***
Драко и Нарцисса пересекли границу Хогвартса и Хогсмида, направляясь к месту, откуда можно будет аппарировать. Потребовалось немного задержаться в школе, нужно было спуститься в подземелья, наспех переодеться и заглянуть к Снейпу, чтоб старик Дамблдор преждевременно не помер прямо в кресле своего кабинета. Хотя, безусловно, это облегчило бы задачу Малфою и всем Пожирателям, но его одолевало истинно эгоистическое желание того, чтобы бал всё же состоялся, а размеренная и спокойная жизнь продлилась чуточку дольше. — Я не знала, что ты владеешь заклятием Патронуса, — вдруг произнесла Нарцисса, впервые за долгое время нарушив молчание. — Мне не удалось разглядеть его форму. Кто это? — Дракон, — безучастно отозвался Малфой, заметив боковым зрением ухмылку матери, будто её нисколько не удивил его ответ. — Северус научил тебя? — Да, — не задумываясь, соврал он без малейшего зазрения совести. — А тот, второй, что помог прогнать дементоров? Чей он? — внимательно взглянула на него мать. — Не имею ни малейшего понятия, — равнодушная ложь в нужный момент всегда легко слетала с его уст как у истинного представителя своего факультета. Нарцисса недоверчиво прищурилась, но не стала давить на сына. Если он не желал о чём-то говорить, значит, на то была веская причина. Разумеется, она поняла, что он лжёт. — Ты ещё злишься на меня? — вдруг вырвалось у Драко. Какой идиотский вопрос. — Я не злилась на тебя ни одной минуты, Драко. Нарцисса остановилась и развернулась к нему лицом. Он смотрел на неё исподлобья, опасаясь её осуждения, но её внимательный взгляд не источал ничего подобного, даже отдалённо напоминающего гнев или холод. Только любовь. Самую чистую и бескорыстную. И, что самое важное, не безответную. — Я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня… — он словно не слышал её. — Драко, милый, — мать прервала его, обхватив прохладными ладонями его лицо, — мне так много хочется тебе сказать… Но самое важное, что тебе следует знать — это то, что я никогда не перестану любить тебя. Я не буду лгать, что не испытываю боли. Мне никогда в жизни не было так страшно, как в ту ночь. Но одно я знаю наверняка: если бы на месте Люциуса оказался ты, я бы никогда не смогла это пережить. Малфой сглотнул подступивший к горлу ком и опустил глаза. Отчего-то было трудно выдерживать её внимательный искренний взгляд. Он коротко кивнул и, не зная, что ещё сказать, произнёс: — Мне очень жаль. Ты знаешь, я ненавидел его. — Знаю, милый. И понимаю… — Но я не имел никакого права лишать тебя твоего близкого человека. Это была ужасная ошибка. Прости меня, мама. — Это был и твой близкий человек, — с сочувствием произнесла Нарцисса, склонив голову. — Как бы ты ни ненавидел его. Но давай отметём все душевные переживания. Нужно жить настоящим, Драко. Мы оба понимаем, что так будет легче. Твой поступок — это планомерное развитие событий. Это было необходимо. — Я мог убить другого, — с горечью произнёс Драко. — Нет, — покачала головой мать. — Не мог. Как бы абсурдно это ни звучало, ты бы мог сохранить нам с Люциусом жизнь только в том случае, если бы ты был настоящим убийцей. Но даже после того, что ты сотворил, ты таковым не являешься. Хотя, как бы это ни было прискорбно, тебе это испытание ещё предстоит. Миссис Малфой развернулась и продолжила путь. Драко не мог сдвинуться с места, молча глядя ей вслед. Он определённо понимал, о чём идёт речь. Единственный вопрос, который его мучил: как скоро?***
— Драко, мой мальчик! Я так рад, что ты к нам присоединился сегодня. Присаживайся, не стесняйся. Тёмный Лорд был в приподнятом настроении. В этот раз по обе стороны от него сидели Яксли и Долохов, остальные места были заняты Беллатриссой, Роули, Сивым, Гойлом и Розье. Два пустующих места за обеденным столом предназначались для прибывших гостей, что когда-то являлись хозяевами этого места. Кажется, это было тысячу лет назад. — Друзья мои! — бодро воскликнул Волдеморт. — Вероятно, вы озадачены причиной моего ликования. Наша армия крепнет с каждым днём, а это значит, что наша миссия совсем скоро выйдет на новый уровень. За последние месяцы нам удалось заполучить доверие нескольких волшебников, способных оказать влияние на самого министра. Наверняка вы слышали о Долорес Амбридж? Политика нового мира её заинтересовала. Министерство магии совсем скоро отойдёт под наш контроль. Все присутствующие одобрительно загалдели, ликующий возглас Беллатрисы разлетелся звонким эхом по трапезной зале. — Мы с вами должны как следует подготовиться, — продолжил Волдеморт, когда голоса Пожирателей стихли. — То, что мы делаем сейчас, — прекрасно. Магический мир уже начал