У храбрости есть любопытная черта, придающая ей особую ценность. Черта эта заключается в том, что гораздо легче быть храбрым, когда надо выручать кого-то другого, чем в тех случаях, когда надо спасать себя самого.
Грегори Дэвид Робертс
«Шантарам»
Окрестности Уилтшира пылали в зареве заходящего солнца. Деревья и крыши домов окрасились красно-чёрной палитрой под редкие уханья филина, вышедшего на ночную охоту. Мёртвый штиль окутал зелёные равнины тишиной — неизменный предвестник неминуемой бури. Северус Снейп и Беллатриса Лестрейндж неторопливо шагали тёмной тропой к поместью. Даже издалека по одним лишь силуэтам можно было догадаться, кому они принадлежали — двоим Пожирателям, являвшимся полными противоположностями друг друга. Рассудительность и сумасбродство, сдержанность и необузданная дикость. Северус ненавидел Беллатрису за её импульсивность и неосторожность, а она, в свою очередь, относилась к нему, как к скучному и вечно недовольному подростку. — Когда ты собираешься рассказать ему? — ровным тоном поинтересовался Снейп. — Сегодня, — весело ответила Беллатриса. — Надеюсь, ты помнишь о нашем разговоре. Драко слишком эмоционален… — Конечно, конечно, профессор, — надув губы, нетерпеливо перебила она. — Сделаю всё возможное, чтобы не слишком травмировать нашего малыша. В её голосе чётко улавливались насмешка и издёвка — этой женщине были неведомы эмпатия и сострадание. Впрочем, как и любому безумцу. Массивные двери отворились, приглашая новоприбывших гостей внутрь. Они опоздали — собрание уже давно началось. Но Тёмный Лорд всегда прощал им небольшие оплошности — своим верным приспешникам, что уже сотни раз доказывали ему свою непоколебимую преданность.***
Гарри мерил шагами комнату, не отходя далеко от камина, в нетерпеливом ожидании изумрудного пламени. Люпин и Тонкс отправились в Хогвартс больше шести часов назад, это была уже третья вылазка за последние двое суток — предыдущие два путешествия были совершены Флёр, Кингсли и Гестией Джонс, изменившими внешность с помощью сложной техники трансфигурации, которую необходимо было постоянно поддерживать. Миссис Уизли время от времени заходила проведать детей в гостиную, чтобы предложить чашечку чая с печеньем и хоть немного их приободрить, но Рон и Джинни грубо отмахивались от материнской заботы, чем, безусловно, обижали её, хоть она никогда не подавала виду. Молли понимала их чувства: все они были подвержены огромному стрессу. Хогвартс захвачен, Альбус Дамблдор убит, Гермиону так и не нашли ни в замке, ни в других убежищах. — Я так больше не могу, — не выдержал Гарри, запустив пальцы в непослушные волосы и с силой оттянув их у корней. — Нам нужно вернуться. Что, если её схватили Пожиратели? Какого чёрта мы отсиживаемся здесь… — Мы уже это обсуждали, — подавленно пробормотала Джинни, терзая кожу большого пальца, который постоянно раздирала до крови. — В ближайшее время нам нельзя появляться в Хогвартсе. Нужно набраться терпения и довериться тем, на кого сейчас не ведётся активная охота. Пожиратели снова могут нагрянуть в замок, Гарри, тебе нельзя там появляться. Скорбь и безнадёжность туманили разум, вынуждая проговаривать доводы здравого смысла снова и снова в качестве напоминания о том, что отныне гриффиндорский героизм может обойтись им всем очень дорого. Рон погрузился в непривычное молчание и за всё это время не проронил ни слова, не считая нескольких ругательств в адрес назойливой матери. Помимо всего произошедшего, Кэти отказалась покидать Хогвартс. Она выразила желание помогать профессорам в новых реалиях и продолжать практиковаться с участниками Отряда Дамблдора, чтобы, когда придёт время, быть готовыми поднять восстание и освободить Хогвартс. Джинни тоже планировала вернуться в школу в