***
Всё могло быть так хорошо. Питер крепко держал Тони за руку, прижавшись виском к его плечу, и Тони не переставал прижиматься губами к его пальцам, бормоча что-то любовное, что-то чистое. Питер мог чувствовать, слышать по биению его сердца, как страшно ему было, но Тони старался не подавать вида, чтобы Питер не паниковал. За рулём был полковник Джеймс Роудс, тот самый отдалившийся друг Тони — когда он приехал в первый раз, он просто привёз еду и практически сразу уехал обратно, не встретившись с Питером. Питер не очень беспокоился об этом или о чём-либо ещё в тот момент, он никогда не думал, что будет с такой жадностью вгрызаться в бургер, а Тони, напротив, не ел, но не отходил от него, так же держась за Питера: то за руку, то за шею, то за колено. Во второй раз Роудс приехал поздно ночью, Питера разбудил шум мотора, а затем и яркий свет от фар, пробивавшийся через стеклянные окна. Питер некоторое время игнорировал это, просто лёжа в объятиях Тони и глядя на него, мирно сопящего и безмятежного, радуясь этим славным минутам, но вскоре телефон Тони зазвонил. Первым вышел Старк, а затем, поговорив о чём-то с Роуди, обернулся и махнул стоящему у окна Питеру, чтобы тот выходил. Питер неуверенно, застенчиво выглянул из-за двери, и взгляд, которым его наградил полковник, был полон разочарования и грусти, невысказанной злости, полного негодования. И именно такой взгляд Питер боялся получить от Мэй. Роудс перевёл тяжёлый взор на Тони, покачав головой, на что Тони гордо задрал подбородок: — Хочешь что-то сказать? — Садитесь на заднее, — отчеканил, отвернувшись, тот. Когда они подъехали к многоквартирному дому, никого поблизости не было: ни толпы бастующих, ни папарацци, ни надоедливых репортёров. Питер любопытно выглянул, отметив, что в их окне горел свет, и покинул машину, решив пойти первым. Его потряхивало, пока он поднимался по лестнице, однако мысль о том, что ему больше не нужно хранить секреты, его окрыляла. Дом встретил непривычной тишиной: он, конечно, слышал шум холодильника и то, как соседи кричат друг на друга за стеной, но он не слышал Мэй. Та обычно обязательно напевала что-то когда была занята дома. — Мэй, — позвал на пробу Питер и услышал, как в гостиной ахнули. — Питер! — воскликнула тётя, выбегая к нему, и порывисто обняла его, тут же оттолкнув и обхватив его лицо ладонями. Мэй придирчиво оглядела его, а потом снова прижала к себе. — Мой Питер, мой мальчик… От Мэй пахло лимонным пирогом и потом, а ещё, самую малость, спиртом. Питер обнял её в ответ, нервно улыбаясь, как вдруг услышал тихие шорохи в гостиной. Он осторожно поинтересовался: — У тебя гости? — Это ЭмДжей, она зашла проведать меня, — отмахнулась она. — Питер, я должна поговорить с тобой… — Мне тоже нужно кое-что рассказать, — кивнул он, взяв ту за руки, — то, что говорят по новостям про нас с Тони, это неправда! На самом деле... — Я знаю, — невозмутимо ответила та, — что ты так думаешь. Питер настороженно подобрался. — Что ты имеешь в виду? — ЭмДжей рассказала мне про выпускной, Питер, она всё рассказала, — с болью проговорила тётя, а Питер, глядя на неё непонимающе, медленно осознавал услышанное. Нет. Нет, нет, нет, это бы всё разрушило, он не собирался обсуждать это сейчас, когда у них были проблемы важнее. Тони будет зол, он будет так зол, если они поднимут эту тему! Невероятно, ЭмДжей была здесь и она правда сдала его. Она предала его? Это влияние Гарри? Тем временем, пока Питер петлял в дебрях разума, еле справляясь с нахлынувшей обидой, Мэй пыталась достучаться до него. — Ты не виноват. Ты помнишь мои слова тогда? Ты не виноват, я никогда не отвернусь от тебя… Она говорила так, словно это он оступился. Словно он предал их доверие! Это было не так! Не их имена сейчас клеветали все новостные каналы, это были они с Тони, они сейчас страдали! — Какого чёрта? — прошептал возмущённо Питер, обойдя растерянную тётю, и стремительно направился в гостиную. Мишель сидела на диване, который закрывал всё, кроме её головы, и Питеру пришлось приблизиться, чтобы взглянуть ей в глаза. Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась, когда заметила его. Питер остановился, сохранив дистанцию. Но не успела ЭмДжей и слова вставить, как Питер процедил: — Как ты могла? Нет, как ты посмела? — его тон становился всё выше от приближающейся паники. ЭмДжей казалась виноватой, пойманной за руку, но в следующую секунду уже приняла равнодушный вид. — Это не твоя грёбаная жизнь, чтобы так влезать и выворачивать всё, тебя не касаются мои отношения и моя семья! — Почему-то касались, когда тебе некому было пожаловаться, — огрызнулась в ответ Мишель. — Это в прошлом, — отчеканил Питер, — мы больше не друзья. Мы никогда не будем друзьями снова, — он сделал всего пару шагов на встречу и тогда увидел лежащие на столе фотографии и безделушки, а так же смокинг, который Тони подарил ему на выпускной, под тем валялся и костюм Человека-паука. На подкашивающихся ногах он подошёл ближе и наклонился, увидев что-то незнакомое. Он не делал это фото в ту ночь, в ночь выпускного. Питер был слишком вымотан. — Ты что, ненормальная? Это был тот уродливый болючий шрам, который большим бордовым пятном лежал на его коже. Была видна его челюсть, разомкнутые губы, небольшая родинка, кончик носа. Узнаваемо. — Пит, — стушевалась ЭмДжей, — я должна была. Это весомые доказательства на случай, если он будет отрицать насилие, там отлично виден узор его репульсора… — Ты не просто рылась в моих вещах, ты фотографировала меня спящим?! — Она не рылась в твоих вещах, — встряла Мэй, встав у порога, — это была я. — Но ты не знала, где я их храню, — настоял Питер, вновь обернувшись к Мишель. О тайнике в потолке слышали лишь ЭмДжей, Нед и Тони, — ты знала. И ты рассказала, вы обе, вы просто… Вы ничего не понимаете, но судите, вы так подставили меня, я не могу поверить… Вы всё это устроили? Вы подключили репортёршу? — Тебе надо успокоиться, — Мэй сочувствующе поджала губы, подойдя к нему, — мы ведь хотим как лучше. Питер покачал в отрицании головой, злые слёзы покатились из глаз, когда он прошипел: — Тони был прав. Мэй крупно вздрогнула, будто Питер физически ранил её, а Мишель цокнула раздражённо языком, отвернувшись. Неожиданно послышались хлопки, нагнетающие и глумливые. Питер боязливо глянул в сторону Тони, ставшего в дверях, и тот ободряюще улыбнулся, донельзя расслабленный. Ненадолго. — Ничего нового, верно? — хмыкнул он, — Все хотели как лучше, а получилось, как всегда. И я прав, как обычно. — Тебя никто не приглашал, — холодно отчеканила Мэй, и развернулась, закрыв Питера собой. — На твоём месте, Старк, я бы искала хорошего адвоката и того, кто будет носить передачки. — Как хорошо, что все на своих местах, — пропел равнодушно Тони, опустившись на диван, и ЭмДжей подорвалась с того как ошпаренная, отойдя на внушительное расстояние с каменным выражением лица. — Давай сядем и поговорим, как взрослые, Мэй, — развёл руками Тони, вперившись взором в женщину. — Ты уже не маленькая девочка. — Питер, ЭмДжей, — спокойно обратилась к ним та, не отрывая взгляда от Старка, — идите наверх. Мишель, повинуясь, ухватила Питера за запястье, но он с лёгкостью вырвался, в ожидании наблюдая за взрослыми. — Питер останется. Иди сюда, — распорядился Тони, махнув рукой. — Исключено. Питер застыл между ними. Напряжение, казалось, можно было ощутить, проведя пальцами в воздухе, словно оно по-настоящему сжимало Питера в своих тисках, душа. Питер в отчаянии уставился на Тони, ожидая помощи. Подсказки, что делать, как себя вести, где быть. И тот его понял. — Я сказал, он останется, — Тони жестом подозвал его к себе, и Питер тут же подоспел, обогнув тётю. Не успел он сесть рядом, как Тони притянул его к своему боку. — Наши отношения напрямую относятся к нему. Мэй была готова броситься в драку. Об этом говорила её поза, разведённые нешироко ноги, расправленные плечи. То, как она презрительно щурилась, сжав губы в тонкую полоску. — Ты не будешь называть это, — она брезгливо взмахнула рукой в воздухе, распаляясь сильнее с каждой секундой, — отношениями. Ты грёбаный растлитель, ты не его бойфренд, не его жених, тебе, ради всего святого, под