The Curse of Slytherin/Проклятие Слизерина

      Как Драко ни старался, подавить глупую улыбку, у него не получалось. Выскочив из зала и воровато оглядываясь не без доли зависти на слившиеся воедино целующиеся парочки, занимавшие каждый плохо освещаемый угол, они с Гермионой на цыпочках проскользнули в коридор, ведущий к лестницам. Пришлось по дороге трансфигурировать туфли в кеды, чтобы отражающийся от стен звук каблуков не оглушал спящие портреты и не привлекал внимание случайно заплутавших студентов.       Оказавшись на достаточном расстоянии от всевозможных сюрпризов и опасностей, Малфой внезапно остановился возле сварливой горгульи, схватил смеющуюся Гермиону за руку и резко притянул к себе. Он прижал её к стене, с секунду вглядываясь в её светящиеся глаза, а затем впился в её губы требовательным поцелуем, от которого у них обоих закружилась голова. Вместе с выдохом у Гермионы сорвался с губ тихий стон. Её пальцы зарылись в белокурые волосы, пока руки Драко осязали её талию, рёбра, ключицы и остановились на шее, большими пальцами нежно поглаживая скулы.       — Я мечтал об этом с той самой секунды, когда увидел тебя.             От его голоса Гермиону бросило в дрожь. Она улыбнулась, быстро поцеловала его, схватила за руку и потащила за собой к лестницам. Каждый из них знал, куда лежит их путь, и они тихо смеялись, пока преодолевали многочисленные ступеньки до восьмого этажа. Остановившись в коридоре, в конце которого виднелась глухая стена, Драко и Гермиона взглянули друг на друга.              — Кто придумает место на этот раз? — спросила Гермиона, пытаясь восстановить сбитое дыхание.       — Ну, было бы справедливо в этот раз дать мне возможность включить фантазию, — сказал Малфой, вынув палочку из кармана мантии, — но я как благовоспитанный джентльмен готов предложить даме маленькое пари.       — Малфой и что-либо связанное с благовоспитанностью — это что-то новенькое, — подстегнула его Гермиона, достав палочку из специального зачарованного кармашка, который всегда предусмотрительно нашивают на парадную одежду для волшебников. — Хотя должна признаться, что за последние полгода ты и правда весьма неплохо справляешься с джентльменскими обязанностями.             — Потому что я полон сюрпризов, Грейнджер, в отличие от тебя с твоим синдромом отличницы, — с ехидной ухмылкой ответил Малфой.       — Эй! Я уже давно не такая! — возмутилась Гермиона. — Я стала намного сдержаннее и сноснее, разве нет?       — Может, самую малость, — он изо всех сил старался улыбаться как можно коварнее, но всё равно выходило слишком тепло. — Чей патронус долетит быстрее до Выручай-комнаты, тот её и открывает.       — Идёт, — неуверенно согласилась Гермиона. Она объективно оценивала особенности их патронусов. При любых других обстоятельствах она бы оспорила такое несправедливое предложение, ведь патронус — это не совсем то, чью скорость можно контролировать, в конце концов это заклятие уж точно было изобретено не для гонок или пари. Но сегодня в этом не было никакого смысла. В каком бы виде ни открылась комната, Гермиона будет счастлива оказаться в ней вместе с Драко.             — Экспекто…       — Патронум!       Полуневербальное заклинание сработало идеально, вырвавшись одновременными столпами света из двух волшебных палочек. Для Гермионы это было поистине волнительно, ведь она всего раз видела патронус Драко, не считая случая на поле для квиддича, и вот сейчас китайский лун выпорхнул вновь, поражая её своей красотой. В какой-то момент они закружили вместе с выдрой в танце, словно тоже были связаны чувствами своих хозяев, а потом устремились по воздуху вперёд к стене.       Как и ожидалось, летящий небесный дракон в два счёта обогнал неспешно плавающую выдру, но перед самой стеной обернулся, дожидаясь свою медлительную соперницу, и они оба исчезли, обратившись в серебристую пыль.       — Запомни, Грейнджер: из нас двоих летаю я, — самодовольно протянул Малфой и двинулся по коридору в сторону стены.       — А я и плаваю-то с трудом, — пробубнила себе под нос Гермиона и последовала за ним, стараясь не отставать.       Драко остановился у стены и прикрыл глаза, сосредоточившись на картинке, которую ему подкинуло воображение. Он стоял неподвижно, черты его лица были мягкими, а дыхание спокойным.       «Красивый», — подумала Гермиона. И в этот раз не стыдилась своих мыслей. Драко Малфой был красив, и этот факт неоспорим.       Когда его глаза открылись, сквозь стену проступили очертания двери, с каждой секундой приобретая всё больше деталей и наконец превратившись в полноценный вход в комнату.       — Дамы вперёд, — галантно пригласил Драко, положив руку на спину Гермионы, и в этот момент она поняла, что действительно заинтригована, что же именно он загадал в качестве уютного места. Его взгляд был почти непроницаем, за исключением едва заметного огонька в глазах, который немо намекал на что-то особенное и необычное, что скрывалось за дверью.       