сентябре. Она понимала, что в условиях вечных скитаний, на которые в скором времени будет обречён Гарри, она будет им с Роном помехой, дополнительной проблемой, на которую придётся тратить слишком много мыслей и времени. Рядом с Кэти, Невиллом и остальными от неё будет куда больше пользы — ей по душе быть сильной. — А вдруг… — Гарри осёкся, медленно опустившись на ковёр и подобрав ноги к груди. — Вдруг Гермиона мертва? — Нет. Это невозможно, — грубо отрезал Рон, впервые подав голос за долгое время. — А что нам, собственно, известно? — взвился Гарри, разведя руками. — Она ведь даже не сказала, где именно собиралась встретиться с Малфоем. Поверить не могу, что после всего произошедшего она не прокляла блядского змеёныша и побежала к нему вместо того, чтобы уйти с нами, — с досадой выплюнул он, отвернувшись. — Мы не знаем, как именно всё произошло… — начала Джинни, но Гарри сразу её оборвал: — Я знаю. Я был там и всё видел своими глазами! — Ты сам сказал: Малфой обезоружил Дамблдора, — спокойно парировала Джинни. — Но убил его… — Снейп, знаю. Какая теперь разница? Хочешь сказать, Малфой не имеет отношения к вторжению Пожирателей? Бьюсь об заклад, именно он и нашёл способ провести их в Хогвартс. И именно по этой причине Гермиона исчезла! Это он погубил её! Гарри снова срывался на крик, не в силах удерживать накопившиеся эмоции. Ему было больно от того, насколько стремительно рушился его мир. Война в один момент отняла у него дом и сразу двух близких людей. Разумеется, он не оставлял надежды найти Гермиону, смирившись с мыслью, что, возможно, на это уйдёт немало времени. Были и позитивные гипотезы: возможно, им с Малфоем каким-то образом удалось сбежать и в связи с этим пришлось залечь на дно, но друзья были уверены, что Гермиона никогда бы так не поступила. Выходит, расклад в любом случае был неутешительным: будь Гермиона цела и на свободе, она бы уже давно нашла способ добраться до Норы или площади Гриммо. Оставалось лишь надеяться, что шанс спасти её жизнь всё ещё не упущен. На её поиски были отправлены лучшие авроры, которые не успокоятся, пока не исследуют каждый уголок Хогвартса, даже если для этого придётся рисковать собственными жизнями. Спустя два часа, когда Гарри, Джинни и Рон задремали на диване, прижавшись друг к другу, камин трижды вспыхнул ярким зелёным пламенем, являя Флёр, Кингсли и Гестию, принявших прежний облик. Друзья вскочили с дивана, встретив новоприбывших испытующим взглядом. Орденцы выглядели измождённо и подавленно. — Нам очень жаль, — наконец, произнесла Гестия, и удалилась из гостиной.***
— Как здоровье, Беллатриса? — скучающим тоном поинтересовался Волдеморт, сопровождая взглядом Пожирательницу смерти до её привычного места за столом заседаний. — Прекрасно, мой Лорд, — прощебетала Беллатриса, спешно опустившись на стул, элегантно закинув ногу на ногу. — Северус сказал, ты подверглась какому-то особому проклятию? — О да! Эта мерзкая старая предательница крови Макгонагалл поджарила меня какой-то дрянью по дороге на астрономическую башню! Но наш сладкий пупсик Северус меня подлатал, — она обратила на Снейпа взгляд, исполненный любви с оттенком высокомерия. — Правда, восстанавливающее зелье придётся принимать несколько месяцев — судороги будут мучить ещё очень долго, — она демонстративно откупорила флягу и сделала большой глоток. Тёмно-красная струйка потекла по её подбородку, капая вниз, что привлекло внимание Сивого, сидящего рядом. — Позволила себе небольшую вольность и добавила туда немного маггловской крови, — громко прошептала она, склонившись к нему. Он облизнулся и звучно сглотнул. — Одолжила у одной маленькой грязнокровки — говорят, полезно для здоровья. Беллатриса перевела взгляд на Драко, игриво подмигнула ему и