сорок! Ты не будешь называть это отношениями. И уж тем более ты не будешь распоряжаться чем-либо в моём доме, больной ублюдок. Питер, к себе, — впервые Мэй говорила с кем-либо в таком тоне. Питер с непривычки растерялся и промолчал, словно проглотив собственный язык. — Питер Бенджамин. — возмутилась не на шутку Мэй, и тогда Питер подумал было подчиниться, но вдруг Тони невозмутимо встрял. — Я ведь веду себя мило, я сейчас очень стараюсь не вмазать тебе, и всё ради Питера. Но если тебе так хочется быть конченой сукой, — Мишель еле слышно охнула сбоку, Питер оцепенел, не зная куда себя деть, а Тони спокойно продолжил, вальяжно развалившись на своём месте: его колени были широко раздвинуты, а руки лежали на спинке дивана, — то я могу обращаться с тобой, как с сукой, но это тебе уже точно не понравится. Питер в немом ужасе разглядывал профиль Старка. Его оживший ночной кошмар — Тони сказал это, он назвал так его тётю прямо в лицо! Питер беспомощно сжал ладони в кулаки, избегая встречаться глазами с Мэй, но та как ни в чём не бывало опустилась в кресло напротив, терпеливо слушая. Питер должен был предпринять что-то, хотя бы что-то, нельзя было допускать подобное в её сторону. — Называть растлителем того, кто обеспечил тебе второе дыхание, не очень вежливо, но о чём это я? Ты вообще о благодарности не знаешь, — Тони говорил это так приторно, улыбаясь при этом натянуто, и только частота его пульса указывала на то, как он был взбешён. Он всё же не удержал язык за зубами. — Неблагодарная мразь. Если бы не я, у Питера бы ничего не было, вообще ничего! Неправда. Это была неправда, но Питер не мог подобрать слов, чтобы опровергнуть это. Он едва раскрыл рот, как Мэй ответила за него: — Мы с моим мужем растили его вдвоём без каких-либо проблем всё то время до тебя, Старк. Четырнадцать лет полного достатка и один единственный год, когда наша семья потеряла кормильца. Да, он выдался сложным, но никто не заставлял тебя помогать, это было твоё решение, — она подлила в свою чашку горячего чая. Должно быть, они только поставили его на стол, когда Питер пришёл. От кружки уже не валил пар, но Мэй всё же терпеливо подула и отпила немного. — Мы не говорим о том, кто что решил, я говорю, блять, о том, что я спас ваши шкуры, когда Бен сдох, оставив вас без копейки. Питер и Мэй одновременно вздрогнули. Их глаза встретились, но Питер сразу же отвернулся. Ему было так стыдно перед ней, за Тони, за себя. Всё, что Тони говорил, всё, что вырывалось из его рта, было отвратительно. — Так чего у Питера бы не было? — сменила тему Мэй, — Психологической травмы после общения с тобой? — У него нет, сука, травм! — неожиданно сорвался Старк, и Питер мысленно начал готовиться к тому, чтобы вмешаться, — Будь я так плох, я бы не стал помогать вам, я бы подождал, пока ты помрёшь, и забрал бы мальчика себе. Надо было так и поступить, да, точно. Веселился бы с ним, зная, что его никто не хватится, сказка ведь? — неуместная улыбка тронула его губы, и Питеру стало дурно. — Тони, — осторожно одёрнул мужчину Питер, но тот оборвал его сходу. — Закрой рот, чёрт возьми, — зарычал Тони, отпихнув его от себя, и плечи Питера по привычке поджались, а конечности задрожали. Он хотел защитить Мэй, но ещё он хотел исчезнуть, лишь бы избежать конфликта. — Ты ведёшь себя, как ёбаное ссыкло. — Не смей так называть моего ребёнка, — Мэй предупреждающе наклонилась вперёд. — Это не худшее, что он слышал, — Тони с вызовом посмотрел на Мэй, и та вновь потеряла маску самообладания. — Что ты сказал? — её брови сошлись на переносице, а лицо недоумённо вытянулось. Тони тем временем скучающе продолжил: — Я сказал, хватит выёбываться, Мэй. Если ты меня доведёшь, будь уверена, моя рука не дрогнет. Питер пристыжённо зажмурился, опустив голову, и отодвинулся ещё дальше. Бен бы точно... Он бы что-нибудь сделал, он бы всё решил. Питер не позволит этому произойти, Тони и пальцем не тронет его тётю. Бен бы поступил так, по чести, по-правильному! — Моя тоже, — Мэй смиренно кивнула. Питер солжёт, если скажет, что не видел того, что происходило, но он искренне не ожидал этого и решил бездействовать, скованный страхом по рукам и ногам. От Мэй не исходило ничего угрожающего, в её голосе не слышалось напряжения, но тут плавным движением она выплеснула содержимое своей чашки прямо на Тони. Тот даже не успел отскочить или прикрыться — горячий чай обжёг его лицо, за которое он в агонии схватился, и Питер вновь замер. Краем уха он слышал, как Мишель вновь охнула. Он не знал что делать, должен ли он помогать Тони или... — Ты, тупая пизда! — взвыл мужчина, отняв ладони, и Питер увидел, как сильно покраснела его раздражённая кожа. Вены на его шее, висках и лбу вздулись, грудь высоко вздымалась, а глаза горели ненавистью. Питер не мог иначе. Стоило Тони сделать шаг к Мэй, он тут же заслонил ту собой. — В сторону, — выдохнул разъярённо тот, и сердце Питера от испуга подскочило к горлу, но он оставался на месте, даже когда Тони занёс ладонь для удара, — В сторону, я сказал! — Давай просто уйдём, — попросил Питер вкрадчиво, поймав его руку и принялся поглаживать ту трепетно. — Давай уедем отсюда, вместе, пожалуйста... — Отойди или я это место к чертям спалю, — пообещал мрачно тот, вырвавшись, и Мэй за его спиной тихо вскрикнула. Внезапно раздался негромкий механический голос: «Запись окончена» Все трое повернулись в сторону звука, чтобы лицезреть Мишель, которая по прежнему стояла в углу. Питер успел забыть, что она вообще была в комнате... ЭмДжей замерла в абсолютной тишине, зажатая там своим же страхом и... сжимающая телефон в руке. Смелая, как настоящая самоубийца. — Убирайся отсюда! — дрожащим голосом выкрикнула она. — Ты и так наговорил себе на срок. Уже завтра, уже зав-втра эта запись будет везде! Питер покачал головой, глядя на неё в шоке, но Тони порывисто толкнул его и за пару широких шагов в мгновение ока оказался рядом с ней. Мишель, что неудивительно, старательно держала оборону: смотрела ему в глаза, не прогибалась, не плакала, когда он закрыл ей обзор собой, но Питер прекрасно помнил, как устрашающе это выглядело. Он подоспел, когда мужчина схватил девушку за запястье и та вскрикнула, однако Тони почти сразу же отпихнул её, выдрав телефон из цепких пальцев. Устройство полетело в стену, разбившись и разбив по пути любимую вазу Мэй — та лопнула, вода полилась на камин, цветы свалились мокрым грузом на ковёр, уронив за собой несколько фотографий в рамках. Полный беспорядок. Питер в прострации рассматривал, как трещины некрасиво разошлись по поверхности их рождественской семейной фотографии — самой последней, на которой был Бен. Вода быстро просачивалась через разбитое стекло. Мэй опустилась на колени рядом с той в немом плаче. — Ты, пронырливая шлюха, я же переломаю тебе пальцы, — Тони опасно приблизился к Мишель, намереваясь схватить, видимо, размышляя: за волосы или за горло? Так Питер и очнулся, подгоняемый беспокойством за других. Всегда за других и никогда за себя. — Может, мне и язык тебе отрезать, чтобы наверняка? ЭмДжей, казалось, не дышала, вытаращившись на Тони в испуге. Питер видел этот холодящий душу ужас во взгляде девушки, видел, как её колени постепенно подгибались, а кожа бледнела, и явственно узнавал в этом себя самого. Тогда Питер за предплечье силой оттащил её в сторону, и ЭмДжей, ощутив себя в безопасности, стала задыхаться, тяжело привалившись к стене, по которой медленно сползла в истерике. Мэй всё так же плакала, что-то бормоча, но из-за рыданий Питер не мог разобрать половины слов. — Не уходи с ним, — выдавила сквозь всхлипы Мэй, и сердце Питера болезненно сжалось. — Не смей уходить с ним... Тони брезгливо поморщился, взглянув на них двоих, сидящих на полу сломанными фигурками, а затем, сунув руки в карманы, отвернулся. Питер неверяще наблюдал за ним, не в силах выразить своего разочарования, и тут Тони с вызовом посмотрел на него в ответ. Он выглядел, как дьявол. Он вёл себя, как дьявол. — Уезжай, — решился Питер, так тихо, так жалко, что не узнал сам себя. Его душа изнывала от боли, как открытая рана, но это был единственный вариант, — пожалуйста. Он выбрал не себя, не их и не Тони. Он выбрал свою семью. Его семья нуждалась в нём сейчас. Бен бы поступил так.***
