Ты можешь быть слабым

— Доброе утро, — бормочет Антон, заходя на кухню. Он продержал свою осаду, увы, только до следующего утра. Еды, как и воды, не было, так что пришлось отправиться на разведку, чтобы добыть себе пропитание. Остаётся только надеяться, что у Арсения случится приступ, например, Альцгеймера, и он забудет всё увиденное вчера. — Доброе утро, радость моя, — Попов поворачивается к парню; от его взгляда растает любой айсберг в сердце Антона. Впрочем, в этом давно нет необходимости. Всё уже растоплено. Радость моя. От этого обращения становится так сладко и приятно, что хочется, как кот, подставить ушко, чтобы за ним чесали и целовали. Арсений называет так только его. Осознание этого делает Антона невыносимо счастливым, взрывая душу на мелкие частички. — Я пожарил нам тосты с ветчиной и яичницей, а ещё сделал салат… — У нас есть тостер, — неловко прерывает его юноша, указывая на стол рукой. Мужчина удивлённо округляет глаза и недоверчиво следит за его взглядом. — Но ваша обжарка, несомненно, самая лучшая! — торопится исправиться Антон, виновато улыбаясь. — Вы будете мне каждый день завтраки готовить? — Посмотрим, — отвечает Арсений, отвлекаясь от разговора и погружаясь в раздумья о том, как так он мог прозевать стоящий на столе тостер. «Кажется, моя просьба Вселенной об Альцгеймере сбылась», — про себя шутит Шастун и фыркает от своего остроумия. Брюнет копошится над завтраком, стоя у плиты. На нём нежно-розовая футболка и домашние чёрные шорты, его ноги босы, что кажется Антону очень милым. В целом, Арсений Сергеевич выглядит сейчас так уютно, что хочется просто плакать от счастья. Юноша тихо шлёпает к Попову ближе и замирает за его спиной. Ему страшно. А если оттолкнёт? Если наругается? Ударит? Что тогда делать? Он не знает. Но решается. Осторожно просовывает худые руки между руками и талией Арсения, обнимая сзади и прижимаясь к его сильной спине щекой. Попов ощущает дыхание за спиной. Но не успевает как-то отреагировать или обернуться: руки Антона проскальзывают, и его ладошки ложатся на грудь мужчины, согревая своим теплом. Он чувствует, как кудрявые волосы парня щекочут его шею, а нос сопит где-то около уха. Арсений замирает. Он не очень понимает, что нужно делать сейчас. Ему надо бы убрать руки юноши, отстранить его от себя и прекратить это безумие, но он не может. А ещё хочется развернуться, посадить этого мальчишку на стол, а дальше… дальше пусть будет, что будет. Это уже всё не так важно. — Антон, — наконец-то решается прервать тишину мужчина. Он пытается осторожно высвободиться, но Антон не разжимает объятий. Вот, значит, какую тактику ты выбрал? Глупый мальчик. Арсений снова предпринимает попытку, но на этот раз просто хотя бы развернуться, и юноша ослабляет хватку. Они оказываются нос к носу, ладони Антона теперь лежат на его спине. Оба буквально сталкиваются лбами. У мальчишки испуганные зелёные глаза, он хлопает ресницами и, кажется, пытается не дышать. Розовые пухлые губы находятся так близко, что можно укусить и почувствовать их вкус. Но Арсений никогда не сделает этого, он знает. — Давай позавтракаем. Остынет же, — Попов поднимает руки, словно защищаясь. Но Антон мотает головой, берёт руки мужчины, кладёт себе на талию и снова обнимает, утыкаясь тёплым носом в его шею, устраивая лохматую голову поудобнее на плече брюнета. Кот. Ты просто кот, Антон Шастун. Что мне делать с тобой?

