Stress Management

Когда Чан вернулся домой со студии, он немедля забаррикадировался в комнате. Даже не поприветствовал никого. Чонин знал, что старший нехило так накрутил себя. Когда лидер пролетел мимо него, прежде чем скрыться в комнате, макнэ мельком заметил, как тот листает список контактов в телефоне. В остальном в общежитии было относительно спокойно: Чанликсы ушли на свиданку, Минсоны затаились в комнате, но вот… Сынмин, усевшись верхом на бёдрах Хёнджина, творил с Хваном всякие непотребства: то ущипнёт, то защекочет. Несмотря на вялое сопротивление, он ещё умудрялся проходиться языком по лицу старшего, словно собака. — Иууу! — вскрикнул Хёнджин в тщетной попытке увернуться от мокрого языка. — Монг-монг! — Сынмин смеялся на его протесты. Внезапно он наклонился ближе, чтобы куснуть Хёнджиново ухо. — АЙ! Ким лишь сильнее рассмеялся, обнажая брекеты. — Да, ладно тебе, я же не больно! — Вообще-то больно! — Возмущённо возразил Хёнджин, держась за мочку уха двумя пальцами, но вот его широкая улыбка шла вразрез его словам. — Докажи! — откровенный вызов имел свои последствия. В тот же момент Хёнджин перевернул его на спину, подмяв под себя, и принялся безжалостно щекотать в ответ, активно издавая собачьи звуки и пытаясь укусить младшего за ухо. Чонин молча примостился на другом конце дивана. Возня хёнов невольно вызывала улыбку, которая тут же слетела с его лица, когда до него дошло, зачем Чан просматривал список контактов. Чан наверняка ищет способ снять напряжение, потому и ищет, кому можно позвонить с этой целью. Потянувшись к своей сумке, лежащей рядом с ним на диване, он достал из неё ошейник, который на всякий случай носил с собой весь день. К сожалению, Чан ранее решительно воспротивился попытке помочь ему, оставив макнэ в растерянных чувствах. Будь всё нормально, Чонин бы не вмешивался в сексуальную жизнь Чана. В этом смысле Чан был волен делать всё, что ему заблагорассудится. Но что-то подсказывало, что хён пожалеет об этом, особенно если во время секса со случайным человеком его сознание ускользнет в сабспейс из-за его уязвимого эмоционального состояния. Чонин был почти уверен, что Чан практиковал это состояние только в компании других мемберов, и ни разу с кем-либо извне; его первый раз был с Минхо, и похоже, что с тех пор он не спал ни с кем вне группы. Чонин, будучи всезнающим хлебушком, знал некоторых айдолов, с которыми раньше встречался Чан. И не то чтобы он не доверял этим людям, но… окей, может быть, дело как раз в том, что он им не доверял. Они были милыми и всё такое, но это не означало, что они поняли бы, как позаботиться о Чане, если бы он глубоко ушёл в себя. Нужно было обдумать все за и против. Он огладил ошейник большим пальцем, частично отключаясь от шума с другого конца дивана, который похоже постепенно превращается из игривого поддразнивания в беззастенчивые прижимания со стороны Хёнджина. Наконец, он определился с планом действий. — Хёны, — позвал Чонин, и Хёнджин с Сынмином, как по команде, повернулись к макнэ. — Можете мне кое с чем помочь? Для Чанни-хёна?