— Пойдём со мной, — попросил его шёпотом Тони, прижавшись губами к его ладоням, которые Питер не смог отнять. Это было так странно и страшно. Они стояли одни в коридоре: Мэй прибирала гостиную, а ЭмДжей помогала ей, хотя её всё ещё трясло. Их обеих, если быть честными. Словно после урагана, они просто старались вернуться к обычной жизни, как если бы ничего травмирующего не произошло только что. — Я пришлю Мишель чек за телефон, ладно? Я извинюсь перед Мэй, когда остыну, — пообещал Тони, заглядывая ему в глаза угождающе. — Но поехали домой, малыш. Я так устал. — Я не могу, — так же тихо проговорил Питер, и Тони со вздохом оттолкнул его руки. — Мэй очень плохо… — попытался оправдаться он. — Это мне плохо! — рявкнул тот, пальцем ткнув в сторону зала. — Эти твари меня спровоцировали, засняли на видео, как довели меня до нервного срыва, и ты их жалеешь? Ты даже сейчас не встаёшь на мою сторону! Они с самого начала это спланировали, вели себя агрессивно, ты сам видел... Питер хотел накричать на него. Он хотел сказать: «Ты до смерти перепугал мою тётю, ты оскорбил память моего дяди, ты чуть было не прибил ЭмДжей! Ты мне не нравишься, ты ведёшь себя неадекватно, мне страшно находиться тут с тобой. Уезжай сейчас же!» Но он не мог, ведь это был его Тони. Его Тони, который прожёг его горло репульсором на школьном празднике. Его Тони, который безжалостно терзал его тело много ночей. Это был его Тони, и Питер знал, что так с ним нельзя. Один неверный шаг и лёд треснет, Тони охватит адское пламя и он обожжёт тем всех вокруг. Он должен был вытерпеть и подождать, пока тот придёт в себя, чтобы нормально поговорить с ним. — Тебе нужно уехать, — Питер осторожно сделал шаг назад, но Тони припёр его к стене, грубо схватив за воротник футболки, — хватит. Тони, хватит… — Поедешь со мной? — не унимался тот, тяжело дыша, и Питер отвернулся, пытаясь игнорировать его. Тони увесисто ударил кулаком рядом с его носом, прямо перед его лицом, заставив зажмуриться. — Ты поедешь со мной. Ты понимаешь? — прошипел он озлобленно. — Повтори, что я сказал. Питер упрямо молчал, слушал возню в гостиной: как постепенно стихает шуршание веника об пол, как рамки фотографий опускаются обратно на камин, а затем, как кто-то торопливо идёт к ним. Спустя несколько мгновений, Мэй встала на пороге, и в глазах её читались паника и тревога, она не отводила взора от Питера, а он от неё. После произошедшего она наверняка боялась Тони — Питер понимал это. Он тоже. — Питер будет дома, — сказала она на удивление твёрдо. — Ещё как будет, — больно взяв его за подбородок, подтвердил Старк, — как только мы уедем из этой дыры. — Он не твой, — повысила голос Мэй, — чтобы ты мог так вести себя. — И не твой, — не отвлекаясь от Питера, ответил Тони. — Он не твой ребёнок. И ты, и твой муженёк ему никто. Я и то ближе. — Что за бред, — выплюнула презрительно та, глубоко раненная услышанным, но Питер не мог даже утешить её, он не мог двинуться. — Милый, подойди ко мне, — осторожно позвала его Мэй, и Питер вымученно поднял взор на мужчину. — Пойдём со мной, — потребовал Тони, но Питер лишь качнул головой боязливо, осмелившись глянуть на того. Отвергнув последний шанс. Тони выглядел разбито ровно три секунды, прежде чем вернул на место маску спокойствия и уверенности. В глубине души, как Питер верил, тот был оскорблён. Весь его вид так и говорил: пеняй на себя. Питер обречённо зажмурился. — Я ближе, — продолжил нараспев Старк, вдруг ткнувшись носом в его бледную щёку, и судорожно вдохнул мальчишеский запах. — Я видел все его сладкие места и был так глубоко, как это возможно, — он развернулся к женщине, улыбаясь широко, будто бы не сказал самую мерзкую вещь на свете. Питер пялился ему в затылок в ступоре, и прежде чем он переварил эти слова, его затошнило, а краска прилила к лицу. Он хотел провалиться под землю от стыда, жгучего, разъедающего изнутри стыда, но мог лишь наблюдать. — Хочешь посмотреть на это, Мэй? Как твой ангел опускается на колени для меня? Есть фото, есть и видео… Питер не сразу понял, что случилось: была звенящая тишина, а затем Тони оборвался на полуслове, а голова его с громким шлепком дёрнулась в сторону. Питер прижал ладонь к своему распахнувшемуся рту, округлив глаза, но тут спина Тони напряглась, плечи расправились. — Ты, сукин сын, — выплюнула Мэй с ненавистью, — будешь гнить за решёткой, но прежде тебя кастрируют, как остальных больных ублюдков. И ты никогда, — она проговорила это с особым чувством, — никогда, урод, не увидишь Питера снова. Тони не заставил долго ждать — он тут же резко, высоко занёс руку, и Питер, вынужденно выйдя из оцепенения, кинулся вперёд, схватившись за ту, буквально повиснув на мужчине. Тони пытался отряхнуться от него, как от надоедливого щенка, грязно ругался, но это было бесполезно — Питер вцепился намертво, пока Мэй понятливо отступала. — Ты, блядь, предатель! — взвыл отчаянно Тони, изломив брови страдальчески. — Я всё для тебя делал, всё, что ты хотел, а ты выбираешь их, а не меня! Их! — точно обиженное дитя, вопил он, и Питер его отпустил, лишь для того, чтобы Тони со всей дури ударил его по лицу. Питер от неожиданности упал на пол, испуганно прижав ладонь к обожжённой пощёчиной щеке, а Тони над ним загнанно дышал, и рука его крупно дрожала. — Ты клялся, что не предашь меня, — размыто, плачуще сказал Тони. — Ты тоже, — тихо ответил ему Питер. — Ты во многом клялся. Тони вдруг сделал шаг вперёд, и Питер в страхе отполз, но тот прошёл мимо него, в гостиную, откуда сразу послышался испуганный крик. Питер, несмотря на собственный ужас, поднялся на ноги — он сам привёл чудовище в свой дом, где были его близкие. Сейчас он должен был быть сильнее, чтобы защитить тех, кто слабее. Колени подкашивались, низ живота сводило, но он шёл, пока не оказался в нужной комнате: Мэй и Мишель настороженно стояли в самом углу, и Мэй по-родительски заботливо обнимала девушку, пытаясь успокоить и успокоиться, пока Тони возился рядом с кофейным столиком. — Я люблю тебя, — процедил зло Тони, схватив его костюм вместе с подаренными когда-то украшениями, — и ты любишь меня. Осталось подождать, пока твои мозги заработают и ты поймёшь, как не прав. До тех пор это будет у меня. — Ты серьёзно? — прошептал неверяще Питер. Его щека всё ещё горела от боли. Его не волновали отобранные подарки, на самом деле, он хотел, чтобы Тони уехал как можно скорее. Но его волновало это незрелое поведение. — Более чем, — Тони подумал было выйти, но тут остановился около камина. Мэй расставила фото в прежнем порядке, и то рождественское почти не пострадало, за исключением небольшого количества влаги. Тони взял именно его, брезгливо подцепив пальцами, как какой-то мусор, и бросил на пол. «Ну, пожалуйста, не надо» — подумал Питер и просяще, умоляюще взглянул на него. А Тони, посмотрев на него в ответ, с нескрываемым удовольствием наступил на фотографию, вдавливая и растаптывая ту. Питер закрыл измученно глаза, слёзы обиды сорвались вниз, и гнев долгожданно зарокотал в груди. Когда Тони приблизился, он попытался отойти, но ему не позволили, схватив за локоть. — Он был никем и сдох никем, — заботливым тоном проговорил ему на ухо Старк, заставив скривиться. — Хочешь стать таким же ничтожеством, как остальная твоя семейка, валяй. Оставайся. — Так и сделаю, — огрызнулся Питер, и вместе с тем с его души будто упал огромный, многотонный груз. Он сжал руки в кулаки, стиснул челюсти, и когда Тони уставился на него в недовольстве, Питер не отвёл взор. — Разумно, — хмыкнул он, хлопнув его по плечу словно в поддержке, и сердце Питера сделало кульбит, слепое и глухое, такое слабое на ласку, — правильно делаешь, что не переоцениваешь себя, Пит, — холодно похвалил Старк, и тут же вышел вон, и звук его шагов был размеренным, успокаивающим. Питеру казалось, его мир рушился с каждым стуком маленького каблука этих туфель, с каждым сантиметром, что отдалял его от Тони, и он опустил тяжёлые веки, припухшие от слёз, вслушиваясь. Он так сильно любил его — Тони был, наверное, самым любимым человеком Питера во всём мире. Но чем дальше он