***
Драко казалось, что он уже в тысячный раз провёл палочкой вдоль чёрной древесины, испещрённой изысканной резьбой. Найти Исчезательный шкаф не составило никакого труда, он получил достаточное количество подсказок по поводу его местонахождения ещё в сентябре, но старательно оттягивал момент его поисков. Просто потому что не желал его находить. Это был ещё один небольшой шаг к началу конца. Малфой молил Салазара, чтобы чёртов шкаф оказался неисправен. Конечно, это добавило бы дополнительных проблем в поиске способа его починить, но зато ненавистный момент краха всего можно было оттянуть. Он был даже рад, что Волдеморт сейчас занят другими «заботами», это отвлекало его от преждевременного вторжения в Хогвартс, к которому здесь ещё не был никто готов. Драко не был готов. Когда он впервые очутился в месте, в котором желал бы оказаться любой, кто испытывал необходимость что-то надёжно спрятать, Малфой был уверен, что попал в самый настоящий ад для аристократических чистюль. У него никогда не было в комнате беспорядка, все вещи всегда лежали на своих местах, ненужные — безжалостно выбрасывались, дабы не захламлять пространство. Здесь же была обыкновенная многоэтажная свалка из многих тысяч вещей и вещиц, при детальном рассмотрении которых здесь можно было бы провести не один год. Самое неприятное чувство вызывала Выручай-комната тем, что в качестве «того-где-всё-спрятано» она будто оживала. Это был абсолютно живой организм, наполненный разнообразными звуками, такими как проигрыватель с заевшей пластинкой, непрестанно тикающий метроном и явно не один десяток карманных и настенных часов, которые даже не думали останавливаться. Помимо этого периферийное зрение постоянно улавливало какое-то едва заметное движение со всех сторон. В своё первое посещение Драко обнаружил здесь огромную клетку с корнуэлльскими пикси, которые, кажется, были заточены здесь со времён его второго курса. И он был бы рад найти их разложившиеся иссохшие крошечные мумии, но, к своему неприятному удивлению, они были такими же живыми и ничуть не менее злющими, как и четыре года назад. Самое разумное решение, пришедшее ему в голову, было накрыть проклятую клетку чьей-то старой мантией и дать мелким тварям просраться ещё несколько лет, пока они, наконец, не испустят свой мерзкий дух. Исчезательный шкаф возвышался над грудой барахла огромным треугольным монументом, что был узнаваем даже под пыльным самодельным чехлом, которым его заботливо накрыл некто переживающий за его чистоту, а может, желая скрыть от посторонних глаз, чтобы массивный агрегат привлекал как можно меньше внимания тех, кто его не искал. Но Малфой определённо знал, что ищет. Штуковина выглядела абсолютно идентично той, что стояла в «Горбине и Бэрксе». Драко даже не сомневался, что их создали с помощью заклятия Тождественности, он прекрасно помнил рисунок резьбы и потёртости шкафа из магазина, всё было на месте и здесь. Первым делом было решено его протестировать с помощью обыкновенного гребешка для волос, что валялся неподалёку. Как и ожидалось, никакого «чуда» не произошло, после закрытия и открытия дверцы предмет остался на прежнем месте, даже не изменив своего угла. Малфой вздохнул с облегчением, но умом понимал, что радоваться нечему. То, что Тёмный Лорд пока не беспокоил его с этим вопросом, было временно, и спустя бесчисленное количество Репаро и прочих заклинаний, нацеленных на налаживание всевозможных неисправностей, Драко осознал, что ему предстоит трудоёмкая и затяжная работа. Здесь что-то было не так, и он понятия не имел, что именно. Поэтому, спустя несколько дней бесполезных попыток и ночных вылазок в библиотеку, обложившись в полный рост разрешёнными и запрещёнными фолиантами, Малфой пришёл к выводу, что ему понадобится помощь. Вот только тот человек, что действительно мог помочь, никак не должен был узнать, что именно потребовало его помощи. «Это будет для неё слишком. Блять, я ненавижу секреты, но в данном случае у меня есть только два варианта: либо это, либо какая-то хитровыебанная чудовищная ложь, от которой я предпочёл бы сдохнуть в ту же секунду, нежели когда-либо увидеть в её глазах боль осознания, когда она всё поймёт. Я и так всё это время скрывал, что вторжение должно произойти именно благодаря мне. Что ж, надеюсь, когда придёт время, она меня простит. Когда-нибудь». Хотел бы он найти в себе силы донести до Гермионы, что будет в тысячу раз хуже, если Пожиратели возьмут Хогвартс силой, а это неизбежно произойдёт, и в таком случае погибнут десятки невинных душ, а замок сотрут в порошок.***