***

Сынмин приподнял его лицо за подбородок. — Не трать моё время попусту. Скажи мне, чего ты хочешь. Встретившись с острым взглядом Сынмина — взглядом доминанта — Чан принял решение. — Выеби меня. Сынмин вгляделся в глаза лидера и заметил в них беспокойство. — Ты уверен, что хочешь этого? Чан нахмурился и оттолкнул руку Сынмина. — Если ты этого не сделаешь, я просто найду кого-нибудь, кто сделает. — Он намеревался встать, но Сынмин легко толкнул его обратно. — Никто из них не знает тебя так хорошо, как мы, — отметил Сынмин. Чан закатил глаза. — Им не обязательно знать меня, они просто должны трахнуть меня. Раньше всё прекрасно работало. Сынмин склонил голову набок. — Но это не то, что тебе нужно, ведь так? Прямо сейчас тебе нужно нечто большее, чем просто секс. — От него не укрылось, как взгляд Чана на секунду метнулся в сторону. Когда он понял, что не получит ответа, Сынмин схватил Чана за волосы и запрокинул его голову назад, заставляя посмотреть прямо на него. — Они не знают, как сильно ты хочешь, чтобы тебя разрушили до основания? — Нет, они не знают. — Глаза лидера горели вызовом. — Так что мне нужно, чтобы это был ты. Трахнул. Меня. Жёстко. — Стоп-слово? — Lighthouse или красный. — Сабспейс? — Да. Сынмин достал из-за спины ошейник, который он намеренно прятал от Чана до этого момента, чтобы потенциально не повлиять на его решение. Он помахал им перед лидером. — Ошейник? — Ты… — Укол вины смазал решительное выражение лица. — Ты должен спросить разрешение у Йенни… — Он сказал, что мы можем использовать его, — ответил Сынмин. — Тогда да. Сынмин передал ошейник Хёнджину, и тот опустился на кровать позади Чана, закрепляя ошейник на шее. — Ты будешь хорошим волком для меня и Минни? — спросил он, скользнув руками вниз к краю худи Чана и стягивая его через голову. Что-то в выражении лица старшего всё ещё казалось Сынмину странным, но он списал это на причину его расстроенного настроения, о которой, к слову, они с Хёнджином были не в курсе. Сынмин обхватил рукой горло Чана над ошейником, но не сжимая. — Ответь на его вопрос. — Он почувствовал, как Чан немного расслабился в его хватке. — Я буду вести себя хорошо, — послушно ответил Чан. — Хорошая у нас шлюха, м? — Сынмин ухмылялся, выгибая бровь. Он смотрел на старшего сверху вниз, не отнимая руки от его горла. — Хорошая шлюха… — эхом отозвался Чан, но на сердце было всё ещё не спокойно, что мешало полностью влиться в игру. Может быть потому что его рот пока ещё не был занят членом. — Ляг на спину так, чтобы голова свисала с кровати, — приказ Сынмина был чётким и Чан, немного медленно, исполнил указание. Как только он устроился, Хёнджин принялся снимать с него оставшуюся одежду, в это время Сынмин достал своё наполовину твёрдое естество из штанов. Ким знал, что Чан способен сделать ему глубокий минет, по крайней мере, он точно примет хотя бы половину его длины, так что он не собирался ходить вокруг да около. В конце концов, Чан сам напросился на жёсткий секс. Он даже открыл рот в предвкушении, не дожидаясь, когда его попросят, и Сынмин без колебаний проскользнул внутрь до самого горла. С непривычки Чан поперхнулся и вцепился в простыни. Хёнджин тут же принялся успокаивающе гладить его по бокам. — Расслабься, Волк. Он даёт тебе то, о чём ты просил. Сынмин немного отстранился и провел большим пальцем по ошейнику Чана, прежде чем осторожно положить обе руки ему на горло. Когда Чан снова высунул язык, прося добавки, Сынмин толкнулся во второй раз, на этот раз зайдя немного дальше: он увидел как член выпирает под его руками. Тем временем Хёнджин раздвинул лидеру ноги, и следующее, что Чан почувствовал, была холодная смазка, растекающаяся по его входу. Холод был неприятным, но ритмично двигающийся в нём член отвлекал его от некомфортного ощущения. Сынмин был очень большим, и дыхание быстро стало проблемой, даже несмотря на то, что Чан со всей силы пытался