был, тем меньше походил на человека в принципе, он был скорее стихийным бедствием, несчастным случаем, катастрофой, чем-то, что оставляло людей позади себя разбитыми и опустошёнными. Он пришёл и уничтожил всё, что было Питеру дорого. В том числе себя. Внезапно он ощутил, как кто-то бросился к нему на шею, притянув к себе. Он уже по запаху лимонной выпечки понял, кто это. Он с нежностью сжал тётю в объятиях, и та зарыдала, зарывшись руками в его волосы. — Спасибо, — всхлипнула Мэй, — спасибо, милый, спасибо, что не уехал. Я знаю… Я знаю, ты хотел, но… Нет. Он не хотел ехать с Тони — сейчас, когда тот был где-то там и не мог влезть в его голову, Питер почувствовал, как легко ему дышать тут, у себя. Он почувствовал, как напряжение покинуло комнату вместе с мужчиной, и заплакал от облегчения. — Всё хорошо, — убаюкивающе прощебетала Мэй, гладя его по загривку, — поплачь, я понимаю, поплачь, орешек. Будет легче, станет лучше… Тони был его любимым человеком, но Мэй? Мэй была тихой гаванью, безмятежным пристанищем. Мэй была лучше, была важнее, и он, наконец, осознал это, лишь когда ей стала угрожать опасность. — Я никогда-никогда не сомневалась в тебе, — шептала тётя, успокаивая его, укачивая в объятиях, и он растекался в жалкую лужу, хныча и скуля, — ты такой молодец. — Прости меня… — проблеял жалко Питер, но Мэй тут же его перебила. — Никогда, никогда не извиняйся за это! Ты ни в чём не виноват, слышишь? — уверенно, но дрожаще отчеканила она. — Кто бы что ни говорил, ты не виноват в этом. Питер понял, и он держался за этот оплот здравомыслия, стараясь не впасть в любовную лихорадку снова — Мэй была его покоем, его домом, его семьёй. Мамой. И Тони с другой стороны был угрозой.***
Питер не мог спокойно спать. Он всю ночь листал самые разные статьи об их с Тони отношениях. Что удивительно, подавляющее большинство людей считало, что происходящее между ними было романтично. Другие считали, что это аморально и Тони нужно сажать в тюрьму, но были и те, кто думал, что это неправда. Что на Старка наговаривают соперники и пытаются таким образом снять его со счётов. И несколько раз Питер увидел отзывы конкретных хейтеров, на аватарках которых были его же, Питера, изуродованные фото. «Старк бы не посмотрел на него XD Выглядит как помесь лабрадора и лягушки» «Кому не плевать на отъёбанную малолетку? Железный Человек планету спас» «Такие мальчики сами прыгают ко взрослым мужикам в постель, этим миром правят деньги и похоть» Некая Дэнни Сандерс с двумя миллионами в Инстаграм так же решила высказаться и сделала это воодушевляющим образом. Она обращалась к другим, но при этом... Питер рисковал скатиться в чувство вины, опять, и это лишь из-за её поста. «Вам, людям, надо успокоиться! Мы все помним, как Тони Старк спас Нью-Йорк в одиннадцатом году, верно? Как он отвёл от центра города самую настоящую ракету? Я помню. Я гуляла с моей матерью в парке, когда всё это началось, и я самолично видела, как он нёсся с настоящим ядерным оружием в чёрную дыру. Почему он сделал это, если он такой плохой человек? Зачем он рисковал своей жизнью ради чужих ему людей, если он чудовище, которым вы его выставляете? Он герой, в конце концов, вы дышите, благодаря ему! Задумайтесь об этом!» Питер содрогнулся. Она была права в этом, наверное, то есть… Его губы и подбородок затряслись, и он с силой стиснул зубы. Нет, она не была права. Она заблуждалась, — исправился он, — но это было нормально. Многие обманулись образом героя, который Тони носил на каждодневной основе, и Питер, в том числе. Он не злился, не обижался на Дэнни за это, но скажи она ему подобное в лицо, он бы, скорее всего, залепил ей рот паутиной. У Тони были геройские моменты, но это не меняло того, что он был чёртовым тираном. «Питер Паркер не выглядит как жертва. Он взирает на Тони Старка с абсолютным обожанием на каждом фото и, смею заметить, это взаимно. Это чистая любовь, вы точно так же смотрели на эти снимки сами, но отказываетесь видеть правду, цепляясь за ярлыки. Ему было семнадцать, когда они стали выходить в свет, семнадцать! Это возраст согласия! Он не выглядит как ребёнок. Я считаю, если человек может сесть в тюрьму в семнадцать, то и в отношения вступить он тоже может. Когда такая разница в возрасте у гетеро-пары все верещат о прелести и милости. Но тут у нас нормальная счастливая пара геев, и, соответственно, это сразу извращение? Что скажете по поводу Элио и Оливера, тоже гадко?» Дэнни невероятно красиво обернула всю их историю в блестящую обёртку и подала своим подписчикам в наилучшем виде. Питер и не знал, к чему придраться. Наверное, она была бы крутым адвокатом — даже Питер забылся и порадовался за тех, о ком она писала. Но потом он вспомнил, как больно Тони мог ударить его всякий раз, когда был зол; как Тони пытался задушить его, потому что не получил желаемый ответ; как Тони игнорировал его нежелание и навязывал ему себя, сжимая, вторгаясь и пачкая; он вспомнил, как Тони бесновался здесь, у него дома, точно дикий зверь. И ему захотелось кричать. Одни комментарии под этим постом желали Дэнни умереть, сгореть в аду, а ещё, чтобы Тони так же «полюбил» её будущих детей, а другие называли идиоткой, которая верит во всякую чушь. Питер честно не знал, что должен чувствовать. С каждой секундой отзывов становилось больше, люди вновь собрались в разных лагерях: те, что романтизировали их отношения, те, что уже ненавидели Тони и те, что не верили в происходящее. Одно из самых популярных высказываний Дэнни даже закрепила под своим постом. Некий пользователь с ником «boyslover» сравнивал их с Зевсом и Ганимедом, отсылаясь к тому, что Зевс Ганимеда до беспамятства любил, и ему тут же едко ответила приятная женщина из Техаса, пожелав отсосать самому себе и добавив, что «Зевс украл Ганимеда и принудил быть своим любовником, так что да, очень похоже». Питер слышал что-то подобное на уроке литературы, но ему бы в голову не пришло сравнивать их с Тони с античным богом и… украденным ребёнком. Боже, он был вовлечён в свою личную жизнь меньше, чем все эти люди в интернете — это же безумие. Почему они так… горячо обсуждают именно это, а не, скажем, глобальное потепление? Почему именно их проблема была значительной? Он заснул ближе к утру, отключив телефон, чтобы не лезть глубже в кроличью нору, в смешанных чувствах. Когда он читал, как яростно люди защищают Тони, он невольно сомневался в своих воспоминаниях — ведь правда, не может такой замечательный человек быть злодеем? Железный Человек, которого все так восхваляли, на которого молились и возвышали до самого Иисуса Христа, его обижал? Питер был не прав? Питер должен был вновь пересмотреть ситуацию? Он провалился в сон и сначала это было ничем, темнота и забытие, но спустя какое-то время он опять распахнул глаза, проснувшись от шума в комнате. Грохот упавших со стола вещей, шорох шагов, страшная ругань — и вот, Тони уже стоит у подножья его кровати. Запахло перегаром. Питер оцепенел — он не мог двинуться, мог только смотреть, как тёмный силуэт мужчины приближался к нему, угрожающе нависая. Тони оглядел его, лежащего на этой узкой кровати, заботливо застеленной Мэй, с его старыми простынями с принтом «Звёздных Войн», и без промедления начал расстёгивать на себе брюки. Питер попытался сказать что-то, хоть что-нибудь, но не смог — задохнулся воздухом, слёзы покатились крупными каплями из глаз, затекая в уши, а он всё ещё не шевелился. Тони неосторожно стащил с него боксёры, грубо оцарапав его бёдра ногтями, и залез следом на постель, подхватив его ноги под коленями. Он сплюнул на свою ладонь, провёл той по его промежности и толкнулся пальцами в его анус, сразу двумя, раздвигая стенки. Питер взвыл, уставился на него немигающим влажным взглядом, как парализованный котёнок, но Тони не остановился. Никогда не останавливался. — Ты мой, — он поцеловал его в лоб, заклеймив, и Питер жалобно заплакал, покачав головой, — не забывай, что ты мой. Он вошёл в него, вбившись внутрь с тяжёлым звонким хлопком, и Питер почувствовал, как что-то в нём будто бы порвалось, до этого было больно. Он по-прежнему был беспомощен, мог только лежать, глядя в потолок заплаканными глазами, пока