Ты можешь быть слабым

Антон поворачивает ключ в замке. Первые месяцы учёбы прошли хорошо. Впереди декабрь, впереди первая сессия. Он швыряет на пол рюкзак, кроссовки и куртку. На улице заметно похолодало, приходится одеваться теплее. Не помыв руки, проходит в гостиную, плюхается на диван. Их сегодня отпустили с последней пары: препод то ли заболел, то ли запил, то ли заболел от того, что запил, Антон не вдавался в подробности. Димка и Серёжа звали его на вписку, кажется, это так называется сейчас, но он отказался, слишком устал. Хотелось быстрее попасть домой, наесться маминого борща и поспать пару часов. Он уже немного изучил Москву. Побывал в метро, ему понравилось. В универ стал ездить именно таким способом. Иногда Арсений Сергеевич предлагал его подбросить, в те дни, когда оставался у них на ночь. Но он всегда категорически отказывался. В такие дни парень запирался в своей комнате, не смыкая глаз и не выпуская подушку из рук. Он даже не хотел думать, чем они там могли заниматься. Хотя никаких слышимых поводов так думать не было. Но Антон уже не ребёнок, он прекрасно знает, зачем взрослые мужчины остаются на ночь у взрослых женщин. И от этого ему становилось невыносимо противно. Димка много раз предлагал другу переехать к нему в общагу, где Антон уже успел пару раз побывать. В целом, неплохо. Он думал, что будет хуже. Серёжа и Дима жили вместе, успели сделать небольшой ремонт в комнате, достаточно просторной, чтобы вместить третьего — Антона. Но парень отказывался. Он всё надеялся, что мама захочет переехать к своему Арсению, ведь они встречались уже почти полтора года, и тогда квартира останется в его распоряжении. Но Майя не спешила с таким решением. Мужчина приезжал пару раз в неделю. У них дома он ходил в серых спортивных штанах и в белой футболке. «Как форма на физру», — недовольно подумал Шастун, впервые увидев наряд преподавателя. Но вслух ничего не сказал. Он вообще старался избегать Арсения Сергеевича. Особенно, после увиденного в универе. Они тогда с Димкой и Серёжей шли на пару, как услышали чей-то громкий голос. — Арсений Сергеевич! — молодая студентка пронеслась мимо них, подбежав к брюнету, который сегодня решил напялить на свою проклятую водолазку, как подумал Антон, какой-то дорогущий пиджак, чем свёл с ума половину женской аудитории в университете. — Да, солнце, — произнёс каким-то слишком слащавым голосом мужчина, приобняв девушку за талию, чуть подвинув её к себе. Эффект был достигнут моментально: девушка зарделась, глупо захихикала, прикрывая красные щёчки папкой с рефератом. Антон поморщился. Очень «приятно» наблюдать. Он бы предпочёл выколоть себе глаза. Лишь бы не видеть этого. — Я хотела передать вам реферат, — пролепетала она, протягивая папку. Арсений бросил короткий и незаинтересованный взгляд на реферат, а потом на притихшее трио, наблюдавшее за ними. Коротко кивнув Антону, он взял из девчачьих ручек папку, отпустил девушку, подмигнул ей и быстро скрылся за поворотом, оставив студентку в одиночестве, чему она была несказанно удивлена. Антон фыркнул. Девочка сердито посмотрела на него, потом на Диму и Серёжу, топнула ножкой и убежала. — Я же не один видел это? — спросил Шастун, провожая блондинку взглядом. — Да брось ты, — махнул рукой Серёжа. — Все мужики флиртуют. Ничего нового я не заметил, — на это Дима демонстративно закатил глаза. — А я не согласен, — Позов вызывающе вздёрнул подбородок. — Мужики, которые флиртуют с другими, хотя они уже заняты — гандоны, — бросил взгляд на Серёжу. — Вы иногда как супружеская пара, которая уже десять лет вместе и срётся по поводу и без, — недовольно констатировал Антон. Дима отвёл взгляд, словно смущаясь. — Пойдёмте уже, я хочу стереть себе память! — ребята продолжили