очищаться. Вы чувствуете, как поменялся воздух? — Тёмный Лорд шумно вдохнул сквозь тонкие прорези на лице. — Он пахнет войной и разлагающимися трупами всех неугодных, которых мы уничтожили — мы, благодаря силе нашей магии. Нет смысла искать что-то хорошее в грязи. Её суть никогда не изменится. Малфой почувствовал, как липкое чувство холодного страха расползлось по его нутру. Волдеморт не говорил ничего, что могло его удивить, но всё это время Драко старался как можно дальше задвинуть мысли о грядущих ужасах, что уже постепенно охватывали и поглощали мнимое спокойствие, поселившееся в душах хогвартских студентов. Дамблдор был прав, им многое было неизвестно. Они находились в своём маленьком безопасном мирке. Единственным источником информации извне был «Ежедневный пророк», который многие даже не читали. Было также известно, что семьи большинства студентов-полукровок и магглов скрылись на время в других странах, кто-то — даже под другими фамилиями, но и до них безусловно дойдёт очередь. — Поэтому, — продолжил Тёмный Лорд, — к концу наступающего месяца я намерен развернуть полномасштабную операцию, что будет носить гордое название «Чистая кровь» и представлять собой радикальную чистку. Цель — истребить каждого магглорождённого, а также избавиться от всех полукровок и чистокровных, кто будет препятствовать новой политике или откажется вступать в ряды Пожирателей смерти. В построении Нового волшебного мира крайне важно единство мнений, друзья мои. И я не допущу, чтобы в этом мире существовали «пограничники» и предатели, — он окинул взглядом всех присутствующих, ненадолго задержавшись на Драко. — Как вы планируете это осуществить, мой Лорд? — подал голос Яксли. — Если я правильно понимаю, ежедневно будет совершаться порядка десяти нападений, вы намерены разделить нас на группы? — Ты всё верно понял, Яксли. Для осуществления множественных набегов будут задействованы не более трёх хорошо обученных солдат, и моя задача в предстоящее время убедиться в том, что каждый из вас справится со своей работой. Все волшебные силы Британии без исключения должны оказаться на нашей стороне. Все слабаки и предатели будут уничтожены. Волдеморт продолжал говорить, но Драко его не слушал. Было ясно, что на этот раз ему не отвертеться: он будет вынужден принимать участие в «чистке», и он мог возлагать лишь незначительные надежды на то, что люди, которых ему придётся истребить, как скот, будут ему не знакомы. Но все его мысли так или иначе возвращались к Гермионе. В том, что «чистка» коснётся её семьи, не было никаких сомнений. Но он не должен этого допустить. Нужно любой ценой предотвратить грядущую трагедию и оградить Грейнджеров от надвигающейся опасности. Уж им точно не будет предоставлено никакого выбора, ведь, если следовать философии Тёмного Лорда, такие люди не достойны влачить своё жалкое существование. И ведь они даже не понимают, что идёт война, а они в ней играют не последнюю роль. После того, как закончилось собрание, Малфой гневно устремился в свою комнату, громко хлопнув дверью. Волдеморт приказал ему задержаться в Мэноре. Он хочет проверить и оценить навыки Драко в бою, а также начать усиленную боевую подготовку для всех Пожирателей смерти из ближнего круга, чтобы они в свою очередь со временем стали учителями для новобранцев. Тренировки будут происходить каждые выходные. Всё это невероятно злило Драко и действовало на нервы. Единственное, что успокаивало, — Тёмный Лорд собирался отпустить его как раз в день Весеннего бала, но тут же Малфой озадачился новым вопросом: как быть с семьёй Грейнджер? Стоит ли ей сказать сейчас о том, что её родителям грозит опасность, или отложить разговор на более подходящее время, чтобы не портить долгожданный праздник? Немного поразмыслив об этом, Драко достал перо, чернильницу и пергамент и нацарапал короткую записку. Приоткрыв створку окна, он выставил руку вперёд и, спустя пару мгновений, на неё опустился бенгальский филин. — Привет, старина, — тепло поприветствовал его Малфой и опустил на подоконник. — Давно не виделись. Отнесёшь весточку в Хогвартс? Почтовик изогнул голову под неестественным углом и два раза моргнул своими огромными янтарными глазищами. Драко привязал к когтистой лапе скрученное в трубочку послание, шепнул филину пару ценных указаний и направил на него палочку. — Инвисибилис, — негромко произнёс он, и птица исчезла. — Лети, Сильвиус. Невидимая птица покинула Мэнор через открытое окно, едва слышно взмахивая крыльями. Дезиллюминационные чары скоро развеются, но к этому времени филин уже отлетит далеко от поместья, так и не показавшись на глаза вечно бдящей охране.***