Тони использовал его как свою собственность. Кровать противно скрипела, спинка билась о стену, расшатывая грамоты над постелью. Питер рыдал, глядя на то, как Тони морщится от удовольствия, закусив губу. Это было так больно, Питеру сводило низ живота, его кишки горели от растяжения, от постоянных фрикций, он не мог это терпеть. Питер закричал, сначала хрипло, еле слышно, словно немой, но по мере того, как амплитуда толчков стала нарастать, а боль усиливаться, он кричал всё громче. Он не знал, кого зовёт, не знал, что бы сделала Мэй, будь она тут, но он хотел быть спасённым. Он не хотел смиряться с тем, что Тони делал. Он хотел, чтобы Тони перестал, но тот был исключительно счастлив: его сведённые сосредоточенно брови, взбухшая на лбу вена, опущенные веки — это говорило за себя. Питер хорошо помнил этот вид, он отпечатался у него в подкорке мозга за все те ночи. Тони наслаждался тем, что Питер страдал. Тётя Мэй ворвалась в его комнату внезапно, с криками, размахивая старым ружьём Бена, который тот держал для экстренных случаев. Она направила дуло на Тони, который ни на мгновение не переставал двигаться в нём, и Питеру показалось это таким сюрреалистичным, невозможным. Мэй начала было говорить: — Оставь его!.. — и тут Тони прострелил ей голову. И тут Тони… прострелил ей голову? Он прострелил... Он?.. Питер оглох и ослеп на какое-то время. Всё стало бордовым, нереальным, беззвучным, как в плохом фильме ужасов. А потом он раскрыл рот в немом крике, глядя на то, как тело Мэй, залитое кровью, сползает вниз по испачканной стене, и его глаза в ужасе зафиксировались там, они не оставляли труп, пока Тони продолжал его мучить. Мужчина задрал его ноги, прижав колени по бокам от его головы, закрыв вид на Мэй, и ускорил движения. Питер был не здесь. Его вообще не было. Он не чувствовал боли, он не чувствовал страха. Худшее уже случилось. Питер был мёртв, как и Мэй. Когда Тони кончил в него, Питер бессильно свалился с кровати на пол, подползая к безжизненному телу, и обнял то, лишённое головы, раскачивая в объятиях. Он выл, как раненое животное, его сердце было разбито, его единственный родной человек… Это была его вина. Если бы он оставался тихим. Если бы он просто позволил Тони закончить и уйти. Питер впал в истерику, не выпуская труп из рук, когда почувствовал запах дыма. Из-за открытой двери он увидел в тёмном коридоре приближающийся свет, ползущий вверх по лестнице, и в отчаянии посмотрел на Тони. — Ты же хотел, — улыбнулся беззаботно тот, потрепав его по волосам, — сдохнуть никем. Питер крепче обнял тётю, зарывшись лицом в её плечо, и закрыл глаза, прежде чем... Он проснулся с криком. Мэй не прибежала к нему тотчас от этого, и сначала он испугался, но, постаравшись, услышал, как она дышит в соседней комнате и ворочается. Он выдохнул, дрожа в холодном поту, и, перевернув мокрую от слёз подушку, вновь лёг. На часах — восемь утра. Оставшееся время, Питер просто лежал в страхе сомкнуть глаза. Когда он включил телефон, он увидел, что Тони забрасывал его смс. Его телефон вибрировал без остановки, оповещая то о звонках, то о сообщениях, и Питер боялся заглядывать туда, так же как и отключать снова. Пока телефон был включён, Тони, по крайней мере, видел, что он находится дома, и не бил реальную тревогу. Не приходил. «Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, но продолжаешь всё портить между нами» — прочитал, пролистав ниже на пятьдесят два сообщения, Питер. — «Каждый ёбаный раз это происходит из-за тебя, из-за того, что ты не слушаешь меня» Как Питер хотел иметь его самоуверенность, боже, жизнь казалась чертовски простой с таким мышлением. Если бы он только мог относиться к Тони так же, если бы он мог винить того во всём и выбелять себя с таким же рвением! Каждый ёбаный раз это происходит из-за тебя, из-за того, что ты относишься ко мне как к дерьму, Тони. О да, это звучит облегчающе. «Ответь на звонок, хватит быть мамочкиным ссыклом, » — Питер, вздохнув, отмотал переписку вверх, увидев целые параграфы, в которых Тони просил прощения, желал Мэй смерти и писал откровенно извращённые вещи о Мишель, а затем вновь просил прощения и клялся в любви. Кажется, к середине монолога он добрался до алкоголя, так как его слова стали менее витиеватыми и более отвратительными. «Я не буду говорить с тобой, ты пытался ударить мою тётю» — отправил, не глядя, Питер и зарылся лицом в подушку. Ответ пришёл незамедлительно. «Позвони, если ты, сука, не хочешь увидеть меня по-настоящему злым» Питер обиженно поджал губы, вперившись взором в потолок, и сдержанно сделал глубокий вдох. Тони и не должен быть с ним ласковым. Он и не должен распинаться сейчас, они в ссоре, они... расстаются. Так Питер чувствовал себя, словно это конец. Он набрал Тони, подготовившись к худшему. Им некуда двигаться дальше. Тони все разрушил. — Привет, малыш, — заспанно, хрипло сказал тот, и руки Питера задрожали, в животе поселилось тепло, — не думал, что ты правда позвонишь. — Ты сказал, что будешь зол, — заметил осторожно Питер, нервно сглотнув. Ощущения как от езды на пороховой бочке. — Я много чего говорил, — засмеялся тот бархатно, и Питер мысленно взвыл. Нет. Нет, ни за что, так нельзя! Он замахнулся на Мэй, он угрожал Мишель, он испортил фотографию с Беном! Тони вкрадчиво продолжил. — Это не меняет того, как сильно я люблю тебя. Ничто не сможет изменить это, знаешь? Даже моя смерть. Я думаю, когда придёт моё время, мне будешь сниться ты на повторе. Прямо как этой ночью... — Я тебе снился? — встрепенулся Питер. Не может быть… Хотя им, скорее всего, приснились разные вещи. Навряд ли Тони с таким умиротворением вспоминал бы насилие и убийство. «Сомнительно» — Мне всегда снишься только ты, — усмехнулся Старк. — Ты тоже снился мне сегодня, — поделился неохотно Питер. — И что же я делал? — игриво поинтересовался тот. — Что-то плохое. Повисла тишина. Был слышен небольшой шум на фоне, а затем, щелчок зажигалки и то, как Тони втянул и выдохнул сигаретный дым. Они молчали, пока Тони не сказал: — Нам надо серьёзно поговорить.***
Мэй справлялась со стрессом по-своему. Сейчас, когда наихудшая из их проблем уже была вне здания, она наконец села и осознала — её племянника растлил взрослый мужчина, и судя по всему, это ранило её даже сильнее, чем Питера. Питер видел это на её лице: вину, горечь и отрицание. Будто бы Питер был уже в могиле. Её бледная сухая ладонь сжалась на его колене и Питер, витавший в своих мыслях, резко отстранился, уставившись на неё слегка потерянно, прежде чем всё понял. Но Мэй уже скривилась в рыданиях, отняв руку, как обожжённую. — Если бы Бен был жив, — проблеяла она стыдливо похоронив своё лицо в ладонях, и вся сгорбилась, плача в голос, — если бы только Бен был жив, этого бы не случилось. — Это неправда, — нахмурился Питер. — Будь Бен тут… — Но его тут нет, — раздражённо огрызнулся он, беспомощно взмахнув руками, и Мэй опасно замерла, замолкнув на тяжелом вдохе. — Его не было тут, и его нет сейчас, и потом тоже не будет. Дело не в Бене, дело во мне, в нас с Тони. — Питер, — прошептала она разбито, умоляюще, но он упрямо продолжил. — Бен тут не при чем, наши с Тони отношения лишь… — Не вздумай называть это отношениями! — проревела Мэй грозно, вскинув голову, и глаза её загорелись слепой яростью. Затем она глубоко вздохнула, увидев, как шокирован был Питер от её неожиданной вспышки гнева, и тише, но всё ещё твердо сказала. — Это не отношения. Я видела, как он обращался с тобой, как держал тебя, словно ты его собственность. Тебя… совратили, — попыталась донести ему Мэй. И в Питере пробудилось желание защитить Тони, потому что это было неправдой, его не совращали, он не был маленьким мальчиком. Это не казалось ему истиной — Питер не был так невинен, как ей кажется. Питер позволил всё то, чего Тони хотел, Питер участвовал в этом, Питер сам делал те фотографии. Он не был невинен. — Не говори мне, что уже оправдал его, — Мэй покачала головой разочарованно, точно прочитав это в глазах Питера, отчего тому стало не по себе. — Ты простил ему всё, что он устроил здесь? — Нет, — поник Питер. — Я не прощу ему то, как он отнёсся к вам с ЭмДжей. — А как же ты? — она заглянула