Ты можешь быть слабым

— Я соскучился, — Димка повисает на долговязом Антоне, Серёжа притворно закатывает глаза. — Я тоже по вам соскучился, — Шастун одной рукой обнимает Диму, а второй Серёжу. — Так получается, вы наконец-то вместе? — вырывается из его удушающих объятий Матвиенко. — Потерял мать, зато приобрёл мужа, — он невесело фыркает, Позов грозит ему кулаком. — Получается, что так, — ребята заходят в здание университета, попадая в шумный поток студентов. — Эй, балбесы, почему я вижу вас здесь, а не в своей аудитории? — окликает троицу до боли знакомый голос Воли. — У вас есть сорок секунд, чтобы через полминуты быть на месте! — О боже, — стонет Дима. — Как давно мне никто не ебал мозги. — Поторапливаемся, — жестами подгоняет ребят Серёжа. Они взлетают по лестнице на второй этаж и оказываются перед аудиторией. — Опоздали на семь секунд, — встречает Павел Алексеевич, распахивая перед ними дверь. — Будете отрабатывать. «Ебанный мошенник», — недовольно думает Шастун. — «Как он оказался тут раньше нас?» — Интересно, как отрабатывать, — бормочет запыхавшийся Серёжа. — Я очень не рекомендую знать, как именно, — угрожающе шепчет ему на ухо Воля, подталкивая ребят. В аудитории шумно, студенты рассаживаются на свои места. — Смотрите, наш ряд свободен, давайте быстрее, — говорит Антон, указывая на их излюбленное место. — У вас есть секунда, чтобы заткнуться, лодыри! — повышает голос Павел Алексеевич, гул затихает. — Всех поздравляю с началом нового учебного года и второго курса! Надеюсь, что вы будете умными мальчиками и девочками, и мы будем видеться с вами лишь на наших лекциях и в столовой, соревнуясь, кто больше съест сосисок в тесте, — ребята смеются. — Изабелла, твой парень здесь, — пропевает на ухо Шастуну Серёжа какой-то тренд из тик-тока. — О, и вправду, Арсений Сергеевич, — удивлённо подмечает Дима. Антон поднимает глаза. Арсений Сергеевич действительно стоит рядом с Павлом Алексеевичем. На нём белая рубашка, обтягивающая мышцы его рук, с коротким расстёгнутым воротом. На носу очки в чёрной оправе, так красиво выделяющие голубые глаза, мерцающие в утренних лучах пока ещё тёплого сентябрьского солнца. Он замер в своей любимой позе — скрестив руки на груди. Угольные волосы уложены в аккуратную причёску, взгляд устремлён куда-то поверх бесчисленных голов студентов. — Возбудился? — пихает в бок задумавшегося Антона Серёжа. — Господи, — Шастун вздыхает. Но стоит признать, что вид Арсения Сергеевича взволновал его. Парень краснеет, пряча смущённый взгляд. — А он действительно ничего, — улыбается Дима, — для тебя нарядился, — Серёжа довольно кивает и вдруг громко кашляет, демонстративно ударяя себя по груди. — Подавился, — изрекает он, удовлетворённо замечая, что ему удалось добиться желаемого — внимание аудитории сосредотачивается на нём. Оба преподавателя тоже оборачиваются на шум. Матвиенко делает вид, что срочно что-то ищет в своей сумке, Дима прикрывает смеющийся рот в ладонях и отводит взгляд. Один Антон сидит, не очень понимая, что происходит. — О, можешь забрать эту троицу! — предлагает Паша Арсению. — Всё равно сидят секретничают. — И заберу, — Попов улыбается Антону, Воля только ухмыляется. — Ну-ка, марш за Арсением Сергеевичем! Поможете ему с декорациями для осеннего бала! Ребята собираются, спускаются к кафедре, сопровождаемые взглядами одногруппников. — Я чувствую себя максимально неловко, — еле слышно сообщает друзьям Антон. — А я надеюсь, что сейчас мы съебёмся куда-нибудь, а ты будешь чувствовать себя неловко, когда Арсений Сергеевич растянет тебя на столе в своей аудитории, — шепчет Серёжа, Дима укоризненно качает головой, но даже по его непроницаемому лицу пробегает усмешка. — Иди нахуй, — Антон бьёт ладонью друга по плечу. Ребята вместе с Поповым выходят из аудитории. Пользуясь пустотой коридора и тем, что друзья ушли вперёд, парень обнимает преподавателя за узкую талию и неуклюже чмокает в заросшую щетиной щёку. — Я скучал. Арсений улыбается. Он тоже скучает. Но никогда не признаётся в этом.

