***
— Ломаешься, как девка, — Тони не ждал его, шёл впереди широкими шагами, вынуждая Питера почти бежать за собой. — Замечательно, Питер, просто отлично. Держишь марку, ничего не меняется. Питер едва успел одеться. Ссора продолжалась несколько часов — Питеру удалось принять душ, разобрать покупки, и Тони вновь вернулся, чтобы накричать на него. Это было… изнурительно. Кроме того, Питеру было неудобно в новом костюме, тем более в тройке, и он чувствовал себя глупо в том — цвет был розовым, это не казалось подходящим. Но Тони настоял. — Пожалуйста… — он вновь попытался достучаться. Может, нужно было просто согласиться, как обычно. Было бы меньше ссор, меньше проблем, они бы уже выехали и успели приехать в ресторан вовремя. Если бы Питер просто сделал то, о чём Тони его попросил. «Вычисти себя и растяни, некогда нежничать» Но он же не хотел. Питер вздохнул, завернув за угол, и увидел, как Тони наливает виски в большой, самый большой из стоящих на полке рокс. Он выпил всё в два глотка, не изменившись в лице, лишь посмаковав напиток, как если бы тот был приятен на вкус, и едва Питер решился шагнуть вперёд, рокс неожиданно полетел в стену. Питер весь сжался, приблизившись без желания, но из нужды. — Послушай… — Нет, ты, блять, слушай, — мужчина резко развернулся, тут же обхватив его запястья своими огромными жёсткими ладонями, и сжал те неосторожно. Будь Питер человеком, ему точно стало бы больно, — Я только и слышу, что ты не хочешь со мной спать. А зачем было соглашаться выходить за меня замуж? Что ты вылупился? — сощурился он неприятно, и подбородок Питера жалко задрожал. — Я взрослый мужик, в конце концов, мне, сука, нужно это. Питер знал, что Тони прав. Не только потому, что Тони всегда оказывался прав по умолчанию, но и из-за собственных познаний в области физиологии — в потребностях нет ничего удивительного. Это нормально, что Тони хотел этого, желание естественно. За что ему винить Тони? За то, что принял его с такими дефектами, что держался за их отношения изо всех сил и хотел тепла? Нужно было сказать это. Нужно было сказать, как сильно Питер ценит жертвы и терпение Тони, как ему важны его потребности, его ласка, его любовь. — Я понимаю, — сказал он и, проследив за тем, как выражение лица Тони постепенно смягчается, не удержался и добавил, — но это не моя вина. Тони не был глуп, он сложил дважды два и сообразил, что Питер имел в виду — Питер считывал это в его нахмуренных бровях, поджатых губах, трепещущих крыльях носа. Тони не любил, когда его уличали в чём-либо. «Не моя вина, что ты принуждал меня к этому. Не моя вина, что я не испытываю к тебе влечения. Твоя» — думал Питер. — А чья же? — надавил тот. — Ты взял меня силой, — нерешительно начал Питер, и Тони, осознав услышанное, грубо оттолкнул его, закатив глаза. Словно Питер нёс незначительный бред, словно Питер выпрашивал у него что-то или нагло врал. — Ты, блять, издеваешься. Вечно выдумываешь всякое дерьмо, — Тони отошёл, зарывшись руками в свои волосы, и простонал утомлённо. — Когда ты перестанешь ныть? — Ты взял меня силой, — повторил Питер, и голос его предательски дал слабину. Но ведь так это и было? Питер просил его перестать. Тони заковал его в цепи. Питер просил… — поэтому мне… Мне страшно. Я боюсь, что… — Тебе страшно не из-за этого. Ты вообще ничего не боишься! Проблема в твоём тупом мутантском чутье, а не во мне! — прикрикнул на него Старк, замахнувшись, и Питер испуганно отступил. — Я никогда тебя не насиловал, кем ты выставляешь меня? Я твой муж! Тони говорил с таким отвращением, что Питер испытал неуместную вину за свою откровенность. Он в недоверии следил за каждым движением мужчины, и, судя по досаде в глазах того, Тони начинал успокаиваться. Он, сжав руки в кулаки, глубоко вздохнул и заговорил уже вкрадчиво: — Пит, мне надоело тереться друг о друга, как перевозбуждённые подростки. Я взрослый, я хочу нормально тебя трахнуть, — Тони сделал шаг вперёд, и Питер вновь отступил, но тот не дал отстраниться, нагнав его и обхватив его голову по бокам. Питер вновь почувствовал укол вины. Что если он сделает ещё один шаг назад, он ранит того? Тони наклонился, панически, как в лихорадке разглядывая его лицо. — Уверен, ты тоже этого хочешь. Ты хочешь? — Нет, — честно ответил Питер, но, встретив недовольный разочарованный взгляд напротив, исправился, — то есть мне нравится быть с тобой и мне нравится обниматься или лежать рядом, но… Я не думаю, что я хочу секса. Не с тобой, а в общем, — Питер с надеждой посмотрел на него, но не увидел ни понимания, ни принятия. Тони словно ждал чего-то ещё, ждал, что Питер прогнётся, обесценит свои чувства и уступит. Питер не мог так поступить с собой, он должен был постоять за себя хоть раз. — Я не хочу. Вдруг, помешкав и отпустив его наконец, мужчина кивнул. — Ладно, — отмахнулся Тони. Питер непонимающе моргнул пару раз, осознавая услышанное, прежде чем улыбнулся робко, — всё в порядке, я понял. Он не мог поверить своему счастью. Это