«Со мной всё в порядке. Извини, что уехал, не попрощавшись. Увидимся на балу».
Гермиона получила короткое послание без подписи три дня назад. Она не на шутку забеспокоилась, когда вечером Драко не явился на дежурство, ведь она так сильно ждала этой встречи. Им нужно было обсудить то, что произошло во время игры. Гермионе не терпелось поделиться своими догадками, услышать версию Малфоя, узнать, чем закончился разговор с Дамблдором, да и просто, наконец, побыть рядом. Из записки стало ясно, что он снова понадобился Волдеморту. Гермионе было, что выслушать от друзей по поводу выпущенного на волю патронуса, но она не жалела об этом. Кто знает, как долго ещё пришлось бы ждать помощи. Гермиона слишком хорошо запомнила тот леденящий душу момент, когда Гарри падал с метлы, и лишь магия Дамблдора уберегла его в тот день от неминуемой гибели. Гермиона взглянула на себя в зеркало. Длинные светло-каштановые волосы были уложены крупными локонами с помощью маминой плойки, с макияжем Гермиона решила не злоупотреблять, так как считала, что ей это не особо идёт, в отличие, например, от Джинни, у которой от природы не слишком выразительная внешность, поэтому любое, даже самое смелое косметическое решение на ней будет смотреться великолепно. Гермиона не стала надевать украшений, шикарное платье показалось ей вполне самодостаточным без дополнительных аксессуаров. Взглянув на своё отражение в последний раз, она покинула спальню девочек и отправилась в Большой зал. Замок был пуст, все студенты давно собрались в зале ещё до танцев, кроме старост, которые должны были эффектно появиться с первыми звуками оркестра под управлением местного всем известного дирижёра Филиуса Флитвика. С каждым шагом Гермиону окатывало промозглым волнением. Вдруг Драко не смог выбраться из Мэнора? Его не было сегодня на завтраке и на обеде. Что, если она больше не увидит его? Он и в прошлый раз говорил, что уедет только на выходные, а на деле оказалось… Гермиона ускорила шаг. Так всегда хотелось делать, когда она пыталась сбежать от тревожных мыслей. Буквально. Окружающая тишина замка совсем не помогала ей отвлечься, поэтому она ещё больше ускорилась, насколько ей это позволяли сделать туфли на каблуках. По мере приближения к Большому залу звуки голосов и разнообразного шума начали доноситься до её слуха, постепенно рассеивая нервное напряжение. Когда в поле зрения показались массивные двери по правую сторону, Гермиона остановилась. Она глубоко вздохнула, мышцы её тела расслабились, а лицо озарила трепетная улыбка. Возле входа в зал стояли старосты и их пары. Из всей этой строго построенной пятёрки выбивался только один человек. Драко, облачённый в парадную чёрную мантию, облокотился левым плечом о стену, сложив руки на груди и уставившись в одну точку. Его разум явно был чем-то занят, а возможно, ему просто было скучно. Гермиона неспешным шагом направилась в его сторону. Заметив движение вдалеке, Малфой поднял взгляд и медленно разомкнул сложенные руки. Он потянулся ладонью к виску, сделав вид, что собирается поправить волосы, но на деле он намеревался прикрыть видимую для всех часть лица, чтобы никто не заметил его восхищённой улыбки. Гермионе хотелось скинуть ненавистные туфли и броситься к нему сломя голову, но вместо этого она неторопливо продолжила свой путь, стараясь подавлять рвущуюся наружу улыбку, и попутно пыталась придумать, как ей сдержаться, чтобы не броситься Драко на шею. Он внимательно изучал свою гриффиндорскую принцессу — именно это определение подходило ей сегодня больше всего. Его взгляд блуждал по её платью, изгибам оголённых ключиц, утончённому лицу, блестящим кудрям. Он всё никак не мог от неё оторваться, чтобы наконец избавиться от глупой улыбки. Когда Гермиона подошла к старостам, адресуя каждому по вежливому приветствию, Драко заставил себя натянуть маску невозмутимости и равнодушия, так как рано или поздно пришлось бы убрать руку от лица. — Привет, — сдержанно поздоровалась с ним Гермиона, повернувшись спиной к остальным. Судя по всему, Макгонагалл приняла решение поставить их пару первой, чтобы всё внимание было направлено на самых приличных танцоров. Всё же беспорядочные телодвижения скукоженного Эдди и чрезмерно экстравагантного Невилла не заслуживали повышенного интереса со стороны жестоких подростков, которые пренепременно обсмеют ребят с ног до головы и испортят волшебную атмосферу открытия Весеннего бала. — Привет, — как можно ровнее поздоровался Драко, но смеющийся тёплый взгляд выдавал его со всеми потрохами. Массивная дверь слегка приоткрылась, и из образовавшегося отверстия появилась голова Минервы Макгонагалл: — О, мисс Грейнджер, Вы