***
Драко не чувствовал ног. Он петлял бесконечными коридорами, стараясь оказаться как можно дальше от поглощающего его отчаяния, которое неотвратимо наступало на пятки. Круциатус — заклинание, вызывающее нестерпимую боль. Но сейчас воспоминания о нём казались куда светлее, ведь когда боль доходила до крайней точки, сознание являло образы улыбающейся Грейнджер, звук её смеха и бездонные карие глаза. Именно такой Малфой её запомнил и хранил этот образ, пока полностью его не искоренил в попытке защитить её и защититься самому. Теперь же перед его глазами было её искажённое болью лицо. Она казалась такой беззащитной, такой доверчивой, но Драко должен был растоптать её чувства, и сделал это так, как всегда это умел — бесцеремонно и безжалостно. Он не рассчитывал, что они встретятся вот так. Малфой планировал избегать её столько, сколько получится. Он не мог ей всего рассказать, а это значило, что ни о каком общении и, тем более, дружбе не могло быть и речи. Оставалась всего пара месяцев до момента, когда она сама всё поймёт и отступит. Но у судьбы были свои планы, в которые входили мрак библиотеки, воспалённые глаза Гермионы и запах персика с ванилью и корицей. Драко не знал, насколько губительна регулярная окклюменция для разума. Он так глубоко погрузился в самовнушение и самообман, но теперь усердно отвергаемая им истина обрушилась на него, парализуя от макушки до кончиков пальцев. Он был растерян, потерян и окончательно сбит с толку, как одна короткая встреча смогла выбить твёрдую почву из-под ног и пошатнуть крепкую уверенность в цели, к которой он стремится. Но сложность была в том, что у него нет иного выхода. Он дал согласие на своё участие в войне, и в случае провала их с Нарциссой хитрого плана, ему придётся сражаться на стороне Волдеморта, если тот соблаговолит сохранить Драко жизнь после его выходки. Он чувствовал себя ужасно сразу по двум причинам: из-за того, как поступил с Грейнджер, и из-за того, что она, выходит, всё это время его ждала. Он был в её мыслях. Это ли не ирония? Исследовать каждый коридор Хогвартса больше не представлялось возможным, так как Блейз ожидал его в гостиной и нужно было торопиться к нему. Приводить чувства в порядок было бессмысленно, но нужно хотя бы попытаться. Слизеринцы должны уметь держать лицо в любой ситуации. Добравшись до подземелий, он машинально свернул в коридор, ведущий в тупик, назвал пароль, после чего каменная стена явила массивную металлическую дверь с изображением змей и черепов, приглашая гостя войти в уютное рептилье гнёздышко. Забини сидел на кожаном кресле с книгой в руках, едва удерживая веки открытыми. Он лениво проводил взглядом зашедшего Драко, который грузно опустился на диван, прикрыв глаза и потирая пальцами виски. — Как все прошло? Без сюрпризов? «Ещё с каким сюрпризом…» — Почти. Попался старосте, но мы быстро разобрались. — Постой-ка… сегодня же Грейнджер дежурит, верно? — Верно, — устало вздохнул Малфой. — Ты так и не рассказал мне, что между вами произошло. — Я и не собирался. Это не важно. — Ну уж нет, — не унимался Блейз, отбросив книгу на стол. — Говори. — Произошло то, что не должно было произойти, — раздражённо отмахнулся Драко. — Вот и всё. — Ты же знаешь, я так просто не отстану. — Соболезную. — Колись, Малфой! — прикрикнул Забини, теряя терпение. «Вот же мудила. Понаделает одолжений, спасёт пару раз чью-то задницу, а потом клещами информацию тянет в качестве оплаты своих услуг. И ведь не откажешь, раз не берёт деньгами». Малфой ненадолго задумался, как будет быстрее и правильнее отделаться от настырного друга. Очевидное решение пришло само собой. — Она научила меня вызывать