываясь в глаза лежащей Гермионы с сочувствием.       — Завтрак почти закончился, — напомнила Джинни. — Ты так и не спустилась.       — Да как-то не хочется, — вяло ответила Гермиона. — Я плохо спала сегодня ночью, аппетит ещё не разыгрался.       Джинни нахмурилась, подошла к её кровати и опустилась на край.       — Ты плохо себя чувствуешь?       — Нет, нет, что ты, — поспешила её успокоить Гермиона, сев на кровати. — Просто хочется полениться немного. Поваляюсь до обеда, а затем отправлюсь в библиотеку. Нужно написать на завтра два эссе, поэтому после ужина я снова вернусь туда…       — Блин, Гермиона, это просто тоска какая-то! — взвыла Джинни. — Какая ещё библиотека? Ты должна пойти на вечеринку! Развеяться, отвлечься…       — Джинни, — нетерпеливо протянула Гермиона, зажмурив глаза от нежелания всё это выслушивать, — я уже говорила, что не пойду. Не хочу — во-первых, а во-вторых, у меня нет ни платья, ни пары.       — Я тебе уже миллион раз предлагала взять моё платье, то, пудрового оттенка, оно просто восхитительно на тебе смотрится!       — Прости, но я не могу у тебя забрать твой наряд, не пойдёшь же ты в том крошечном платьице, в котором танцевала на Святочном балу два года назад?       — Конечно, нет! — усмехнулась Джинни. — У меня тогда даже ещё груди не было, оно на мне просто не сойдётся. К тому же, я считаю, что мне уже поздновато носить фатиновые цветочки. У меня есть ещё одно, изумрудное. Дин летом подарил.       — Дин? — изумилась Гермиона. — Неплохо, довольно личный подарок, ты не находишь?       — Ой, да мне плевать, — отмахнулась Джинни. — Хоть какая-то польза от этой бестолковой нелепости под названием «отношения». Как я счастлива, что это в прошлом. Но платье я решила не выбрасывать, оно из «Твилфитт и Таттинг».       У Гермионы отвисла челюсть после последних услышанных слов. В их компании словосочетание «Твилфитт и Таттинг» никогда не упоминалось всуе. Цены в этом магазине на самые скромные вещи никогда не были ниже нескольких сотен галлеонов.       — Не думаешь ли ты, что у Дина были… ну… серьёзные намерения, раз он принял решение сделать тебе такой дорогой подарок? — осторожно поинтересовалась Гермиона.       — Сначала думала, — кивнула Джинни. — А потом поняла, что это была плата за регулярное вытрахивание моего мозга своей беспробудной тупостью.       Гермиона хихикнула, неодобрительно покачав головой. Дин был хорошим парнем и, что бы там ни говорила о нём Джинни, уж точно не был настолько бестолковым.       — Ладно, наверное, это не моё дело, — махнула рукой Гермиона. — Прости, что влезла.       — Нет, не извиняйся. На самом деле, он и правда не так плох, как может показаться с моих слов. Просто… Я его не любила. Вот и всё, — Джинни опустила взгляд, рассматривая свои ногти. — А последней каплей стало то, что он критиковал Гарри как капитана. Меня это задевало, после того матча я не вытерпела и высказала ему всё, что думаю. На пьяную голову.       — Помню, — ухмыльнулась Гермиона. — Значит, это было правильно. А теперь вы с Гарри идёте вместе на танцы, разве это не здорово?       Её радостная улыбка на фоне тусклого взгляда выглядела настолько убого, что Джинни стало её жалко. О чём бы они ни говорили, нить разговора всегда приводила к тому, что теперь Джинни счастлива с Гарри, а Гермиона продолжала тосковать по тому, с кем вряд ли смогла бы когда-то обрести это счастье.       — Ты должна пойти, — не унималась Джинни. — Платье мы уже раздобыли, осталось найти тебе пару. Слушай, пойди с Кормаком! Он точно не откажет…       — Стоп! Не говори того, о чём пожалеешь, Джинни. Я не шучу, — предупредила её Гермиона. — Он озабоченный извращенец и придурок…       — Да какая разница? Тебе необязательно с ним проводить время, он нужен только для того, чтобы обойти чары Слизнорта на входе. Главное держаться подальше от омелы, по понятным причинам, — Джинни заговорщически ухмыльнулась. — Перестань, будет весело! Обещаю, мы тебя в обиду не дадим.       Гермиона обречённо вздохнула, выражая немое согласие, от чего Джинни радостно взвизгнула и бросилась к своему сундуку за вечерним платьем.