действительно было так? Тони улыбнулся в ответ, пригладив его волосы, и поцеловал его в лоб, и Питер в порыве нежности притянул его к себе за шею, зацеловав. Поцелуи пришлись на щетинистые щёки и подбородок, на нос, на лоб, на губы. Питер был так воодушевлен своей маленькой победой, восторг щекотал его горло изнутри, глаза ярко заблестели. Теперь он может говорить о своих желаниях. Он сможет говорить, если ему что-то не понравится. Берегись, мир! — Спасибо, — шептал судорожно Питер, — спасибо, спасибо! Тони засмеялся бархатно, приподняв его слегка за бёдра и покружив, как в танце. Затем он опустил Питера на пол, и они вглядывались друг другу в глаза, ничего не говоря. Любовь бурлила у Питера внутри, уголки губ застыли в изогнутом положении, и он был счастлив, совсем как ребёнок. Идиллия. Прямо как в кино! Тони его не осуждал, он понял его, он его любит! — Надеюсь, и ты поймёшь, — внезапно нарушил тишину тот. Питер, всё ещё улыбаясь от переполняющей его радости, недоумённо вскинул брови, — когда я приведу кого-то третьего. Не сюда, — поспешил добавить он, как если бы это что-то меняло. Питер поражённо отшатнулся, все положительные эмоции схлынули с лица. Его обманули в очередной раз, как котёнка, которого заставили бежать за собственным хвостом. — Буду водить их ко мне домой. Я там толком не бываю, ты тоже. Поэтому ты даже не будешь знать. Он так легко, так непринуждённо говорил об этом. Он уже делал это? — Что? — разбито выдохнул Питер. Он стоял там, чувствуя, как грудь сковывает обидой, и старался не поддаваться слабостям. Но он хотел рыдать. Он был в Раю пару секунд назад, а сейчас это уже разрушено, истоптано. Боже, это ведь было нечестно, жестоко. Его съедала изнутри мысль, что это на самом деле был вопрос времени. Удивительно, что Тони не пытался раньше, удивительно, что он ограничивался лишь флиртом. Или же? Питер не узнал бы. Питер никогда уже не узнает наверняка, был ли кто-то там, в его особняке, пока его не было рядом. — Я люблю тебя, — объяснил Тони, — я хочу тебя. Ты любишь меня, но не хочешь. Я же не насильник, чтобы навязываться тебе. Так что, — он расплылся в ободряющей улыбке, — свободные отношения спасут нас. Тебя я буду любить, а спать с кем-то ещё. Согласен? — Нет, — прошептал он жалобно, умоляюще. — Да, ты согласен, — надавил Старк, — иначе бы не поднял этот вопрос и не начал бы ебать мне этим мозги. Я всё решил, слава мне, как обычно, — он равнодушно окинул его взглядом и развернулся, направившись в коридор. — Приведи себя в порядок. — Тони, — бессильно взмолился Питер. Он не мог двинуться с места, поражённый жестокостью того. Тони каждый раз выходил на новый уровень. «Обернись, подойди, пожалей. Обними. Скажи, что это несерьёзно. Пожалей меня» — безмолвно просил Питер, обняв себя сиротливо за плечи. — Хэппи ждёт, — дверь за мужчиной оглушительно хлопнула, и Питер захлебнулся всхлипом.***
Питер никогда раньше не видел этого Виктора, но судя по тому, как с ним общался Тони, он был совсем не прост. Да он и не казался простым — он был выше и стройнее, он был невероятно красив. Это классическая красота: блондинистые вьющиеся волосы, большие голубые глаза, тонкие черты лица и — блять — кукольный, аккуратный нос. На нём был атласный нежно-голубой костюм с платочком, обвивающим шею, и он не выглядел глупо. В отличие от Питера. Что он тут забыл, чёрт его дери? Это юбилей Старк Индастрис, тут должны были быть только выдающиеся работники, а не кто попало. Он словно с подиума сбежал. — Что такой мальчик забыл в таком скучном месте? — попивая шампанское, поинтересовался шутливо Тони. — А зачем же такие мужчины ходят по таким скучным местам? — Виктор активно ему подыгрывал, явно привыкший к такому общению. Кокетливый и раскрепощённый — Питер чувствовал себя максимально подавленно в его компании. Как и с Гарри. — Ради таких мальчиков, разумеется, — усмехнулся, подмигнув тому, Тони. — Ох уж этот обмен остротами. — Нравится? — Конечно, после них наступают экшен-сцены. Питер покорно стоял рядом, пока они обменивались любезностями. За это время Тони дважды прикоснулся к волосам Виктора, прокомментировав, как те отрасли с их последней встречи, и трижды взял его за руку. Даже не взглянув на Питера. Ни разу. — А это с тобой… — голубые глаза холодно пробежались по Питеру, не зацепившись ни за что, и Питер поёжился, сделавшись меньше. — Племянник, — отмахнулся Тони, уже в четвёртый раз взяв чужую ладонь в свою, и перевернул тыльной стороной вверх. — Ого, немаленький камень, — присвистнул он, глядя на витиеватое кольцо на среднем пальце того. Губы Питера жалко задрожали, но он попытался собраться, абстрагироваться, однако ничего не помогало. Он всё ещё слышал и видел их, флиртующих друг с другом, и его бессильная злость на Тони тяжело оседала у него под рёбрами. — Подарок от моего бывшего, — похвастался Виктор, вновь оглядев Питера насмешливо. — Такой щедрый бывший, — поддразнил Тони. — Любопытно, за какие заслуги. — За ум и