обнажила кровавые зубы в кошмарной улыбке. Малфою стало тошно, внутри зашевелилось ужасное предчувствие. Нет, убитая ею грязнокровка точно не его Гермиона. Этого не может быть. «Она жива, невредима и сейчас находится в безопасном месте с Поттером и Уизли, как я её и просил», — уговаривал он себя, однако сердце бешено колотилось где-то под горлом, и пальцы непроизвольно потянулись к верхней пуговице рубашки — ему стало сложно дышать. Тётка продолжала изучать его насмешливым безумным взглядом, пока голос Волдеморта вновь не привлёк её внимание. — Что ж, рад это слышать, — бледные губы Волдеморта изогнулись в холодной улыбке. — Жаль, что ты пропустила такое знаменательное событие нашей новейшей истории. — Я подвела Вас, мой Лорд, — покорно пролепетала Беллатриса, театрально понурив голову. Драко ненавидел, когда она жалко лебезила перед своим господином. Впрочем, он ненавидел её не меньше, чем своего покойного отца — лицемерное раболепие было их с Беллой общей чертой, за которой скрывалась зловонная гниль. — Уверен, ты наверстаешь. И впредь будь внимательнее, Беллатриса. Ты представляешь для нас огромную ценность. Тон Волдеморта не соответствовал смыслу сказанных им слов — любая его похвала больше напоминала издёвку. И ради этого мизерного проявления сомнительного милосердия каждый из Пожирателей был готов поступиться любыми принципами и пойти на самую отвратительную низость, ведь вторую чашу весов занимали исключительно пытки и хладнокровная казнь. Неповиновение и инакомыслие — верный путь в царство мёртвых. — Амикус, доложи мне про обстановку в Хогвартсе, — Волдеморт склонился над столом, уперевшись взглядом в брата и сестру Кэрроу. — Мы с Алекто допросили профессоров и с десяток студентов про местонахождение Поттера, но никакой информации пока добыть не удалось… — Значит, плохо старались, — недовольно прошипел Тёмный Лорд, заскрежетав длинными ногтями по поверхности стола. — Студенты бесполезны, они не могут знать расположения секретных объектов Ордена Феникса. Но волю учителей подавить можно. У любой окклюменции есть свой предел, пока нам недоступна сыворотка правды. Но это ненадолго, — он усмехнулся, откинувшись на спинку своего трона. — Скоро Министерство будет в наших руках. Вместе с их лабораториями и зельеварами. Участники собрания оживились и одобрительно загалдели, смеясь и присвистывая. Драко улыбнулся, стараясь встретиться взглядом с каждым, кто на него мог посмотреть, в особенности, с Тёмным Лордом, который всегда искал в глазах Малфоя абсолютную преданность. Собрание продлилось недолго. Волдеморт сообщил, что вынужден покинуть поместье на несколько дней — это было просто прекрасной новостью. Но вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, Драко поспешил в свою комнату, погрузившись в тяжёлые мысли, навеянные появлением Беллатрисы. Её слова и взгляд не давали ему покоя. В тот день Малфой неоднократно убедился в том, что никто из Пожирателей за ним не увязался, в коридоре они с Гермионой были совершенно одни. Хотя… он уже не был ни в чём уверен. Он был рассеян и недостаточно бдителен в такой важный момент его жизни. Единственное, что он помнил наверняка, — тётки не было в поле зрения, пока он добирался до коридора. Но если их выследил кто-то из студентов?.. «Это бред. Паранойя. Кому в здравом уме придёт в голову связываться с одним из самых опасных Пожирателей, чтобы донести на меня? Все были в панике и бежали кто куда». Расстегнув четыре верхних пуговицы рубашки, Драко сел на край кровати и, оперевшись локтями на колени, опустил голову и погрузился пальцами в волосы. События последних дней его неимоверно вымотали, из-за долгой череды стрессов и нервного напряжения его одолевала смертельная усталость. Удержание разума в