телесный патронус, — как можно непринуждённее и безразличнее ответил он. Блейз резко поменял позу, наклонившись в сторону Драко. — Святой Салазар! — воскликнул он, растягивая губы в нехорошей улыбке. — Вы переспали! — Что?! — скривился Малфой. — Блять, Забини, нет! — он закатил глаза. — Всего лишь разок поцеловались. Это была случайность, и это ничего не значило, но ты же сам понимаешь: если бы Тёмный Лорд это увидел, он бы просто нахрен её уничтожил. И меня заодно. — Я бы не был так уверен на её счёт, — загадочно протянул Блейз. — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Драко. — Думаю, для неё это не было случайностью. Как и для тебя, Малфой. Телесный патронус, знаешь ли, случайно не вызывается. — О, а я смотрю, ты у нас известный специалист по патронусам, Блейз! — с сарказмом произнёс Драко. — Могу тебя уверить, никто на нашем факультете не в курсе, какой у них патронус. Кроме тебя. — Тебя это смущает? — Меня скорее смущает твоя загадочная связь с грязнокровкой, — Блейз вопросительно изогнул бровь. — А меня смущает, что ты продолжаешь использовать это слово, Забини, хотя я, вроде как, ясно дал понять, что не желаю его слышать, — едко выпалил Малфой. — Ничего нас с ней не связывает. Закрыли тему. — Как скажешь, — с гаденькой улыбочкой пробормотал Забини и решил перейти к делу. — Что тебе удалось достать? Малфой полез в карман, выуживая оттуда малюсенькую книжечку, которая со взмахом палочки превратилась во впечатляющих размеров библиотечный фолиант. — Кажется, здесь должно быть то проклятие, о котором говорила мать, — тихо произнёс Драко, с подозрением оборачиваясь на любопытную русалку, которая подплыла прямо к окну, с большим интересом рассматривая сидящих внутри слизеринцев. — Вот, взгляни. Блейз пробежал взглядом по страницам и медленно закивал. — Да, судя по описанию, это оно. — Что думаешь? — Должно сработать, как надо, если чётко следовать инструкции, правильно произносить слова и работать в паре. Тебе со мной повезло. Малфой хмыкнул, ощутив, как волнение поднимается к горлу. Он действительно собирался сделать это. В самом деле. — Эй, чего расселся? — окликнул его Забини. — Давай, тащи сюда ожерелье.***
Когда Гермиона вернулась, Гарри и Джинни спали в кресле возле камина. Они заснули в таком положении, будто Гарри держал её на руках, только не поддерживал под колени, а обнимал сверху. Грейнджер засмотрелась на умилительную картину, глядя с любовью на родных людей, и её грустная улыбка постепенно растворилась под натиском накативших эмоций. Она опустилась на старый диван, громкий скрип которого тотчас же потревожил чуткий сон спящей пары. Они оба повернули головы на звук, обратив свои взгляды на всхлипывающую Гермиону. — Эй, что стряслось? — сонным голосом спросила Джинни, выпутываясь из объятий Гарри. Она подсела на диван к подруге и положила руку ей на плечо. — Я… я видела… его, — выдавила сквозь слёзы Гермиона, громко всхлипнув. — Вот чёрт, — прошептал Гарри, вскочив с кресла и опустившись на ковёр перед диваном в позу по-турецки. — Где? Что он тебе наговорил? Он обидел тебя? Она лишь покачала головой. Обижена ли она? Конечно, обида имела место быть, ведь он сделал ей больно, но… У неё просто не получалось. Не получалось обижаться на Драко, потому что она знала, что ему пришлось так поступить. Гермиона видела это по его глазам, слышала, как часто он дышит, когда она рядом. Но он всегда отлично играл свою роль, и в его игру невозможно было не поверить. — Он не хотел, — тоненьким голосом прошептала она, качая головой. — Я знаю, он не хотел. Джинни крепко обняла её, вынуждая Гермиону уткнуться ей в плечо и дать волю рвущимся наружу