ему жалобно в глаза, и Питер бессильно отвёл те. — За что ты так наказываешь себя? Почему думаешь, что с тобой так можно? Разве я не давала тебе достаточно любви? Бен… — Не говори о нём, — отвернулся всем телом Питер. — Хватит уже постоянно говорить о нём. Мэй хотела было ответить, как на пороге появился Хэппи. Питер даже забыл, что он ждал в коридоре, бесшумно и преданно, как какой-то охотничий пёс. — Тони хочет, чтобы мы прибыли к десяти, нельзя мешкать, — вмешался он. — Поцелуй его в задницу и успокойся, — рявкнула Мэй, глянув на Хогана с отвращением. — Скольких детей ты так к нему возил? — Мэй, милая… — вздохнул устало тот. — Убери это снисхождение, когда говоришь со мной, Гарольд, — твёрдо, зло ответила та. — Ты никуда не заберёшь моего ребёнка. — А если он сам придёт? Снова? — вышел из себя Питер. — И на этот раз действительно доведёт всё до конца, спалит это место, навредит всем. Что тогда? — Я защищу тебя, — нахмурилась Мэй, и слёзы заискрились в её глазах. В этот раз она хотела уберечь его, Питер понимал её, они делили это чувство вины на двоих много лет. — Нет, — отрезал, однако, он. — Я поеду, всё решу, и мы… Мы должны будем убраться подальше от Нью-Йорка, — обняв женщину за плечи, размышлял Питер, — куда-то где тепло и солнечно. Калифорния, например? — Малыш, — протянула она просяще, качая головой. — Не называй меня так, — перебил грубовато Питер, — доверься мне и оставайся тут. Хорошо? Мэй прикоснулась к его щеке рукой, пригладив по-матерински любяще, и вдруг сказала: — Не вздумай возвращаться к нему. Это всё ошибка, — кивнула она в подтверждение своим же словам. — Будь Бен жив, такого бы не произошло. Но он не жив, ты прав. А Старк не Бен, не заменит Бена, — Питер поражённо застыл, глядя на Мэй, полный стыда и смущения, — он мразь, которая питается чужими страданиями. Он принёс горе нашей семье. Ты не посмеешь вернуться к нему. Питер покинул квартиру вслед за Хэппи в полной прострации, еле передвигая конечности, а когда они оказались на улице и его ослепили яркие вспышки телефонных камер и фотоаппаратов, Хоган схватил его за шкирку и практически втащил в машину, на пассажирское сидение. Со всех сторон сыпались вопросы, самые разнообразные, начиная от самих слухов и заканчивая тем, когда они с Тони поженятся. Питер думал лишь об одном. Для всех была очевидна роль Тони в его жизни? Замена Бена. Все знали, все понимали это? Даже Тони? И лишь Питер осознал в самый последний момент. — Тони действительно любит тебя и очень сожалеет, — подал вдруг голос Хэппи. — Убивается, пьёт всю ночь, как въехал в эту съёмную квартиру. Зовёт тебя, как в бреду. — Достаточно, — смиренно отозвался Питер. Обручальное кольцо неприятной тяжестью сидело на пальце. — Он столько сделал для тебя, для вас с Мэй, пусть она этого не признаёт. Не будь таким неблагодарным, спаси его репутацию, в конце концов. Он оступился, наворотил дел сгоряча, это всё мелочи, люди совершают ошибки, Тони тоже человек. Он же сделал тебя героем, — не успокаивался тот, и Питеру осталось лишь отвернуться к окну, насупившись, — Отдай веб-шутеры, — не получив ожидаемой реакции, проворчал Хоган, и Питер в удивлении распахнул глаза, обернувшись, — Я видел, как ты надевал их в коридоре. Давай, — потребовал он, и когда Питер не повиновался, он добавил, — это требование Тони. Не усложняй всё. Питер хотел сказать, что веб-шутеры — его собственные, самые первые — не играли весомой роли, Питер всё ещё был мутантом, являлся оружием сам по себе, но не стал сотрясать зря воздух. Если Тони так боится его, ему же лучше, быть может, он хоть не станет распускать лапы. Он медленно снял те с запястий и бросил на бардачок, скрестив руки на груди. Как им будет угодно. Они ехали полчаса по пробкам, и Питера мелко потряхивало от мысли, что Тони, скорее всего, пьян. А когда он был пьян, он легко возбуждался во всех смыслах, и Питер не знал, что для него было страшнее. Он представлял, как пройдёт их разговор, что ему нужно сказать первым делом и как вести себя. Решил, что теперь он будет позволять себе всё — злость, обиду, правду. Сейчас Питеру нечего терять. Они въехали за ворота, очевидно дорогого жилого комплекса, где их встретил равнодушно-вежливый консьерж, который проводил Питера до лифта и указал, в какой квартире его ожидает «Господин». Хэппи побежал в стоящий напротив дома маркет, судя по всему, за успокоительным для Тони — виски или коньяком, и хоть Питер сомневался в надёжности того, ему стало страшно. Это означало, он будет там совсем один. Когда Питер вошёл внутрь квартиры, его встретил алкогольный смрад и полный беспорядок, и, прикинув состояние данного места в целом, он понял, что это устроил Тони. Зеркало в коридоре было разбито, вешалки сломаны, обои ободраны. Кофейный столик в гостиной был перевернут и разбит, в телевизоре была огромная трещина, будто в него чем-то запустили, в диване прожжена дыра, видимо, репульсором. На кухне была полностью разрушена вся мебель — дверцы шкафчиков валялись на полу, холодильник был перевёрнут, стулья развалены на части, а кухонный остров оказался поломан надвое. Тони был в спальне, которая выглядела почти что целой, за исключением сорванных занавесок и треснувшей стены у двери. Тони стоял к нему спиной, наблюдая за городом из напольного окна, и обернулся, когда Питер неловко кашлянул. Он стоял в одном лишь развязанном халате, не стесняясь своей наготы, и на первый взгляд был трезв. Если бы не заторможенность речи и легкая рассеянность во взгляде, Питер бы и не догадался. — Малыш, — пропел любовно Тони, и щёки Питера стыдливо зарделись. Было что-то либо в этом слове, либо в том, как Тони произносил его, делая Питера беспомощным и нуждающимся, таким слабым. Он держался изо всех сил, вспоминая Мэй — её полные ненависти слёз глаза, её кривящийся в гримасе рот, её тяжёлые, честные слова. Ты не посмеешь вернуться к нему. Часть Питера так и тянуло заявить — «Мэй сказала мне уйти от тебя», но в целом он знал, что он должен был сказать. Он должен был взять это на себя. — О чём ты хотел поговорить? — вздёрнул подбородок Питер, и Тони цокнул языком скучающе. — Мы не чужие люди, мать твою, — взвыл он, опустившись на кровать. Он широко развёл колени, и Питер снова отвёл взор, — к чему этот холод? — когда Питер ничего не ответил, Тони вздохнул. — То, что сейчас происходит, неправильно. Вся эта шумиха вокруг моего имени, теории заговоров, взбунтовавшаяся общественность… Надо решать это как можно скорее, — Питер сдержанно кивнул. — Мы должны сделать публичное заявление, рассказать, что это неправда. — Что неправда? — не понял его Питер. — Наши отношения, — объяснил, словно глупому ребёнку, Тони, — Пеппер подготовила текст, я буду говорить про ответственность в роли наставника, а ты про то, что видишь во мне отца и… — Мы собирались пожениться, — напомнил ему Питер. Выходить замуж за Тони уже не было доступной опцией, он об этом не думал, но он помнил про предложение, даже кольцо сейчас было на нём. Тони обещал ему — это было одним из самых ярких маркеров его любви к Питеру. — Ты сам видел, не время, — покачал головой Тони. — Но ты сказал… — Плевать, что я сказал! — сорвался Старк, и Питер инстинктивно отступил. — Моя репутация под угрозой, все думают, что я трахаю детей, а у тебя мозги забиты свадьбой? Ты издеваешься, сука? Ты что, тупой? Наверное, да. Питер же силился попасть в воздушный замок. Всё это время их отношения были неправдой, Тони никогда не собирался вступать с ним в брак, это никогда бы не стало реальным. Это было так наивно, почему он вообще решил, что хоть что-то из клятв Тони будет настоящим? Подумать только, после всего, что тот натворил, Питер хотел верить ему! Да, должно быть, он действительно тупой. — Прекрати это, — разозлился вдруг Питер. Жар пополз по щекам, ударил в виски, и он сжал руки в кулаки, чуть сгорбившись, но не отведя взора. — Я хочу поговорить серьёзно, о нас, о том, что между нами и что будет… — Ох уж эти серьёзные разговоры с подростком, — фыркнул тот. — Просто делай то, что я сказал, Питер. Никто не даст тебе медальку за инициативность, младшая школа позади. — Ты задумывался о свадьбе всерьёз? Просто спокойно ответь