Кабинет Защиты от Тёмных Искусств, переполненный шестикурсниками двух факультетов, был погружён в непривычную и совершенно нетипичную тишину, несмотря на отсутствие учителя. До начала урока оставалась всего пара минут, однако вся аудитория уже пригвоздила свои зачарованные взгляды к доске, на которой небрежным яростным почерком было выведено всего одно слово: Окклюменция. Что ж, Гермиона оказалась права. Состояние Гарри не укрылось от всевидящего ока Северуса Снейпа, который, по всей видимости, давно начал догадываться, что всё большее количество его студентов начинает обрастать страшными тайнами, которые в ближайшем будущем могут сослужить им дурную службу, если их разум не будет надёжно защищён. Гарри уже доводилось проходить через снейповские уроки окклюменции, в прошлом году ему «посчастливилось» сходить на несколько личных свиданий с зельеваром по приказу Дамблдора, которые оставили на Избранном неизгладимые впечатления. — Это полный пиздец, если вы не владеете этой магией, у вас нет ни единого шанса скрыть самые постыдные события и самые личные воспоминания, хранящиеся в вашей памяти, — причитал Гарри тихим голосом, склонившись над партой к друзьям. — Это потому, что подобные мысли всегда находятся на поверхности сознания, — так же тихо ответила Гермиона. — В книге по глубинному изучению защиты разума говорится о том, что если «возвести стены» вокруг самых важных мыслей, то они скроют собой остальные, что находятся на задворках памяти. — Угу, — язвительно кивнул Гарри, сморщив нос. — Я рассказывал про собаку? — Собаку?! — удивился Рональд. — Да! Этот псих, когда залез мне в голову в очередной раз, у меня спросил: «Чей бульдог?» — И чей же? — с искренней заинтересованностью спросил Уизли. — Тётки Мардж. Да какая разница, Рон?! — проворчал Гарри. — Я имею в виду, что это воспоминание он раскопал сразу же после поцелуя с Чжоу, понимаете? Конечно, для меня мой первый поцелуй был очень важным событием, но… я хочу сказать, что если вы имеете дело с сильным легилиментом, он раскопает у вас в голове самую неприглядную мелочь. Очень надеюсь, что Нюниус не станет пытать каждого по отдельности. Гарри многозначительно посмотрел на Гермиону. Им всем было что скрывать, но её воспоминания уж точно не предназначались для детального изучения кем бы то ни было. Снейпа никто не любил. Отношение к нему всегда колебалось от лёгкого презрения до лютой ненависти, и на то, безусловно, были свои причины, однако никто не посмел бы назвать его плохим учителем и, уж тем более, никудышным магом, несмотря на его варварские методы преподавания. Малфой, казалось, был единственным из присутствующих, кого не заботила тема неумолимо приближающегося урока, по крайней мере, он был спокоен в отношении своих навыков, но вот хранительница всех его секретов находилась прямо здесь, в этом кабинете, и он был более чем уверен, что сегодня ей никак не справиться с незнакомой магией. Что на сегодня задумал Снейп — было для всех большой загадкой. Зная методы любимого профессора, несложно было догадаться, что он снова всех разобьёт по парам. Оставалось лишь гадать, на кого именно придётся наложить незамедлительный Обливиэйт, прежде чем этот кто-то откроет свой болтливый рот после увиденного в грейнджерской голове. Мощный вихрь ледяного воздуха окутал и без того прозябших студентов. Он был вестником того, что профессор Снейп, пребывающий в перманентном гневе на весь мир, ворвался в класс, развевая необъятные полы мантии. Привычным резким жестом, не поворачивая головы, он зашторил окна кабинета, погружая его в полумрак. Среди учеников давно ходила молва, будто профессор страдает аллергией на солнечный свет, иначе чем можно было объяснить эту нездоровую тягу к темноте? — По двое, — едва слышно процедил он, не раскрывая рта. — Живо. Гриффиндор-Слизерин. Без. Исключений. Студенты с предельной медлительностью начали разбиваться на две шеренги. Гермиона всё пыталась поймать взгляд Драко, но он словно её не замечал, коротко переговариваясь с Забини. Было ясно, что стать в пару вновь они не могут, это было бы не просто чрезвычайно подозрительно, а уже вызвало бы весьма однозначные догадки у тех, кто ещё пребывал в счастливом