* * *

— Сегодня звонил твоей маме, — сообщает мужчина, заканчивая убирать посуду в посудомойку. — Опять не отвечает, — Антон вздыхает, протирая тряпкой барную стойку. — Думаю, на днях нужно съездить к ней. Это не может продолжаться вечно. — Да, нужно съездить, — эхом вторит парень, складывая вымытую тряпку на край раковины. — Ты чего, радость моя? — мужчина подходит к юноше, осторожно пальцами приподнимая его подбородок и ловя взгляд поблекших зелёных глаз. — Ты чего приуныл? Всё будет хорошо. — Я знаю, — Шастун кивает, безвольно опуская руки вдоль тела. Настроения нет. — Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм? — уточняет брюнет, прижимаясь своим лбом ко лбу Антона. — Не сегодня, простите, — парень прячет взгляд, стараясь не встретиться с взволнованными голубыми глазами. — Я в душ. — Да, конечно, — Арсений растерянно смотрит уходящему Антону вслед. Его можно понять. С того злосчастного дня Майя не отвечала ни на звонки, ни на смс. А Попов чувствовал себя слишком разбитым для того, чтобы снова встречаться с Майей. Ему было хорошо рядом с мальчишкой, но мысли о женщине не покидали его сознание. Совесть приходила к нему ночами, вгрызаясь в уставший разум, изъедая его от и до. Каждое утро Арсений просыпался благодарным за то, что этот кошмар закончился. Он не знал, что сказать ей при встрече. А что говорят в такие моменты? Извиняются? А нужны ли твои извинения человеку? Не станет ли от этого только больнее? Арсений никогда не изменял раньше и ему не изменяли тоже, во всяком случае, он об этом не знал. Ситуация была сюрреалистичной, не из его вселенной. Мужчина как будто читал очень хреновый роман и ему совсем не хотелось знать, чем он закончится. Брюнет выходит из кухни. Почитать, посмотреть фильм и спать. Спать не хотелось. Не хотелось, чтобы совесть снова вернулась, как назойливая подружка, и начала читать нотации. «Опять не закрыл дверь», — по привычке думает Арсений, проходя мимо ванной комнаты. Антон привык, что в квартире матери ванная была его личной, в неё никто не стучался и не мог зайти. Поэтому теперь часто, принимая душ, он забывал закрыть дверь, о чём потом, выходя из душевой кабинки, очень жалел, ощущая, как пронизывающий прохладный воздух из коридора лижет его мокрое тело. Неприятно. Казалось бы, закрой дверь и пройди мимо. Но не сегодня. Арсению тридцать шесть лет. Он не мог не думать о близости. Часто задерживал взгляд на худых руках парня, увешанных браслетами, когда тот надевал футболку; шее, цвета слоновой кости, и этих пухлых губах, которые Антон любил прикусывать. «Я просто посмотрю», — успокаивай себя. Только смысл врать тому, кто знает правду? Себе. Одно движение руки. Дверь раскрывается шире. Стеклянная душевая кабинка, дверца которой так же распахнута. Как ему не холодно? Горячий пар ударяет в лицо мужчине, отвечая на безмолвный вопрос. Красивый. Ты такой красивый, Антон Шастун. Парень стоит, подставив лицо струям горячего душа. Глаза закрыты, волосы зачёсаны назад. Вода стекает на обнажённые плечи, торс, бёдра, обвивает стройные ноги и ступни. Руки закинуты за шею, грудь вздымается спокойно и равномерно. Арсений стоит, не имея возможности и желания пошевелиться. Очарование. Красота. Ты — воплощение красоты. Он словно фарфоровый! Ненастоящий! Мужчина ещё не встречал таких созданий. Худое тело парня, казалось, было выстругано Римским скульптором из самого дорогого мрамора. Такие произведения искусства Арсений видел только в музеях за бронированным стеклом, а сейчас может прикоснуться вживую. — Простите, я не слышал, как вы вошли, — мальчишка растерянно стоит перед ним, держа в руках полотенце. Мокрые пряди волос прилипли ко лбу, на нос приземлилась капля воды, не успевшая соскользнуть на пол. — Ты красивый, — голубые глаза цепляют зелёные, всё вокруг перестаёт существовать, когда эти двое соприкасаются взглядами. — Ты такой красивый, Антон Шастун, — он подходит ближе, проводит пальцами по лицу парня, которое замерло в гримасе удивления и смущения. Поцелуйте. Просто поцелуйте меня, пожалуйста. Касание. Есть ли в этой жизни что-то прекраснее, чем касаться любимого человека? И Арсений целует. Снова касается своими губами этих нежных настойчивых губ, так рьяно отвечающих на поцелуй, словно это был момент, которого ждали всю жизнь. Всю жизнь я ждал тебя. Я ждал тебя, чтобы освободиться. Чтобы вновь стать собой. Чтобы перестать бояться. Чтобы отпустить всё то, что так долго грызло и уничтожало меня изнутри. Ты — это часть меня, часть пазла, которая должна была найти своё место. Найти свой дом. Чтобы остановить бег в поисках себя. Чтобы наконец-то иметь возможность и смелость быть слабым. Рядом с тобой. — Ты хочешь этого? — тихо шепчет брюнет, тяжело дыша и касаясь своим носом носа Антона. Касание. Я готов прожить эти грёбанные двадцать лет снова и снова, лишь бы иметь возможность касаться тебя. — Да, очень.