втягивать воздух между толчками. Не только это, но и ощущение больших рук Сынмина на своей шее, на ошейнике, ощущение крупного члена, проталкивающегося в горло, и ощущение того, что его растягивают, чтобы Хёнджин и Сынмин позже могли воспользоваться им, заставили его близко подойти к границе сабспейса, что ещё более усложнило для него сознательное регулирование собственного дыхания. Благо Сынмин прекрасно понимал, что нужно следить за дыханием лидера, и начал давать ему короткие перерывы каждые четыре-пять толчков. — Дыши, — говорил он во время этих перерывов, скользя рукой вперёд по крепкой груди, и Чан выдыхал, а затем втягивал воздух, за которым неумолимо следовал член Сынмина, погружающийся обратно в его горло. Почувствовав контроль младшего, Чан полностью перестал беспокоиться о собственном дыхании и просто полностью расслабился, в его голове больше не было ни единой мысли, кроме как держать рот открытым и дышать, когда ему скажут. Он понял, что уже окончательно потерялся во времени, и не осознавал, как долго он находится в этом положении, принимая член в своё горло. Он привык к непристойному звуку, сопровождавшему каждый толчок, и больше не беспокоился о том, насколько громким он был. Он полностью погрузился в ощущение парения, которое пронизывало всё его тело, и растворился в нём, позволив всем своим тревогам рассеяться. Он больше не был главным. Он просто существовал. Учитывая, насколько расслабленным был Чан, Хёнджину не потребовалось много времени, чтобы достаточно раскрыть его. На краю сознания Чан отмечал ощущение длинных, тонких пальцев младшего, скользящих внутрь и выходящих из него, но это просто было ещё одно ощущение, о котором ему не нужно было беспокоиться. Он просто существовал здесь и сейчас для того, чтобы Хёнджин и Сынмин могли делать с ним всё, что им заблагорассудится, и он был искренне рад позволить им делать именно это. Сынмин вытащил член изо рта Чана, коротко приказав: «Дыши». Чан даже сперва не заметил, что он не входит обратно после вдоха, пока не прошло несколько мгновений, но как только заметил, он заскулил и высунул язык, желая, чтобы его рот наполнили снова. Но затем он почувствовал, как что-то большое и горячее скользнуло в него с другой стороны тела, и его стон превратился во вздох облегчения. — Нетерпеливая шлюха терпеть не может быть пустой, — пробормотал Сынмин, проводя рукой по груди Чана, медленно переходя на лицо и осторожно обхватывая щеку, что резко контрастировало с тем, как Хёнджин начал двигаться быстрыми, глубокими толчками. — Хочет, чтобы все его дырки были заполнены… Тебе вообще хорошо от этого, Чанни? — Хорошо, хорошо, — несколько раз повторил старший сиплым голосом. — Хороший для вас. Сынмин поднял руку, жестом прося Хёнджина остановиться, затем приподнял голову Чана, подложив руку ему под затылок. Его лицо раскраснелось от того, что он только что висел вниз головой, и из-за чего у него также слезились глаза. — Ты не ответил на мой вопрос, — терпеливо сказал Сынмин, глядя Чану в лицо и понимая, что он, должно быть, уже окончательно расслабился. — Чанни хорошо себя чувствует? Хёнджин провел рукой по его пенису от основания до самой головки, из которой вытекла капля предсемени. Жалобный стон сорвался с губ старшего, и до его мозга медленно дошло, что Сынмин ждал ответа на вопрос, на который у Чана действительно был ответ. — Чанни чувствует себя хорошо. Пожалуйста, ещё, можно ещё? Как бы ни было увлекательно брать Чана с двух сторон, Сынмин скорее делал ставку на то, что старшему нужна продолжительность, а не интенсивность их маленького сабантуя. Кроме того, хотелось бы ещё опробовать подарок, который лидер получил от Минхо на Рождество. Правда, после резкой вспышки по поводу того, что Чан может испортить их отношения с Хёнджином так же, как он испортил отношения Минсонов, Сынмин не был уверен, что сейчас лучшее время вводить в игру подаренный Ли предмет. Хотя