путь на пару, о чём-то переговариваясь. Матери об этом случае Антон рассказывать не стал. Он сам не знает, почему. С одной стороны, Арсений Сергеевич его раздражает, но с другой, он не хочет вмешиваться во взрослые отношения и быть крайним. Иногда парень исподтишка наблюдал за преподавателем, но такого поведения больше не замечал,а потому успокоился. Пусть это будет на его совести. Антон снова погружается в свои мысли, сидя на диване в гостиной. Многое изменилось за эти несколько месяцев, он даже будто не осознавал этого ранее. И только сейчас юноша замечает, что он один в квартире. Матери нет дома. Вокруг лёгкий беспорядок, что не похоже на неё. Она ещё тот педант и перфекционист, всегда всё раскладывала и убирала по полочкам и на свои места. Шаст двигается на кухню, распахивает дверцу холодильника. Ещё вчера мама обещала приготовить его любимый борщ и котлеты. Но в холодильнике пусто. Он напрягается. Звонит матери, но телефон недоступен. Он хочет было набрать и Арсению Сергеевичу, но номера мужчины у него, увы, нет. Антон присаживается на кресло в столовой, пытаясь понять, что ему нужно делать в этой ситуации: начать волноваться или подождать до вечера. Вдруг замок щёлкает, парень подрывается места, бросается в коридор. — Мама? — с надеждой воззряется на открывающуюся дверь. Нет, это была не мама. — Арсений… Сергеевич? — ожидал увидеть кого угодно, но не бойфренда матери. — Привет, — отдышавшись, мужчина хрипло здоровается. Он как будто бежал марафон. Чёлка намокла и прилипла к влажному лбу, голубые глаза смотрят с тревогой и волнением, как-то странно поблёскивая в полумраке прихожей. Белая и достаточно тонкая для этого времени года футболка покрыта пятнами пота, просвечивая мышцы живота и бледно-розовые соски, из-за чего Антон немного смущается, отводит взгляд. Даже сейчас, в таком состоянии, брюнет выглядит замечательно, не может не отметить про себя Антон. Его мужская притягательность и вправду непривычно завораживает. «Но всё-таки, он знает, что есть футболки других цветов?» — успевает недовольно, как обычно, подумать он. — Ты уже пришёл? — Попов, похоже, решает побить все рекорды по тупым вопросам. «Поздравляю и вручаю вам премию», — мысленно стебёт его Шастун, недовольно щурясь. — Где мама? — мужчина сгибается пополам, опираясь ладонями о колени. — Арсений Сергеевич? — Антон нетерпеливо и часто хлопает ресницами, начиная переживать. — Я сейчас всё объясню, — брюнет выставляет вперёд руку, словно защищаясь от него и снова переводит дыхание. — Дай отдышаться. — Где моя мать? — Антон повышает голос. Ему слишком не нравится затянувшаяся пауза после его вопроса. — Она в больнице, — выдыхает Арсений, про себя выругавшись. Не так он должен был сообщить всё ему. Не так. Его вообще не должно было быть дома. Чёрт! Он морщится от собственной неудачи. — Произошло небольшое ДТП, — на свой страх и риск продолжает, понимая, что не может сейчас врать. — ДТП… — бормочет Антон, прижимаясь худой спиной к стене и медленно, точь-в-точь как в фильмах, сползая на пол. Он не слышит дальнейших слов преподавателя и закрывает лицо руками. Шастун зажмуривает глаза. Воспоминания снова накрывают его волной, которая собьёт с ног кого угодно. Он только и может, что выдохнуть из себя тихий хрип. Ему снова пятнадцать. Он выбегает из машины, весь перепачканный, в рваных штанах и рваной рубашке. Грязные слёзы и сопли смешиваются с его собственной кровью, текущей из носа, но мальчик только второпях вытирает лицо рукавом. Он мечется по сторонам как раненный волчонок, пытаясь найти себе место, пытаясь понять, что происходит. Подъезжает скорая, полиция и пожарная машина. Зачем тут пожарная машина? Это же всего лишь ДТП? Всего лишь чёртово ДТП, разве не так? Зачем