уже на месте, отлично. Обращаюсь ко всем! Будьте готовы, оркестр расселся по местам, профессор Флитвик уже трансфигурировал свою вилку в дирижёрскую палочку. Желаю всем удачи, не забудьте то, о чём мы говорили на репетициях! Профессорская голова исчезла, дверь захлопнулась, но уже буквально через несколько секунд обе створки раскрылись настежь. Звуки неразборчивой болтовни затихли, а Большой зал наполнился звучанием симфонического оркестра. Драко и Гермиона напоследок переглянулись и шагнули в залитый светом Большой зал. Повсюду каждый уголок — стены, столики, стулья, колонны — был украшен разноцветными цветами, под потолком летали стаи маленьких птичек и самых разнообразных бабочек. Ножки столов и стульев были увиты зелёным плющом, как и ножки золотых кубков для напитков, а вдоль стен журчали белые каменные фонтаны с пуншем и, судя по тому, где разместились уже изрядно повеселевшие Симус, Дин, Лаванда и ещё несколько гриффиндорцев, в одном из этих фонтанов журчала разбавленная водка. Оркестранты были одеты в белые мантии с цветочными венками на головах, а восседающий на почётном месте во главе учительского стола Дамблдор не постеснялся украсить свою достопочтенную внушительную бороду голубыми васильками. Когда отзвучало вступление, Драко поклонился, протянув руку принцессе, которая от вдохновляющей окружающей обстановки всё-таки не смогла подавить охватившего её восторга и широко заулыбалась. Закружившись в танце, за ними последовали Падма и Эдди с Ханной и Невиллом, но никаких издевательских смешков не было слышно, потому что на них даже никто не взглянул. Всё внимание было приковано к самой абсурдной и, в то же время, невыразимо прекрасной паре этого волшебного вечера, которая всего лишь выполняла обязанности, навязанные старостатом, и ничего более. Драко старался не смотреть на Гермиону. Он предпринимал безуспешные попытки изображать на своём лице крайнюю степень апатии и безразличия, но сегодня его слизеринская выдержка предательски изменила ему. И вот сейчас, он, Драко Люциус Малфой, на виду у всего Хогвартса танцевал в паре с магглорождённой волшебницей с Гриффиндора, а уголки его губ непроизвольно дёргались в полуулыбке вместо кривой гримасы отвращения. И не было ему отныне никаких оправданий. «Какое счастье, что папаша Нотта угодил в Азкабан после облавы в Министерстве. Хер знает, что у Тео сейчас творится в голове. Вот было бы веселье, расскажи он своему отцу-Пожирателю про то, что Малфой с блаженной рожей вальсировал с грязнокровной подружкой Поттера! Право, слава Мерлину…» — Когда ты вернулся? — Гермиона решила втянуть его в разговор, посчитав нужным отвлечь внимание Драко от улыбающих мыслей. — Пару часов назад, — ответил он, на мгновение потеряв бдительность и взглянув ей в глаза. — Чёрт бы тебя побрал, Грейнджер, ты сегодня просто до неприличия восхитительна, из-за тебя наша с тобой конфиденциальность на грани разоблачения. Гермиона покраснела, склонив голову, и спрятала улыбку за распущенными волосами. — Твои специфические комплименты каким-то невероятным, загадочным образом всегда оказываются самыми трогательными, Малфой, — смущённо проговорила она вполголоса, глядя на него исподлобья. — Хотя романтическую поэму из них уж точно не сложишь! — Знаю, — коротко ухмыльнулся Драко. — Но я серьёзно. Это не смешно. О чём ты вообще думала, когда покупала это платье? Мы, вроде как, ненавидим друг друга, забыла? А твоя заоблачная сногсшибательность этому совсем не способствует… — Прекрати, — хихикнула Грейнджер. — Хочешь, чтобы я сейчас рассмеялась, как сентиментальная дурочка? На нас и так все смотрят. — Как думаешь, может, в таком случае, стоит бросить вызов обществу и поцеловать тебя у всех на виду? — с невозмутимым лицом спросил Малфой, окинув взглядом зал. — Заканчивай валять дурака, я ещё не освоила массовый Обливиэйт, да и вообще сомневаюсь, что такое возможно! — прошипела Гермиона. — Поэтому, пока я временно не имею доступа к библиотеке, лучше ограничиться теми неловкостями, которые и так уже есть. — Слово «библиотека» из твоих уст всегда звучит как-то по-особенному, — подстегнул её Малфой. — «Я ходила в библиотеку и прочитала…» — Ты мне ещё тут покривляйся, — отнюдь несерьёзно насупилась Грейнджер, ещё больше веселя своей реакцией Малфоя, но затем её черты смягчились. — Я скучала по твоим шуточкам. — И я по твоим. Ей хотелось ответить, что она ни разу не пошутила за весь их бессмысленный диалог, но не хотелось портить момент. К тому же, другие пары присоединились к танцующим старостам, и теперь их могли услышать. Когда отзвучали последние аккорды, в зале раздались аплодисменты, а профессор