Ты можешь быть слабым

— Балдёж! — только и может воскликнуть Антон, бросая сумку по середине коридора их новой квартиры. — Просто балдёж! Он с нетерпением проходит внутрь, забыв снять кроссовки, и разглядывает всё вокруг. Переезд дался им не так уж и сложно. Собрали вещи, отдали ключи от квартиры риелтору и сотрудникам службы перевозки, которые должны были перевезти некоторую мебель и технику в их новую квартиру. По словам мамы, она оформила квартиру в Москве в ипотеку, часть которой погасит сумма от продажи квартиры в Воронеже. Антону стыдно. Он чувствует, что уже вроде взрослый и должен помогать матери с такими делами, но, с другой стороны, он ничего не смыслит во всех этих взрослых штуках и боится облажаться. Мать не давит. За три года жизни без отца она научилась принимать такие решения самостоятельно, конечно, предварительно посоветовавшись с сыном. Это было сложно. Майя не делала в своей жизни ничего серьёзней покупок в онлайн и офлайн магазинах. Всем занимался Андрей. Сначала свободолюбивую женщину это задевало, но потом она поняла, что так жить, наверное, проще. Начала уделять больше времени себе, семье, сыну, быту, хобби и работе. Хоть муж и был против, но Майя работала. Всегда. У неё был свой онлайн-бизнес по пошиву женской одежды, ставший достаточно успешным не без помощи Андрея. После смерти мужа женщина поняла, что настоять на работе было её лучшим решением. Бизнес шёл в гору, она нанимала новых людей, делавших за неё существенную часть работы, тем самым освобождалось время для других дел. И, конечно же, для сына. Вечер прошёл сумбурно. Антон много болтал в предвкушении новой страницы в жизни, Майя слушала его, улыбалась чему-то, вместе они разбирали вещи, иногда останавливаясь на короткие перерывы, после которых снова принимались за работу. Нужно было успеть до ночи. Но они оба понимали, что это невозможно. — Какие планы на жизнь, мам? — спрашивает Антон, присаживаясь отдохнуть на жёсткий стул в столовой, мысленно вспоминая мягкие и такие полюбившиеся ему кухонные кресла, которые скоро должны привезти в Москву. — Работа, — коротко отвечает та, садясь рядом с сыном и промакивая лоб бумажной салфеткой. — И заняться твоим воспитанием, — Антон выдавливает кривую улыбку. — Боюсь, ты немного опоздала, мамулечка, — он хочет добавить ещё что-то, но его отвлекает вибрация чужого телефона. Парень вопросительно поднимает одну бровь, поворачиваясь к матери. Та смущённо накрывает телефон ладонью и, не глядя на экран, кладёт в карман кардигана, который так и не сняла по приезде. Встряхивает головой, отводит взгляд от пытливых зелёных глаз сына и тихо улыбается. — Мам? — Шастун ловит еле заметную улыбку матери и как вдруг ему становится всё понятно. — Это он? — парень встаёт, нависая над матерью, скрещивая руки на груди и занимая выжидательную позицию. — Он. Чувствует себя неприятно. Как будто её, как маленькую девочку, поймали на чём-то запрещённом. Особенно неприятно ощущать, что поймал её собственный сын. Когда-то тощий и лопоухий мальчишка превращается в молодого мужчину. Можно же так сказать? Ростом пошёл в отца — высокий, почти два метра, он сейчас возвышается над ней. Острые скулы, пухлые губы, кудрявые волосы, которые она постоянно заставляла стричь, хотя бы время от времени. Уже не ребёнок, а молодой человек. Единственное, что осталось от её маленького любимого мальчика — это глаза. Такие же большие, любопытные и бездонные. Как пять, десять, пятнадцать и восемнадцать лет назад. Глаза его отца. Глубокие настолько, что в них можно утонуть. — Кто он, мам? — голос сына выводит женщину из раздумий. — Расскажи! — он садится на корточки рядом с матерью, кладёт ей локти на колени и подпирает ладонями своё горящее от любопытства лицо. Разумеется, Антон не полагал, что мать останется вдовой до конца жизни, отчасти он был готов к такому исходу, но всё равно чувствует себя как-то странно, спрашивая это. — Как его зовут? Он старше тебя? Мать улыбается. Снова она узнаёт своего мальчика. Любопытный, задающий сто один вопрос со сверкающими от интереса глазами. — Его зовут Арсений…. — она, вот действительно, как девчонка, прижимает руки к пылающим щекам. — Сергеевич, — помолчав, добавляет Майя, взглянув на сына, тот усмехается. — Хорошо-хорошо, Арсений Сергеевич, так Арсений Сергеевич. — Он преподаватель высшей математики в МГУ. Ему, — женщина помедлила, — ему тридцать пять. Мы общаемся…. — она опять замолчала. — Около года. — Ровесники, получается? — Антон поднимается с колен, игнорируя последнюю фразу. — Получается, — мать вымученно улыбается. Она устала, если честно. Устала от количества принимаемых решений, устала от неимоверного количества дел, устала переживать за судьбу сына, устала скрывать от него своего мужчину, который, казалось, души не чаял в ней. Сейчас можно выдохнуть. — Ты бы занялся своими документами и одеждой на завтра, — завтра Шастун-младший поедет первый раз в университет. Пока что просто подавать документы. Но всё равно для неё, как для матери, это бесконечно волнительно. — Уже ушёл! — Антон скрывается в своей комнате, предварительно помахав рукой, не оборачиваясь. Проигнорировав просьбы матери, Антон в одежде плюхается на свою новую кровать и закидывает руки за голову. Арсений Сергеевич… Какой вы? Чем вы так зацепили мою мать? Вы же знаете, что я уничтожу вас, если посмеете сделать ей больно? Антон закрывает глаза. Невозможно рядом с мамой представить другого мужчину. Невозможно. Арсений Сергеевич…. Он хочет ещё про себя выдать пару угроз в адрес мужчины, но засыпает. Снова в одежде. Он просто очень устал.