красоту, очевидно, — заулыбался тот игриво идеально ровными белыми зубами, и Питеру захотелось провалиться под землю. Было в этом Викторе хоть что-то не идеально? — Такая красота и ум в одном? Немыслимо, — произнёс томно Тони. — Скажи, что тебя взяли за красивые глазки, я не буду зол. Я все пойму. Я бы и сам… Тони любил совмещать комплименты с оскорблениями, хотя, может, он не умел делать их иначе. Питер ожидал, что Виктор оскорбится, возмутится, и они рассорятся, но нет, увы. Он это проглотил. С такими, как Тони, людям оставалось только глотать: обиду, злобу, унижения. Иначе никак. Виктор тут же засмеялся, а Тони обворожительно улыбнулся, и Питер узнал эту улыбку, она всегда предвещала ураган страсти, говорила о желании. Так непривычно и больно было наблюдать за этим со стороны. Это происходило по-настоящему. — Мы можем поговорить? — попросил тихо Питер, и то, какими глазами на него посмотрел Тони, заставило его покрыться мурашками. Тони смотрел на него с явным раздражением, будто Питер был грязным попрошайкой, цепляющимся к Его величеству. И вновь оставалось только проглотить это. — Прошу прощения, Вики, — Старк наклонился, чтобы долго, горячо поцеловать ладонь того, а затем в ожидании уставился на Питера. Виктор так же пренебрежительно глянул на него, надув губы. Питер, сгорая от стыда и печали, прошёл мимо них, поджав плечи, в сторону уборной. В его голове, над ним сейчас плыла самая настоящая туча, поливающая его холодным дождём. Позади слышались ленивые шаги и весёлое посвистывание, поэтому он запретил себе расклеиваться. Это было несерьёзно для Тони. Им просто нужно поговорить и прийти к компромиссу. — Что опять? Я пытаюсь веселиться… — Не делай этого, — убедившись, что они одни, начал было Питер. — Не делать чего? Не веселиться? — хмыкнул тот язвительно. — Хватит, это несмешно! Я прошу, Тони, пожалуйста, просто… Не будь таким жестоким, — Питер почувствовал, как его охватывает паника, и принялся размеренно дышать, что значительно затрудняло речь. Глаза застилали слёзы. Тони всё так же улыбался. — Ты смотрел на меня, будто я тебе чужой. Почему ты так? — Не выдумывай, — огрызнулся тот, но с усилием вернул себе самообладание. — Он хорош, правда? Я с ним спал до того, как сошёлся с тобой, — с энтузиазмом поделился Старк, подойдя к раковине, чтобы помыть руки и умыться. Питер мимолётно заметил, как он старательно утирает губы, и вспомнил, что Тони был до ужаса брезглив с посторонними людьми, — обожает давать в задницу, а как он сосёт - просто сказка… У меня будет неплохая ночь. И у тебя тоже, тебе не придётся спать со мной. Как ты и хотел, — он так же спокойно взял маленькое полотенце с полки, вытершись и выбросив то в бак, а затем выжидающе взглянул на Питера. — У нас всё хорошо? Всё было ужасно. Сердце Питера медленно распадалось на куски, а его осколки больно царапали его изнутри, заставляя кровоточить, иначе быть не могло — как ещё объяснить эту агонию? Неужели Питера так легко заменить тем, кого Тони даже касаться гадко? Неужели Тони отказывался от слов любви? — Что если… — Питер нервно сглотнул, но всё-таки решился. — Что если он будет лучше меня? Тони должен был его успокоить. Он должен был сказать, что тот никогда не станет лучше, не для него. Он должен был сказать, что любит Питера и не оставит его, что это всего лишь интрижка. Питер так сильно нуждался в этом сейчас. Ему нужно было подтверждение своей важности. Он возлагал на Тони великие надежды в этот момент. Тони сказал: — Не знаю. Что мне ответить тебе? — он обвёл потолок взором, лишь бы не сталкиваться взглядом с уже плачущим от отчаяния юношей. — Я не собираюсь врать, ты сам его видел. Я не властен над тем, что могу почувствовать… — Тони… — Ты этого хотел, — отрезал тот. — Ты сам сделал это с нами. Питер не находил слов, чтобы объяснить ему, что он хотел не этого. Ему было страшно. Он совсем не желал отпускать Тони с другим, но нельзя было возмущаться, говорить «нет» или закатывать истерику. Он искренне не хотел ложиться с ним в одну постель. Он боялся раздеваться, боялся ощущать его прикосновения, он боялся садистичного равнодушия Тони, которое накатывало на того во время удовольствия. Он боялся, потому что знал, что Тони его ранит. Однако судорожные беззвучные рыдания разрывали грудь и саднящее горло на кусочки, а истерика заставляла его отрицательно мотать головой. Он постепенно начал задыхаться, держась за свои плечи и усиленно заставляя себя дышать, и тогда Тони сжалился, подошёл к нему, приобняв за лицо. — Что же нам делать? — он произнёс это почти с сочувствием, снисходительно глядя на Питера сверху вниз. — Я вижу, что ты можешь, малыш. Ты можешь удовлетворить меня, тебе нужно лишь захотеть, и тогда всё будет отлично. Знаешь, как исправить всю эту ситуацию? — направил его Тони. — Мы вернёмся домой, и ты сделаешь то, о чём я тебя просил. Сделаешь же? Нет. Нет, он не сможет, он развалится на этих простынях, превратится в истеричный беспорядок, он сломается изнутри снова! Нет. Но