Схватившись за ручку, Гермиона толкнула дверь. Они оказались внутри просторной спальни, выполненной в чёрно-изумрудных тонах. Она выглядела просто упоительно богато. С правой стороны горел камин, высеченный из чёрного мрамора и достаточно высокий, чтобы пользоваться им в качестве средства перемещения. Возле него стояли два кресла, обтянутые тёмно-зелёным бархатом, а также стеклянно-деревянный журнальный столик.       Возле одной из стен располагалась внушительных размеров книжная полка, которая вполне могла сойти за небольшую библиотеку, плотно уставленную книгами. Рядом находилась кушетка для чтения с замысловатой вышивкой, в которой преобладали зелёные и золотые нити. По скромному предположению Гермионы, этой вещице было не меньше двухсот лет. Ей доводилось видеть нечто подобное на экскурсиях по замкам XVII–XVIII веков, когда она в детстве путешествовала с родителями по Европе.       Напротив библиотеки стоял антикварный стол из чёрного дерева, изобилующий разнообразной резьбой в основном в форме змей и листьев плюща. На нём лежала аккуратная стопка дорогого пергамента, несколько изумрудных перьев и изысканная серебряная чернильница, а также несколько книг. Немалое удивление у Гермионы вызвал миниатюрный кабинетный рояль, что стоял близ стола и выглядел на порядок здоровее и холёнее, чем несчастный чахоточный и ещё чёрт знает чем страдающий инструмент в Визжащей хижине.             И, наконец, первым и главным признаком того, что Драко и Гермиона находились именно в спальне, была, конечно же, кровать. Самая большая кровать, которую только можно вообразить и на которой запросто могут комфортно разместиться пять человек, не причиняя друг другу неудобства. Балдахин, естественно, был тоже изумрудного цвета из элитного бархата, а на таком же изумрудном покрывале были идеально разложены в каком-то необъяснимом порядке несколько подушек разных размеров и форм в серых, чёрных и зелёных цветах. По обе стороны от кровати были расположены два одинаковых прикроватных столика с подсвечниками.       На высоком потолке висела многоярусная люстра с многочисленными канделябрами примерно на сто свечей, из которых горела только треть. На полу лежал белый ковёр, являющийся по совместительству шкурой некогда здравствующего предположительно полярного медведя, но было сложно сказать наверняка по причине отсутствия головы с непременно открытой пастью в беззвучном рыке.       Стены были выкрашены в благородный тёмно-серый цвет, и на той, у которой стоял письменный стол, виднелись два огромных сводчатых окна с распахнутыми изумрудно-чёрными шторами, что открывали вид на ночной сад, фонтан и пруд. Гермиона даже не сомневалась, что вид из окна был не более чем безупречной гиперреалистичной иллюзией.       — Как тебе? — рука Драко всё ещё покоилась на спине шокированной Гермионы.       — Весьма по-слизерински, — с нервным смешком пролепетала Грейнджер, — я ещё ни разу в жизни не находилась в подобной королевской обстановке, где можно было бы всё это трогать руками.       — Ну, несколько лет назад я бы тебе и не позволил этого, — ухмыльнулся Малфой, встречаясь с её вопросительным недоумевающим взглядом. — Добро пожаловать в Малфой-мэнор. Не думаю, что в ближайшее время представится возможность сказать тебе это, находясь в настоящем поместье…       — П-подожди, — запнулась Гермиона, покачав головой и нахмурившись. — Это?..       — Моя комната.       Гермиона так и продолжала стоять, раскрыв рот, метая взгляд то на Драко, то на роскошные убранства спальни-музея. Он явно добился ожидаемого эффекта и практически по-детски радовался от созерцания отвисшей челюсти своей возлюбленной, которая, кажется, до конца не верила, что её не разыгрывают.              — Ну мы, конечно, все наслышаны, что вы — ребята с достатком, — наконец выдавила она, — но, думаю, вряд ли кто-то в действительности осознаёт, что вы живёте в настоящем дворце.       Довольная открытая улыбка Малфоя смягчилась, а затем и вовсе практически угасла.       — Если честно… Я не столько хотел тебя удивить, сколько побыть у себя дома без мыслей о том, что в соседних комнатах происходит какая-то чертовщина, — мрачно произнёс он, всё ещё сохраняя лёгкий намёк на улыбку. — И ещё… Это всё, — он кивнул головой в сторону комнаты, — перестаёт приносить удовольствие, когда приходит осознание, что кроме этого в моей жизни больше нет ничего ценного. Но теперь у меня есть ты, — Драко взглянул на Гермиону. Его глаза потемнели, а губ больше не касалась улыбка. — И я не знаю, что делать, когда…       Гермиона не дала ему договорить. Она обхватила его лицо ладонями и притянула к себе, целуя любимые губы, соприкосновений с которыми, казалось, всегда будет недостаточно. Драко резко вдохнул, жадно осязая её тело — её идеальное тело в идеальном платье.       — Послушай, — прошептал он, — мы не обязаны сегодня… если ты не хочешь или сомневаешься…       — Обязаны, — выдохнула она, улыбаясь. — Я слишком долго этого ждала, и я ни за что не упущу шанса снова почувствовать тебя…       «…в себе», — хотела сказать Гермиона, но осеклась, не решившись на такое нескромное признание. Драко воспользовался моментом и снова прильнул к её губам. Её руки потянулись к его парадной мантии, которая уже спустя мгновение лежала на полу. Если бы Гермиона смогла оторваться от сладостной пытки и открыть глаза, она бы увидела, насколько привлекательно Драко выглядел в белой рубашке, заправленной в чёрные брюки, в тёмно-зелёных, почти чёрных подтяжках и с таким же галстуком-бабочкой на шее, но неуёмная страсть настолько беспощадно обжигала юные тела жаром, что им не терпелось как можно скорее избавиться от проклятой одежды. Поэтому Драко буквально сорвал с себя галстук, а Гермиона принялась за пуговицы рубашки, пока его руки нащупывали на её спине молнию от платья.       Вспомнив, что под платьем нет бюстгальтера, Гермиона невольно прижала локти к рёбрам, когда почувствовала, что молния полностью расстёгнута, а ткань едва касалась кожи спины.       — Никогда не закрывайся от меня, — голос Драко был нежным, а взгляд совершенно открытым. — Не стыдись своего тела, Гермиона. Оно прекрасно. И вообще... ты... очень красивая.       Её щёк коснулся лёгкий румянец. Ей всё ещё непривычно было слышать и видеть, как губы Драко Малфоя произносят её имя, и насколько удивительно оно звучит, когда окрашивается тембром его голоса. Волна неистового возбуждения окатила тело Гермионы после его смущённых признаний. Она понимала, насколько ему непросто говорить все эти слова, делиться своими чувствами.       — Ты тоже, — мягко произнесла она, коснувшись его щеки. — Очень красивый.       Они усмехнулись друг другу. Его руки легли на спущенные бретели платья, опуская их ещё ниже. Гермиона отвела локти в стороны и позволила платью бесшумно соскользнуть на пол. Взгляд Драко заново с удовольствием изучал изгибы её обнажённого тела, частично скрытого аккуратными светло-каштановыми локонами, ниспадающими на плечи и грудь, и кружевными трусиками — коварные проделки Джинни, освоившей сомнительно полезные навыки трансфигурации. Расстёгнутая рубашка отправилась вслед за платьем на пол.       Драко не торопился прикасаться кончиками пальцев к раскрытым тайнам так близко стоящего к нему тела, таким образом желая довести себя до полного изнеможения, пока не потемнеет в глазах от мучительного дурмана. Вместо этого его руки легли на плечи Гермионы и подтолкнули её, заставив сделать шаг назад по направлению к неоправданно гигантской кровати.       Гермиона сбросила некогда бывшие туфли и перешагнула лежащее на полу платье. Драко продолжал подталкивать её, скользя руками по её плечам и спине. У самой кровати он не выдержал, притянул Гермиону к себе, и их горячие губы снова слились в поцелуе. Он ощутил, как её соски коснулись его груди. Долгожданная сладкая дурнота накрыла Драко с головой, зрение затуманилось от каменного напряжения ниже пояса. Их тела опасно покачнулись, и они едва не потеряли равновесие.       — Прости, я слишком пьян, — прошептал Драко, оторвавшись от губ Гермионы.       — Разве ты много выпил?       — Нет, — честно ответил он, зарывшись в её волосы и прижав к себе её тело. — Ни капли.       Гермиона перестала видеть разницу между реальностью и фантазией. То, что шептал ей Драко, не укладывалось ни в какие привычные рамки. Он был опьянён ею. Это было похоже на какой-то удивительный сон, она не узнавала своё тело, свой разум. Она не могла до конца поверить в то, что на самом деле ей может быть так хорошо. Милый Драко. Как так вышло, что теперь она не представляла своей жизни без него? Даже когда он был далеко, она чувствовала его. Это было слишком сложно объяснить, да и хватит ли слов.       Он повалил её на изножье кровати. Гермиона переползла к изголовью, пока Драко с невероятной ловкостью без лишних движений избавлялся от обуви и оставшейся одежды. Когда его полностью обнажённое тело предстало перед её взором, она с восхищением оценила степень его желания. Малфой тяжело дышал и смотрел Гермионе в глаза, склонив голову набок. Он не торопился присоединяться к ней, словно позволяя ей насладиться им и подавая ей пример, как следовало относиться к своей красоте. О да, он знал это. То, что скрывала его дорогая одежда, выглядело чертовски сексуально.       — Знаешь, а я ведь была уверена, что буду не первой девушкой, которой посчастливится увидеть тебя, — дрожащим от возбуждения голосом произнесла Гермиона, изучая истосковавшимся взглядом каждый сантиметр его великолепного тела. Малфой вопросительно изогнул бровь. — Точнее, что мне вообще когда-либо выпадет такая возможность.       — Забавно, — его глаза потемнели, а губы изогнулись в ухмылке. Драко обошёл кровать, медленным шагом приближаясь к Гермионе. — А вот я напротив был уверен, что это будешь именно ты, Грейнджер. Хоть и не позволял этой мысли выйти за пределы своих самых смелых фантазий.       Она задохнулась от неожиданности и удивления.       — Когда ты впервые почувствовал это?       Он медленно забрался на кровать, склонившись над часто дышащей Гермионой.             — Четвёртый курс. Первое сентября, — не задумываясь, ответил он, касаясь губами её виска. — Хогвартс, Большой зал.       У неё закружилась голова. Её веки сомкнулись, а лёгкие наполнились запахом свежескошенной травы и лимонной цедры с едва различимыми нотками стирального порошка — отдалённое напоминание о скрывающей тело одежде.       — Значит, мне не показалось.       Она обвила руками его шею и притянула к себе. Драко навис над Гермионой, перебросив ногу через её бёдра, и прильнул губами к её шее, прижавшись твёрдой эрекцией к её животу. С каждым тяжёлым выдохом с её губ срывались стоны, Гермионе казалось, что каждая клеточка её тела — это одна сплошная эрогенная зона.       Драко вдыхал сладкий запах её кожи и постепенно опускался всё ниже, покрывая поцелуями её ключицы и грудь. Когда его губы сомкнулись на возбуждённом соске, он с наслаждением провёл по нему горячим языком, мягко сжав ладонью вторую грудь. Прижавшись ещё ближе друг к другу, они одновременно протяжно застонали от удовольствия, изнемогая от томительного желания, отдающегося обжигающим пламенем по всему телу. Гермиона непроизвольно прогибалась, прижимаясь бёдрами к подтянутому торсу Драко. Он опускался всё ниже, чертя губами неровную линию из поцелуев и, добравшись до низа живота, аккуратно развёл её ноги в стороны.       — Драко… — испуганно, но одновременно с вожделением выдохнула Гермиона, глядя на него.       — Позволь мне сделать тебе приятно, — прошептал он и поцеловал внутреннюю сторону её бедра, не отводя взгляда от глаз Гермионы. — Позволь научиться доставлять тебе удовольствие.       — Но мне и так с тобой… — смущённо пролепетала Гермиона, не договорив фразу до конца. Драко мягко прижался губами к её самой чувствительной точке сквозь тонкое кружево трусиков и повторял это снова и снова, пока она задыхалась от непривычных, но настолько безумно приятных ощущений.       — Позволишь? — он отстранился и положил ладони на её бёдра поверх резинки от белья.       — Да… да, хорошо…       Драко аккуратно подцепил пальцами тонкую ткань и произнёс:       — Будешь меня направлять. Я хочу знать, как тебе нравится.       Гермиона кивнула и застыла в предвкушении, пока он стягивал с неё бельё. Ей было одновременно и неловко, и приятно от мысли, что ему захотелось это сделать. Малфой почувствовал её скованность и провёл кончиками пальцев по её напряженным бёдрам.       — Расслабься, — его тёплый голос был таким успокаивающим. — Доверься мне.       Она послушно откинулась на подушки, только сейчас осознав, как сильно была напряжена. Руки Драко всё ещё поглаживали внутреннюю сторону её бёдер, успокаивая и расслабляя напряжённые мышцы, а затем его губы нежно коснулись её клитора.       — Ох, — удивлённо выдохнула Гермиона, зарывшись пальцами в свои спутанные кудри. Её губы растянулись в блаженной улыбке, а щёки покрылись румянцем. Это было чертовски интимно. Чертовски приятно.       Спустя несколько нежных поцелуев, Драко мучительно медленно провёл по клитору языком, от чего тело Гермионы выгнулось ему навстречу, покрывшись тысячами мурашек. Её сбившееся дыхание наполняло комнату, в которой, казалось, стало жарче на пару десятков градусов.       — Нравится? — прошептал Драко, практически не отрывая губ от возбуждённой плоти.       — Очень… очень сильно нравится, — сдавленно простонала Гермиона, мучаясь от разрывающего её желания.       Получив её одобрение, Драко продолжил сладостную пытку, стараясь всеми силами контролировать своё сознание, которое время от времени так и норовило покинуть его. Ему было безумно интересно испробовать её на вкус, он так часто слышал об этом от парней во время их непристойных разговоров, но никогда не допускал мысли о том, что ему выпадет возможность в ближайшем будущем об этом узнать самому. Это был настоящий вынос мозга, поэтому он старался не ёрзать, чтобы преждевременно не кончить от одних только этих потрясающих ощущений.       Его язык медленно двигался вдоль влажных складок, а затем начал описывать круги. Гермиона с каждой секундой всё больше поражалась, как это возможно, чтобы немыслимое удовольствие становилось ещё немыслимее, словно никакого предела блаженства не существовало.       — О да, вот так, — её голос срывался, она жадно хватала ртом воздух, инстинктивно двигая бёдрами навстречу терзающему её языку.       Драко потянулся одной рукой к её груди и сжал твёрдый сосок, а второй скользнул вверх по бедру и вошёл в неё сразу двумя пальцами. Он резко выдохнул и застонал, прижимаясь сильнее языком к пульсирующему клитору. От вибрации его голоса, ощущения движений его пальцев внутри и умопомрачительной оральной ласки Гермиона задрожала, затрепетала всем телом, срываясь на крик.       — Драко… Быстрее… О Боже…       Она была так близка. Он чувствовал, как её мышцы сокращались вокруг его пальцев, ритмично скользящих внутри неё. Долгожданный, практически убийственный оргазм сотрясал её тело, громкие стоны неземного наслаждения вырывались из её груди снова и снова. Её спина выгнулась дугой, практически полностью отрываясь от кровати, и как только Гермионе показалось, что захлестнувшая её волна удовольствия сейчас спадёт, её накрывало новой, ещё более сильной, поскольку Драко хоть и замедлился, но не прекращал своей пытки, доводя её до полнейшего исступления.             