мне, — отчаявшись, взмолился он. — А когда ты меня встретил, я был эталоном спокойствия? — сменил тему Тони, даже не постаравшись. Он сделал три больших глотка виски прямо из бутылки, прежде чем договорить. — Не-а, за этим к Роджерсу. А меня ты видел и знал, во что влезаешь. Бери ответственность. — Почему ты никогда не берёшь ответственность? — ощетинился Питер. — Что ты сказал? — опасно помрачнел Тони, и Питер, глядя на его голое тело, разбросанные вокруг обломки и кровать в неприятной близости, струсил. — Достаточно этого цирка. Ты же не думал, в самом деле, что мы поженимся, как принц с принцессой, и сыграем в долго и счастливо? Конечно, я хотел бы, я был бы рад, но это невозможно… — Ты задумывался о свадьбе всерьёз? — проигнорировал отговорки Питер, и Тони в ответ лишь поджал губы, поведя плечами неопределённо, рассеянно. Он ему не ответил, но отсутствие ответа в их ситуации было полноценным ответом. Тони его использовал. — Я ухожу, — Питер только-только сделал шаг назад, как мужчина внезапно трезво бросился на него, больно вцепившись в его предплечья. — Куда! — прорычал, не спрашивая, Тони, и глаза его казались совсем нечеловеческими, звериными, до того они были расширившимися и хищнически сосредоточенными. Питер так сильно боялся его и того, что может случиться в любую секунду, но ещё сильнее он боялся остаться из-за своего глупого страха. — Я ухожу от тебя! — завопил в ответ Питер, яростно и гневно, подавшись вперёд, лоб в лоб с тем, и Тони отшатнулся, на мгновение опешив. Маленькое сердце Питера жалко заныло, пошло трещинами изнутри, не выдержав жара его злости, но он, сцепив зубы, стоял на своём. Он не виноват в этом, он старался им помочь, пытался сделать так, чтобы всё получилось, но Тони каждый раз портил всё. Тони не станет лучше. Он не станет обращаться с ним лучше. У них не было будущего. — Кому ты нужен, блять, — постарался вернуть себе самообладание Старк, — ты хоть понимаешь, сколько я сделал… — Ты ничего не сделал, — прошипел Питер возмущённо, и он имел это в виду. — Ты обещал, что будешь работать над собой, над своими проблемами, но ты просто возвращался к самому началу и извинялся за это. Ты ударил меня тогда, хотя клялся, что не будешь, — выплюнул он с презрением. — Ты не любишь меня на самом деле. Руки Питера дрожали, ноги уже подкашивались, и он держался на тех еле-еле только из-за хватки Старка на своих предплечьях. Но он сказал это, он дал волю правде, которая рвалась наружу, и это его окрыляло. — Я ударю тебя снова, если не закроешь свою лживую пасть, — угрожающе предостерёг его Тони, встряхнув его в своих руках. — Я ударю в ответ. — пообещал ему Питер, и Тони побледнел, округлив глаза, но затем привычно криво усмехнулся, побагровев от бешенства. — И что? — резко отпустил, оттолкнув его, Тони, и Питер кое-как удержал равновесие. Мужчина отошёл на пару шагов, тревожно облизнул пересохшие губы, улыбаясь натянуто. — Что, ты думаешь, надо уйти от меня, и тогда все наладится волшебным образом, Пит? Детский сад, — хмыкнул он, — ты ведешь себя, как сумасшедший. — Просто оставь меня в покое, — попросил вымученно Питер, аккуратно, как с агрессивным животным. — Не звони, не пиши, не трогай мою семью. Я прошу, если ты хоть когда-то любил меня, не порть мне жизнь. Я уеду, — пообещал он, — и никому ничего не расскажу. Оставь меня. — Ты никого лучше себе не найдёшь, — словно не слушая его, продолжал говорить о своём Тони, и взгляд его всё ещё был беспокойным, ненормальным, пугающе интенсивным. — Как бы ты ни надеялся, ты пожалеешь, если сейчас выйдешь за эту дверь. Питер, детка, кто, по-твоему, сможет заменить меня? Не будь дураком, — засмеялся он, обнажив белоснежные зубы, и раскинул руки в стороны, обнажившись. Питера пробрали мурашки от дискомфорта и страха, и он снова сделал осторожный шаг назад. — Любой, кто запомнит, когда у меня день рождения, — пробормотал он тихо, отходя всё дальше спиной вперёд, наблюдая за тем, как Тони двигается ему навстречу, как в танце. — Как это мелочно, — выплюнул Тони, напряжённо следя за каждым его движением, словно готовясь к драке. — Ну как же это, сука, мелочно с твоей стороны из-за одного грёбаного дня низводить всё, что я делал, до блядского нуля! — он остановился. Питер удивился, но не стал останавливаться тоже, продолжив отходить в коридор, когда Тони зачем-то сказал. — У меня есть пороки, Питер, но ностальгия не в их числе. Если ты уйдёшь сейчас, я уже не приму тебя назад. Питер так и шагал, наблюдая за ним с тревогой, и выдохнул с неверящим облегчением, покинув спальню. Вот и всё, ещё совсем немного, и он будет свободен навсегда. Они с Мэй уедут подальше, в самый солнечный город в Америке, и там, под ласковыми лучами новой жизни, они начнут с начала. Денег, которые Питер получал за «стажировку», хватило бы на пять лет вперёд, но он возьмёт только необходимую сумму на первое время. Они снимут милую квартирку, Питер поступит в университет, устроится на работу, а Мэй будет отдыхать и заведёт себе подруг, чтобы вместе с ними ходить на бранчи. Всё будет как у нормальных людей — никаких супергероев, угроз вселенского масштаба и нездоровых отношений. Он уже чувствовал это опьяняющее блаженство. Он уже был в безопасности. Но только Питер повернулся, чтобы побежать обратно в коридор, как вдруг Тони уронил невзначай: — Когда Мэй умрёт, — можно было понять по его голосу, что он правда задумался, так мирно и спокойно, что Питер замер, точно вкопанный, на месте, — куда ты поползёшь, как не ко мне? Я бы всё отдал, чтобы посмотреть. Я бы всё для этого сделал. «Пошёл ты, — ругался Питер, беззащитно поджавшись, — пошёл ты, ублюдок!» Плечи Питера опустились, глаза наполнились злыми слезами. Это низко. Несправедливо. Он не хотел быть с Тони, он не хотел его терпеть, но сейчас он его ещё и ненавидел. Возвращаться в комнату было унизительно, особенно видя, что Тони сидел всё это время в ожидании, в своём развязанном халате, который так его нервировал. — Вставай на колени и проси прощения, — холодно скомандовал Тони, и Питер тут же рухнул на те у порога. Если он хочет увидеть, как Питер унижается, пусть. Питеру не впервой, он унижался большую часть их отношений, он потерпит ради Мэй, — Сначала подойди. — неприятно улыбнулся Тони, глядя на него нехорошо, заставляя тошноту подбираться к горлу. Питер опустил взгляд ниже, и слёзы мгновенно сорвались с его ресниц. Тони был возбуждён. — Нет, — глухо прошептал Питер. Губы и подбородок глупо затряслись, холод обдал его конечности, и он не решился пошевелиться. Он не был идиотом. Стало тяжело дышать, страшно издавать лишние звуки, привлекать внимание. Питер хотел сделаться настолько маленьким, насколько было возможно, лишь бы Тони оставил его в покое. Питер хотел уметь проходить сквозь твёрдые поверхности, чтобы буквально провалиться под пол и исчезнуть где-то, где Тони его не достанет. — Я выпотрошу эту тупую суку, — поклялся мужчина, резко поднявшись с кровати, и в пару шагов настиг его, больно вцепившись в его волосы, — рот открывай. — Не буду, — огрызнулся Питер, поджав плотно губы, и попытался вырваться, оттаскивая от себя чужие руки. — Открой! — потребовал Тони, и вдруг неестественно тяжело ударил его по затылку, так, что Питер вскрикнул, повалившись вперёд. Питер, уже лёжа на полу, дрожащими пальцами коснулся головы там, где гнездилась пульсирующая боль, и в ужасе разглядел на тех кровь. Но не успел он опомниться, как Тони прижался сверху, оседлав его грудь. Так, чтобы его член оказался прямо у его подбородка. Питеру поплохело, он оцепенел — не в силах подняться, оттолкнуть, защититься, он просто лежал там. Тони так сильно ударил его грёбаной нано-перчаткой. Он рассек его кожу на затылке до крови. Питер всегда боялся драки с ним, и сейчас он осознал, насколько это было опасно. Однако он упрямо отвернулся в слезах. — Я клянусь, я трахну эту глотку, даже если мне придётся выбить твои чёртовы зубы, Питер, — пригрозил Тони, ткнувшись ему в подрагивающие в истерике губы. И он продолжил делать это — пропихиваться, зажимая ему нос, размазывать смазку по его лицу, провоцируя рвотные позывы. От Тони воняло перегаром, табаком и похотью, похоть сочилась