***

      — Драко! Какой приятный сюрприз, — проскрежетал мерзкий хриплый голос. — Проходи, мой мальчик, не стесняйся.       Малфой стоял у входа в обеденный зал. Во главе стола восседал Тёмный Лорд, все остальные места пустовали. Спустя ещё одну неделю пыток в подземелье Нарцисса попросила у него личную аудиенцию для Драко, на что милосердный Волдеморт соблаговолил согласиться только в том случае, если мальчишка обдумал своё поведение и готов беспрекословно исполнять волю своего повелителя.       — Присядь, мальчик. Я слышал, твои раздумья принесли плоды. Так ли это?       Малфой медленно прошествовал к соседнему стулу от королевского трона, как ему и велела Нарцисса, чтобы таким образом показать своё почтение Тёмному Лорду. Драко ужасно исхудал, бледные впалые щёки были покрыты короткой щетиной, ярко выраженные торчащие плечевые кости скрывал пиджак, который стал свободнее минимум на размер.       — Мой Лорд, — сдержанно проговорил он. — Я готов выполнить Ваше задание. Готов вернуться в Хогвартс и завершить начатое.              Волдеморт тихо рассмеялся, медленно откидываясь на спинку трона. Малфою не понравилась эта реакция. Что-то явно было не так, если его признание рассмешило хозяина.       — Ты ещё не готов вернуться, Драко. Ты предал мое доверие и должен вновь его заслужить.       Малфой сдвинул брови к переносице, предчувствуя что-то неладное:       — Что я могу для Вас сделать, Мой Лорд?       — Ты останешься здесь, в поместье. Будешь посещать наши собрания и учиться. Видишь ли, — вкрадчиво продолжил Волдеморт, — я тоже могу допускать ошибки. Следовало сразу обратить внимание на твоё малодушие. Метка не сделает тебя Пожирателем, Драко, пока ты не пройдёшь необходимые этапы становления.       — Но… как же школа? И задание… я думал, это срочно?       — Ты мне нравишься, Драко, — плотоядно оскалился Волдеморт. — Хитрости и наглости тебе не занимать. Но ты должен понимать, что я хитрее. Думаешь, если бы мне нужно было избавиться от старика в кратчайшие сроки, я бы взгромоздил это на такого слабака, как ты? Конечно, нет! Я бы сделал это с помощью опытного убийцы, но это — твоё задание. К которому, к сожалению, ты оказался не готов. Поэтому ты будешь находиться здесь под моим тщательным присмотром столько, сколько потребуется. А твой профессор Снейп поможет тебе с домашним обучением.       Казалось, с момента этого разговора прошла целая вечность. Как и с того момента, когда Драко узнал, что его мать против этой бессмысленной войны, истребления магглов и, в целом, против идеологии Волдеморта, но признаться в этом никому, кроме своего сына, она не могла. Её доброе сердце слишком долго хранило этот секрет, так как она до последнего не могла понять, насколько долго Драко был способен сопротивляться. В глубине души она молилась, чтобы он добровольно избрал путь убийцы, лишь бы обезопасить себя от гнева Тёмного Лорда и остаться в живых, но когда она увидела, на какие телесные страдания готов пойти её Драко ради того, чтобы не быть частью всего этого, она прокляла себя за материнский эгоизм и желание гибели его души взамен на здравствующее бездушное тело.             Их план был продуман до мелочей. Завершающие детали уже будут частью импровизации, так как это станет делом случая. Единственным препятствием оказалось то, что Волдеморт не собирался так быстро отпускать Драко обратно в замок. А Малфой не был к этому готов. Он так отчаянно желал вернуться в свой новый дом, туда, где была она, пусть и временно, но излечиться в тёплых объятиях, пока не пробьёт час оттолкнуть её…       Как это было глупо. Так по-детски наивно. Как можно было хотя бы на секунду поверить в то, что их отношения возможны? Как можно было допустить эти моменты близости, слабости?       