Спустя долгие секунды сладких мучений Гермиона почувствовала, как слёзная пелена застелила глаза, а мышцы всего её тела просто умоляли о долгожданном расслаблении после неконтролируемых судорог. Драко придвинулся к ней, оперся на локти и пристально всматривался в её лицо. Расширенные зрачки его глаз почти скрывали серо-голубую радужку, а щёки пылали, что было довольно редким и привлекательным явлением, ведь ему безумно шёл румянец.       — Ты что, плачешь? — с заботливой улыбкой спросил он, собирая её слёзы подушечками пальцев. Поводов для беспокойства совершенно не было, потому что Гермиона безмятежно улыбалась и смело кивала головой, без капли сожаления признавая свою слабость. — Неужели я был так хорош?       — Тысяча очков Слизерину, — усмехнулась она, зарывшись пальцами в мягкие волосы Драко. Её ответ явно не входил даже в сотню самых ожидаемых, и, увидев его искреннее замешательство, Гермиона добавила: — Две тысячи.       — Это ты зря, могут возникнуть вопросы, — подыграл ей Малфой. — К тому же, разве Гриффиндор не удавится от зависти, когда мы завоюем кубок школы в конце года?       — И не мечтай, — хитро прищурилась Гермиона. — В следующий раз — моя очередь.       Глаза Драко загорелись, а губы растянулись в азартной улыбке.       — Ты ведь в курсе, что когда из уст непорочной гриффиндорской принцессы звучит нечто подобное, это может свести с ума?       — Неужели так сильно возбуждает? — невинно поинтересовалась Гермиона.       — Нет, что ты, просто когнитивный диссонанс, — беззлобно съязвил Драко и прильнул к её губам, прижавшись к ней всем телом. Он уже и так давно сошёл с ума. Грейнджер утащила его в бездну безумия много месяцев назад.       Он до потери пульса хотел её. Прямо сейчас, в этот самый момент он пытался подавить громкий шёпот подсознания, который твердил на повторе запретные слова. Драко боялся своих чувств, но их близость с Гермионой обнажала их, освобождала из крепких оков его разума. Его безудержное желание утопать, упиваться ею диктовалось отнюдь не мимолётным увлечением или выбросом гормонов, нет. Всё было намного хуже. Он был слишком счастлив, и в этом не было ничего хорошего. Но сейчас эти страхи не имели никакого значения.       Когда Драко почувствовал, что больше не может испытывать свою выдержку, он прошептал:       — Мы делали это всего раз. Думаю, сегодня тебе всё ещё будет немного больно. Ты уверена, что хочешь…       Гермиона не стала его дослушивать, вместо ответа она обхватила рукой его твёрдый член и направила в себя, подаваясь бёдрами навстречу, заставив Малфоя осечься на полуслове и до боли прикусить нижнюю губу.       Он был прав, болевые ощущения внутри появились сразу же, но Драко старался держать себя в руках и улавливать каждую реакцию Гермионы, чтобы погружение было нежным и постепенным.       — Как ты? — он вглядывался в её глаза, пытаясь прочитать по взгляду её ощущения.       — Прекрасно, — честно ответила она, ведь боль не имела никакого значения, когда их тела снова были едины. — Я так скучала по тебе, Драко.       «И я по тебе чертовски сильно скучал, Грейнджер», — хотел ответить он ей, но не смог проронить ни слова. Физические и духовные чувства слились воедино, отобрав всю энергию и лишив возможности связно мыслить. Он раньше не думал о сексе как об особом таинстве между людьми. Возможно, среди его окружения и вовсе не было никого, кто испытывал нечто подобное на эмоциональном уровне.       Драко медленно погружался, пока не вошёл на всю длину, полностью наполнив собой Гермиону, и остановился. Он наблюдал за ней и наслаждался ощущением абсолютной целостности. Её умиротворённое лицо украшала совершенно пленительная улыбка, глаза были закрыты. Горячее дыхание было сбивчивым, её руки гладили его спину, зарывались в волосы. Она была прекрасна. Бесподобна.       «Мерлин, какая же она красивая».       Малфой нежно поцеловал её в уголок рта, скользнув к щеке, скуле и обратно к губам, на этот раз углубив поцелуй. Они синхронно вздохнули, и Драко продолжил размеренные ритмичные движения внутри неё.       Гермионе хотелось снова и снова повторять, как сильно она скучала по нему, по его телу и их близости. Она много раз слышала о «занятии любовью», но никогда не придавала большого значения этим громким словам. Сейчас же она была уверена, что это не вымысел и не женские романтические глупости. Они с Драко действительно занимались любовью. Это не было пошло или как-то неприлично, это было просто… естественно. Природно и совершенно правильно.       Драко постепенно наращивал темп, его дыхание сбилось, мысли перемешались, все слова улетучились, кроме одного, самого важного.       — Гермиона, — тихо простонал он её имя, касаясь губами её волос. От его дыхания у неё по шее пробежали мурашки, а чувствительность всего тела ещё больше обострилась. — Чёрт, Гермиона… Ты — мечта…       Его сбивчивое бормотание, дурманящий запах Амортенции и просто восхитительное тело, каждую клеточку которого Гермиона ощущала всем своим существом, творили с ней неописуемые вещи. Сейчас она была готова заключить какую угодно сделку с самыми сомнительными последствиями, лишь бы этот момент длился как можно дольше.              