Дамблдор чинно приподнялся со своего места, одарив присутствующих своей доброй улыбкой: — Вот и настал тот день, которого мы все так долго ждали. Торжественное открытие Весеннего бала не было бы настолько чарующе изумительным, если бы не искусно исполненный нашими замечательными старостами вальс, давайте же поблагодарим их за чудесное выступление, — все присутствующие, включая директора, снова зааплодировали, а его улыбающиеся глаза совершенно беззастенчиво обратились к Драко и Гермионе и лишь потом мельком окинули взглядом остальных старост. «Блестяще. Старик всё понял, увидел, прочёл по нашим глупым лицам. И про патронус ему теперь наверняка всё понятно. Вот чёрт». — Я не хочу обременять ваше внимание длинной речью, пусть этот вечер запомнится вам как нечто лёгкое, как безрассудный побег от насущных проблем. Сегодня первый день весны и, я надеюсь, нам с профессорами в полной мере удалось передать неповторимую весеннюю атмосферу праздника. Веселитесь, друзья мои! Желаю вам всем прекрасного вечера! Оркестр заиграл вновь, композиция напоминала что-то вроде мазурки или полонеза. Кто-то снова пустился в пляс, кто-то отправился к столикам с едой и к фонтанам с напитками. Гермиона и Драко так и остались стоять на месте, уставившись в разные стороны. — Что ж… — Я, пожалуй… Они одновременно начали и осеклись. Гермиона неуклюжим жестом указала в сторону своих друзей, а Драко молча кивнул и направился в противоположный конец зала к слизеринцам. Как бы там ни было, уговор, он же одолжение, был только на один танец. Провести вместе время на балу они не смогут. — Гермиона! — Джинни неистово размахивала рукой, привлекая внимание подруги. Чёрное облегающее бархатное платье смотрелось на ней просто изумительно, удачно подчёркивая и фигуру, и огненно-рыжий цвет волос. — Давай к нам, тут твои любимые тарталетки с лососем! Гермиона улыбнулась и устремилась к оккупированному гриффиндорцами столику. — День рождения вышел на славу, Рональд, — пошутила она. — А гостей сколько! Ты что, решил всю школу пригласить? — Хватит паясничать, — с перманентно забитым ртом пробубнил Рон, на этот раз одетый в приличный парадный наряд, а не в халат бабушки Тэсси. — Лучше угощайся, пока ещё есть чем. — Пить будешь? — спросил Финниган, покрасневший от этиловых возлияний. — Настоятельно рекомендую отведать пунша именно из этого фонтана. Гермиона согласно кивнула с недоверчивой улыбкой и с огромным удовольствием надкусила лососевую тарталетку. Из-за всех этих переживаний она даже не заметила, как сильно проголодалась. Канапе с сыром и оливками, мини-сэндвичи с фазаньим паштетом, грибные рулетики — всё это выглядело настолько аппетитно, что разбегались глаза, и Гермиона вполне рисковала сейчас уподобиться рыжему имениннику, набросившись на всё сразу. — Вы с Малфоем были словно принц и принцесса, — воодушевлённо прошептала ей на ухо Джинни как раз в тот момент, когда упоминаемая королевская особа совершенно не по-аристократически отправляла в рот второй по счёту мини-сэндвич, не дожевав первый. — Мы сначала хотели дружно посмеяться, но когда увидели вас, все потеряли дар речи. Это правда было безумно красиво, Гермиона! Милостивый Годрик, сама не верю, что это говорю! — Что, было так сильно заметно, да? — с опаской пробормотала Грейнджер. — О, да-а-а, — протянул Рон, — разлетающиеся между вами искры не заметил только разве что слепой! Гермиона густо покраснела и опустила взгляд. Плохая, плохая идея была соглашаться на уговоры Макгонагалл. Было известно, что из детей Пожирателей в Хогвартсе учились только Крэбб и Гойл: теоретически, при наличии хотя бы одной извилины на двоих, они бы могли сдать Малфоя, но что-то подсказывало Гермионе, что вероятность этого ничтожно мала. Но ведь есть опасность того, что кто-то из слизеринцев решит вступить в ряды солдатов Волдеморта. И что тогда? — Так вот оно что, Грейнджер, — вдруг послышался откуда-то сзади знакомый и не очень приятный голос. — Я оказался прав. Между вами с Малфоем что-то есть, не так ли? Она резко обернулась. Маклагген. Разумеется. — Чего тебе нужно, Кормак? — холодно произнесла Гермиона, бросив взгляд в сторону слизеринцев. К счастью, Малфой был занят разговором с друзьями. — Чтобы ты перестала водить меня за нос, — он сложил руки на груди и сдвинул брови. Кажется, его вовсе не заботило, что половина его гриффиндорских товарищей с интересом наблюдали за развернувшимся представлением. — Я красив, талантлив, из хорошей семьи. Почему ты меня отвергла? Да ещё и ради кого! Ради сынка Пожирателя! «Поправочка, Кормак: ради Пожирателя и отцеубийцы. Таков мой выбор». — Слушай, Кормак, я не собираюсь с тобой