если он откажется, Тони бросит его. Это лишь вопрос времени. Он бросит его, потому что Питер не сможет давать ему то, чего он хочет. И разве его осудят? Разве он не имеет на это человеческого права? Это будет честно. Питеру хватило сил лишь на ломаный кивок, он не смог ничего ответить, и Тони, довольный им, наконец обнял его, прижав к себе. Мужчина опустил ласковую ладонь на его затылок, зарывшись пальцами в волосы, и принялся его поглаживать, как домашнего питомца, но Питер, изголодавшийся по его нежности, с жадностью наслаждался этим. — Тише, тише… Я никуда не уйду. Не уйду. Позже, когда всё наконец закончилось, когда Питеру уже не нужна была его поддержка, чтобы ровно стоять, они покинули уборную. Питер вдоволь насладился тем, как Тони оттолкнул от себя руку Виктора, обойдя того без слов, будто тот был пустым местом. Он наслаждался этим лишь сильнее, чувствуя, какой маленькой и стесненной казалась его ладонь в ладони мужчины, когда он вёл его через зал. Питер не хотел думать о том, чего ему стоил этот триумф. Он больше никогда не желал чувствовать себя таким нелюбимым. Они сели в машину, и Тони тут же притянул его к себе, вынудив опуститься головой на свою грудь, куда Питер вжался заплаканным лицом. Рука Тони поползла по его талии к бедру, сжав то в собственнической хватке, и никуда не двигалась. — Хэппи, будь другом, включи музыку, — лениво попросил Тони, и, когда тот обернулся, добавил спокойно, — и опусти перегородку. У нас с Питером личный разговор. Питеру было так стыдно. Он не хотел, но он мог буквально чувствовать, как глаза Гарольда расширяются в удивлении от увиденного, он знал, что тот был растерян. Уже потому, что перегородка опустилась далеко не сразу. Питер поёжился, сдвинул теснее ноги, напрягся, точно камень. — Вот мы и одни? — усмехнулся Тони, заправив вьющиеся волосы ему за ухо, и легко, как куклу, обхватил за затылок и заставил запрокинуть голову назад. — Знаешь, я подумал... — он смотрел на Питера из-под полуприкрытых век, сверху вниз, лениво и искушённо. — Тогда, с Виктором, ты мог назвать меня дядей. Подыграть. Питер натянуто улыбнулся в ответ, думая, как отреагировать, как свести всё к шутке и сдвинуться. Он не хотел говорить об этом, словно чувствуя, что всё это было не к добру. Только не дядя Бен. Пусть хотя бы он будет вне этого унижения. — Не думаю, — с неискренним смехом ответил Питер, жалобно изломив брови, прося перестать. Тони вновь усмехнулся, обвёл языком свои губы, сощурившись, — Это… было бы лишним, — прямо обратился он. — Ты прав, — задумавшись, согласился Старк, и Питер лишь на мгновение расслабился, — иначе у меня бы точно встал, — добавил тут же мужчина. Питер остекленевшим взглядом уставился на него в смятении, осознавая услышанное. Тони наклонился, подавшись вперёд, за поцелуем, и уронил его на сидение, подмяв под себя. Поцелуи перешли с неподвижных губ на доступную шею, пуговицы были сорваны и посыпались на пол, чужие губы мокро провели дорожку от ключиц вплоть до пупка. Питер пялился в сторону без единой мысли в голове. У него не было отца, он его не знал, он не помнил, и поэтому он мог смириться с тем, что Тони вытворял в их спальне с помощью «того самого слова». Но дядя? После всех рассказов о Бене, после того, как Питер признался, что Бен был самым близким ему человеком... Питер доверился Тони, Питер ничего не скрыл, как наивное дитя, и обратился за поддержкой к нему. Он надеялся, что Тони поймёт, Тони приласкает, утешит его. Всё это было так неправильно. Унижение, скорбь, вина перед Беном — всё это смешалось в горький мерзкий коктейль, который кружил его голову. Он поступал так с Питером, после всех тех кошмаров, где вместо Тони его обижает Бен, совершенно несправедливо подкинутых его подсознанием. Тони хотел, чтобы он назвал его дядей.***
Это было так хорошо в самом начале, когда они только узнавали друг друга. Когда Тони не мог даже взять его за руку при посторонних, а все комплименты, все нежности он еле слышно шептал, заглядываясь на него, и в его глазах Питер узнавал ту самую любовь. Как недостающая частичка пазла, это казалось таким верным, таким судьбоносным. Тогда им нужно было арендовать целые здания, но Тони не скупился, не раздражался по пустякам, он был самым внимательным и обходительным человеком на свете с Питером. Всё было обыграно так, словно Питер мог рассыпаться при неосторожном движении. Тони не домогался его. Тони не хватал его за бёдра, промежность, не лез под футболку, не пытался взять за задницу или прижаться неправильно, он не целовал его насильно и не дёргал за волосы, направляя к своей ширинке. Он был таким милым. Это было совершенно невинно. За исключением фотографий. Питер видел те пару раз, когда Тони показывал ему что-то в своей галерее, и его обнаженное шестнадцатилетнее тело среди снимков запчастей и различных фото с важных мероприятий казалось неуместным. Питер спросил тогда — неужели Тони хранил каждую фотографию? — Кто знает, что случится, — пошутил