им ещё никто из них не пользовался, если не считать того, что Сынмин вынул его из упаковки и помыл перед тем, как идти к Чану, так что, по крайней мере, ассоциации с Минсонами возникнуть не должно. И, в конечном счете, Сынмин доверял Чонину, ведь это макнэ был тем, кто предложил ввести этот пункт в игру в первую очередь. Если Чан плохо среагирует, он просто уберёт этот элемент игры. Не без помощи Хёнджина Сынмин переместил Чана на кровать так, чтобы голова больше не свисала с края. Говоря немного медленнее, чем обычно, Сынмин объяснил Чану следующее: — Твой рот хорош, Волк, но я хочу наполнить и другую твою дырочку тоже. Чан подтянул колени к груди и умоляюще посмотрел на Сынмина. Молчаливая покорность лидера заставила Хёнджина застонать. Его взгляд же был прикован к влажной дырочке, сжимающийся вокруг пустоты. — Сынминни… — жалостливо позвал Хёнджин, желая протиснуться обратно в тепло мягких стеночек, но Сынмин бросил на него предостерегающий взгляд, который красноречиво говорил о том, что ему лучше быть терпеливым. Сынмин достал кляп в виде черной косточки и показал его Чану. — Но мы не можем оставить твой рот пустым, верно? — Сынмин внимательно наблюдал, как глаза Чана следовали за кляпом, пока он размахивал им перед его лицом, и заметил, что лидер тяжело дышит через нос. Сынмин медленно спросил: — Что если я заткну твой рот этим? Скажи мне цвет, Чанни. — Зеленый. — Коротко ответил старший после недолгого мыслительного процесса. — Тогда давай сначала подсадим тебя. Хёнджин рассеянно водил по члену Чана, в то время как Сынмин надевал на него кляп. Закрепив замок на затылке и убедившись, что ремешки прилегают плотно, но не слишком туго, Сынмин вновь просканировал состояние старшего. В своём ошейнике и, подобранном в тон кляпе, Чан был совершенен, не говоря уже о том, каким использованным он уже выглядел. Сынмин заметил, как на лице Хёнджина промелькнуло странное выражение, и вопросительно посмотрел на него. — Посадишь его к себе на колени? — спросил Хёнджин, сверкнув умоляющим взглядом. Очевидно, у него была идея, и Сынмину было весьма любопытно, какая, поэтому он с удобством устроился на кровати и притянул Чана, прижав его к своей груди. Поскольку Сынмин был немного выше, он мог легко видеть через его плечо: то как Хёнджин устроился между ног обоих парней и обхватил губами член Чана. Параллельно с этим он обхватил рукой и своего парня, который был достаточно большим, чтобы выглядывать из-под Чана. Внезапно Хёнджин почувствовал себя так, словно попал в рай, с двумя членами, которые он чередовал во рту и в руке. Действия Хвана заставили Чана извиваться и приглушённо скулить. И каково же было удивление всех присутствующих, когда Хёнджин легко скользнув пальцами обратно внутрь, внезапно заставил Чана кончить, разбрызгивая белесую сперму по всему прессу. Тон издаваемых им звуков сразу же переменился. Это было уже не то жалобно-радостное поскуливание, как раньше, а скорее смущенное и испуганное. Если Сынмину нужно было угадывать: Чан очевидно был расстроен тем, что он кончил без разрешения. Прежде чем Чан смог ещё больше расстроиться, Сынмин тихо прошептал ему на ухо: — Ты думаешь, что только потому, что ты кончил, мы закончили с тобой играть? Глупый щенок… мы не закончим с тобой, пока сами не кончим, хотя… это не точно… Сынмин заметил капельку слюны, катившуюся из уголка рта, и сделал вид, что хочет смахнуть её, но только размазал по челюсти. Затем он не слишком нежно спихнул Чана с себя и встал с кровати для того, чтобы подтянуть Чана за бёдра к краю. Хёнджин тоже встал, смотря, как Сынмин сунул пальцы во влажный разработанный вход, сразу же метя в простату, просто чтобы заставить Чана корчиться на кровати от чрезмерной стимуляции. Продолжая держать пальцы внутри старшего, Сынмин нежно притянул Хёнджина ближе за талию и запечатлел его губы в сладком поцелуе, желая дать Чану несколько мгновений прийти