обсуждать свою личную жизнь, — как можно дружелюбнее пыталась говорить Гермиона, но в итоге получилось довольно токсично. — Но, так и быть, я разъясню тебе кое-что. Мы с Малфоем просто друзья. Да, простить старые обиды и превратить вражду в дружбу — это вполне реально, если отбросить подальше гордыню и предрассудки. А что до тебя, то ты всё верно говоришь, но не учитываешь одной маленькой детали: ты не в моём вкусе. И вообще, я не заинтересована в отношениях и никогда этого не искала. Поэтому давай отныне договоримся: ты больше не рассматриваешь меня в качестве девушки, жены и продолжательницы рода, а я сделаю вид, что ты не домогался меня самым низким образом и не оскорблял мерзкими словами. Маклагген долго сверлил её неопределённым взглядом, казалось, в нём бурлили ненависть и презрение, приправленные обидой с щепоткой стыда, но внезапно его настроение переменилось. Он усмехнулся своей идеальной улыбкой с обложки глянцевого журнала и протянул руку для рукопожатия. — Идёт. Могла бы и раньше сказать. Гермиона растерянно заморгала, уставившись на протянутую руку. Что, так просто? Неужели Кормак от неё наконец-то отстанет? Она нерешительно протянула руку в ответ, Маклагген энергично её потряс, сдавив до хруста, словно тисками, и добавил, прищурившись: — А всё-таки по поводу Малфоя ты лукавишь, Грейнджер. Что-то между вами точно есть. Он ухмыльнулся, кивнул на прощанье и отправился к пуффендуйцам и когтевранцам на танцплощадку. Драко стремительно приближался к наивысшей точке кипения и был бесконечно благодарен Блейзу и Дафне за то, что отвлекали его своей пустой болтовнёй от созерцания картины под названием «близкая кончина уёбка Маклаггена». К сожалению, очередная симфоническая композиция завершилась и к их скромной компании с неумолимой скоростью по окончании танца надвигались главные занозы в заднице, общение с которыми предстояло стойко выдержать. — Это было очень… мило, — с паршивой усмешкой промурлыкал Тео, ведя под руку Пэнси Паркинсон. — Вы с заучкой Грейнджер для нас ещё станцуете? Ваш танец был такой… сейчас-сейчас… Ах, да, вот оно: полукровный. Малфой одарил его холодной усмешкой. Стакан с выпивкой, что он изо всей силы сжимал в своей руке с побелевшими костяшками, грозился лопнуть от оказываемого на него давления. — Тебе бы не помешало начистить носки туфель, Тео, а то Пэнси, кажется, танцевала прямо на них, — сострил Драко, растягивая слова. — Интересно, что бы сказал папа Люциус, увидь он тебя танцующим в паре с грязнокровкой? — проигнорировав подкол, продолжил Нотт. — Кажется, вы с ней здорово поладили, не так ли? Ух, хотел бы я посмотреть, как Малфой-старший тебя отпиздит своей тростью со змеиной башкой! Послышались смешки. Ни один мускул на лице Драко не дрогнул, его ледяная ухмылка застыла на лице неподвижной маской. В какой момент их с Ноттом подобие дружеских отношений превратилось в ожесточённую пассивную агрессию? Неужели всего лишь один танец с «грязнокровкой» послужил поводом списать со счетов многоуважаемого чистокровного, чёрт побери, Малфоя, грозу факультета, перед которым ещё год назад готовы были ползать и лебезить, чтобы заслужить его благосклонность? Или дело было не в этом? Может, он слишком сильно ушёл в себя и не заметил, как отдалился от слизеринских устоев, добровольно отказавшись от доброй части тех гадостей, которые были неотъемлемой составляющей характера детей Салазара? — Папа Малфой против не будет, — «уже никогда». — У него есть дела поважнее, чем слушать хогвартские сплетни, — «гнить в желудке гигантской змеи». — А что до тебя, Тео, давно проведывал своего отца в Азкабане? О, прости мою бестактность, наверное, это слишком больная тема для тебя. — Туше, — высокомерно оскалился Нотт и направился к фонтану с напитками. После того, как его мать умерла, отец посвящал ему всё свободное время, а после его заключения Тео остался совсем один и был вынужден перебраться к родственникам, что держали небольшое ателье в Косом переулке, умышленно оставленное нетронутым Пожирателями. — Нам всем очень интересно, Драко, что это на тебя нашло? — поинтересовалась Пэнси своим высоким голосом. — Вы с гриффиндорской грязнокровкой ещё бы зализались перед всеми. Она что, опоила тебя Амортенцией? — Что ты несёшь, Пэнс? — скривился Малфой. — Я и Грейнджер? Серьёзно? Если я отпустил пару издёвок в её адрес, которые меня развеселили, это совершенно не означает, что я под Амортенцией. — Странные у тебя издёвки, Малфой, если и Грейнджер из-за них от души повеселилась. Не держи нас за придурков, — пробасил Монтегю, обнажив некрасивые зубы. — Вы что ли никогда не слышали о том, что Грейнджер