Сейчас, спустя больше двух месяцев с тех пор, как Драко попал сюда, в свою тюрьму, спустя десятки сеансов легилименции и ещё несколько Круциатусов не только от Тёмного Лорда, но и от отца, он осознал. То, в чём он искал своё спасение, не существовало. Это была выдумка. Слава Салазару, Круциатус расставил всё по своим местам. «Фальшивые» воспоминания задвинуты на задворки так глубоко, что никому не достать. Даже ему самому.       — Что ж, полагаю, время пришло, — самодовольно протянул Волдеморт в конце последнего собрания Пожирателей. — Пора дать нашему Драко второй шанс, как вы считаете, друзья?       — Готов, пупсик? — пропела Беллатриса шальным голосом. — Не подведи нас. Мы верим в тебя, дорогой!       — Говори за себя, Лестрейндж, — прорычал Сивый. — Вот увидишь, этот сопляк нам всё испоганит.       — Фенрир! Дружище, негоже быть таким циником, — беззлобно покачал головой Волдеморт, театрально изображая невинность на змееподобном лице. — Мы все были детьми когда-то. Многие из вас прошли через Азкабан и дементоров, благодаря чему вы стали теми, кем являетесь сейчас. У вас есть закалка. А сынок Малфоев рос в теплице. Наша задача сейчас — превратить его из комнатного растения в беспристрастного воина с крепким стержнем. Который органично вольётся в ряды хогвартских студентов и станет нашим помощником. Правда, Драко?       — Да, мой Лорд.       Фенрир презрительно фыркнул. По меньшей мере половина Пожирателей была на его стороне, не выражая ни малейшего доверия к семейству Малфоев, но никто из них не осмелился сказать ни слова, боясь жестокого наказания за то, что усомнились в решении Тёмного Лорда.       — Это задание творческое, Драко. Прояви воображение. Тебя не должны заметить.       — Разумеется, мой Лорд.       — И напоследок, — Волдеморт медленно обхватил костлявыми пальцами палочку, лежащую на столе, — я полагаю, ты не будешь против. Подойди ко мне. Я хочу убедиться, что твой ум холоден и чист.       Драко поднялся со своего места, медленно, шаг за шагом, приближаясь к своему хозяину. Он делал это уже десятки раз. Уроки Снейпа и Беллатрисы не прошли даром, у него здорово получалось прятать воспоминания.       — Легилименс!       Драко закрыл глаза. Картинки по очереди, словно калейдоскоп, замельтешили перед глазами. Воспоминания молниеносно сменяли друг друга, но фильтр окклюменции работал безотказно.       Разговор с матерью в подземелье…       Нет.       Подушечки пальцев, скользящие по его щеке…       Нет.       Добрая улыбка и озорной прищур карих глаз…       Нет.       Мягкие губы…       Нет.       Локоны с запахом персика…       Нет.       Нет.       Этого всего нет. Её нет. Никаких прикосновений, никаких улыбок. Никакой Грейнджер.       Никакой Грейнджер.       — Прекрасно, Драко. Очень хорошо! Я рад, что ты меняешься к лучшему. Северус, будь добр, проследи за тем, чтобы наш мальчик успешно добрался в школу. И с этого момента тщательно приглядывай за ним.       — Как прикажете, мой Лорд, — бесстрастно ответил Снейп.       Драко вежливо поклонился, вышел быстрым шагом из зала и двинулся вглубь коридора. Он услышал, как позади него хлопнула дверь, но не уловил шагов, которые поглощал мягкий ковролин. Его остановила рука, сжавшаяся на его предплечье:       — Куда ты собрался? — настороженно процедил Снейп.       — В гостиную.       — Зачем?       — Воспользоваться каминной сетью, — раздражённо ответил Малфой, вырывая руку из снейповской хватки.       — Камины в Хогвартсе сейчас заблокированы, нам нужно аппарировать в Хогсмид…       — А я и не собирался сейчас в Хогвартс. Мне нужно заскочить к Горбину.       Снейп прищурился, пытаясь разгадать, что у Драко на уме:       — Какого чёрта ты задумал?       — Я был уверен, что Вы в курсе, сэр, — Драко саркастично акцентировал последнее слово, с притворным удивлением поднимая брови и ухмыляясь. — Убить профессора Дамблдора.