тогда тот беззаботно, — может, ты меня бросишь, и мне придётся тебя удерживать. Это казалось смешным. Питер даже рассмеялся, отвернулся в смущении, его щеки запунцовели — такая глупость, как можно уйти от Тони? Тони идеален. Тони делал для него всё. Он арендовал рестораны, пляжи, отели, он осыпал Питера любовью и подарками. Никто никогда не стал бы так заботиться о сироте из бедного района, никто бы не заинтересовался. Как можно уйти от Тони? К тому же, Тони бы так не поступил с ним. Он был героем, он спасал людям жизни, нет, Тони не был способен на шантаж. Да он даже голос на него не повышал без причин! Тони холил и лелеял его. Он бы не навредил Питеру, никогда. Кто угодно, но только не мистер Старк! Возвращаясь в реальность… Питер поморщился, оттолкнув его руку от себя, но Тони навязчиво протолкнул бокал обратно к его губам, вынудив допить. Питер не любил виски, тот был горьким и неприятным, напоминал по вкусу то пойло, что дал ему Томпсон на выпускном. Питер зарекся пить с тех пор, он ненавидел чувствовать себя беспомощным, но сейчас… Он хотел забыться: лечь на постель, перетерпеть всё и проснуться на утро другим человеком. Капсула, которую Тони бросил в напиток, должна была это обеспечить. Тони обмолвился, что она вышибала мозги даже Кэпу, который баловался подобным, лишь бы расслабиться. Это Питеру и нужно было. — Я увеличил дозу, чтобы наверняка. Голова со временем стала тяжёлой. Лицо Тони перед глазами начинало размываться, комната поплыла. Питер легко опустился на подушку и только в последний момент понял, что это был Тони, Тони помог ему лечь. Это было славно, и Тони был таким красивым. Он стоял над ним, второпях расстёгивая ремень, и, сбросив пиджак, залез следом на кровать. Питер заскользил голыми ногами по холодным простыням, застонав от приятного ощущения, и раскинул руки в стороны, закрыв глаза сонно. Что-то засветило ему в лицо неприятно, прямо сбоку, и Питер недовольно отвернулся, когда Тони тяжело опустился сверху, между его бёдер, прошептав что-то, что нельзя было разобрать. — Не спи, — он шлепнул его по щеке, и Питер растерянно посмотрел на него, — ты себя растянул? — Да, — подал голос Питер, и удивился, как невнятно это прозвучало. Он нехотя оглянулся в сторону раздражающего света и увидел на прикроватной тумбочке камеру. Ему нужно было заснуть и проснуться после как ни в чём не бывало. — Хорошо, — похвалил скупо Тони, а затем послышался лёгкий скрежет отодвигающегося ящика. Тони немного приподнялся, что-то мокрое и сладко пахнущее закапало Питеру на ноги, он только начал терять сознание, как вдруг оказался на животе, вжатый лицом в подушку, — вот так, — пробормотал Тони, вновь навалившись, и Питер, несмотря на слабость, запаниковал. Сердце забилось под глоткой, руки в дрожи сжались на подушке. — Мой красивый, красивый мальчик. Блять, ты кажешься ещё меньше сейчас, всё из-за твоей славной, маленькой дырочки, просто посмотри на это… Он бы так не смог, — поклялся Тони, подразумевая либо Виктора, либо любого другого парня на замену. — Никто бы не смог выглядеть так невинно, так правильно для меня, только ты, детка. Питер чувствовал себя благословлённым и проклятым одновременно. Он не мог поднять голову с подушки, он не мог двигаться свободно, будто бабочка, которой живьём вбили булавки в крылья. Но Тони назвал его красивым. Правильным. Тони протолкнулся одним слитым движением, вдавив его голову в постель, заставив задохнуться на несколько долгих секунд, вынудив молча принимать его и прислушиваться к ритму его дыхания. Член распирал его изнутри, тесно упирался в живот, и Питера тошнило. Глаза Питера заслезились, он жалко заскулил от обиды, попытавшись задвигать ногами. Бесполезно. Тони не давал ему отключиться, но и его тело уже не подчинялось ему, не слушалось. Питер мог только чувствовать. — Болит, — пожаловался Питер, и Тони прижался к его затылку в мягком поцелуе, полностью проигнорировав. Это не было больно, не в том смысле, в котором могло быть больно супергероям, но это было страшно и неприятно, это было давяще, заполняюще, жестоко. Тони двигался в нём размашистыми, быстрыми толчками, шлепки их тел были влажными, громкими, а его стоны — устрашающе рычащими. Будто бы он был зол. Будто бы он наказывал его за что-то или же одерживал победу над ним. Питер не мог понять, нет, он не хотел понимать причин. — Скажи это, — потребовал Тони внезапно. Питер недоумённо промычал что-то, и он грубо натянул его волосы у загривка, быстрее задвигав бёдрами, — говори. Ты знаешь. — Нет, — попытался отказаться Питер, слабо воспротивившись, и Тони со всей силы схватил его под челюстью, глубоко вдавив пальцы под скулы. — Я, блять, брошу тебя, — пообещал он озлобленно, и Питеру показалось, что он ослышался. Тони не останавливался, он лишь замедлился, мучительно долго проговаривая, —ты лежишь, как чёртов мешок с мусором, и думаешь, этого достаточно? Питер так хотел потерять сознание. Он хотел заснуть и увидеть сон, в котором они с Тони