неведении об их отношениях исключительно по своей невнимательности. Пока она метала взгляд по всему классу, наблюдая за уже образовавшимися парами, Гермиона совершенно не заметила, как напротив неё возник Блейз Забини с высокомерной ухмылкой, лениво сложив руки на груди. Глаза Грейнджер расширились, она судорожно сглотнула, впиваясь глазами в серебристо-зелёный галстук, выглядывающий из-под серого джемпера, и словила себя на мысли, что уже очень давно не видела никого в слизеринской форме настолько близко. Кроме Драко, разумеется. — Профессор, — от полнейшей безысходности пролепетала она, — но ведь в школьной программе нет окклюменции… — Школьную программу диктует Министерство, мисс Грейнджер, — непреклонно отрезал Снейп, буравя её взглядом. Она и сама понимала, насколько жалко прозвучала её претензия, это скорее было неосознанное желание остановить неотвратимое. — Уж Вам ли не знать, сколько бестолковых решений принимает наш… министр, — он произнёс это слово таким тоном, будто оно было нецензурным или оскорбительным. Собственно, возразить было нечего, Грейнджер и сама прекрасно понимала, что им с мальчиками необходимо освоить окклюменцию, но, чёрт возьми, условия для этого были, мягко говоря, неподходящие, когда ты находишься в канаве, доверху переполненной ядовитыми змеями. — Сегодня вы узнаете самые сокровенные секреты друг друга, — слегка повысив голос, Снейп обратился ко всему классу. — Хорошая новость заключается в том, что их не буду знать я. Плохая — вам придётся наладить все средства коммуникации, включая шантаж и унижение, дабы заставить вашего партнёра не растрепать всему миру пикантные подробности вашей личной жизни. Уголок его губ слегка изогнулся в некоем подобии намёка на ухмылку. По кабинету пробежался нервный смешок, однако на деле ни один студент не испытывал ни капли веселья. Это изначально было подло — объединить Слизерин и Гриффиндор для занятий ЗОТИ, но доверить своим самым заклятым врагам всю наиконфиденциальнейшую информацию о себе и своих близких… Нет, это определённо какое-то зверское издевательство. Твою мать. Гермиона вновь нервно сглотнула, снова взглянув на Забини. Он уже улыбался намного шире. Она бросила быстрый взгляд на Драко, который смотрел на неё абсолютно беспристрастно, но в его глазах она уловила едва заметное: «Не волнуйся, Забини можно верить». Когда он коротко кивнул в подтверждение её догадки, стало ясно, что Забини оказался перед ней неслучайно. Малфой позаботился о том, чтобы его самый близкий друг стал единственным свидетелем картинок в её голове, изображающих события, о которых тот уже и так давно знал. И всё равно. Это ужасно унизительно. — Существует всего одно заклинание, которым вы можете атаковать вашего оппонента, и ни одного контрзаклятия, которое могло бы его отразить, кроме вашего собственного разума, — на одной ноте проговорил Снейп, медленно вышагивая вдоль кабинета. — Кое-кто особо любознательный из вас мог уже пробовать изучать материал, предложенный в книгах, — он бросил циничный взгляд на Грейнджер, не задерживаясь на ней, — но всю эту чушь со «стенами» можете выбросить из своей головы, поскольку этот метод хоть и бывает эффективен, но обладает низкой степенью надёжности. Студенты непонимающе переглянулись между собой. Кто-то озадачился несогласием профессора с предложенной теорией в книгах, а кто-то понятия не имел, о каких стенах идёт речь, но, вне всяких сомнений, Снейп не намеревался никому разъяснять подобную чепуху, чтобы сразу перейти непосредственно к изучению действенного метода. — Итак, — продолжил он после короткой паузы, — чтобы достичь успехов в окклюменции по моей личной методике, вы должны запомнить самое главное: не пытайтесь «возводить стены» и «думать о том, чтобы не думать». Научитесь лгать. Научитесь верить в то, что ваши воспоминания ложны, и на самом деле их нет. Это для начала, — он остановился возле стола, оперевшись на него, и сложил руки на груди. — Следующий этап вашей лжи будет заключаться в том, чтобы подделать воспоминания, заменив их на другие. Здесь уже всё будет зависеть исключительно от вашего воображения. — То есть, по сути, окклюменция — это самогипноз? — уточнил Симус. — Если Вам угодно, мистер Финниган, — прохладно отозвался Снейп. — Называйте это как хотите. Я бы предпочёл называть это самовнушением, потому что это всего лишь один из способов защитить свой