в себя, и сделать это не слишком очевидным способом. Конечно, поцелуй имел очень предсказуемый побочный эффект, сделав Хёнджина ещё более возбуждённым, чем он уже был. Более того, он был почти готов забыть о Чане в пользу своего парня. — Хочу тебя… — умоляюще пробормотал Хёнджин в губы Сынмина. Когда он почувствовал, что Сынмин ухмыляется, он отстранился и надулся. — Что? Сынмин окинул Чана взглядом и вытащил пальцы, затем обхватил ими яйца и несильно потянул вверх, заставляя его дырочку чуть шире раскрыться. Он снова притянул Хёнджина к себе. — Тебе не кажется, что следует закончить то, что ты начал, прежде чем умолять меня наполнить тебя? — Ммм… — Хёнджин протянул руку, чтобы скользнуть ею вверх по бедру старшего, переходя на рельефный пресс. — Да, ты прав. — Затем он повернулся обратно к Чану и быстро нанёс ещё смазки на свой пенис, прежде чем снова войти в Чана. Все мысли о Сынмине рассеялись, когда он почувствовал жар, исходящий от тела под ним, и как Чан продолжал задирать ноги, молча умоляя Хёнджина использовать его как следует. Когда Хёнджин ускорился, Чан схватился одной рукой за ошейник. Сынмин подошёл с другой стороны, чтобы взять его за вторую руку. — Сожми дважды, если почувствуешь себя плохо, хорошо, Чанни? Глаза Чана обшаривали пространство над ним, пока он не нашёл лицо Сынмина. Он изо всех сил старался установить с ним зрительный контакт, но каждый из толчков сильно сотрясал его тело. — Сожми один раз, если ты меня понимаешь, — приказал Сынмин и почувствовал облегчение, когда Чан сжал его руку один раз. Хёнджин хихикнул. — Меня он тоже сжал, — пояснил он, и веселье засветилось в его глазах. Сынмин усмехнулся. — Такой глупый щенок… не отличает свою руку от дырки, да? — спросил он приторно-сладким голосом. К полному восторгу Хёнминов, Чан улыбался им изо всех сил, несмотря на кляп, и хихикал, отрицательно качая головой, показывая, что да, в тот момент он не отличал свою руку от дырки. Хёнджин и Сынмин обменялись удивленными взглядами. — Глупый щенок, — прокомментировал Хёнджин, обхватывая руками чановы бёдра и подтягивая его ближе к краю кровати. — Мы затрахали его до помутнения рассудка. Чан разразился приступом хихиканья. Ошеломленный чрезмерной стимуляцией, в сочетании с тем, насколько глубоко он находился в сабспейсе, он не был уверен, что ещё мог сделать, особенно с кляпом во рту. Так что он просто хихикал и смеялся, и стонал, когда Хёнджин толкался под нужным углом, а затем снова начинал хихикать, когда Хёнджин вбивался в него. В какой-то момент он кончил снова, усугубив беспорядок у себя на животе. Следом за ним кончил Хёнджин с протяжным звонким стоном, притягивая Чана ближе к себе, чтобы погрузиться в него так глубоко, как только сможет. Тут же Сынмин смазал свой собственный член и вернулся на другую сторону кровати, чтобы сменить Хёнджина, как только тот выйдет из расслабленного тела. Ожидаемо он растягивал собой Чана немного больше, чем его парень. Хёнджин же взял на себя роль наблюдателя, стоя у изголовья и бдительно держа старшего за руку. Несмотря на то, что он уже был внутри, Сынмин снова дал лидеру несколько мгновений, чтобы привыкнуть, и заодно спросил: — Ты всё ещё хочешь свой кляп, Чанни? Сожми один раз, если «да» и два раза, если «нет». Чан снова сжал руку и свою дырочку, но только один раз. — Тогда ладно, щеночек… — пробормотал Сынмин, поглаживая рукой покрытую спермой нижнюю часть пресса. Он немного подобрал таз, создавая небольшую выпуклость. — Хочу, чтобы ты кончил для меня еще раз. Думаешь, сможешь это сделать? — Он знал, что Чан провалился в сабспейс во многом благодаря грубому обращению, но теперь, когда он так глубоко, возможно будет лучше смягчить напор. Чан утвердительно кивнул, веки его потяжелели, и когда Сынмин начал трахать его, у него на глазах мгновенно выступили слезы от сверхстимуляции. Вскоре он уже вовсю выл сквозь кляп, слезы, слюни и даже немного