только начинают узнавать друг друга, держатся за руки в тайне ото всех, по ночам звонят и желают спокойной ночи, вместе собирают пазлы и никогда не ссорятся. Слёзы потекли из усталых глаз. Питер хотел исчезнуть. — Я получу кого угодно, — наклонился к его уху Тони, шипяще добивая его, уже захлебывающегося в слезах. — Кого захочу, Питер, хоть грёбаную мисс мира. Тебе, сука, лучше сказать это, иначе… — Дядя Тони, — прошептал Питер тихо, и стальная хватка на его лице тут же спала, вместо этого Тони прильнул к его щеке ласковым поцелуем, застонав низко. Толчки вновь ускорились, стали короче и резче. Питер заплакал в ужасе от собственной слабости, он был отвратителен себе, — дядя Тони, пожалуйста… Бен бы ненавидел его. Бен бы презирал его. Зачем он только вырастил, воспитал Питера, неужели чтобы в итоге он так позорил его имя? Его роль в своей жизни? Питер был ничтожным, мерзким, бесхребетным. — Да, блять, да, — задыхался Тони в экстазе, горячо дыша ему на ухо, придавливая к кровати, поглощая, — дядя о тебе хорошо заботится? Он вырастил тебя, как послушную дырку для члена, мальчик. Тебе это нравится? Нравится? — лихорадочно повторял он, и Питер изломанно закивал, — скажи спасибо. Скажи… Скажи, что любишь дядю. Скажи, скажи, Питер… И это было единственным, что Питер был способен дать ему в отношениях? Это был единственный вариант, то, что было значимо для Тони. Его не волновали слёзы Питера, его дискомфорт, его страх, и это было уже не ново. Это было насилие во всех возможных его формах. И будь ЭмДжей в курсе, заботься она о нём сейчас, она бы сказала, что им нужно расстаться. Но ведь они так любили друг друга, открылись и были семьёй. Тони думал о нём, не забывал его, зависел от него! Любовь могла быть разной, но она стоила всего, через что он прошёл. Ведь стоила же? Он не был уверен. У него ныл низ живота, кружилась голова, и внутренности скручивало от отвращения. Он так хотел, чтобы Тони был другим человеком, лучшим человеком, чем сейчас. — Спасибо, дядя Тони, — выдавил он, всхлипывая обречённо, — я люблю тебя. Я люблю тебя, — и это было правдой. Теперь. Теперь Питеру было по-настоящему больно. Тони укусил его в плечо и резко остановился, в последний раз вжавшись в него, задышав загнанно, и лёг сверху, потный и грузный. Питер посмотрел прямо в слепящую камеру, разбитый и перемолотый изнутри, и несдержанно зарыдал. Это было больно, так больно. Он не помнил, как оказался у Тони на коленях, но тот обвил его тело руками, своими тёплыми грубыми руками и удобно уложил, как маленького ребёнка, принявшись укачивать. Питер осознавал, что медленно проваливается в сон, не переставая плакать, и засомневался — что, если он сможет забыть эту ночь, проснётся без единого воспоминания о насилии и будет жить, как раньше? Что, если...***
Питер порывисто охнул, заставив Тони смеяться. Интересно, ведь когда он буквально летел на огромной высоте, самостоятельно петляя между многоэтажками, он чувствовал себя превосходно. Но здесь, в салоне вертолёта вплотную к Тони, ему было не по себе. Тот сорвал его с патруля, пообещав «быстрое» незабываемое путешествие, и Питер не стал сопротивляться. В Квинсе было достаточно тихо, мирно, поэтому он с радостью согласился. И уже жалел. Они улетели довольно далеко для того, чтобы назвать их путешествие быстрым. — Да не разобьёмся, — успокоил его шутливо Тони, — если что, спрыгнем. Зацепишься за пальмы паутинкой, — подтолкнул его в рёбра он. Питер неправдоподобно засмеялся в ответ, скованно кивнув, когда Тони продолжил говорить: — Остров называется «Манго», потому что по форме якобы напоминает манго. Если честно, то с тем же успехом это может быть яблоко или арбуз. Я выкупил его у Гибсона, из вредности. Он пытался открыть тут экологический отель, но дело прогорело… — Да, похоже на яблоко, — рассеянно отозвался Питер, вцепившись в ремень безопасности. — Это будет наш свадебный месяц, — воодушевлённо продолжил Старк, — перед свадьбой немного расслабимся. Представь, ты и я на необитаемом острове, вдали ото всех… — Да, — наблюдая за шумным снижением, согласился вновь Питер, как вдруг его осенило, — месяц? Я не предупредил Мэй! Мэй будет психовать. Как объяснить ей это?! Она неделю отказывалась отпускать его на базу, целую неделю Питер её уговаривал, и тут вдруг… — Ей уже сказали, что ты на срочной миссии вселенской важности, — отмахнулся, разочарованно скривившись, Тони. — Давай хотя бы сейчас не думать о других, — приобнял Питера он, заглядывая ему в глаза. — Это наш остров, наш месяц перед долгими годами брака… Питер неуверенно улыбнулся. Звучало просто потрясающе, сказочно потрясающе! Разве не об этом он так мечтал? Об их уютном сокрытом от чужих глаз гнёздышке, где можно не скрываться. Почему чем ниже они опускаются, тем тревожнее он становится? Почему ему так некомфортно? Тут ведь не будет никого, кроме Тони. «Целый месяц» Дом был минималистичным и красивым, иного и не ожидалось от Тони — он не любил лишние украшения, как в