эмоциям. Она плакала, как ребёнок, глотая горечь обидных слов и холодных взглядов, застрявших комом в горле. Драко причинил ей сильную боль. Но, видимо, она — мазохистка, если продолжает испытывать горькую радость от того, что наконец увидела его. — Это всё Волдеморт, он залез ему в голову, — пытался успокоить её Гарри, но у самого наверняка чесались руки добраться до Малфоя и швырнуть в него Инкарцеро — прямо в горло. — Да уж, похоже, он вытряс из Малфоя всё дерьмо, — согласилась Джинни. — И, что вполне логично, со стопроцентной вероятностью напичкал его такими гадостями, что нам всем и не снилось. Мне жаль, Гермиона, — она погладила подругу по волосам, после чего та отстранилась, вытирая слёзы и пытаясь унять судорожные всхлипы. — Он очень… плохо выглядит, — проговорила она, вспоминая исхудавшее бледное лицо и впалые глаза, хоть и всё ещё не утратившие свою аристократическую красоту. — Будто его морили голодом и не пускали на солнечный свет. — Скорее всего, так и было, — хмуро отозвался Гарри. — Я не могу так, — затрясла головой Гермиона. — Я не могу смотреть, что с ним творит это чудовище, и просто оставаться в стороне. Он ведь не плохой человек, в Драко много хорошего, он добрый, я знаю это! Иногда её суждения звучали так по-детски наивно, что у всех находящихся рядом сжималось сердце от её чистоты. Это качество было силой Гермионы Грейнджер, но в то же время и самой большой слабостью.***
Двадцать третье декабря было последним учебным днём перед зимними каникулами, а это значило, что на сегодня был запланирован предрождественский поход в Хогсмид. Погода была самая подходящая. Метель продолжалась уже несколько дней без остановки, она являлась неотъемлемой частью праздничного настроения и побуждала студентов каждую свободную минуту проводить во дворе, играя в магические и маггловские снежки. Территорию Хогвартса постепенно захватывали самые разнообразные снеговики в остроконечных шляпах и в факультетских шарфиках, а некоторые из них даже двигались и говорили — проделки старшекурсников. Для похода в Хогсмид пришлось натянуть на себя сразу весь гардероб, чтобы верхние слои одежды, промокшие насквозь от налипающего снега, хотя бы частично защитили нижние. Кажется, сегодня вся школа решила отправиться в сказочную деревушку, чтобы проникнуться духом Рождества. Гермиона вглядывалась сквозь снежную пелену в каждого прохожего. Она всё ещё не теряла надежды хотя бы мельком увидеть Драко и, если повезёт, попробовать снова поговорить с ним. За две прошедшие недели они почти не виделись. Малфой изредка посещал занятия, в Большом зале он не появлялся. Однако позже Гермиона заметила, что Блейз Забини после каждого приёма пищи забирал с собой тарелку, полную еды, но, судя по внешнему виду Малфоя, он едва к ней притрагивался. — Идёмте выпьем горяченького сливочного пива, думаю, никто не будет против, — прогундосил Рон сквозь шерстяной шарф, трижды обмотанный вокруг шеи и головы. — Я только за, — вынырнула Кэти из-под мантии Рона, которую он напялил поверх куртки и всего остального. Это оказалось очень удачной идеей для его миниатюрной девушки, которая с лёгкостью поместилась туда целиком, от чего им обоим было намного теплее вместе. — Я обожаю имбирное! — И я, — улыбнулась Гермиона. — В «Трёх мётлах», наверное, яблоку негде упасть, — предположила Джинни. — Но я готова и постоять или сесть прямо на тёпленький грязный пол, лишь бы не торчать на улице больше ни минуты. Приняв общее решение променять излишне прилипчивый снежок на манящее тепло душного кабака, ребята дружно ввалились в «Три метлы» и, к своему счастью, обнаружили, что большая компания подвыпивших волшебников как раз освобождала дальний стол.***