разум, а не беспрекословное правило. Кому-то нравится и удаётся возводить стены, я же предлагаю более действенную защиту сознания. Гермиона была впечатлена. Теперь ей становилось всё яснее и яснее, как Снейпу удаётся на протяжении стольких лет работать на два фронта. Он регулярно обводил Волдеморта вокруг пальца, пряча в собственном неверии всё самое сокровенное и подсовывая ему фальшивые воспоминания, когда тому было что-то от него нужно. Теперь события, произошедшие в Отделе Тайн, обрели смысл. Волдеморт тоже владеет этим методом и способен показать то, чего на самом деле нет. — Слизерин, приготовьте палочки, — монотонно приказал Снейп. — Гриффиндор, настройтесь на полное отрицание. Не пытайтесь заниматься своим любимым делом — выпендриваться и прыгать выше головы, сразу же подкидывая фальшивое воспоминание вашему партнёру. У вас не выйдет. Для этого нужны долгие месяцы практики, — он презрительно сощурился, вкладывая в свой взгляд всю ненависть и неуважение к красно-золотому факультету, накопленные с годами. — И, мистер Поттер, боюсь, мне придётся сделать небольшое исключение и попросить Вас доверить мне Ваш… кхм… разум. — Это ещё почему? — вскинулся Гарри, но вовремя опомнился и добавил: — Сэр. — Потому что в Вашем крошечном умишке есть кое-какая информация, непредназначенная для любопытного носа мисс Паркинсон, — едко процедил профессор, — а также мистер Томас бесхозно прохлаждается в углу кабинета, видимо, надеясь, что ему удастся выйти отсюда, так ничему и не научившись. Гарри, стиснув зубы, бросил взгляд на Гермиону и Рона, которого удалось перехватить Малфою, и нехотя отправился на свой личный маленький эшафот. Почему-то Грейнджер не сомневалась, что после прошлогодних провальных попыток окклюменции Снейп не позволит Гарри практиковаться с другими студентами, и, хоть друг был страшно недоволен и в некоторой степени унижен, она надеялась, что в глубине души он понимал: это для его же блага. — Присядьте, мистер Поттер, — с фальшивой вежливостью сказал Снейп. — Вам будет полезно понаблюдать за Вашими однокурсниками. С Вами мы приступим примерно через пятнадцать минут, когда каждый из них будет раздавлен позором разоблачения и мучительной головной болью, — профессор окинул взглядом класс. — Начинайте. Серебристо-зелёные галстуки вскинули палочки и вразнобой с кровожадными улыбками произнесли заветное «Легилименс». С гриффиндорской стороны послышались сдавленные крики и сбитое тяжёлое дыхание. Наверное, со стороны происходящее выглядело презабавнейшим образом: безоружные львята стояли с выпученными глазами, хватая ртом воздух, кто-то хватался за голову, пытаясь удержать бесконечный поток картинок, кто-то закрывал руками лицо по той же причине, а некоторые, возможно, от стыда. Когда заклинание Забини вторглось в разум Гермионы, которая так и не смогла сосредоточиться на магии из-за страха и ещё целого ряда эмоций, её взор буквально затопило событиями последних дней, смешавшихся в разноцветный калейдоскоп из обрывков воспоминаний. В них были Гарри и Рон, книги, родители, бал и, конечно же, Драко. Его комната, жар их тел, поцелуи, стоны… Мерлин, пожалуйста, останови это. — У-у-у, — томно пропел Забини, обмахиваясь ладонью, словно ему было нечем дышать. Его коварная улыбка вогнала Грейнджер в краску, ей хотелось расплакаться от обиды и беспомощности, но это его бы только ещё больше раззадорило, что было абсолютно недопустимо. «Успокойся! Возьми себя в руки, Гермиона!» — Слабо, Гриффиндор, оч-чень слабо, — недовольно протянул Снейп. — Ваши неконтролируемые эмоции и неумеренный пыл блокируют ваши жалкие потуги противостоять легилименции. Я мог бы вам предложить принять успокаивающую настойку, но боюсь, что у вас не будет такой возможности во время столкновения с врагом. Соберитесь! Грейнджер едва успела перевести дух и сделать глубокий вдох, как вдруг новая волна вторжения пронзила её разум, заставляя стиснуть зубы и согнуться пополам. Она изо всех сил пыталась противостоять, заставляя себя отрицать и прогонять каждую новую картинку, но её эмоциональное состояние ей не позволяло всецело сосредоточиться на магии, и она почувствовала, как начала раскалываться её голова. Как только шквал воспоминаний прошёл, являя взору привычную обстановку кабинета, Грейнджер осознала, что сидит на корточках, сжав голову руками, а зубы были стиснуты настолько сильно, что прокусили