комнате Питера, например. Всё то барахло он накупил именно ему, в комнате самого Старка были кровать, небольшое кресло у рабочего стола и шкаф, ни больше, ни меньше. — Живёт за счёт солнечных батарей и ветряных мельниц, так что можно не переживать. Питер так и понял, но не стал об этом говорить — Тони нравилось объяснять ему что-то, даже если это было нечто элементарное. Наверное, он был бы хорошим учителем. Или отцом. Мишель бы здорово отшутилась по этому поводу. — Раз в неделю будет прилетать человек и привозить свежие продукты, чтобы мы не сдохли от голода. Ванная и уборная внутри дома полностью оборудованы, Пятница здесь, так что… Чувствуй себя как дома, — провёл инструктаж Тони, — Ты рад? Нет. Питер не был готов съезжаться, они обсуждали это. С совместной жизнью были связаны пренеприятнейшие воспоминания, он чувствовал себя некомфортно из-за камер наблюдения, из-за того, что новое место было абсолютно чужим и безжизненным. Ему было неприятно вспоминать о проведенных там ночах, когда он кричал в подушку или давился слезами в душе, о тех ночах, что они так и не стёрли из его памяти. К лучшему или худшему. Питер не хотел даже переезжать обратно на базу, а теперь Тони в качестве сюрприза привёз его на необитаемый остров, ни о чём не предупредив. — Я знаю, это неожиданно, — Тони не упустил из виду подавленность Питера, — но в этом смысл сюрпризов — увидеть настоящую реакцию. Но судя по твоей, лучше бы я этого не делал, — он выдержал долгую паузу, наверняка, в ожидании опровержения, и когда не получил то, вздохнул. — Думаю, я могу позвонить Дмитрию, чтобы он отправил тебя обратно… Тони был прожжённым манипулятором, Питер намного яснее видел это теперь, но с другой стороны… Он сделал так много для него, для них, и продолжал делать по сей день. Он поддержал его в тяжёлый момент и даже не подозревал об этом, он дал ему стимул жить дальше после смерти Бена, он сподвигнул его стать героем, он стал его первой любовью. Тони ценил Питера больше жизни. Как он мог жаловаться на что-либо? — Это отличный сюрприз, — не выдержал давления Питер, выжав из себя хромую улыбку, — для меня такого никто не делал. Тони только неприятно усмехнулся, и Питер расценил это как «Кто, если не я?», что было справедливо, но не менее обидно. Он тут же схватил Питера за плечи, развернув по направлению к домику, и пропел, взмахнув рукой: — Тогда прошу в наше бунгало.***
На острове не было сети. Питер слегка запаниковал от этой новости, но Тони успокоил его, заверив, что к завтрашнему утру эта проблема будет решена, а Мэй «потерпит» без звонков. Питер сильно в этом сомневался и продолжал заглядывать в телефон в надежде на нормальную связь, однако всё было тщетно. Как в каком-то сраном фильме ужасов. В остальном всё было очень мило. Вдалеке кричали чайки, океан шумел, разбиваясь о берег волнами, а Питер сидел, согнув ноги в коленях, прямо на песке. Его волосы развевал сухой жаркий ветер, уже вечерело, скоро солнце сменила бы луна, так что Питер решил войти в воду. Океан был кристально чист, это Питер заметил ещё до приземления. И сейчас, стоя обнаженным по пояс в воде, он мог с лёгкостью разглядеть свои пальцы ног. Ух ты. — Рай, правда же? — прижался сзади Тони. Его руки быстро обвили юношескую талию, одна ладонь легла на живот, медленно поглаживая. Нет, потирая. Прямо как тогда с теми детьми. — Да, — Питер нетерпеливо извернулся в его объятиях, покрывшись мурашками под палящим солнцем, и немного отплыл, — давай наперегонки. — Докуда? — выгнул бровь мужчина, игриво усмехаясь. — Пока кто-то не устанет, — пожал плечами он, и, не предупредив, сорвался с места. Тони не успел его схватить, его пальцы сжались в кулак в воздухе, не успев добраться до мальчишеской головы. Питер быстро, стремительно плыл, нёсся под водой и выныривал, рассекая ту руками, будто от этого зависела его жизнь. И все эти сладкие, недолгие минуты он ощущал свободу. Будто бы он мог уплыть куда-то далеко, на другой остров, а может, доплыть до самого Нью-Йорка, обратно домой к ужину. Конечно, он победил. Тони не пытался соревноваться, заранее зная, что продует — вместо этого он вынудил Питера вернуться самостоятельно, трижды прокричав его имя — сначала посмеиваясь, затем устало и под конец злостно, перемежая с нецензурщиной. И Питер вернулся. Они вместе приняли душ, где Питер вновь удачно избежал излишней близости, а затем опустились на диван в гостиной с маленьким холодильником, набитым мороженым. «Неоновый демон» жутко его напрягал, иногда вызывая тошноту, а Тони, напротив, смотрел с интересом, приобнимая его за плечи, и каждый раз, когда Питер зажмуривался, вздрагивал и мучительно вздыхал, он смеялся. Они еле дошли до середины, когда сработал первый триггер: в номер главной героини пробрался хозяин мотеля и вставил ей нож в рот, вынудив имитировать секс. Те жалобные звуки, которые Джесси издавала, неприятно впивались в его измученный мозг. — Шире, — потребовал Киану Ривз. Да, Питер теперь не взглянет на