Малфой не находил себе места. С самого утра он караулил оба выхода из трактира, провожая взглядом бесконечный поток людей, так и не выбрав никого в качестве жертвы. Для его коварного плана ему требовался студент любого факультета, кроме Слизерина, желательно в глубоко нетрезвом состоянии, который будет достаточно невнимательным, чтобы не сопротивляться и беспрепятственно поддаться чарам. За те несколько часов, что он тут провёл, кандидатов было более чем достаточно, но в решающий момент неконтролируемое волнение брало верх, сводя спазмом желудок и заставляя судорожно сглатывать подбирающуюся к горлу желчь. Он всё продумал, много раз перепроверил, Забини подтвердил и уверил его, что бояться нечего, всё должно пройти гладко. Но этого было недостаточно. Он давно перестал различать лица посетителей, уткнувшись лицом в ладони, сидя в дальнем углу барной стойки. Драко впервые намеревался совершить настолько серьёзное преступление. Ему были неведомы возможные последствия, и это пугало его до чёртиков, поэтому он решил немного отвлечься и привести себя в порядок с помощью холодной воды. В уборной трактира была всего одна кабинка и отдельный умывальник без зеркала. Малфой рывком открыл кран, набрал в ладони побольше воды и плеснул в лицо. С намокшей чёлки стекали капли воды. Он наблюдал за ними, как зачарованный, пока не услышал позади себя характерный щелчок. Из открывшейся кабинки нетвёрдой походкой вышла девушка, смерившая Малфоя холодным взглядом. «Гриффиндорская девчонка-семикурсница, — вспомнил Малфой, — охотница из их команды. Белл, кажется… Не думаю, что подвернётся более подходящий случай. Чёрт, надо быстро действовать, сейчас идеальный момент». Она обошла его и, приблизившись к раковине, повернула вентиль крана. Малфой шагнул ей за спину. Он сделал глубокий вдох, поблагодарив Мерлина за то, что здесь нет зеркала, в котором она могла бы увидеть его отражение и, ухватившись за палочку, прошептал: — Империо. Девушка выпрямилась, уставившись на стену перед собой. Вода из крана продолжала течь по её неподвижным рукам. — Посмотри на меня, — вкрадчивым голосом произнёс Малфой. Она повиновалась. — Назови своё имя. — Кэти, — лишённым эмоций голосом ответила девушка. — Кэти, — повторил Малфой. — Слушай внимательно, Кэти, ты должна сделать для меня кое-что. Ты пришла сюда одна? — Нет, я пришла с друзьями. Драко облегчённо вздохнул. Всё идёт по плану. — Надень перчатки, Кэти, — вежливо попросил он. Она вновь беспрекословно повиновалась. В это время кто-то дёрнул дверную ручку уборной, но Малфой даже не обратил на это внимания. Он заранее позаботился о том, чтобы его никто не потревожил во время приступа панической дурноты. Когда Кэти надела перчатки, Драко взял её правую руку в свою и развернул внутренней стороной ладони кверху. Он навёл палочку на её указательный палец и сделал маленький надрез на ткани перчатки. Затем он медленно запустил свою руку за пазуху, вынимая оттуда красиво упакованный свёрток. Взгляд Кэти ничего не выражал, она лишь следила за движениями Малфоя безо всякого интереса. — Когда ты выйдешь отсюда, сделай так, чтобы твои друзья увидели этот свёрток и заставили показать им его содержимое, — Малфой медленно и отчётливо произносил каждое слово. — Ни в коем случае не давай его никому в руки. Согласись показать содержимое только при том условии, что откроешь и покажешь им сама. После этого он сделал глубокий вдох, настраиваясь на самую важную часть своих наставлений, при мысли от которой его опять замутило, но он взял себя в руки: — На твоей правой перчатке есть надрез, — дрожащим голосом проговорил он. — На