истеричка? — Малфой искал поддержки у Блейза, но тот молча запихнулся тарталеткой, сделав вид, что развернувшийся разговор его не волновал. — Я довёл её до ручки, её нервная улыбка была вынужденной мерой, чтобы не разрыдаться. Моя цель достигнута. Ещё вопросы есть? Драко чувствовал себя идиотом. Ещё ни разу в жизни он не испытывал трудностей в том, чтобы отстоять своё мнение, даже если оно было до нелепости смехотворно. Ему всегда удавалось убедить окружающих в том, что они — круглые дураки и неотёсанные кретины, но сейчас он явственно наблюдал, как его псевдодрузья недоверчиво ухмыляются всем этим несуразностям, которые он был вынужден выдавать за оправдания. Стоп. Оправдания?! Драко Малфой никогда и ни перед кем не оправдывается! Он демонстративно отвернулся от любопытных слизеринцев, напоследок одарив каждого уничтожающим взглядом, подошёл к столу с закусками, взял с блюда сырное канапе и, элегантно оттопырив аристократический мизинчик, отправил его в рот. «Пусть сами чувствуют себя идиотами. Я создал большинство правил, которым они слепо следуют уже не первый год, я же и буду их нарушать так, что ни до кого и не дойдёт, что вообще произошло». — Слыхали, тот бледнолицый мужик из Министерства, что нас в январе аппарации обучал, на днях снова приезжает в Хогвартс провести заключительные занятия? — наконец подал голос Забини. — Блейз, вовсе необязательно называть бледнолицыми всех, у кого цвет кожи отличается от твоего, — съязвила Астория Гринграсс, адресуя ему обворожительную улыбку. — Ой, будто ты не знаешь, что я имел в виду, — раздражённо скривился Забини. — Он же полупрозрачный и при этом во плоти. — Не-е-е, после того, как меня расщепило, я лучше воздержусь, — промычал Гойл. Кто бы сомневался. — А у меня получилось с первого раза, — похвастался Монтегю. — Я бы сходил на последние занятия только ради того, чтобы утереть нос Уизли и Лонгботтому, они всегда так бесятся, когда мы их обставляем. — Аналогично, — хмыкнул Нотт. — А что насчёт тебя, Драко? Тебе ведь единственному среди нас всех ещё нет семнадцати? — Очевидно, мне там делать нечего, — пожал Малфой плечами. — Я вообще не понимаю смысла заключительных занятий и экзамена. Те, кто не научился, и так уже вряд ли научатся, а у кого получилось ещё тогда, вряд ли утратят навык через месяц. — Ты ещё обязательно научишься, — с томным обожанием сказала Пэнси, касаясь его предплечья. Малфою захотелось немедленно отдёрнуть руку, но это вызвало бы ещё больше подозрений со стороны и так довольно настороженных слизеринцев, поэтому он просто с холодным отвращением обругал взглядом руку Пэнси, после чего она отпрянула, словно его предплечье было охвачено языками пламени. — Интересно, кстати, придёт ли Грейнджер, — воскликнул Монтегю. — Неужто наша зубрилка допустит, чтобы полкурса оказались впереди неё по одному предмету? Они ж с Поттером и Уизли весь январь профукали. «После того, как мы разнесли хилый домишко Уизелов в щепки. «Профукали», действительно. Как же тошно от вас, уроды, чёрт возьми». Малфой отошёл в сторону, выпив содержимое стакана залпом. «В этом шмурдяке вообще есть хоть немного алкоголя? Вот бы сделать хотя бы глоток огневиски». Оркестр под управлением Флитвика окончил свою последнюю заунывную композицию и начал складывать инструменты в футляры. — Эй, всё в порядке? — окликнул его Блейз, обращаясь куда-то в сторону, как обычно делают те, кто не хочет привлекать слишком много общественного внимания к важному диалогу. — В полном, — сквозь зубы процедил Малфой. — Не обращай внимания. Ты ведь и сам говорил, что они дебилы. — А по факту дебилом выглядел я, Забини. Потому что кроме тебя никто не понимает степень моего бешенства, когда их поганые рты неукротимо изрыгают слово «грязнокровка», будто другого определения для Грейнджер больше не существует. — Ну, ты назвал её истеричкой, — ухмыльнулся Блейз. — И мне мерзко из-за этого, — ощетинился Малфой. — Как же меня выдрачивает это притворство. — Остынь, чувак, — расслабленно протянул Блейз. — Ты не выглядел дебилом, вышло довольно убедительно. — Да ладно, — с сарказмом улыбнулся Драко. — Серьёзно, не грузи себя этим. У них скучная жизнь, что ещё им обсуждать? Ну построили вы с Грейнджер друг другу глазки, подумаешь. Когда последний оркестрант покинул сцену, стулья и пюпитры исчезли, вместо них появились микрофоны на стойках и огромные магические усилители звука, напоминающие маггловские колонки высотой в несколько метров. Группа «Ведуньи» любезно согласились посетить Весенний бал по просьбе Горация Слизнорта, а это значило, что сейчас станет очень громко. Откуда-то с потолка опустился серебристый диско-шар, свечи