──────── • ✤ • ────────

Неделю спустя…

— Привет, Ира, — удивлённо открывает дверь Арсений. Девушка заходит в прихожую, натянуто улыбается мужчине и оглядывается. Никаких намёков на присутствие Антона. — Позвать Антона? — интересуется брюнет. — Если можно, — кивает девушка. — Давай я тебя провожу, — Арсений пропускает девушку вперёд и качает головой. Уж её-то он не ожидал увидеть с утра пораньше. Шастун не говорил ему ничего. Каково теперь ему — тридцатишестилетнему мужику — смотреть в глаза восемнадцатилетней девчонке, с парнем которой он целовался неделю назад. — Я сама, — Ира обгоняет Попова, резко распахивает перед собой дверь в комнату. Да, кажется, Антон тоже не приглашал её. Парень спросонья вскакивает с кровати, увидев гостей на пороге комнаты, и еле успевает прикрыться одеялом. Арсений уже успел оценивающе окинуть взглядом почти голого парня. Какой ты худой, мать твою, Антон Шастун! Неужели у меня не получилось хотя бы чуть-чуть откормить тебя? — Привет, Ир, — юноша растеряно чешет всклокоченные волосы. — А ты что тут делаешь? — Ты не отвечаешь на мои звонки! — в голосе девушки звучат отчаяние и обида. Кажется, Арсений здесь третий лишний. Мужчина осторожно пятится назад, выходит прочь и закрывает дверь, надеясь, что ни единый звук из комнаты не донесётся до него. Меньше всего на свете ему хотелось слушать этот разговор. — Наверное, я не слышал… — бормочет Антон первое, что приходит в голову. — Неделю?! Ты серьёзно думаешь, что я поверю в этот бред, Антон? — Ира стоит посередине комнаты, руки на талии, а зелёные глаза горят негодованием. — Ты уже прилетела? — парень наощупь ищет шорты и надевает их. Дрожащими руками пытается пригладить взъерошенные волосы. — Что происходит, Антон, ты можешь мне ответить? — она стоит напротив него, в голосе чувствуются слёзы и отчаяние. Она стоит такая красивая, накрашенная, с эффектно уложенными локонами. Она такая красивая, но нелюбимая. Яркая девочка, ради которой кто угодно сорвал бы миллион звёзд с ночного неба, но… не Антон. — Просто скажи мне, что между нами происходит… — голос Иры срывается на почти беззвучный шёпот, она прикрывает рот ладонью. Пазл в её голове складывается. — Прости, — Антон встаёт с кровати, подходит к ней и протягивает руки, чтоб взять за плечи, заглянуть в глаза, попросить прощения, попытаться всё как-то объяснить. — Не подходи! Не подходи ко мне! — девушка выставляет вперёд руки и отстраняется. Мысли одна за другой пронзают её сознание, в груди почему-то становится так больно. Этот милый смешной кудрявый мальчик. Они встречаются всего пять месяцев, но она так привыкла. Привыкла, что он рядом. Присылает ей свои забавные фотки, крепко обнимает и смешит в любую минуту её жизни, когда она только пожелает. Привыкла оставаться у него на ночёвку, делать по утрам завтрак, потому что он совсем не умеет готовить. Привыкла вечером принимать вместе душ, прижиматься к его груди под струями тёплой воды. Привыкла наматывать его кудряшки на пальцы во время просмотра фильма, отбирать у него попкорн и пить колу из одной трубочки. — Ир… — Антон не знает, что сказать. Он знает одно: она всё поняла. Не детально, но она точно догадалась. Всё кончено. В её глазах слишком много боли и разочарования. Что ему сделать, чтобы слёзы перестали катиться по её щекам? Что сделать, чтобы эти милые губки перестали дрожать от нахлынувших чувств? Что ты наделал, Антон Шастун? Зачем влюбил её в себя? Зачем дал надежду? Зачем пользовался её бескорыстностью и зачем грелся в лучах её обожания? — Не подходи… — всё тише шепчет девушка, отступая к двери. Этого не может быть. Её любимый мальчик не мог её обмануть. Она хочет спросить, но боится. Боится узнать, что так чертовски права. Больно? Не то слово. Как она так успела привязаться к нему за эти полгода? Что он сделал с ней? А ведь девушка обещала на прошлой неделе маме с папой, что познакомит их. Говорила им, что её Антоша такой классный и весёлый, и что он им обязательно понравится, по-другому быть не может. — Один, — произносит Ира. Антон непонимающе поднимает брови. — Два. Три. Что ты хочешь от меня? Я не понимаю… Я не могу понять тебя! Скажи мне, что тебе жаль, что ты хочешь всё вернуть. Скажи мне это, Антон Шастун. Просто скажи. — Четыре. Пять. Шесть. Я не могу. Я не могу сделать этого. Просто скажи мне, что ты любишь меня. Скажи. Я смогу простить всё. Всё, что пожелаешь. — Семь. Восемь. Девять, — её голос дрожит ещё сильнее. — Десять, — слёзы одна за другой текут по щекам. Прощай. — Пока, Антон. Пока, — она разворачивается, открывает дверь, выходит, хлопая ею. Быстрым шагом спешит в прихожую, сталкиваясь с Арсением, выходящим из ванной. — Что случи… — он не успевает договорить. — Арсений Сергеевич! Скажите, у него кто-то есть, да? Скажите мне! Кто она?! — она выкрикивает это в лицо преподавателю, задрав голову и смотря прямо в его удивлённые голубые глаза. Что мне тебе ответить? Ты хоть понимаешь, что хочешь узнать? Иногда люди требуют от нас правды, сами не осознавая, насколько эта правда может их уничтожить и растоптать. — Понятно… Вы с ним заодно! — Ира хватает сумочку, толкает ручку двери и вылетает из квартиры. Арсений остаётся стоять у открытой двери, даже не зная, что ему необходимо предпринять. — Ушла? — осторожно выглядывает Антон в коридор. — Ушла, — Попов запирает дверь и выключает свет. День начинается безумно. — Что случилось? — Пора завтракать, — вместо ответа бурчит Антон, похлопывая себя по животу. Он уже успел накинуть футболку. — Ну пойдём позавтракаем, — вздыхает Арсений, параллельно думая о том, что реакция Иры — это ещё цветочки. Он просто боится представить себе, как отреагирует Майя. Виски мучительно пульсируют, и мужчина руками обхватывает голову. Может быть, ещё не поздно спустить всё на тормоза?

