Ты можешь быть слабым

— Мама… — сколько нежности и любви было в этом слове. Просто мама. Просто любовь. Это так просто! — Мои мальчики… — Майя слабо улыбается, пытаясь привстать на локтях, чтобы получше рассмотреть своих гостей. — Тс-с-с, — Арсений бросается к ней, аккуратно приобнимает за шею и укладывает обратно на кровать. — Рано тебе геройствовать, любимая. Антон морщится уже второй раз за эти мгновения. Первый раз это случилось, когда мама назвала их «мальчиками», так она называла только их с папой. А второй раз, когда Арсений Сергеевич назвал её «любимой». Это слово так неприятно режет слух, но он решает ничего не говорить. Арсений как будто чувствует его негодование, бросает на него быстрый взгляд и поджимает губы. Шастун уже давно пытается вдолбить себе, что пора отпустить ситуацию, пора принять Арсения, перестать каждый раз коситься на него с недоверием и враждебностью, ведь мужчина пока ещё не допустил ни одного промаха. Сегодня, по дороге в больницу, он настоял на том, чтобы они заехали за цветами. «Этого ещё не хватало», — сердито думает юноша, хотя в глубине души он понимает, что это правильное решение. Его мама обожает цветы. — Какие у неё любимые цветы? — спрашивает Арсений, когда они заходят в магазин. Времени на принятие решения у Антона нет. Сейчас или не сейчас. Вроде же они только помирились. Но с другой стороны, они и не ссорились. Ссорился как бы он сам с собой, и это очень бесит парня. Он просто опрометчиво решает сделать так, чтобы хотя бы немного ослабить материнскую увлечённость Поповым. — Лилии! — мужчина довольно улыбается в ответ. — Лилии так лилии. Упакуйте! — просит он девушку-флористку. — А ты какие возьмёшь? — У меня нет денег, — бормочет Антон. — Я оплачу, не переживай, — парень про себя практически скрежещет зубами от раздражения. Как же бесит! Слишком правильный и такой неприятный. Боже! — Красные розы. Его раздражает некое бессилие, которое он испытывает сейчас. Не хочется быть обязанным Арсению, но и не хочется быть таким убогим на его фоне перед мамой. Оправдывает себя тем, что никак не мог предвидеть эту ситуацию, иначе обязательно смог бы купить эти дурацкие цветы самостоятельно. — Мы не с пустыми руками! — брюнет улыбается и спешит в другой конец палаты. Шастун прикрывает веки, уже укоряя себя за ту минутную слабость, которую он позволил себе в цветочном магазине. — Закрой глаза! И прежде, чем парень успевает что-либо сказать или сделать, мужчина достаёт из-за спины роскошный букет и подносит его к лицу Майи. Женщина по шороху обертки, кажется, всё понимает и тянется к букету. На лице брюнета застывает любопытство и, однозначно, гордость собой. Та самая гордость, которая будет очень скоро и стремительно растоптана. Майя принюхивается. Секунда, две… Она неожиданно морщится, хрипло кашляет и инстинктивно отталкивает от себя букет. — Арсений! — Что, что не так? — в глазах мужчины отчаяние и непонимание. Он и вправду выглядит так неловко и жалко, что Антон всё-таки ощущает мучительное сожаление от своей поспешной выходки. Знает же, что ничего серьёзного не будет, просто хотел поставить на место одного человека. — У меня аллергия на лилии, — наконец-то выдыхает женщина, откашлявшись. — Не особо сильная, нестрашно, но сейчас опасно всё, — а вот об этом идиот Антон не подумал. — Убери букет, Арсений! Покраснев, кажется, до кончиков ушей, Попов хватает букет, стремительно и решительно выходит с ним из палаты, и Антон слышит, как тот втаптывает цветы в мусорное ведро ногой. Арсений возвращается, как будто ничего и не было. Спокойно проходит мимо Антона, достает второй букет и протягивает его парню. — А это тебе от Антона! — он наиграно беззаботно улыбается, но внутри, где-то глубоко внутри, в его потемневших голубых глазах, Шастун видит затаившийся гнев. И ему становится немного не по себе. Да что там. Ему становится страшно. — Сам выбирал? Сам купил? — женщина расплывается в улыбке, с горящими глазами нюхает цветы и рукой подзывает к себе сына, чтобы обнять его. Она выглядит невероятной счастливой и довольной. Второй букет, как и некогда злобно рассчитывал Антон, попадает в самую цель. — Можно и так сказать, — он не даёт ему сказать ни слова. — У тебя прекрасный сын, Майя. Вот как значит. У Антона чуть не останавливается дыхание от злости. Он слишком отчётливо понимает, чего пытается добиться Попов. Пользуется своей позицией жертвы, чтобы втоптать Антона в грязь, но не уничижительными и открытыми обвинениями, а кроткой демонстрацией того, что он, Арсений, выше этой борьбы и не поддерживает её. Но сам прекрасно понимает и осознаёт внутри себя, что был не прав. И от этого становится ещё хуже. Антон обнимает мать, зарываясь в её волосах. Прости, мам. Я сам не знаю, что на меня нашло. Прости.

* * *

Они едут в машине. Боковым зрением Антон видит, как играют желваки на бесстрастном лице Арсения. И он снова опускает взгляд. Хочется что-то сказать в своё оправдание, но слова просто не находятся. Как-то всё по-детски и глупо получилось. Шастун не может понять, чего он добивался: пытался пошутить над мужчиной или сделать ему побольнее. Второе точно получилось, он уверен, но не чувствует удовлетворения и радости. Ему казалось, что будет явно не так, как сложилось. Машина останавливается у обочины. — Мне нужно подышать свежим воздухом, — Арсений Сергеевич выходит из салона автомобиля, хлопает дверью. Антон не очень понимает, что ему сейчас делать, но шестое чувство подсказывает, что нужно пойти следом и, во-первых, узнать уровень раздражённости и негодования мужчины, а во-вторых, как-то попытаться попросить прощения. Антон выдыхает, кажется, весь воздух из лёгких, пытаясь оттянуть этот момент. Но делать нечего, он осторожно открывает дверь машины и оказывается на улице. Смеркается. Прохладный воздух кусает его щёки, где-то в пасмурном небе поблескивает луна. — Вы курите? — удивлённо вопрошает, когда подходит ближе и видит, как Попов тушит носком ботинка окурок. — Курил. Когда-то в молодости, — отвечает тот, как будто намекая Антону, что это всё из-за него. — Простите… — только и может виновато пробормотать Шастун, подходя ближе. Но договорить он не успевает. Мужчина сильными руками хватает его за ворот и притягивает к себе. Он делает это резко и неожиданно, так что Антону становится по-настоящему страшно. Он снова замечает небесно-голубые глаза Арсения, которые сейчас горят от гнева в темноте сумерек. Брови нахмурены. Он не моргает. Долго и выразительно смотрит на парня прямо в упор. Чёлка снова соскальзывает на вспотевший и нахмуренный лоб. И Антон только сейчас замечает идеальной формы губы мужчины, который сейчас слишком близко, потрескавшиеся от холода, тот нервно облизывает их, словно кот. — Какого чёрта, Шастун? Какого чёрта, Шастун, ты это делаешь?! — он чуть ли не выкрикивает это в его перепуганное лицо. Антона прошибает холодный пот. Сейчас он чувствует вину на максимально возможном уровне из всех доступных ему. Видя, что парень расклеился не на шутку, Арсений отталкивает его от себя и быстро идёт к машине. Антон слышит хлопок дверью. Внутри него что-то обрывается, и он не может пошевелиться.