* * *

Антон просыпается от будильника. Телефон хочется выкинуть в окно, смыть в унитаз, растоптать, облить водой… что угодно. Он уже очень давно не вставал так рано. А как проснуться? Просто загадка. Скинув одеяло, быстро вскакивает на ноги, пару раз приседает и отжимается, пытаясь тем самым разогреть сонное тело. В его спальне есть отдельный санузел и душевая. Очень удобно. Холодные струи стекают по обнажённому телу юноши. Медленно проводит пальцами по лицу, смывая остатки сна, выключает душ, открывает дверцу кабинки, берёт полотенце. Прямо напротив душевой кабинки расположено огромное зеркало в полный рост. Шастун приглаживает ладонью мокрые волосы, и невольно его взгляд задерживается на отражении. Худое туловище, торчащие рёбра и ключицы, тощие ноги и длинные, как считает Антон, нескладные руки. Парень как-то не зацикливается на своей внешности, не считая её своим преимуществом. Хотя всё время своего опыта отношений он встречал только восторг девчонок при виде его стройного тела. Нельзя сказать, что он пользовался каким-то невероятным успехом у женской части общества. Так, пару девчонок, мимолётные отношения, ничего серьёзного. Он не то что бы считал, что ему ещё рано погружаться в омут любви, просто ощущал, что ещё не готов влюбляться серьёзно. Отрывается от своего отражения, обтирается полотенцем, пытается высушить им же непослушные волосы, наскоро чистит зубы, надевает чистую одежду и выходит из ванны. Мама уже давно проснулась. В привычном махровом халате она доделывает завтрак: пышный фирменный омлет, горячие бутерброды и ароматный чёрный чай. Антон садится за стол. — Доброе утро! — Доброе утро, — поворачивается к нему с тарелками в руках и тепло улыбается. — Непривычно вставать так рано? — ставит завтрак на стол. Мама всегда читает его, как раскрытую книгу. От неё не спрятаться. Очень проницательная и очень мудрая — так бы он описал её. — Есть такое, — Антон принимается за еду. Есть особо не хочется, но понимает, что без завтрака ему будет плохо позже. Завтракает маленькая семья в почти полной тишине, иногда прерываемой какими-то бытовыми обсуждениями. Мать старается не беспокоить Антона, она знает, как сильно он переживает в любые ответственные моменты, а допросы с её стороны могут только ухудшить положение. Даже не съев половины, отодвигает тарелки, встаёт из-за стола и, ловя угрожающий взгляд матери, виновато улыбается. — Мам, я наелся, правда! Я побегу собираться, спасибо! Мельком чмокает её в щеку, складывает посуду в раковину и быстро ретируется, боясь, что мать начнёт читать лекции, как всегда, по поводу того, что он мало ест и так далее, и тому подобное. До университета Шастун добирается на такси. Так настояла Майя Олеговна. Цены, конечно, в Москве значительно отличаются от цен в Воронеже, Антон просто с ужасом представляет, сколько будет выходить за месяц это удовольствие. Но пока нет выбора. Он опаздывает, город ещё не знает, так что проще и быстрее добраться таким образом. Машину матери ещё не привезли. Да и вряд ли она будет его, как маленького, возить каждый раз до места учёбы. Парня не покидает мысль о том, чтобы поселиться в общежитии около университета, но он настойчиво отгоняет её. Не сейчас. Он не может на данный момент бросить мать. Огромное здание университета не может не впечатлить. В Воронеже такого величия, кажется, не сыскать. Немного оробев у входа, заходит внутрь. Ему нужен пункт приёма документов: принести свои документы, где-то подписать что-то, где-то за что-то расписаться и всё такое. На самом деле, он не понимает, что именно ему нужно делать и куда идти. Антон просто надеется на божью или ещё чью-нибудь помощь. В этом огромном и пустынном холле, кажется, нет ни души, никого, кроме него самого. Начинает ощущать тревогу, перерастающую в безысходность. Не знает, куда идти, куда свернуть, в