указательном пальце. Ты должна развернуть свёрток и коснуться его содержимого именно этим пальцем. Это очень важно, Кэти. Ты меня поняла? — Да, — безучастно ответила она. — Очень хорошо, — прошептал Малфой, трясущимися руками протягивая ей свёрток. — Сейчас ты выйдешь отсюда и сразу же отправишься на улицу. Убедись, что друзья заметили тебя. Они должны выйти вместе с тобой. И, Кэти, — добавил он более твёрдым голосом. — Ты не скажешь им, кто тебе это передал. И забудешь о нашем разговоре. Кэти покорно кивнула, открыла дверь и покинула уборную, впуская внутрь гул голосов и трактирную духоту. Малфой опустил палочку и поспешил ухватиться за раковину, пока сгущающаяся темнота в глазах не повалила его на пол.***
— Кэти, что за чёрт! — кричал Рон, пытаясь угнаться за своей девушкой. — Ты ведёшь себя странно, как можно было забыть, откуда у тебя эта вещь? — Я же сказала, я слегка перебрала. Наверное, кто-то оставил в туалете, и я решила подобрать… — И что?! Зачем брать чужие вещи? — Рон, успокойся, — крикнула Джинни. — Может, кто-то купил подарок на Рождество и случайно забыл в уборной. Наверняка кто-то из Хогвартса. Отнесём туда, может, найдётся хозяин… — На свёртке есть какая-нибудь надпись? — спросила Гермиона. — Нет, — ответила Кэти и вдруг резко остановилась. — И как же мы найдём владельца, если бумага не подписана и мы не знаем, что там внутри? — Так давай откроем, — предложила Джинни. — Ребята, я не уверен, что это хорошая идея… — начал Гарри, но сразу же был перебит Гермионой: — Кэти, не делай этого! Вдруг с этим свёртком что-то не так. — Что, например? — нахмурилась Джинни. — Я не знаю, но нельзя исключать, что… Пока они спорили, Кэти смело разорвала бумагу и зачарованно уставилась на древнее фамильное ожерелье с тёмно-бирюзовыми камнями. Она бессознательно провела по нему кончиками пальцев правой руки и упала замертво на заснеженную дорогу. — Кэти! — завопил Рон, кидаясь к ней. Он не успел приблизиться, как вдруг началась самая настоящая чертовщина: её тело швыряло из стороны в сторону, словно безвольную куклу, а затем её резко подбросило в воздух. Она повисла в нескольких метрах над землёй и разразилась оглушительным криком, от которого кровь застыла в жилах. Это длилось несколько мгновений, после чего она снова рухнула на землю. Её глаза были широко раскрыты, а голова и тело жутким образом содрогались, как от удара током. — Кэти! Кэти!!! — Рон упал на колени рядом с ней, пытаясь разглядеть в её глазах хоть какие-то признаки жизни. — Помогите! Умоляю, помогите кто-нибудь! Гарри, Джинни и Гермиона стояли на месте и не могли пошевелиться. Они были парализованы ужасом от увиденного и лишь молча наблюдали за безутешным Роном, пытающимся удержать голову Кэти в неподвижном состоянии, но она продолжала рвано дёргаться в его руках. — Все быстро отошли! Отошли, я сказал! Громогласный голос Хагрида вывел всех из оцепенения. — Хагрид! — крикнул Гарри. — Кажется, Кэти прокляли! — Я и сам вижу, — буркнул запыхавшийся великан. — Не трогайте эту дрянь! — рявкнул он, когда Гермиона приблизилась к порванному свёртку. — Прикасаться можно только к обёртке, всем ясно? Гермиона наклонилась к ожерелью и с опаской развернула бумагу. Внутри виднелся листок дорогого пергамента с вырезанными ажурными краями, как на открытках. Она аккуратно подцепила его кончиками пальцев в перчатках. Внутри всё оборвалось, ведь она сразу узнала каллиграфический витиеватый почерк, которым было выведено послание. — Что там написано? — нетерпеливо выпалил Гарри. Гермиона молча протянула ему листок с посланием, которое гласило: «Альбусу Дамблдору с наилучшими пожеланиями от старого друга».