Вместе

      Энн любила любую погоду. И в любую погоду готова была пуститься на приключения. Сегодня шел сильный ливень, и Марилла пыталась загрузить ее домашней работой, чтобы та не прошмыгнула на улицу. Вечером, тем более, ожидали Гилберта Блайта на официальный прием в качестве кавалера их дочери.       - Энн, - который раз возмущенно сказала Марилла. Девушка самозабвенно кружила по кухне, танцуя импровизированный танец, мурлыча под нос.       - Марилла, разве вы не слышите, как красиво поет небо. Эта музыка – услада для меня. Ну разрешите мне покружиться снаружи – умоляла Энн.       - Энн, это не обсуждается! – строго ответила названная мать, - Надеюсь, хоть молодой Блайт благоразумен, и останется этот вечер дома. Если же нет, мне надо будет подготовить ему одну из гостевых спален.       Марилла чинно прошествовала к лестнице, собираясь претворить озвученные мысли. От перспективы остаться с Гилбертом под одной крышей ночью у Энн закружилась голова. Она уже сотню раз представляла продолжение их прошлого свидания. Как теперь она будет раздевать его, наконец, почувствует под пальцами его тело, рельеф его мышц, жар от его желания. Чтобы унять волнение, девушка выбежала на улицу, но осталась стоять под крышей, встретившись нос к носу с намокшим Гилбертом.       - Привет, - пискнула Энн. Сердце бешено колотилось, дыхание было прерывистым, от смущающих мыслей бедная девушка вся покраснела.       - Привет, - повторил юноша, на мгновение замерев, от ее близости. Мокрые волосы были непривычно гладкие и послушные, вся одежда насквозь промокла от дождя. Энн поборола желание взглядом оценить его торс под мокрой рубашкой, и, как подобает маленькой леди, откашлялась, опустила взгляд и пригласила «мистера Блайта» в дом.       - Ох, Матерь Божья, Гилберт! – Марилла тотчас начала суетиться, разожгла камин, нашла полотенца и усадила Гилберта перед огнем с горячей чашкой чая. – Энн, принеси у Мэттью в верхнем ящике комода комплект домашней одежды.       - Да, Марилла, - уже на ходу крикнула девушка. Постучавшись, Энн начала искать подходящий комплект, на ходу пересказывая события Мэттью.       - Надо же, - тихо улыбался приемный отец. – Энн, пригласи своего Гилберта сначала сюда, хорошо?       Энн, медленно кивнув, притворила дверь.       Внизу оказалась только Марилла, накрывающая на стол:       - Тебя только за смертью посылать. Гилберт уже поднялся к себе, занеси туда сухую одежду.       Дверь в комнату была распахнута, видимо, чтобы пропускать немного света, Марилла забыла дать ему свечу. В полумраке свет падал на крепкую широкоплечую спину.       - Хм-хм, я принесла одежду, Гил.       - О, спасибо, - парень развернулся, принимая вещи. Взгляд Энн невольно скользнул по безукоризненной фигуре, месяцы и годы усиленного труда отложились на нем кубиками мышц.       - Мэттью хотел тебя видеть перед ужином, - спокойно, пытаясь не выдать своего волнения, сказала Энн. – Я буду ждать внизу.       Тишина, дождь за окном и полумрак… Хотелось просто запереться здесь вдвоем. Но пора было проявить ответственность и облегчить тревогу родителей Энн. Гилберт посмотрел на свое отражение: растянутые штаны и рубашка, волосы вернули свои прежние кудри.       Мэттью сидел на своем кресле, погруженный в собственные мысли.       - Добрый вечер, Мэттью, я Вас не побеспокою?       - Заходи, Гилберт, я жду тебя. Присаживайся. Итак… - Мэттью слегка стушевался.       - Мистер Катберт, я пока не встал на ноги, как фермер. Но я отлично представляю свои перспективы в качестве доктора, сэр. Я позабочусь об Энн, мистер Катберт. – Гилберт говорил спокойно, уверенно, как подобает джентльмену в таком разговоре.       - Гилберт, право же, я уверен в тебе как в собственном сыне. Я просто хочу услышать от тебя, любишь ли ты ее так, как она тебя?       - Всем сердцем. Я сделал ей предложение, мистер Катберт. – Мэттью хотел было встать с кресла, но замер.       - Кольцо у нее, сэр, как знак моей любви и обещание, что я буду ждать ее ответа столько, сколько нужно. – продолжил Гилберт, - Надеюсь, вы благословите нас.       - Ох, конечно, сынок, - Мэттью обнял парня и похлопал по плечу. Он не стал спрашивать, почему Энн еще не согласилась – это не его дело. Главное для него он услышал – Гилберт Блайт, сын Джона, любит его дочь, Энн.       На кухне тем временем произошел разговор между матерью и дочерью.       - Энн, когда ты собираешься рассказать мне про кольцо? – Как бы невзначай спросила Марилла, разливая чай.       - Ох, это… Марилла, это кольцо его матери. – Пальцы нашли заветное кольцо на цепочке. – Он дал мне ее… хранить.       - Хранить?       - Да, пока не придёт время. Он сказал, что это – ключ от его сердца, и он всегда будет у меня. – Энн прижала кольцо к груди.       Марилла улыбнулась про себя: «Да, он не похож на своего отца, они дойдут до конца вместе и будут счастливы». Тревоги уже до предстоящего официального ужина отлегли от материнского сердца.       Ужин прошел как обычный семейный ужин. Они знали друг друга очень давно, и не в первый раз делили еду за одним столом. Энн радовалась этой комфортной уютной обстановке, она не хотела неудобства для своих родителей, особенно для Мэттью. Но он будто заново родился за эти несколько дней. Прошлое чувство вины о несчастной судьбе сестры отступили. Он нашел утешение в любви Энн и Гилберта: «Значит, так должно было быть. Судьба все расставила по своим местам».       Вечером Мэттью и Марилла удалились по своим комнатам, оставив влюбленных за нескончаемой болтовней.       Камин весело потрескивал, за окном сгущался сумрак, ливень бушевал с новой силой. На креслах-качалках расположились Энн и Гилберт. Каждый вкушал это чувство единения, представляя картину совместного будущего.       - О совместном будущем… - прошептала Энн.       - Что?       - Помнишь, недавно у нас был разговор о Доске заметок? Мне понравилось это словосочетание – совместное будущее. – Смакуя произнесла Энн.       - Я говорил о нас, о заметке для тебя. – Признался Гилберт.       - А я застеснялась, что ты поймешь, что у меня есть чувства к тебе. Твои слова и взгляд взволновали меня. Я чувствовала вину перед Руби. – Энн смотрела на свои руки.       - Я влюблен в тебя с самой первой встречи. – Гилберт мягко взял девушку за руку, поднял смеющиеся глаза. - Я все гадал, влюбиться в своего заклятого соперника – достаточно трагично для тебя?       - Достаточно, - сказала Энн и отобрала руку, только чтобы показать, что там написано его имя «Гилберт Блайт». Никаких сердечек, просто его имя - как заноза в сердце.       Ребята полночи еще говорили: о книгах, о путешествиях, предавались воспоминаниям. Они так долго соперничали, что упустили такую возможность – просто говорить с равным, когда не надо ничего объяснять, ограничиваться простыми бытовыми темами. Глубина эрудиции Гилберта поразила Энн, как и Гилберта – умение Энн слушать, понимать с полуслова, ее заинтересованность, живое воображение, способное унести обоих в далекое путешествие.       Израсходовав весь запас свеч на вечер, ребята, смеясь, вслепую направились в отведенные им спальни. Но Гилберт замешкался в потемках и остался у двери Энн.       - Опять, - услышал он шепот. Энн зажгла огарок свечи и вылила в тазик весь кувшин.       - Что случилось? – спросил парень, все еще стоя в дверях.       - Ой, ты еще здесь. – Смутилась Энн. – Мне нужно помыться.       - Так мы только что помылись внизу.       - Мне плохо, кажется, я не в порядке… - начала Энн. – У меня что-то течет оттуда, мне становится мокро, и ноет там. Я заболела?       - Нет, - Горло предательски засохло. – Энн, ты хочешь меня там...