Малфой начал двигаться быстрее, с каждым толчком с их губ срывались стоны, которые становились всё громче. Он боялся причинить ей боль слишком резкими движениями, но близкая разрядка давала о себе знать учащёнными пульсациями в паху.       — Прости… если сейчас сделаю больно… — хриплый голос Драко прерывался от непроизвольных стонов. — Я просто… не могу больше сдерживаться…       — Я запрещаю тебе сдерживаться, — почти агрессивно приказала Гермиона, впившись губами в его шею и оттянув пальцами его бело-серебристые волосы.       Малфой пребывал в настоящей эйфории и совсем потерял связь с реальностью. Он погружался в её тело снова и снова, пока не достиг наивысшей точки наслаждения, окунувшись с головой в самые глубины бездонного наслаждения. Драко запрокинул голову и задохнулся от немого крика, изливаясь в Гермиону. Возможно, он закричал по-настоящему. Он ничего не слышал и не видел, он мог только чувствовать жар их тел, покрывшихся испариной, запах любимой девушки и её руки на своих пылающих щеках.       «Как дышать? Чёрт побери, куда делся весь кислород?! Я хоть в сознании или нахожусь в каком-то полуобморочном бреду?»       Драко очнулся спустя несколько секунд. Он всё ещё лежал на Гермионе, положив голову ей на плечо. Она тяжело дышала и рассеянно гладила его по влажным волосам. На её лице застыла блаженная улыбка, а взгляд бесцельно блуждал по комнате. Малфой лёг рядом, перевернувшись на бок, и неотрывно глядел на неё, постепенно восстанавливая дыхание.       Гермиона повернулась к нему, и их взгляды снова встретились. Она улыбалась, но Драко не отвечал на её улыбку. Его взгляд изучал каждый дюйм её лица, волос, шеи. У Грейнджер было просто невероятное количество веснушек, они были повсюду: на носу, на щеках, под глазами, на лбу, возле висков. На шее было маленькое родимое пятнышко в форме сердечка, а в светло-каштановых волосах выделялась одна золотистая более светлая прядь. Раньше Драко не уделял этим мелочам внимания, как и тому, что, когда она улыбается, у её глаз появляется какой-то особый хитрый прищур, но при этом взгляд лучится добротой и теплом. Эти детали, маленькие нюансы, открытые лишь особенно пристальному и острому взгляду, и были самой Гермионой. Единственной и неповторимой.       — О чём ты думаешь? — вдруг спросила она, прервав молчаливое созерцание Драко.       — О тебе, — он задумчиво нахмурился и заправил ту самую золотистую прядь ей за ухо. — И о том, что нам посчастливилось обладать тем, что принадлежит только нам двоим. Даже когда мы далеко друг от друга.       «Если бы Забини сейчас услышал мои влюблённые бредни, он бы впихнул мне в рот безоар и отправил в больницу святого Мунго».                    Сердце Гермионы преисполнилось теплом. Драко сегодня был необычайно разговорчив, это было совсем на него не похоже, поэтому она просто решила позволить этому происходить. Он притянул Грейнджер к себе и перевернулся на спину, чтобы она могла положить голову ему на грудь. Они молчали и дышали в унисон, прислушиваясь к треску огня в камине. Лёгкая и невесомая тишина, в которой никто не чувствовал себя неловко, тоже была редкой ценностью.       Гермиона прокручивала у себя в голове события сегодняшнего дня и никак не могла всерьёз поверить, что всё происходило по-настоящему. Танец на балу, эта комната, являющаяся точной копией спальни Драко в Малфой-мэноре, все те слова, что он шептал ей, его прикосновения, слияние их тел… Как много всего.       — Святочный бал, — вдруг произнесла Гермиона и почувствовала, как ритм дыхания Малфоя изменился. Возможно, он даже подумал, что она заснула и бормотала что-то бессвязное во сне. Но Гермиона всего лишь решила наградить его одним маленьким откровением за его сегодняшнюю чрезмерную болтливость.       — Святочный бал?       — Меня охватило просто неистовое бешенство, когда я увидела, как вы с Пэнси целуетесь. Чтобы отвлечься, я отправила Виктора за напитками, а сама в полуприпадочном состоянии пыталась вытащить своих мальчишек на танцпол, — она усмехнулась давним воспоминаниям. — Но Рональд был не в духе и в итоге довёл меня до слёз.       До Драко начал доходить смысл её слов, и его губы растянулись в улыбке.       — Так ты поэтому прорыдала весь вечер на ступеньках? Из-за Уизела? Я думал, Крам тебя измучил своим чудовищным болгарским акцентом и неспособностью по-человечески выговаривать твоё имя.             — Нет, не из-за них, — засмеялась она. — Из-за тебя. Хоть я тогда и не понимала этого. Не хотела вникать, откуда взялась эта злость на весь мир. Знаю, это было ужасно глупо.       — Конечно, глупо. Ты ведь просто могла подойти ко мне и сказать, что я тебе нравлюсь, — с наигранной беззаботностью отчитал её Малфой, едва удержавшись от смешка.       — Чтобы Пэнси вцепилась мне в волосы и повалила на пол? Ну уж нет! Лучше проплакать весь остаток вечера в целости и сохранности.       — Прости, ничем не мог помочь. Я был слишком занят тем, что всячески пытался подавлять свои чувства к тебе.       