него, как прежде. Он, наблюдая за этим, тихо попросил: — Давай выключим. На что Тони привычно сравнил его с «пугливой девкой», ободряюще встряхнув в объятиях. Легче от такой поддержки не стало. Они пережили эту сцену, но буквально в следующей Питер почувствовал неприятное волнение снова: Джесси приехала к своей подруге Руби, ища утешения, и та вела себя странно, смотрела с каким-то непонятным блеском в глазах, говорила, растягивая гласные. Питер узнавал в этом страсть. И его это отторгало. — Что ты делаешь? — Ты же этого хотела, — возмутилась Руби. — Нет, — возразила Джесси, и Питер понимающе нахмурился. Ничего она не хотела и не намекала ни на что! — Но дело не в тебе. — А в чём тогда? — грубо, обвиняюще огрызнулась та. Питер лучше кого-либо знал, что это не имело значения, что бы та ни ответила, Руби бы продолжила напирать. Так и произошло — Джесси придавили к кровати, сверху на ней, потираясь, словно дикое животное, лежала Руби, и гомон их голосов, шум дыхания и протесты сильно вдарили Питеру в голову. Он встал и ушёл. В спальне он просто стоял у открытого окна, вдыхая свежий воздух и наблюдая за безмятежным приливом абсолютно безжизненного острова. Позже ночью они с Тони поссорились. Питер искренне не хотел объяснять очевидные вещи, в сотый раз обсуждать болезненную тему, но Тони давил, давил и давил, не выпуская его из спальни, загораживая проход и словно перекрывая кислород. — В чём твоя грёбаная проблема? — прикрикнул на него Тони, — Я привёз тебя в роскошное место, провожу с тобой всё время, а ты воротишь нос, как какой-то принц. Может, мне следовало оставить тебя в твоей глуши, а не распинаться здесь? Давай так и поступим, я найду себе более благодарную компанию. — Прекрати, — попросил Питер, опустившись устало на кровать, — Этот фильм, этот остров, всё это... Я не могу так, — признался он, — Я хочу домой. — Ты даже на фильм обозлился? — фыркнул Тони, — Это чёртов шедевр кинематографа, держу в курсе, это как порнуха с сюжетом и идеей, если бы ты досмотрел... — Её пытались изнасиловать, дважды! — сорвался вдруг Питер, — Ты же знаешь, ты знаешь, как это выглядит для меня. Не делай вид, что не понимаешь, о чём я... — Это, блять, фильм! Ты всё притянул за уши, мать твою, как обычно, опять пытаешься меня выбесить! — Я не могу это видеть! — Просто грёбаный фильм! — продолжал злиться тот, перекрикивая его, — Ты из ума выжил?! Так и будешь ныть из-за этого каждый раз? Какой из тебя тогда герой, ты неженка, плакса! Питер поджал губы в обиде, отвернувшись, и Тони зачем-то отошёл к шкафу у стены, достав оттуда аптечку с бутылкой излюбленного виски. Неужели решил бросить в Питера успокоительное? Лишним бы не было. — Просто выпей и ложись, — сказал мужчина, протянув ему ладонь, и Питер с удивлением взглянул на знакомую капсулу. — Скорее, — поторопил его он, и Питер нехотя взял таблетку в руку, — будем мириться, — ядовито выплюнул Тони, и сердце так неприятно потяжелело в груди, что Питер лишь безучастно пялился на транквилизатор. — Пей! — Не буду, — покачал головой Питер, подняв глаза на того, и Тони резко швырнул бутылку в стену, так, что Питер поджал плечи, втянув в те голову. — Ты, — он наклонился, заглядывая ему в лицо, и выставил указательный палец вперёд, будто бы наставляя, — капризная дефектная тварь, — Тони прорычал это с такой сильной ненавистью, словно Питер совершил нечто недопустимое. — Уже забыл, что мы с тобой договорились? Ты выпиваешь свои лекарства от чёртового уродства и ведёшь себя хорошо подо мной, — намекая на мутацию, цедил Старк, — а я не изменяю тебе. Но вот оно, вот твои лживость и двуличие проявляются, ты пытаешься наебать меня! — Я просто не хочу, — беспомощно оправдался Питер. — А когда ты хотел? — зло прошипел он. — Мне с первого дня приходится на всё уговаривать тебя, хотя я мог выбрать что-то более доступное, более открытое, но я даю тебе шанс, правда? Когда любишь, ты всегда даёшь второй шанс, а потом третий, четвёртый, но меня заебали эти детские ужимки и истерики. Повзрослей, блять, уже! Питер раскрыл рот, чтобы возразить и защититься, но не нашёл в себе сил на повторную ссору. Он чувствовал себя таким маленьким и нелепым под внимательным взором Тони, в его тени, на его острове, и ему внезапно стало страшно. Возможно, он никогда больше не увидит Мэй? Что, если Тони сейчас активирует костюм и улетит, бросив его тут без связи? — Можешь... — Питер глубоко вздохнул, в уголках глаз собрались ненавистные слёзы, — Можешь принести мне воды, пожалуйста? — попросил он, сжав капсулу в ладони. Тони с облегчением выдохнул, вновь наклонившись, и Питер привычно поджался, но Тони лишь поцеловал его в лоб. — Конечно, — пробормотал он, улыбнувшись неуместно мягко, — Но лучше бы тебе принять душ и... Сам знаешь, — Тони сморщил насмешливо нос, — Не трахаю грязных мальчиков. — Хорошо, — глухо отозвался Питер, отложив таблетку на тумбу у кровати. — Вот и умница, — похвалил Тони, пропустив его, наконец, в коридор. — Вот и умница.