внутреннюю сторону щеки, отчего во рту появился ярко выраженный металлический привкус. Когда Гермиона заставила себя выпрямиться, она заметила на себе несколько любопытных взглядов, однако взгляд Драко был обращён к Забини и выражал крайнюю степень немого бешенства. Блейз лишь беззаботно пожал плечами, забавляясь реакцией друга, у которого на данный момент были связаны руки. Час расплаты несомненно настанет, но ведь это будет чуть позже. — Что ж, мисс Грейнджер хотя бы постаралась, — сухо похвалил Снейп. — Думаю, она заслужила пять очков за старания, и в качестве вознаграждения может насладиться просмотром воспоминаний мистера Забини. Самодовольная улыбка Блейза дрогнула, и Гермионе этого было достаточно. Ему тоже есть что скрывать, а его навыки в окклюменции едва ли превосходят её, если только Малфой не проводил с ним частные уроки, в чём она очень сомневалась. Грейнджер направила на него палочку и гневно прошипела: — Легилименс! Она ощутила нечто схожее с чувством, что она испытывала под влиянием заклятия Забини, но в этот раз перед её взором возникли другие образы, среди которых чаще всего мелькал один: белые волосы, ниспадающие мелкими волнами ниже поясницы, огромные ярко-голубые глаза, преисполненные чистотой и безусловной добротой. Мягкая улыбка, плавные движения. И серьги-редиски в ушах. Мерлинова борода! Грейнджер ощутила резкий толчок и отшатнулась, едва удерживая равновесие. Образ хорошо знакомой девушки внезапно сменился разъярённым лицом Забини с раздутыми ноздрями и глубоко шокированным взглядом. Губы Гермионы непроизвольно растянулись в ошалелой улыбке, головную боль как рукой сняло. Забини запал на Лавгуд! И, судя по тому, как он сопротивлялся, он пока не признавал своих чувств, а, следовательно, отрицал их всеми силами своего разума, из-за чего невольно смог применить окклюменцию, хоть и с небольшим опозданием. — Мистеру Забини удалось противостоять легилименции, — без капли энтузиазма прокомментировал Снейп. — Какая неслыханная удача. Десять очков Слизерину. — С меня довольно, — раздражённо пробубнил Блейз, хватая свои вещи с ближайшей парты, и выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью. Профессор Снейп удивлённо выгнул бровь, презрительно поджав губы, и обратил уставший взгляд на корчащихся от головной боли гриффиндорцев, среди которых Уизли был единственным, кто оставался в сознании: Малфой опустил палочку, перестав копаться в его голове, и буравил нахмуренным взглядом только что хлопнувшую дверь. Он не знал.***
— Проклятье, Гермиона! — всё никак не унимался Рон. — Да расскажи, наконец, какого чёрта творилось в башке у Забини! — Отстань, Рональд, — ухмыльнулась Грейнджер, натягивая свитер поверх рубашки. — Сколько раз тебе повторять? Это слишком личное. — Гарри, скажи ей! — обратился Уизли к другу, тыкая пальцем в Гермиону. — Это нечестно, почему она нам больше ничего не рассказывает о своих слизеринских дружках? — Не нужно ябедничать, — пригрозила Гермиона. — Дело не в том, что он друг Драко, я из принципа не собираюсь разбалтывать секрет, который не касается ни одного из вас. Ну, нравится ему один человек, подумаешь. Мы все в кого-то влюблены… — Постой, человек? — ухватился за слово Рон. — То есть, не девушка? Оу… Мерлиновы кальсоны! Выходит, он… — Поразительно, Рональд, — покачала головой Гермиона. — Твои бы поспешные выводы и шуструю мозговую активность да в каком-то более полезном направлении. Хотя это не имело бы никакого смысла, потому что ты всё равно не угадал. Уизли нахмурился, испепеляя гневным взглядом повеселевшую подругу. Он обратил укоризненный взгляд на Гарри, ища поддержки, но тот был замкнут в себе уже несколько часов. Он неторопливо продел руки в рукава джинсовой куртки и взял палочку. Друзья собирались на вечернее дежурство. Малфой в этот раз не прислал весточку, видимо, решив, что в этом нет никакого смысла. — Я вот знаете, о чём думаю… — рассеянно начал Гарри. — Если разрешишь применить одно незатейливое заклинаньице к твоей голове, то обязательно узнаем, — съязвил Рональд. — Почему Снейп в прошлом году не рассказал мне, какая именно необходима техника для защиты разума? — проигнорировав его шутку, рассуждал Поттер. — Он… просто постоянно орал на меня, чтобы я защищался. — Я тоже думала об этом, — согласилась Гермиона, — однако, честно говоря, была почти на сто процентов уверена, что ты, как обычно, пренебрёг