состоянии перманентной лжи также отнимало слишком много сил. Драко делал всё для того, чтобы вытеснить Гермиону из своих мыслей, и ему часто это удавалось, но он не был в состоянии контролировать свои сны и не мог отделаться от случайных ассоциаций — казалось, всё вокруг напоминало о ней. Малфой проклинал себя за то, что велел Выручай-комнате преображаться в его спальню каждый раз, когда они были там вместе. Теперь, когда он находился в своей настоящей спальне в мэноре, ему становилось невыносимо тоскливо. Несмотря на июльскую жару, его постель была холодной, а тело отчаянно нуждалось в тёплых прикосновениях, которые, возможно, он уже никогда не почувствует. Нет. Что бы ни взбрело в голову Беллатрисе, его страхи абсурдны. Драко признался Гермионе в своих чувствах, он сказал ей, что любит её. Она не может умереть. И пусть эти суждения не подчиняются никакой логике. — Дра-а-ако, — послышался в коридоре мерзкий голос, растягивающий гласные нараспев. Малфой поднял голову, крепко стиснув зубы от злости, и слушал, как неровные шаги приближаются к его двери. — Чёртова сука, — прошипел он, встав с кровати, как раз в тот момент, когда раздался оглушительный стук в дверь его комнаты. — Драко, малыш, тётушке надо с тобой поболтать, — игриво пропела Беллатриса с агрессивной настойчивостью. Раздражение и ненависть разом вытеснили все страхи и волнения. Сейчас первостепенной задачей было избавиться от тётки как можно скорее, чтобы не выслушивать очередные бредни, которыми она жаждала обременить Драко, вероятно, по той причине, что Нарцисса запечатала свою спальню всевозможными заклинаниями и не услышала, как её сестрица ломилась в её дверь. Беллатриса вечно мучилась от скуки, она не нуждалась во сне и личном пространстве, для неё не существовало никаких границ. Неисчерпаемая энергия била ключом, вряд ли кто-то мог припомнить, чтобы Беллатриса хоть раз выглядела уставшей. Малфой рывком отпер дверь, столкнувшись с тёткой лицом к лицу. — Что? — выплюнул он, едва сдерживаясь, чтобы не послать её куда подальше, но внезапно палочка из заднего кармана его брюк выскользнула, оказавшись в руке Беллатрисы рядом с её собственной, и в следующую секунду она с силой толкнула его в грудь. От неожиданности Драко отшатнулся, и она воспользовалась этим, без приглашения войдя в спальню и громко захлопнув дверь, наложив на неё заглушку. Малфой с возмущением уставился на тётку, вскипая от ярости. — Какого хера ты творишь?! — крикнул он, ловя себя на мысли, что, кажется, впервые он был готов на полном серьёзе переступить через свои принципы и ударить безумную ведьму по её отвратительному лицу. И в этот момент произошло что-то беспредельно странное. Безумный оскал Беллатрисы сменился категорически несвойственной ей светлой и немного меланхоличной улыбкой, от которой у Драко по коже пробежал холод. Что-то было не так. — Чего ты так пялишься, мать твою? — с нервной дрожью в голосе проговорил он, но ответа не последовало. Малфой продолжал молча смотреть на неё, застывшую посреди комнаты с его палочкой в руках. Внезапно его взгляд уловил странные шевеления под её кожей. Драко прищурился, сделав нерешительный шаг по направлению к ней, решив, что ему показалось… Как вдруг лицо Беллатрисы начало тошнотворно пузыриться, плавиться, расползаться. Малфоя резко замутило, он попятился на ватных ногах, врезавшись в кровать, и рухнул на неё, беспомощно сжав покрывало трясущимися руками. Мерзостное действо постепенно замедлялось, и Драко, смертельно побледнев, сглотнул подступившую к горлу желчь, когда осознал, что только что произошло. Он напрочь отказывался верить собственным глазам. Спустя бесконечно долгие секунды мёртвой тишины, приложив неимоверные усилия, он наконец произнёс: — Грейнджер?!