какую дверь ткнуться, чтобы попасть туда, куда ему необходимо. Решив положиться на удачу, двигается вглубь холла, параллельно рассматривая различные плывущие мимо стенды, фотографии, таблички и даже картины. Не заметив, врезается в закрытую дверь. — Если не сейчас, то когда? — тихо бормочет себе под нос и нажимает на ручку, молясь, чтобы не ввалиться в какой-нибудь кабинет к какому-нибудь строгому преподу или, не дай Бог, декану. Не хватало ещё получить люлей. О том, что в пункте приёма документов вряд ли будут кабинеты и аудитории, Антон почему-то не думает. Дверь открывается, на удивление, легко и без усилий. Парень боязливо сначала просовывает в щель свой любопытный нос, а потом и вовсе решается заглянуть посмелее, раскрывая дверь шире. Бог или кто-то там точно есть, молитвы Шастуна были услышаны. Это не кабинет и не аудитория. Это всего лишь небольшое помещение, продолжение холла, в котором располагается огромное окно и две металлических двери лифтов. Одна большая, другая поменьше. Увлёкшись разглядыванием помещения, Антон не замечает, как ослабляет хватку, дверь, поддавшись его весу, распахивается шире, и парень, проклиная всё на свете, плюхается прямо на холодную плитку. Охая и ахая, Шастун медленно встаёт, отряхиваясь, отфыркиваясь и мотая головой, которой успел приложиться о пол. И только сейчас он понимает, что находится здесь не один. Сначала ботинки, потом ноги, туловище, руки и наконец-то… лицо. Беспристрастное, не выражающее ничего и не смотрящее на Антона. Парень робко кивает, что-то несвязно бурчит, таким способом привлекая внимание незнакомца. Тот отрывается от стопки листов в руках и смотрит на него поверх оправы очков. Чёрные кожаные ботинки, обтягивающие мускулистые ноги чёрные джинсы, белая и такая же обтягивающая водолазка с высоким воротом, подчёркивающая рельефные мышцы на руках. Чёрные очки, такие же чёрные волосы и чёлка, спускающаяся на глаза. В руках какие-то папки, журналы, кипа исписанных листов. «Точно препод какой-нибудь…» — с тоской думает Антон, понимая, что, кажется, вляпался. Несмотря на всепоглощающее чувство неловкости и страха, он с завистью отмечает мужественную и спортивную фигуру мужчины. Ему такие рельефы не светит. Мужчина несколько мгновений рассматривает лохматое чудо, только что плюхнувшееся к нему в ноги, а сейчас стоящее и переминающееся с ноги на ногу. И вдруг его, точно вычерченные Да Винчи, аккуратные губы расплываются в насмешливой улыбке, обнажая ряд белых идеальных зубов, заставляя маленькие ямочки на щеках оживиться. Он негромко смеётся хриплым, но безобидным смехом, глядя на испуганного Антона. — Мне…. — растерянно лепечет парнишка. — мне нужно подписать документы на поступление…. — протягивает мужчине папку с бумагами, словно пытаясь доказать, что не врёт. Мужчина склоняет голову, внимательно изучая протянутый ему предмет. Пожав плечами, нажимает на кнопку вызова лифта и отводит взгляд от Шастуна, который был готов уже провалиться под землю, исчезнуть, только бы не находиться здесь. Двери лифта распахиваются, незнакомец делает шаг вперёд и заходит в кабину, махнув рукой Антону. Тот не может вымолвить ни слова, озадаченно замерев на месте. — По коридору прямо, пятая дверь слева, — слышит бархатистый голос за закрывающимися дверьми. Лифт трогается. А парень не успевает даже поблагодарить таинственного незнакомца. Несколько секунд простояв на месте, Антон двигается в указанном направлении, крепче сжимая папку во вспотевших ладонях и переводя дыхание. Ну молодец, Шастун. Вляпался. Остаётся только поставить свечку за свой упокой и молиться, чтобы это не оказался один из твоих многочисленных будущих преподавателей или, не дай Бог, какой-нибудь декан. Тот факт, что мужчина слишком молод для декана, он благополучно игнорирует, продолжая свой путь. Приключения начинаются.