его указаниями. — И что скажешь теперь? — бросил Поттер через плечо, неспешно направляясь к выходу из гостиной, следуя за Роном. — Скажу, что, возможно, Снейп не был согласен с приказом Дамблдора и специально сделал так, чтобы ты продолжал видеть сны, ведь благодаря одному из них удалось спасти мистера Уизли, — предположила Грейнджер. — Помнится, ты тоже тогда выразил своё несогласие, но ведь Дамблдор делал это потому, что понимал: тебя хотят завлечь в ловушку. И в итоге оказался прав… — Не хочу сейчас думать об этом, — тихо пробормотал Гарри, хватаясь за ручку двери. Воспоминания и дыра в груди были ещё свежи. Сириус мёртв, но ведь они все тогда едва не погибли. Как только Гарри и Рон оказались снаружи, они замерли, грозно прищурившись. Гермиона схватила палочку и вылетела на лестничную площадку, желая скорее избавиться от любопытства и беспокойства, вызванных реакцией друзей. — Ты их не привязываешь? — этот насмешливый тон она узнает из тысячи. — У моей бабули как-то были два пекинеса, так они всё время разбегались в разные стороны, лаяли на прохожих, словом, тихий ужас. Пару раз ей даже пришлось их шарахнуть Ступефаем. Малфой лениво оперся на стену прямо возле портрета, оценивающим взглядом окидывая грейнджерских «питомцев». Как всегда, его расслабленная поза была по-аристократически идеальна, а лицо украшала циничная полуулыбка. — Что ты тут забыл? — сквозь зубы процедил Гарри. — Я, вообще-то, староста и сейчас у меня вечерний обход, — с важным видом уведомил Малфой, складывая руки на груди. — А вам двоим пора баиньки, пока я не оштрафовал вас за разгуливание по замку после отбоя. — Пойдём отсюда, — раздражённо буркнул Рон, едва дав ему договорить. Уизли с Поттером синхронно закатили глаза и, не попрощавшись с Гермионой, скрылись за портретом. Лицо Малфоя расплылось в довольной злорадной улыбке, когда Грейнджер метнула на него свой фирменный строгий взгляд. — Разве мы не договаривались? — она сложила руки на груди и вздёрнула бровь. — Прости, не сдержался, — Драко улыбнулся и развёл руки в стороны. — Иди сюда, — растеряв жалкие остатки гордости, Гермиона окунулась в его раскрытые объятия, жадно вдыхая его пьянящий запах. — Как ты после окклюменции? Ещё болит голова? Голос Малфоя успокаивал. Гермиона так любила слушать его. В их последнюю встречу она отметила, что у Драко идеальный британский акцент, без шотландских или ирландских примесей. Он очень красиво говорил. — Почти не болит, — она уткнулась носом ему в грудь. Сейчас наиболее чётко улавливался запах той умиротворяющей свежести, которую источал стиральный порошок. Этот запах был похож на усталость после слишком долгого дня, в конце которого ложишься в чистую, только после стирки, постель. — Я могу с тобой позаниматься. Помочь тебе совладать с эмоциями и сфокусироваться на технике. — Это было бы здорово, — согласилась Гермиона и прижалась к нему ещё сильнее. Она ужасно скучала. — Где ты пропадал? Я волновалась за тебя. Драко немного отстранился и оставил на её губах долгий поцелуй. Слишком нежный. Практически целомудренный. — Не могу сказать, — ровным голосом ответил он, проведя большим пальцем вдоль линии её нижней губы. — Пока что. Гермиона нахмурилась. Его взгляд оставался непроницаем. Что-то явно происходило такое, от чего Малфой вновь стал закрытым. Она уже видела его таким, знала эту модель поведения, но это было очень давно. Он кивнул в сторону лестницы и зашагал вперёд. Гермиона последовала за ним, не отрывая от него взгляд. — Драко, пожалуйста, поговори со мной, — нарастающее волнение от пугающей неизвестности скручивало желудок. Она поравнялась с Малфоем и взяла его за руку. — Что за тайны? Почему не можешь рассказать? — Потому что ты к этому не готова, — он резко остановился, но старался контролировать свой тон, чтобы его ответ не прозвучал грубо. Он знал, что так будет. Грейнджер непременно захочет выведать все его секреты и не успокоится, пока не добьётся своего. — Пожалуйста, скажи, что это не связано с тёмной магией. — Не связано, — успокоил её Драко. «Всего лишь организовываю беспрепятственное проникновение кучки моральных, да и, что греха таить, физических уродов, магия которых настолько тёмная, что если их разрубить пополам, они изойдут чёрной смолой вместо крови». — Может, я могу чем-то помочь? — аккуратно поинтересовалась Гермиона, изучая его своим тёплым взглядом. «Вот