***

Завтрак проходит в молчании. Арсений сосредоточенно ест, глядя в тарелку. Сегодня опять нужно ехать в университет. Снова экзамен. Радует только то, что Пашка ещё будет там. Через пару дней он с семьёй улетает на отдых. Антон вяло ковыряет вилкой скрэмбл и вздыхает с разными интонациями. День только начался, а он уже устал. Скорее бы прилетели в Москву Серёжа с Димой. С ними время не тянется так медленно и уныло. — Почему не ешь? — строго спрашивает Попов, замечая страдания парня над завтраком. — Нет аппетита, — уныло сообщает Антон. — Ты такой худой! Почему ты так мало ешь? — Да нормально я ем, — пытается вяло оправдаться юноша. — Ты съел за завтраком две крошки. Завтрак — самый важный приём пищи за день. «Опять нотации читает», — грустно думает Антон. — «Каким же он бывает душным, просто кошмар». — Съешь хотя бы половину порции, Антон. Я же вижу, сколько ты ешь — с гулькин нос. — Не хочу, — парень надувает губы и подальше отодвигает от себя тарелку. — Хочешь, — мужчина пододвигает к нему тарелку обратно. — Невозможно есть столько часов назад и не быть голодным! На самом деле, если прям совсем честно, то Антону хотелось есть. Разве что только немного. — Не буду, — снова отстраняет тарелку с едой. — Я же могу и рассердиться, радость моя, — вкрадчивым шёпотом говорит Арсений, от чего по телу Шастуна пробегают стайки мелких мурашек. Он решает поиграть. — У меня одно условие, — смотрит своими зелёными глазами так, что в душу пробирается. — У меня нет времени на твои условия, — раздражается брюнет, поглядывая на наручные часы. — Как хотите, — Антон порывается встать из-за стола, но Попов удерживает парня за запястье. — Ну? — Буду есть только с ваших рук, — парень краснеет с космической скоростью. С моих рук, значит? Играешь со мной, Антон Шастун. Иногда Попова смешит эта детская непосредственность, но и она, кажется, открывает в парне что-то новое или просто хорошо забытое старое. Изящными пальцами мужчина берёт ломтик сыра. «Я вообще-то думал, будет с вилки кормить», — растерянно думает Шастун. Рука Арсения направляется к его рту, который безропотно открывается при приближении еды. Пальцы касаются губ Антона, он хватает зубами кусок сыра, прикрывает рот ладонью и смущённо жуёт. Арсению даже начинает нравиться это мероприятие. Но особенно ему нравится касаться подушечками пальцев мягких губ мальчишки. Он оглядывает стол в поисках еды, которую мог бы предложить Антону, как юноша вздрагивает и прислушивается. — Вы слышите? — тихо спрашивает Попова. — Кто-то пришёл! — Антон вскакивает из-за стола и выглядывает в коридор, замирает на секунду и возвращается на кухню. — Мама вернулась, — сообщает он со смешанными чувствами. — Мама вернулась, — беззвучно повторяет за ним брюнет, ожесточённо потирая виски. Теперь бежать некуда, Арсений Попов. Ты попался в собственную ловушку.