здесь пожарная машина? Кто-то хватает его за локоть, пытается накрыть пледом, посадить в кузов скорой, но он вырывается и с ужасом смотрит туда. Вперёд. Где горит машина. Он срывается с места. Бежит изо всех сил, а вокруг мир, наоборот, словно замедляется, слышны чьи-то крики. Антон бежит ещё быстрее, спотыкается обо что-то, падает, выставив вперёд и так израненные и окровавленные руки, пытаясь сгруппироваться, бьётся подбородком об асфальт, из глаз сыплются искры, но он тут же вскакивает. Непонятно откуда у него силы. — Антон! — слышит голос матери, начинает вертеть головой, пока не натыкается на неё взглядом. Она зовёт его, машет руками, пытается привлечь его внимание. Если мамой всё в порядке, то где тогда остальные? Шастун продолжает оглядываться и пятиться назад, решительно не понимая ничего. — К машине, к машине! — слышит он мужские голоса. Пожарные в полной экипировке бегут мимо него. Бегут туда, где горит огонь. Огонь совсем не такой, каким его показывают в фильмах или сериалах. Он страшный. Даже здесь, за десятки метров от пожара, Антону жарко, он чувствует, как шипит и лопается кожа на его лице, как руки и ноги покрываются красными волдырями. Огонь ужасный. Он с ликованием поднимается в небеса, словно хохоча и издеваясь над беспомощностью людей. Чёрный и едкий дым сгущается над людьми, и мальчику становится трудно дышать, а также что-либо видеть. Глаза слипаются от боли, но Антон пытается их открыть шире, вглядываясь вперёд, куда побежали пожарные. Внутри него что-то щёлкает. Он видит, как мужчина в каске наклоняется в почти полностью уничтоженный огнём салон, замирает на минуту, выпрямляется, что-то кричит другим и снова ныряет в чёрную пустоту. Нет, нет, нет, нет. Антон сглатывает слюну, которой нет. В горле всё пересохло. Мужчина снова появляется в поле зрения. На руках у него маленькое детское тело. Волосы, руки и ноги повисли в воздухе, безвольно качаясь от ветра. Глаза Антона раскрываются ещё шире, ноги дрожат, а тело пронзает острая и резкая боль. Мальчик падает на колени, прижимаясь обгоревшим лбом к горячему асфальту. Но он больше не чувствует боли. Он не чувствует ни-че-го. Испускает душераздирающий крик, выгибаясь назад, хватаясь худыми пальцами за волосы, пытаясь выдрать клок, чтобы почувствовать хоть что-то. Антон снова падает ничком на асфальт и замолкает. Звуки стихают, всё вокруг погружается во тьму, от болевого шока он теряет сознание. Тишина. И больше ничего.

* * *

Антон медленно и с трудом разлепляет глаза. Изображение вокруг постепенно становится более чётким. Спустя минуту он понимает, что находится дома. Он лежит на полу. Точнее, его тело лежит на полу, а голова покоится на чьих-то коленях. И парень вспоминает про Арсения. Его взгляд фокусируется. Он видит озабоченное лицо мужчины. Брюнет осторожно, обеими руками держит его голову, сгорбившись над ним и тяжело дыша. Антон замечает, какие у него красивые глаза, когда в них отражаются хоть какие-то эмоции. Голубые, с отливом небесной краски. Длинные ресницы и мелкие морщинки в уголках глаз. Ладони, которыми тот осторожно сжимает его лицо, тёплые, успокаивающие. — Ты как? — голос звучит приглушённо и хрипло. — Ты упал в обморок. Антон? Ты в порядке? — Арсений освобождает руку из-под тяжёлой головы Шастуна и изящными пальцами поправляет его кудри, которые закрывают глаза юноши. Касание мягкое, практически невесомое и по-особому бережное. — Антон? — повторяет это имя чуть громче, на что парень морщится и кивает. Парень хочет что-то сказать, приподнимаясь с коленей мужчины, но вновь ослабевает и теряет сознание. — Чёрт! — тихо ругается Арсений, ловя его, чтобы он не приложился своей лохматой головой об пол снова. Что же с тобой случилось, Антон Шастун?