оно. Святая Грейнджер спешит на помощь, как предсказуемо. В том ли я положении, чтобы вежливо отказаться?» Малфой знал, что рано или поздно ему придётся к ней обратиться. Но ведь это выходит за все рамки морали. Почему?! Почему именно он должен был оказаться в этой ситуации, именно с ней? Почему вынужден пользоваться её добротой и умом? Она будет просто раздавлена, когда поймёт, чему поспособствовала. Но всем будет хуже, если она не сделает этого. — На самом деле, — неуверенно начал Драко, отворачиваясь от её чистого пытливого взгляда, — есть кое-что, — он продолжил путь по коридору, не разжимая пальцев вокруг её ладони. — Я пытаюсь… кое-что отремонтировать. — Отремонтировать? — переспросила Грейнджер. Она подумала, что ей послышалось. — Именно. — И что это? — Не могу сказать. Гермиона фыркнула, проведя пальцами свободной руки по грубой стене, когда они с Драко завернули в очередной коридор. — Как же я могу помочь, если не знаю проблемы? Малфой прикинул, какой вариант прозвучит безопаснее всего для них обоих. — Скажем, есть один… артефакт, — осторожно произнёс он. — Довольно крупный. Изначально не очень надёжный, но на данный момент не выполняет свою функцию. Никаких внешних повреждений. Просто не работает. — Когтевранцам бы такую загадку на входе в башню, — нервно усмехнулась Гермиона. Драко оценил юмор и улыбнулся в ответ. — Что ж, очевидно, обычные ремонтирующие заклинания здесь не работают. — Ни одно, — подтвердил Малфой. — Потому что нечего чинить, всё целое. — Некоторые магические предметы сами по себе утрачивают магические свойства либо искажают их действия, — рассуждала Грейнджер. — Это может случиться вследствие неправильного использования артефакта или слишком агрессивного воздействия дисгармонирующей магии. — Дисгармонирующей? Это как? — Из того, что я читала об этом, сложно сказать, что конкретно происходит, так как я не вникала в эту тему слишком глубоко, но если кратко, есть несовместимые виды магии, при столкновении которых может произойти магический коллапс. Если артефакт был наделён мощными магическими свойствами, всего одно неумелое заклинание из палочки человека, пребывающего, скажем, в состоянии аффекта или злости может разрушить или исказить чары, что были изначально наложены на предмет, либо минимизировать их до едва заметных вибраций. — Звучит не очень обнадёживающе, — заметил Малфой, опускаясь на ступеньку лестницы, увлекая Гермиону за собой. Она села рядом, положив голову ему на плечо, Драко запустил пальцы в её волосы и прикрыл глаза. Самый лучший антистресс. — Я читала об одном заклинании, — нерешительно проговорила Грейнджер вполголоса. — Это беспалочковая магия. Очень непростая. Малфой весь обратился в слух. Нужно внимать каждому её слову, пока она не передумала говорить. — Смысл в том, — продолжила она, — чтобы через непосредственное тактильное касание передать артефакту живительную магию для устранения той самой дисгармонии, нанесённой ранее. — А если дело не в ней? — предположил Драко. — Если предмет сам утратил магию? — Магические артефакты никогда полностью не утрачивают магии, — объяснила Гермиона. — Они были созданы с помощью неё. В обоих случаях, будь то последствия дисгармонирующей магии либо что-то другое, это заклинание сработает. Но ты должен понимать, что это займёт время и потребует немало душевных сил. — Что за заклинание, Грейнджер? — нетерпеливо спросил Драко. — Гармония Нектере Пассус. Малфой усмехнулся, на секунду подумав, что это шутка. Ни для кого не секрет, что заклинания обычно состоят не более чем из двух слов, но это ещё и походило на высказывание какого-то древнего философа, которое, впрочем, либо ничего не значило, либо таило в себе слишком глубокий и непостижимый для человеческого ума смысл. — Ладно, допустим, — протянул Драко. — И в чём же сложность? — Как я уже и говорила, — Гермиона положила руку ему на колено, рассеяно вырисовывая узоры пальчиком, — это беспалочковая магия. Таким, как я, она и вовсе недоступна. Точнее, не возымеет должного эффекта. С твоим происхождением магия крови не станет проблемой, но если у тебя не будет идеального внутреннего баланса, заклинание не сработает. Задача заключается в том, чтобы наделить артефакт своей магией, напитать его ею. — Думаю, я уловил смысл, но как достичь идеального внутреннего баланса? Сомневаюсь, что он вообще когда-либо у меня был, понятия «Малфой» и «баланс» до абсурдности несовместимы, тебе не кажется? — он немного отодвинулся, чтобы видеть её лицо. Гермиона подняла голову с его плеча и мягко улыбнулась, глядя ему в глаза. — Любой человек может этого добиться, Драко. Это похоже на состояние перед вызовом патронуса, только без тех захлёстывающих эмоций, которыми подпитывается сила твоего дракона, заставляющая дементоров обратиться в бегство. Ты должен быть внутренне полностью спокоен. Она снова положила голову ему на плечо, и в этот раз Малфой крепко обнял её и поцеловал в макушку. Что ж, если для обретения внутреннего баланса ему всего лишь нужно подумать о Грейнджер, не углубляясь в самые смелые сексуальные фантазии, то, возможно, он справится. И снова именно она стала всему ответом. В дальнем коридоре послышались быстрые шаги. Факелы почти не горели, поэтому идентифицировать личность по расплывчатым очертаниям стоящего вдалеке человека было нереально. Но это определённо был студент. Не враг. Малфой резко вскочил и заорал, разбудив портреты: — Стоять! Он вынул палочку и сбежал вниз по лестнице, но нарушитель настолько перепугался, что бросился наутёк. Гермиона сорвалась с места и поспешила вслед за Драко, но когда они добежали до лестниц, та, по которой успел взбежать нарушитель, внезапно изменила направление и привела его прямиком к гриффиндоской башне. Когда Малфой его догнал, он остановился на середине лестницы и опустил палочку. — Блейз?! Какого хера ты шляешься по замку? — он окинул друга с головы до ног подозрительным взглядом. — Блять, Малфой! — Забини схватился за сердце и нервно хохотнул. — Я думал, ты, как всегда, филонишь дежурство и уже давно спишь. — И что, это повод сбегать, как крыса? — Сам ты крыса! Я думал, сегодня патрулирует она, — он кивнул в сторону Гермионы, что стояла позади Драко, — вместе с её двумя… телохранителями! — Что ж, сегодня в роли телохранителя я, Блейзи, а это значит, что если ты немедленно не объяснишься, Слизерин обнищает на пятнадцать очков. Они смотрели друг на друга с совершенно одинаковым выражением лица — презрительно приподнятая бровь и лёгкий намёк на прохладную ухмылку. У Гермионы возникла мысль, что они словно братья, их реакции были настолько идентичны, что непонятно, кто от кого набрался. — Не дождёшься, — прохладно изрёк Забини, засунув руки в карманы. — После того, что ты вытворил на уроке у Снейпа, я от тебя не отстану, даже если сниму с факультета ебучие очки, ты ведь это понимаешь? — Удачи, — с издёвкой бросил Блейз. — Можешь попытать счастья, пока будем идти в подземелья. Малфой прищурился и, ткнув в него пальцем, грозно произнёс: — Минус пятнадцать очков Слизерину, — затем отвернулся от него и, спустившись на пару ступенек вниз, подошёл к Гермионе. — Скажи спасибо Блейзу за его великодушие и высокие манеры, благодаря которым он изъявил желание проводить тебя прямо до портрета. Гермиона хихикнула и адресовала дружелюбную улыбку слизеринскому нарушителю, почти позабыв о том, как сильно он смутил её на сегодняшнем уроке. Забини лишь закатил глаза и оперся на перила. — Ну, я более чем уверена, что у него были другие планы, но подлая лестница их скоропостижно нарушила. Но, так и быть, я польщена. Драко мягко улыбнулся и заправил прядь волос ей за ухо, вглядываясь в её черты, словно пытался запомнить их как можно лучше перед скорой разлукой. — Увидимся в понедельник, — вполголоса произнёс он. — Надеюсь, приеду с новостями. — Будь осторожен, — так же тихо попросила Гермиона, крепко сжав его руку. — Буду. Он положил ладонь на её веснушчатую щеку, наклонился и поцеловал в губы прямо при несчастном Забини, который от неожиданности уронил челюсть, широко раскрыв глаза. И хоть Гермиона его не видела, у неё были примерно такие же ощущения, конечно, помимо тех, что дарил ей Драко. Если бы Гарри и Рон были здесь, их бы обоих стошнило, в этом уж точно не приходилось сомневаться. — Пока, — шепнул Малфой ей на ухо и спустился вниз по лестнице, бросив через плечо вопросительный взгляд на Забини, что так и продолжал стоять с перекошенным лицом. — Ты собираешься остаться здесь? — Поверить не могу, — скривился Блейз, спускаясь вслед за Драко. — Обязательно было это делать при мне? — Если тебя это так невероятно бесит, то да, безусловно, — равнодушно ответил Малфой, пожав плечами. — Пошли, уродец. Нас с тобой ждёт долгий разговор и возможный внеплановый сеанс окклюменции.