Они засмеялись, теснее прижавшись друг к другу. Сколько ещё у них есть общих воспоминаний, о которых они даже не подозревали?       Однако Малфоя уже давно волновал один нескромный вопрос, который он всё собирался задать Гермионе, но никак не мог набраться смелости. Возможно, отчасти полагая, что она, как довольно умная девочка, давно обо всём позаботилась, но он обязан был удостовериться в этом. Как бы то ни было, он чувствовал, что на нём лежал определённый пласт ответственности и лучше с этим не медлить.       — Слушай… — неуверенно начал он. Гермиона сразу почувствовала, как он напрягся, и приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо. Драко опустил взгляд, рассматривая их переплетённые пальцы. — Мне следовало спросить об этом раньше, но… в общем… Ты принимаешь что-то, чтобы не…?       «О Салазар. Это слово в тысячу раз страшнее, чем «Волдеморт».       Гермиона прыснула со смеху и выдохнула с облегчением. Ей показалось, что Драко собирался ей сообщить какие-то прескверные новости.       — Малфой, у меня родители медики, — поспешила она успокоить его. — Как ты думаешь, они бы отправили без всякой защиты свою дочь-подростка на десять месяцев в школу со средневековыми условиями проживания, чтобы летом она привезла им внука?       — Это что, какая-то маггловская загадка? — было сложно удержаться от сарказма, но один из камней с души Драко в ту же секунду рухнул, и по его телу разлилась волна облегчения.       — Не беспокойся, я с прошлого года на таблетках, — усмехнулась Гермиона.       Он понятия не имел, что за «таблетки», но это явно означало, что теперь в его голове одной проблемой меньше. Осталось дело за малым, раз уж Грейнджер сама об этом заговорила. Чёрт, как же это будет нелегко.       — Ты давно с ними общалась? С родителями? — аккуратно спросил Драко.       Уголки её улыбающихся губ опустились, а между сведённых бровей пролегла морщинка.       — Давно. Мы договорились не обмениваться почтой, пока всё так… неопределённо. Не хочу, чтобы с ними случилось что-то по моей вине.       — Они в безопасности. Пока что.       Гермиона резко устремила взгляд на Драко. Ему что-то известно. Пальцы рук и ног похолодели, по спине прошёл промозглый холодок дурного предчувствия.       — Что значит… «пока что»? — слабым голосом пролепетала Гермиона.       Малфой вздохнул и сжал крепче её руку.       — Ты знаешь, что я проторчал все выходные в поместье, — он старался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. — Тёмный Лорд готовится к полномасштабной атаке, нацеленной на истребление магглов, имеющих отношение к волшебному миру. То, что пишут в «Пророке», — это всего лишь начало. Разминка, если угодно. К концу марта он планирует развязать настоящую войну…       — И ты говоришь мне об этом только сейчас?! — Гермиона вскочила и, притянув к горлу изумрудную простынь, села, поджав ноги к груди.       — Не видел никакого смысла говорить тебе до этого, — спокойно ответил Драко со знакомой прохладой в голосе. — Испортить тебе праздник — и ради чего? Ради того, на что мы сейчас никак не можем повлиять? К тому же, у нас ещё есть время всё обдумать…       — Что тут думать? — её глаза бешено метались по комнате — это была самая красочная иллюстрация к тому, что мозг Грейнджер начал судорожно соображать, прикидывать разные варианты и выходы для предупреждения неизбежной катастрофы. — Я должна их спрятать! Срочно увезти как можно дальше отсюда!       — Грейнджер, Грейнджер! Стоп, остановись! — Драко подался вперёд и схватил её за предплечья. — Тебе нужно успокоиться, слышишь меня?       Гермиона против воли посмотрела на него, пытаясь найти в его глазах хоть какое-то утешение, но взгляд Малфоя был хладнокровен. Наверное, это было правильно, он не должен подпитывать её беспокойство своими эмоциями.       — У твоей семьи есть какое-то место, где они могли бы скрыться? — спросил он. — Может, какие-то родственники за границей, у которых они могли бы пожить?       — Тётя Джейн в Австралии, но это слишком далеко, нужно будет лететь на самолёте, на машине никак, а это ведь аэропорт, толпа людей… — затараторила Гермиона, глядя куда-то мимо него, как зачарованная.       — Хорошо, это отличные новости, — рассудительно заключил Малфой. — Это уже немного похоже на будущий план, — он отпустил её предплечья и легонько сжал её ладони. — Пожалуйста, не волнуйся. Мы что-то обязательно придумаем. Пока я ещё могу помочь.       Мысль о неизбежной разлуке была невыносима, но Гермиона сейчас приказала себе не зацикливаться на этом.       — Я отправлюсь к ним на следующих выходных, — твёрдо заявила она.       — Черта с два ты отправишься туда одна, — безапелляционно отрезал Драко.       — Собираешься составить мне компанию? — она посмотрела на Малфоя так, словно он запретил ей что-либо делать по причине неблагоприятного астрологического прогноза. — Если наш дом под круглосуточным наблюдением, тебя убьют в тот же момент, как только поймут, что ты пощадил целую маггловскую семью, купив им путёвку на курорт!       — Вот поэтому я всё собираюсь тебе сказать, что мне потребуется некоторое время, чтобы разузнать как можно больше информации, — с лёгким раздражением парировал Малфой. — Чёрт возьми, Грейнджер, отключи эмоции! Иначе провалишься на окклюменции, и все узнают твои самые глубокие переживания и самые… сокровенные секреты.       Драко был абсолютно прав. И в том, что она напрасно паниковала заранее, и в том, что Снейп обязательно сдержит своё обещание и совсем скоро начнёт обучать их окклюменции, несмотря на то, что в учебнике этой темы не было. Но моментально унять эмоции не представлялось возможным, ведь… Где-то там, далеко отсюда, были её родители, которые даже не подозревали, что их ждёт. Не было их вины в том, что у них родилась дочь-волшебница, это просто случилось, и теперь они были должны за это расплачиваться собственными жизнями просто потому, что они не были достойны находиться в одном ряду с чистокровными.       Гермиона нехотя кивнула, снова погрузившись в тягостные мысли. Сердцу было неспокойно. Не было совершенно никакой гарантии, что имена её родителей не украсят первую полосу завтрашнего «Пророка», если учесть то, что на данный момент Волдеморт действовал наобум. Для него была важна регулярность, чтобы ежедневно напоминать всему волшебному миру о своей безнаказанной власти, и, скорее всего, на данный момент он истреблял магглов без особой избирательности. Но правда была в том, что Гермиона единственная могла помочь родным. И если она совершит необдуманный шаг, подвергнув опасности всех, в том числе и себя, всю их семью уничтожат одним махом. Но ей сейчас категорически нельзя умирать. Она должна помочь Гарри. И Драко.       — Когда будешь пытаться что-то разузнать, — уже спокойнее проговорила она, — умоляю, будь осторожен.       — Буду, — послушно кивнул Драко.       — Тем временем я обдумаю разные более-менее безопасные способы связаться с родителями так, чтобы не привлечь внимание Пожирателей, — задумчиво произнесла Гермиона. — Когда ты в следующий раз будешь в мэноре?              — В пятницу, — Малфой и так был мрачен, но сейчас и вовсе поник. — Отправляюсь сразу после уроков. Каждые выходные я буду проводить там, может, и дольше. Тёмный Лорд проводит учения, тренирует каждого из нас с особым усердием. В день будут совершаться десятки нападений, поэтому будем действовать маленькими группами, может, по два человека. Надо быть готовым к тому, что мой напарник может пасть в бою, и я останусь один.             Драко говорил просто ужасающие вещи. Каждое его слово резало ножом и без того ноющее сердце Гермионы. «Мы будем действовать», «десятки нападений», «мой напарник»… Из его уст всё это звучало чудовищно. Он говорил про «нас», не про «них». И Волдеморт совершенно очевидно и недвусмысленно дал ему понять, что убивать, чёрт возьми, придётся. Каждый день. Ведь он будет находиться под зорким оком своих старших «товарищей».       — А кто будет твоим напарником? Ты уже знаешь? — во взгляде Гермионы проглядывалась неприкрытая тревога. С одной стороны, не существовало хороших Пожирателей, но были среди них настоящие психопаты, которые могут стать врагами друг другу без единого шанса на взаимопомощь.       — Не могу точно знать, — пожал плечами Драко. — Думаю, что, скорее всего, Беллатриса.       Гермиона не была уверена, как на это реагировать. Да, Беллатриса Лестрейндж — его родная тётя, но ведь она-то как раз была просто воплощением безумия и жестокости. Монстр. Недаром Волдеморт избрал её в свой круг наиболее приближённых и дорогих его чёрствому иссушенному сердцу друзей. Она бесспорно заслужила своё место и носила титул Пожирательницы смерти с гордостью. Оставалось надеяться, что хоть какие-то крупицы родственных или извращённо-материнских чувств по отношению к своему племяннику у неё всё ещё хранились где-то на задворках воспалённого сознания.       Судя по всему, эмоция леденящего ужаса накрепко застыла на лице Гермионы, потому что взгляд Драко потеплел. Он оглядывал её с беспокойством. Конечно, она была напугана. Он буквально вывалил на неё эту тягостную, неподъёмную информацию, которая обрушилась на неё, словно снег на голову.       — Эй, — Малфой коснулся её щеки, заставив на него посмотреть. — Не бойся. Мы обязательно придумаем что-нибудь. Я в этом уверен. Главное сохранять ум холодным, помнишь?       Уголок его губ дёрнулся в полуулыбке. Так себе попытка утешения, но сейчас всё равно никакие слова бы не помогли. Гермиона вздохнула и прижалась щекой к его руке, опустив потяжелевшие веки. Война не приносит ничего, кроме боли и потерь. В детстве она не понимала, почему взрослые устраивают войны, но вот она уже давно не ребёнок, а понимание этого ада на земле так до сих пор и не пришло. Все исторические доводы казались такими глупыми и надуманными. Почему нельзя просто жить в любви? И почему этот вопрос звучит так наивно и по-детски?       — Я не могу потерять никого из вас, — прошептала Гермиона. — Мои родители, Гарри, Рон, а теперь и ты — вы все неотъемлемые части меня.       — Ты никого не потеряешь, Грейнджер, — Драко откинулся на подушки и притянул её к себе, укладывая на грудь. Она свернулась клубочком и крепко его обняла. — Мы обязательно выживем. Я обещаю.