погасли, а бабочки и птички трансфигурировались в цветные огоньки светомузыки. — Добрый вечер, Хогвартс! — прокричал в микрофон солист в чёрной мохнатой шубе. — Вы готовы зажигать?! — Что ж, — сказал Блейз, — пожалуй, пойду «зажгу». Он ухмыльнулся Драко на прощанье и присоединился к беснующейся толпе. — Потанцуешь со мной, наконец? — дёрнула его за рукав широко улыбающаяся Пэнси. — Я не танцую, — холодно отозвался Малфой, на этот раз выдернув руку из её цепких пальцев, и устремился прочь. С первым ревущим звуком гитары толпа буквально взорвалась. Охваченный темнотой Большой зал неистово замигал разными цветами, превратившись в самый настоящий кошмар эпилептика, оглушительная музыка разрывала барабанные перепонки. Малфой терпеть не мог подобную атмосферу, особенно когда настроение было ни к чёрту. Он пытался пробраться сквозь плотную массу людей в сторону выхода, то и дело натыкаясь на чьё-то дрыгающееся в конвульсиях тело. Может, это и были эпилептики? Пытаясь в очередной раз обойти аварийную парочку, он врезался в кого-то спиной, едва не потеряв равновесие. Он резко обернулся и выругался. Надо же было из всей этой непроходимой человеческой массы столкнуться именно с Белл. — Извини! — крикнула она. — Лучше всё-таки ходить передом, но тут не протиснешься! — Всё в порядке, — пробормотал Малфой для формальности, ведь всё равно его не было слышно. Он уже собрался продолжить свой путь, как вдруг что-то внутри подсказало ему: если не сейчас, то когда? — Эй, Белл! — окликнул он Кэти, ткнув её в плечо. Она обернулась, удивлённо уставившись на Драко. — Чего? — крикнула она, приставив ладонь к уху. Малфой поморщился от истошного завывания Мирона Вогтейла, схватил Кэти за локоть и оттащил в сторону, где было меньше людей. Он достал палочку из кармана и заглушил окружающее их пространство. Насколько это было возможно. — А я уж подумала, ты снова собираешься наложить на меня Империус, — криво усмехнулась Кэти, проследив глазами за волшебной палочкой, которую Драко спрятал обратно в карман мантии. Он оценил шутку, но уже спустя мгновение его выражение лица предельно посерьёзнело. — Прости за то, что сделал с тобой, — произнёс он охрипшим голосом. — Это прозвучит максимально странно, но… я этого не хотел. Я чувствую себя ужасно, это был самый идиотский поступок в моей жизни, но у меня просто не было выбора… — Я тебе верю, Малфой, — прервала его Кэти. — Тебе не обязательно распинаться передо мной. Мне хватило и того, что ты извинился. — Распинаться? — возмутился Драко. — У меня и в мыслях не было перед тобой распинаться, я просто… — Хорошо, что тебе жаль, — взгляд Кэти был открытым и искренним. — Не так страшно умереть от проклятия — намного страшнее очерстветь душой и прожить с каменным сердцем до конца своих дней. Когда в твоей жизни нет места для любви и раскаяния, в конечном итоге она превращается в серое существование. В тюрьму, из которой никак не вызволиться. Драко не знал, что ответить. Он и помыслить не мог, что Кэти была настолько глубоким, светлым и совершенно бесхитростным человеком, лишённым всякого лукавства. Какая-то невзрачная, сверх меры бойкая охотница команды Гриффиндора совсем по-новому для него раскрылась как личность. Уизел её не заслуживал. — Малфой, правда, всё в порядке, — улыбнулась Кэти, когда неловкое молчание ощутимо затянулось. — Я уже давно простила тебя. — Серьёзно? — он недоверчиво изогнул бровь. — Серьёзно. Но получить персональные извинения от тебя, конечно, было приятно. Это событие по своей значимости куда важнее какого-то там проклятия, — хихикнула Кэти. — Не сомневаюсь, — ухмыльнулся Драко и уже собирался уходить, но она его окликнула: — Малфой? Он обернулся. — Я очень рада, что у вас с Гермионой так всё сложилось. Ты очень изменился. Ну, в лучшую сторону. А ещё вы просто волшебно сегодня смотрелись вместе. Я искренне рада за вас. Это откровение застигло Драко врасплох. Первым желанием было выставить Белл законченной тупицей и впасть в лютое отрицание, добавив к этому парочку оскорблений про Уизли, который заразил её своим скудоумием, но вместо этого он коротко кивнул и, пересекая заглушающий барьер, удалился. Малфой снова попал в эпицентр потной толкотни, благо, двери Большого зала уже были близко, и по мере дальнейшего приближения громкость музыки постепенно снижалась. Наконец, достигнув выхода, Драко почувствовал, как кто-то схватил его за локоть. Прежде чем он увидел, кто в очередной раз посмел вторгнуться в его личное пространство, он почувствовал нежный персиковый запах с ванильно-коричными нотками, тёплое дыхание, коснувшееся его щеки, и вкрадчивый полушёпот: — Давай сбежим отсюда?