жидких соплей стекали по его лицу. Его ноги начинали потихоньку уставать, но, к счастью, Сынмин заметил это и начал помогать ему держать их, уперев руки в нижнюю сторону бедёр. — Помни, ты можешь дважды сжать мою руку, если тебе понадобится передышка, Чанни, — мягко напомнил Хёнджин. Чем дольше это продолжалось, тем больше Чан походил на изнеможденный всхлипывающий комок. Даже кляп не глушил его громкие стоны. Мышцы его груди и рук беспорядочно напряглись, а пот, выступивший бисеринками по всему телу, скатывался по коже. В какой-то момент Чан встретился взглядом с Хёнджином, который склонился над его лицом и пустил капельку слюны ему в рот, половина которой попала на кляп, а другая половина — на нижнюю губу. В то же время Сынмин начал быстро ему дрочить, и Чан кончил в третий раз с приглушенным криком. На третий раз из его опустошенного члена почти ничего не вытекло. Сынмин вскоре последовал за ним, изливаясь глубоко внутрь точно так же, как это сделал Хёнджин ранее. Его бёдра замедлили движение, и он оценивающе посмотрел на Чана, чья голова склонилась набок. Он наклонился вперёд и схватил старшего за подбородок, чтобы повернуть его голову прямо, и по крайне измученному выражению его лица понял, что не только член был израсходован, но и он сам. — Сними кляп, — приказал Сынмин Хёнджину, который быстро исполнил веленое, и положил мокрую косточку на покрывало. К их обоюдному удивлению, Чан немедленно взмолился: — Ещё, пожалуйста, ещё… — С тебя сегодня достаточно, Чанни, — ответил Сынмин, немного обеспокоенный. — Нееет, — захныкал Чан, нижняя губа задрожала, похоже, грозило пролиться ещё больше слез. — Хочу… ещё. Хёнджин поднял взгляд на Сынмина, тоже обеспокоенный. Они оба понимали, что эта ситуация может легко обернуться сабдропом, но ни один из них не был особенно опытен в этой области. Учитывая, насколько затраханным был Чан, они оба интуитивно понимали, что будет лучше, если они остановятся сейчас. Но вот он лежал между ними, почти плача, надувая губы и моля о большем. Идея пришла в голову Хёнджину. «Пробка» — произнёс он одними губами. После быстрого кивка Сынмина, Хёнджин ретировался из комнаты. Младший наклонился к Чану и погладил его по щеке, тщательно подбирая слова. — Ты так хорошо для нас постарался, Чанни. Ты был идеален. Теперь мы хотим, чтобы ты принял пробку, чтобы оставаться заполненным, хорошо? Чану потребовалось мгновение, чтобы осмыслить слова Сынмина, затем он спросил почти торжественно: — Хорошо справился? Младший чувствовал, что Чан находится на краю пропасти, что малейшая вещь может столкнуть его вниз. — Очень хорошо, — повторил он. Хёнджин как раз вернулся в комнату, и Сынмин, наконец, вышел из растраханной дырочки, чтобы Хёнджин смог вставить пробку. Когда дело было сделано, Чан резко перевернулся на бок и начал кашлять. Хёнджин тут же бросился к тумбочке, чтобы взять бутылку с водой, а Сынмин предложил Чану сесть. — Выпей, Чанни, вот так… — настаивал Хёнджин. Обхватив бутылку двумя руками, Чан глотал воду глоток за глотком, пока не поперхнулся, что вызвало у него ещё один короткий приступ кашля. — Давай приведём тебя в порядок, — сказал Сынмин и начал пытаться помочь ему встать с кровати, но остановился, когда Хёнджин положил руку ему на плечо и покачал головой, как бы говоря, что оно того не стоит. Сейчас Чан вряд ли сможет добраться до душа. Даже просто стоя на коленях в кровати, его ноги дрожали от долгого пребывания навесу. Так что, вместо положенного душа, они помогли ему лечь обратно, а Сынмин пошёл за теплым влажным полотенцем, чтобы хоть немного вытереть старшего. Когда он вернулся, Чан свернулся калачиком в позе эмбриона, положив голову на колени Хёнджина, а тот в свою очередь гладил его по волосам и тихо что-то говорил. Похоже, это доставляло Чану удовольствие, потому что он широко улыбался от уха до уха. Его глаза время от времени то открывались, то закрывались, указывая