из него и затекала Питеру в рот, за уши, на шею, заставляя его сдерживать тошноту. Питер сдался на двадцатой секунде, вырываясь и плача, и тогда Тони вжался, протолкнувшись внутрь, мокро проехавшись по его языку, до мерзости довольный своей победой. Гадкий. Злой. Сумасшедший. — Соси. Для этого тебе твой поганый рот, соси, я сказал! Питер повиновался. Сначала Тони гортанно, низко застонал, откинув голову назад, а затем злостно закричал, отпрыгнув от него на достаточное расстояние, и хоть Питер был к этому готов, он испугался. Он мог откусить Тони его проклятый член, он мог вырвать его зубами с корнем, но не стал — лишь слегка прикусил, не до крови! Но Тони уже был на пределе, стоял, подогнув колени, держась за всё ещё стоящее, болезненно покрасневшее достоинство. На лице гримаса боли и ярости. Питер жадно задышал, отплёвываясь в отвращении, и перевернулся набок, попытавшись встать, когда ему вдруг прилетел пинок под рёбра, до того сильный, что он со свистом отъехал к стене, ударившись головой и спиной. Позвоночник неприятно заныл, перед глазами поплыло. Тони навалился сверху, остервенело стаскивая с него джинсы, и Питер, охваченный болью и страхом, оттолкнул его недостаточно сильно, даже не сдвинул с места. Он испугался — вдруг его силы пропали? Это случится? Но он с облегчением выдохнул — со второго раза всё получилось, Тони рухнул сбоку от него со злым рыком, и когда Питер попытался сесть, сходя с ума от чувства беспомощности, Тони резво поднялся и ударил его по лицу коленом. Господи, когда это кончится? Когда он сможет уйти? Он уйдёт отсюда хотя бы живым? Питер закричал, схватившись за нос, и отполз в панике обратно к стене, а Тони вновь приблизился, занеся ногу, локально объятую броней. Питер только благодаря чутью сумел вовремя поймать её, оттолкнув от себя, и тот повалился в сторону, зацепив рядом стоящую тумбу. — Ты блядский сученыш, — прорычал мужчина, и Питер весь затрясся, силой заставляя себя очнуться. Он поднялся с пола, отпинывая джинсы, болтающиеся на лодыжках, и двинулся по стене к двери. Питер вовремя отскочил, когда Тони прожёг ту зарядом плазмы. — Стоять! — рявкнул Старк, и он, разумеется, не послушал его. На левой руке Тони, прямо под плечом, шла кровь. Вероятно, он поцарапался, когда падал. Вероятно, он был очень зол. Питер сорвался с места прежде, чем его тело было к этому готово, он побежал, спотыкаясь и ловя воздух руками в попытках стабилизироваться, не разбирая ничего толком. Питер наступал на мусор, на стекло, на куски мебели, но не останавливался. Он бы умер, если бы остановился. — Я тебя поимею, — услышал Питер сквозь безумный стук в ушах, и его колени задрожали, едва не подведя его, когда он обогнул перевёрнутый столик, валяющийся грудой хлама на полу. — Я, блять, тебя прикончу и поимею твой труп, если придётся. Жалобное рыдание вырвалось из груди, слёзы уже застилали глаза — всё было настолько плохо? Тони мог быть жестоким, мог быть агрессивным, но это? Это казалось психопатией. Это было ожившим кошмаром. Тот, кто любит, не поступил бы так, не сказал бы такого. Питер бы никогда. Он отпрыгнул в сторону, упав на обломки кухонного острова и порвав на себе футболку, когда сзади прилетел ещё один выстрел. На этот раз он пришёлся на висящий под потолком шкаф с алкоголем, который быстро воспламенился, рухнув вниз. Питер в ужасе уставился на огонь, отползая, как вдруг что-то протяжно запищало, и в следующий момент сработала система пожаротушения, но это было неважно. Лишь одна мысль сейчас крутилась на повторе, отвлекая его от всего остального. Тони целился ему в голову. Он искренне желал ему смерти, потому что Питер решил уйти от него. Сумасшедший. Он был самым обычным сумасшедшим, а Питер искал в нём святого. — Пойдём в спальню. Мы помиримся, и всё снова будет в порядке, — сдержанно обратился к нему Тони, протянув руку, всё ещё покрытую нано-частицами, — или же ты хочешь по-настоящему подраться со мной? Знай, я не сжалюсь… — Хочу, чтобы ты умер, — честно признался Питер, и его честность поразила его самого. Это сорвалось с языка быстрее, чем он смог осмыслить фразу, и сейчас, сидя на полу под шокированным взглядом Тони, избитый, мокрый и испуганный, он не жалел о сказанном. Из его носа всё ещё текла кровь, на нём не было штанов, горло болело от недавнего насилия. Это был конец всему. Он мог говорить правду со смелостью самоубийцы. — Ты что несёшь? — отшатнулся в неверии Тони, кажется, только придя в себя. Его ладони крупно дрожали. — Хочу, чтобы ты умер и никогда не смог навредить ни мне, ни другим людям, — договорил тихо Питер, поднявшись на ноги. — Детям. — Детям? — вскинул брови тот, отойдя на внушительное расстояние, как если бы Питер плевался в него ядом. — Детям! — воскликнул Тони весело, издевательски. — Это ты о себе? О Харли? Или о той высокомерной шлюхе Уильямс, которая попыталась сыграть в моё наследие? Никто из вас не был ребёнком, вы все, суки, знали, на что идёте. — Хочу, чтобы ты умер, — вторил себе бесстрашно Питер, — После того, что ты сделал со мной, после того, как ты оскорбил мою семью, я тебя ненавижу!.. — Ты конченая мразь! — рявкнул мужчина, топнув ногой разъярённо, будто капризное дитя. — Пиздлявая тупая мразь, которая не знает ни благодарности, ни сожаления! — Хочу, чтобы ты умер! — упрямо повторял Питер как заклинание, и по выражению лица Тони, полному отрицания и обиды, это работало. Но в следующую же секунду его ослепила сильнейшая боль, заставившая его упасть вновь. Оглушительный крик раздался прежде, чем Питер понял, что это его голос, и от этого стало лишь страшнее. Тело охватил жар, нижние конечности свело судорогой, и он рывком приподнял голову, чтобы взглянуть на источник агонии. — Ты сукин сын, — зарыдал Питер, стоило ему увидеть, как сильно покраснела его нога. «Красная, — в панике думал он, чувствуя, что ещё немного и его голова взорвётся, — Почему она полностью красная?» Ярко-бордовый цвет пугающе покрывал ногу с середины до самой щиколотки. Тони не прострелил ему ноги, как дверь или телевизор, но сильно обжёг зарядом, так, что кожа слезла, обнажились волдыри. В нос ударил омерзительный запах гари. Питер завопил ещё громче, неосторожно двинувшись, и рухнул навзничь, задыхаясь от боли. — Мэй, — ревел он, лёжа на полу беспомощно, боясь шевельнуться. Питер напоминал себе ребёнка, но не мог иначе, он просто хотел домой. — Мэй, я хочу к тёте Мэй… — Замолчи! — потребовал Тони, забившись куда-то в угол. — Заткнись, заткнись уже! Блять, блять, почему ты не мог заткнуться, почему ты постоянно провоцируешь меня? Что ты сделал? Что ты наделал?! Питер плакал лишь громче. И тут кто-то пришёл — он услышал шорохи в коридоре, услышал тяжёлые шаги и звон бутылок в бумажном пакете. Услышал, как кто-то поражённо вздохнул, как стекло громко ударилось о пол, разбившись, как кто-то неожиданно зарыдал вместе с ним. Он лежал на мокром полу, плачущий, раздетый и избитый. — Я заберу его, — после долгой паузы, дрожаще предложил Хэппи. Питер узнал его, но не рисковал поворачиваться. Он был как открытая рана — любое движение вгоняло его на новый круг Ада. — Никто не заберёт его у меня, — отказался наотрез Тони, сделав пару широких шагов вперёд. Питер смог расслышать влажность, сломленность в его голосе, и это ни капли его не тронуло. — Я исправлю всё, я… — Он лишится ноги, — попытался достучаться до того Хоган, и Питер зарыдал пуще прежнего от ужаса, — ему нужно в больницу. Подумай, у тебя же будут проблемы, Тони! — Он не человек, не меряй его по себе! Ему нужно поспать, к утру всё пройдёт, — отмахнулся тот, а Питер слышал всё хуже. Стук в ушах становился громче. Он пропадал, сознание медленно, но неумолимо ускользало от него. — Если сдохнет, то тут, со мной, а не в чёртовой клинике, как моя мать. Я не хотел этого, ясно? Я не хотел. Я так разозлился, он взбесил меня, это случайность… Это несчастный случай! — зло плакал Старк. — Он же совсем пацан, — уже умолял Хэппи, как вдруг что-то его отвлекло. — Эй, Питер? — это даже казалось участливым, совсем не к лицу такому чёрствому тюфяку, как Гарольд. — Питер, не закрывай глаза, слышишь? Эй!.. И тут тьма, наконец, поглотила его целиком. Боль ушла.