***

      Она тянула до последнего, лишь бы как можно дольше не спускаться в гостиную Гриффиндора. Вечеринка уже давно началась, но всё существо Гермионы противилось тому, чтобы она туда шла. Давно нарядившись, с красиво уложенными локонами и безупречным макияжем, она сидела на кровати и гадала, насколько сильно обидится Джинни на то, что подруга не сдержала своего слова и не пришла.       «Нет, Грейнджер. Хватит хандрить, это не выход. Там и правда должно быть весело. В конце концов, у Слизнорта будет что-то получше огневиски, этим нужно воспользоваться».       Гермиона поднялась с кровати, разгладила атласную ткань платья и уверенным шагом двинулась к выходу. Как и ожидалось, Кормак всё ещё сидел в гостиной в компании нескольких гриффиндорцев и что-то увлечённо вещал. Возможно, если бы Гермиона не спустилась, он бы так и продолжал до конца вечера словесно насиловать бедных невольных слушателей.       — Гермиона! — он вскочил ей навстречу, облизывая её взглядом с ног до головы. — Привет, горячая красотка!       Он притянул её за талию к себе и смачно поцеловал в щеку.       — Привет, Кормак, — глухо выдавила Грейнджер таким голосом, которым обычно сообщают неприятную новость о слизняке в волосах. — Давай поскорее пойдём, а то я и так сильно задержалась.       — Как скажешь, принцесса, — приторно-сладким голосом промурлыкал Маклагген. — С тобой хоть на край света.       «А я бы хоть на край света умчалась, лишь бы не находиться с тобой наедине!»       Что довольно-таки парадоксально, Маклагген был безусловно хорош собой с его светлыми кучерявыми волосами и смазливым личиком, но весь его внутренний мир был соткан из пошлости и самовлюблённой напыщенности, которой страдал небезызвестный Златопуст-Мастер-Забвения, от чего вся его красота превращалась в несуразную бутафорию.       Гермиона летела на предельной скорости, насколько ей позволяли высокие каблуки, но Маклаггену это не мешало обнимать её за талию и без умолку болтать всякий вздор. Благо ей удавалось абстрагироваться от его словесного потока и переключиться на собственные мысли.       У входа в кабинет Слизнорта не было ни одного человека, это говорило о том, что вечеринка в самом разгаре и все уже давным-давно напились и веселятся внутри. Как только они миновали чары, Гермиона юркнула за штору, ловко выпутавшись из неприятных объятий Кормака, и нырнула в толпу, которая, к сожалению, была не такой плотной, как у них в гостиной тогда, после матча. Она выискала глазами Гарри с Джинни, что стояли с бокалами смородинового вина в компании профессора Трелони и Невилла, на которого сегодня повесили лакейскую работу.       — Гермиона! — окликнула её Джинни, вскидывая высоко руку, на что Грейнджер приставила палец к губам, нервно озираясь, и согнулась вдвое, чтобы скрыться за спинами окружающих.       — Тише, не ори! — шикнула она.       — Мерлин, да ты шутишь! Весь вечер собираешься в такой позе проходить?       — Если понадобится. Как вы тут время проводите, ребята? Было что-то интересное?       — Кроме вкусной еды и хорошего алкоголя — ничего, — ответил Гарри. — А, ну и двое из «Ведуний» сегодня здесь, подкинули работёнку приглашённому колдографу.       Гермиона проследила взглядом за кивком Гарри и заметила небольшое столпотворение возле двух экстраординарных рок-музыкантов.       — Надо поздороваться со Слизнортом, — нехотя прохныкала Гермиона. — Я скоро вернусь.       Она направилась в сторону короля вечеринок, зигзагами обходя танцующие пары. Гораций находился в компании близняшек Кэрроу, Майкла Корнера и Забини, который не стал заморачиваться с поиском пары, пригласив ту из двух, что была ещё не занята.       — …я слышал, скоро порадует нас своим присутствием на занятиях, это правда? — донёсся до слуха Гермионы обрывок фразы Слизнорта, от которого внутри что-то перевернулось.       «Это… не может быть. Нет, этого не может быть, он мог иметь в виду, что угодно…»       — Мисс Грейнджер! Как я рад Вас видеть! Как Вам наш праздник? — Слизнорт обвёл зал рукой, держащей бокал с золотистым напитком, от которого уже порядком захмелел.       Гермиона натянуто улыбнулась, но так и не смогла вымолвить ни слова. Необъяснимое чувство сдавливало её изнутри, и ей стало ясно, что именно сейчас настал момент, когда струны нервов натянулись до предела, сжав лёгкие и лишив их воздуха.       — Прошу прощения, — пробормотала она и, едва не потеряв равновесие на каблуках, развернулась и устремилась к выходу, с трудом переставляя ватные ноги. На сегодня для неё вечеринка окончена.       Оказавшись снаружи, Гермиона окунулась в спасительную прохладу коридора, которую с жадностью втягивала ртом и никак не могла остановиться.       «Паническая атака. Это всего лишь паническая атака, родители много раз о ней говорили, когда рассказывали про своих слабонервных пациентов, которые теряли сознание при установке пломбы».       Отдышаться спокойно не получилось, так как сзади уже вновь послышался голос её преследователя:       — Эй, детка, сбежать от меня решила? Да ты та ещё штучка, Грейнджер! — приторно произнёс Маклагген, касаясь её талии.       — Я не сбегала, Кормак, — оправдывалась она. — Мне просто стало нехорошо, я вышла подышать… Но, думаю, мне лучше вернуться в гриффиндорскую башню.       — Что ж, можем вернуться туда вместе, — вкрадчиво произнёс Маклагген на непозволительно близком расстоянии от её лица, отчего кожа покрылась неприятными мурашками, а в нос ударил резкий запах алкоголя.       — Эм-м… С-слушай, — с нервным смешком запнулась Гермиона, — я бы хотела побыть одна, если ты не возражаешь…       — Возражаю, — самозабвенно прошептал Кормак в её висок. Она почувствовала его запах, от которого её замутило — он был не тем, он был таким грубым и едким, что закололо в носу.       — Кормак, пожалуйста, не надо, — взмолилась Гермиона, пытаясь выпутаться из его объятий.       — Гермиона, какая же ты упрямая, — похотливо забормотал он, — просто расслабься, я знаю, ты тоже хочешь меня, просто боишься себе в этом признаться, — и он скользнул руками по талии вверх к её груди.       — Нет, нет, прошу, перестань! — пыталась крикнуть Гермиона, но её голос превратился в тоненький писк, который потерялся в звуках возбуждённого дыхания Кормака.       — Маклагген, ты оглох? — вдруг послышался смутно знакомый голос возле кабинета. — Если оглох, то разуй глаза. Не видишь, дама не желает твоего общества.       Кормак резко развернулся, убрав от Гермионы руки.       — Забини?! Каким хером ты тут оказался? — взбесился Кормак. — У нас безобидный тет-а-тет, моя дама решила уйти пораньше, я её провожаю, поэтому катись обратно на вечеринку и не мешайся!       — Что-то непохоже на безобидный тет-а-тет, а уж тем более, на то, что ты её провожаешь, — изогнул бровь Забини точь в точь, как это делает его лучший друг. — Врёшь ты так же бездарно, как и играешь в квиддич.       Маклагген сжал кулаки и уже был готов ими размахивать, но дверь кабинета вновь отперлась, выпуская наружу своего хозяина.       — Мерлинова борода! — испустил старческий возглас Слизнорт. — Тут что, намечается драка?       Гермиона почувствовала приток сил и поняла, что должна объясниться:       — Простите, профессор. Я просто почувствовала себя не очень хорошо и решила отправиться спать пораньше…       — Всё в порядке, профессор, — прервал её Забини, мелодичный голос которого дарил некое внутреннее спокойствие. — Мы с Маклаггеном просто немного повздорили. Я как раз собирался провести мисс Грейнджер домой.       Среди остальных присутствующих не нашлось ни одного, кто продолжал бы стоять с невозмутимым выражением лица. Гарри и Джинни смотрели на Гермиону виноватым взглядом, исполненным раскаяния — как они могли не заметить её исчезновение? Впрочем, они ей не няньки, им тоже захотелось немного расслабиться на вечеринке, как и всем остальным. В самом деле, разве могло прийти кому-то в голову, что Маклагген окажется настоящим психом?       Внезапное поведение Забини просто не могло никого оставить равнодушным. Воспользовавшись временной потерей безудержной маклаггеновской речи, Блейз шагнул в сторону Гермионы, становясь рядом с ней.       Первым отмер Слизнорт, рассеянно кивая нетрезвой головой:       — Да, замечательно, мистер Забини. Проследите, чтобы мисс Грейнджер не стало хуже. Это игристое вино такое непредсказуемое, всегда поражает внезапно! Мистер Маклагген, идёмте со мной, Вас разыскивает старый друг Вашего отца, он сегодня здесь…       — Идём, — тихо произнёс Блейз, не собираясь дослушивать бесполезную информацию.       Коротко попрощавшись со Слизнортом, они направились по тёмному коридору, в котором по очереди вспыхивали факелы. Какое-то время они шли молча, пока Гермиона не решилась нарушить тишину:              — Спасибо, — в нерешительности произнесла она.       — Не стоит, — просто ответил Блейз.       — Нет, стоит, — возразила Гермиона. — Как… чёрт, даже не знаю, как лучше спросить…       — Как я понял, что Маклагген — ебанутый насильник? — невозмутимо закончил за неё Забини. — Распознавать первые признаки насилия у меня в крови. Я знаю об этом всё.       — Что ты имеешь в виду? — сдвинула брови Гермиона.       — Ты ведь в курсе, как я попал в этот дурацкий клуб?       — Из-за твоей мамы, — кивнула Гермиона.       — Её прозвали «чёрной вдовой», как думаешь, почему?       — Ну… все её мужья умерли, — аккуратно проговорила Гермиона, не озвучивая слухов о том, что все считают мать Забини серийной убийцей.       — Та деталь, о которой ты деликатно промолчала, Грейнджер, — чистая правда. Моя мать действительно убила их всех. Но не потому, что она психопатка. А потому, что ещё в студенчестве одна ведьма из зависти наслала на неё проклятие. Мама была очень красивой и нравилась мужчинам. Остальные девушки на её фоне меркли. Её лучшая подруга решила отомстить ей за красоту и прокляла её чарами насилия. С тех пор каждый мужчина, который в неё влюблялся, через месяц-два начинал терять рассудок и сначала безобидно её домогался, а потом силой принуждал её ублажать его самыми извращёнными способами.       — Какой ужас! Бедная женщина, — прониклась Гермиона. — И ты всё это наблюдал, будучи ребёнком… Если бы я оказалась на её месте, тоже бы убила.       Забини бросил на неё быстрый взгляд, криво ухмыляясь, и произнёс:       — Не сомневаюсь. А ты не такая уж и зануда, как я думал.       Гермиона улыбнулась. Она с удивлением отметила, что Забини ей нравится. Он явно сильно отличался от остальных слизеринцев, хотя, бесспорно, являлся одним из них по всем параметрам. До конца пути их сопровождала тишина и, лишь дойдя до портрета Полной Дамы, Грейнджер почувствовала, что пора что-то сказать.       — Спасибо тебе, Забини. За то, что вызвался проводить меня.       — Не за что, — равнодушно отозвался он. — Я всего лишь сделал одолжение.       На этих словах он развернулся и зашагал прочь, а Гермиона так и продолжала некоторое время стоять возле портрета, озадаченная очередной загадкой сегодняшнего дня, которая не могла быть просто совпадением.

***

      Весь следующий день и до самого вечера Гермиона пребывала в крайне рассеянном и задумчивом состоянии. Все звуки вокруг казались то слишком громкими, то едва различимыми, словно после действия Муффлиато, а профессор Флитвик даже отпустил её с урока после того, как её Агуаменти затопило класс по самую щиколотку.       Поток мыслей вчерашних и сегодняшних смешался в одну большую кучу, и было здорово наконец оказаться в тишине ночных коридоров, чтобы хоть немного упорядочить этот хаос. Староста Гриффиндора неспешно заканчивала патрулирование, осталось только проверить библиотеку и можно возвращаться в башню.       Бесцельно бродя между бесконечными книжными стеллажами, Гермиона вдруг уловила свет от ещё одной палочки. Он исходил из-за поворота, за которым находилась запретная секция. По непонятной причине храбрая гриффиндорская староста вросла ногами в землю и почувствовала странный холодок внутри. Она впервые столкнулась с нарушителем в таком укромном месте и в настолько поздний час, поэтому инстинкт самосохранения невольно сигналил о потенциальной опасности, призывая на помощь чувство страха. Она погасила палочку и задержала дыхание. Спустя считанные мгновения послышались торопливые шаги, а свет палочки начал неумолимо приближаться. Гермиона сделала маленький шаг назад и в следующую секунду мимо неё пронеслась тёмная фигура, резко заворачивая в образовавшийся из стеллажей коридор, оставляя Гермиону позади. Мягкое дуновение воздуха коснулось её лица, от неожиданности она резко вдохнула и едва не лишилась сознания.       Лимонная цедра, свежескошенная трава, стиральный порошок.       Не может быть.       Дрожащей ледяной рукой она направила палочку вперёд, заставив её загореться невербальным Люмосом, свет которого подарил моментальный ответ на терзающий вопрос.       Высокая стройная фигура, безупречный черный костюм, идеально выстриженные виски и затылок, оголяющие красивые изгибы шеи, удлинённые пряди на макушке, в серебристом свете Люмоса переливающиеся уникальным снежно-платиновым оттенком.       — Драко?!