на его крайне расслабленное состояние. Вместе Хёнджин и Сынмин сменили простыни, обтёрли Чана, как смогли, и переодели его в свежую одежду, но ошейник так и не сняли. Следующее, что Чан осознал, было робкое прикосновение к его плечу, и, открыв глаза, он увидел улыбающегося Чонина, стоящего рядом с кроватью. — Привет, Волк, — сказал Чонин. Чан понял, что Хёнджин и Сынмин, должно быть, уже ушли, потому что их нигде не было видно. Чонин был удивлен, когда Чан схватил его за руку и слабо потянул на себя, молча прося лечь с ним в постель, но с готовностью подчинился. Когда старший прижался к его груди, Чонин неуверенно обнял его одной рукой, позволяя своим пальцам нежно поглаживать широкую спину через пижаму. — Хорошо себя чувствуешь? — тихо спросил он. — Да, — ответил Чан и ещё сильнее зарылся лицом в грудь Чонина, как будто хотел спрятаться. Чонин едва смог разобрать его следующие слова. — П’рости, Лис. — Всё в порядке, — поспешил возразить Чонин. — Я просто хочу убедиться, что ты знаешь, что можешь рассказать мне о чём угодно, даже если просто как мой хён, хорошо? Чан кивнул, уткнувшись в грудь Чонина, затем выдохнул с дрожащим гудением. Наконец, он сказал: — Разозлил Альфу. — Он помолчал, затем поправился. — Минхо. Разозлил Минхо. — Шшш, нет, ты этого не делал. Он разозлился сам по себе. Это была не твоя вина, — мягко возразил Чонин своему хёну, продолжая укачивать его. — И он больше не злится. Он знал это, потому что Минсоны никогда не утруждались вести себя тихо, а после примирения со своим парнем Минхо написал Чонину, пока Хёнмины были с Чаном. Минхо-хён: Можешь вернуться в комнату, если хочешь Взрослый Хлеб: Ну уж спасибо. Взрослый Хлеб: … Взрослый Хлеб: Тебе лучше? Минхо-хён: Да. Мы с Сони поговорили Минхо-хён: Теперь мне нужно извиниться перед Чанни-хёном Минхо-хён: Подожди Минхо-хён: Я услышал то, о чём я думаю? Взрослый Хлеб: К сожалению. Минхо-хён: Ты думаешь, это хорошая идея? Взрослый Хлеб: Либо так, либо он собирался искать кого-то на стороне. Взрослый Хлеб: Он был очень расстроен. Минхо-хён: Блядство… Мне следовало поговорить с ним раньше Взрослый Хлеб: Честно говоря, не думаю, что это что-нибудь решило. Он сегодня был в не особо разговорчивом настроении. Минхо-хён: … Минхо-хён: Ян Чонин Взрослый Хлеб: Что? Минхо-хён: Ты планируешь поговорить с ним, когда он полностью отойдёт? Взрослый Хлеб: Что навело тебя на эту мысль? Минхо-хён: Потому что это то, что я бы сделал. Я хорошо тебя обучил :) Взрослый Хлеб: Напомни, пожалуйста, в какой конкретно момент ты меня обучал? Честно говоря, я не знаю, какого чёрта я делаю. Просто надеюсь, что не сделаю всё ещё хуже… Минхо-хён: Не сделаешь. Просто не пытайся вытянуть из него информацию или что-то в этом роде, пока он в таком состоянии, потому что это было бы не совсем честно. Взрослый Хлеб: Я этого не планировал. Минхо-хён: Видишь? У тебя есть представление о том, что ты делаешь. Просто поговори с ним, успокой его, скажи, что он не сделал ничего плохого. Минхо-хён: А завтра, надеюсь, он почувствует себя лучше, и тогда мы с Сони поговорим с ним~ Минхо-хён: Йенни? Взрослый Хлеб: Я всё ещё тут… Минхо-хён: Ты хороший дом. Минхо-хён: И ты действительно хороший дом для Чанни-хёна. Ты не сделаешь ему хуже. Взрослый Хлеб: Спасибо, хён. :) — Никто на тебя не злится… — прошептал Чонин в чанову макушку, не переставая поглаживать его спину. Заметив, что Чан начинает засыпать, он снял ошейник и отложил его в сторону. Но теперь его вторая рука была зажата в сильной хватке чужих рук. Когда дыхание лидера выровнялось, он прошептал: — Ты хороший волк. — Хороший… Волк… — эхом повторил Чан почти неразборчиво, словно пробуя слова на вкус, чтобы убедиться, что они звучат правдиво. — Да. Очень хороший, — подтвердил Чонин. — Хочешь, чтобы я сегодня спал с тобой? Хотя он уже уплывал в страну грез, Чан один раз сжал руку Чонина. Чонин улыбнулся. — Будем считать это за «да».