Ты можешь быть слабым

— Скажи, если захочешь остановиться, — шепчет Арсений охрипшим от волнения голосом на ухо парню. — Я не захочу остановиться, — внутри у Антона сжимается каждый орган. Страшно. Остро. Тревожно. Но так сладко. Юноша, кажется, в первый раз видит Арсения обнажённым. Мышцы его рук, которыми он опирается о кровать, нависнув над ним, напряжены. На шее вздулась венка, на лбу замерли капельки пота. — Вы очень… сексуальный, — сглатывая накопившуюся от переживаний слюну, тихо говорит юноша. Каждое слово даётся ему необыкновенно трудно, приходится выплёвывать каждую букву, настолько непривычно произносить это вслух. — Ты можешь мне не «выкать». — Хорошо… — всё, что происходит сейчас — это вообще реально? Это законно? Мысли Антона путаются, дыхание сбивается. — Повтори, — приказывает Арсений. — Что… повторить? — Боже, он чувствует себя таким дураком! Но брюнет терпелив. — Повтори правильно, — он выделяет второе слово. Обратиться к Арсению Сергеевичу на «ты»? Это просто немыслимо! Реальность происходящего до сих пор под сомнением для Антона. — Я жду, — властный голос мужчины приводит его в чувство. Когда он говорит с такой интонацией, то хочется… подчиниться? Сделать что угодно, лишь бы эта игра продолжалась. Нужно просто попробовать. — Ты… очень сексуальный, — лепечет Антон, облизывая пересохшие губы. — Хорошо, — Арсений кивает, его ладонь оказывается на горле парня. Не больно, просто приятно само ощущение прикосновения. Брюнет чувствует каждый вздох юноши. — Скажи, если что-то будет не так, — он очень осторожно сжимает пальцы, чувствуя, как волна возбуждения окатывает его с головы до ног. Нужно держать себя в руках. Он же просто ребёнок. Его мальчик. Не разжимая пальцев, мужчина осторожно касается губами шеи Антона. Каждый поцелуй — это разряд тока для взбудораженного парня. Каждое касание складывается во влажную цепочку, в созвездие, которое начинается где-то у подбородка и медленно, словно накатывающая волна, спускается ниже и ниже. Язык аккуратно играет с соском: сначала с одним, потом со вторым. Каждый новый выдох Антона сопровождается тихим стоном, нет, даже поскуливанием. Арсений с каким-то детским восторгом наблюдает за реакцией парня на свои движения и чувствует его отдачу буквально каждую секунду. — Тебе хорошо? — он останавливается на лобке, прижимаясь губами к гладкой коже. — Я смотрю, ты готовился. Это было необязательно, — губы Арсения расплываются в улыбке. — Хорошо, — в лёгкие Антона наконец-то поступает воздух, растекается по каждому кубическому сантиметру, даёт возможность сказать хотя бы слово. — Пожалуйста… — Что ты сказал? — ощущение власти и полного контроля возбуждают. Изящными пальцами Попов медленно проводит по внутренней стороне бедра, чувствуя, как под светлыми волосами кожа покрывается мурашками. — Я сказал… — мальчишка сжимает губы, пытаясь сдержать стон. — Пожалуйста… — в области паха ощущается максимальное напряжение. Просто, блять, сделайте это, Арсений Сергеевич. Пожалуйста. Мужчина прикусывает губу, руками разводит ноги Антона в стороны. Выдыхает накопившийся воздух, сглатывает слюну. Как же ты блядски красив, Антон Шастун. Каждая часть тебя, каждый сантиметр — прекрасны. Затуманенным взглядом парень видит, как язык мужчины касается основания члена. Антон дышит часто, прерывисто. Попов проводит языком от основания до самой головки. — Боже, — ноги юноши мелко дрожат. Арсений обхватывает головку возбуждённого члена губами. Медленно проводит языком по уздечке. Всплеск ощущений вынуждает парня дёрнуться. Мужчина вбирает в себя член глубже, пальцами касаясь мошонки, массируя нежную кожу. Другой рукой обхватывает основание члена, дополняя процесс поступательными движениями. Реальность для Антона давно закончилась. Его глаза плотно закрыты, губы, кажется, искусаны до крови. Пальцы цепляются за простыню, чтобы хоть как-то сдерживать всё то, что изнутри него рвётся наружу. Он тихо стонет в такт манипуляциям Арсения. Кажется, всё ощущается настолько остро, настолько сильно и ярко, как никогда прежде. — Я… я… — он пытается что-то сказать сквозь собственные стоны, которые смущают, но возбуждают ещё больше. Парень видит, как Арсений улыбается глазами. Слегка кивает, словно даёт разрешение, а сам лишь глубже берёт в рот член Антона, языком лаская головку и уздечку. Антон не понимает, насколько правильно поступает. Сдерживаться невозможно, остановить это всё — тоже. Он ощущает, как его тело изгибается от переизбытка ощущений, возбуждение ударяет в голову с новой силой, заставляя парня снова закрыть глаза, на этот раз в экстазе. Оргазм наступает неожиданно, ярким и мощным всплеском окутывает каждую клетку исступлённого организма. — Боже… — бессвязно шепчет парень сквозь крепко сжатые губы. Его бёдра двигаются к Арсению, член проникает ещё глубже. Антон изливается в рот мужчине, попутно скуля от такой сильной и приятной разрядки. Мужчина терпеливо двигается, пока юноша кончает, вцепившись в его плечо. — Боже… — снова повторяет Антон, пытаясь осознать произошедшее. Арсений отрывается от него, тянется к своему рабочему столу, рассеяно вырывает из пачки несколько салфеток и подносит их к лицу — Простите, — Антон даже не хочет видеть, что там делает Попов и отводит взгляд, чувствуя оттенки стыда и смущения. — За что? — невозмутимо интересуется брюнет, как бы между делом кидая испачканные салфетки в мусорную корзину, стоящую у окна. Он облизывает губы, разглаживает рукой помятые простыни и садится рядом с юношей. — Я, кажется, просил не «выкать». — Да, я знаю, — растерянно отвечает Антон. — Я не могу привыкнуть, Арсений Сергеевич. — Можешь не называть меня так, пожалуйста. Просто моё имя меня устраивает. Без отчества. — Хорошо, — парень послушно кивает. «Буду просто избегать местоимений «ты» и «вы», так проще», — успевает он подумать. — Иди ко мне, — Попов подзывает его жестом руки. Антон кладёт взлохмаченную голову на голую грудь мужчины. — Тебе было хорошо, радость моя? — Да, — кажется, от неловкости так просто не избавиться. — Мне никогда ещё не было так хорошо. — Я счастлив, — очень просто и искренне отвечает брюнет. — А как же вы… то есть ты? — Не думай обо мне, — Арсений касается губами лба мальчишки. — Если хорошо тебе, значит хорошо и мне, — он ласково гладит запутавшиеся пшеничные волосы и, уткнувшись носом в макушку парня, закрывает глаза. — Я хочу спать. — Я тоже. Антон закрывает глаза, ощущая полное расслабление и спокойствие. Сердце бьётся медленно, размеренно и умиротворённо. Звуки вечернего города убаюкивают. — Спишь? — Арсений не получает ответа. Его веки вздрагивают, задумчивый взгляд голубых глаз упирается в макушки многоэтажек, в потемневшее небо, на котором лениво сияет полная луна. Что же мне делать дальше? Что же нам делать дальше? Есть ли ответ? Есть ли правильное решение этой задачи? Вряд ли. Столица готовится ко сну. Луна скрывается за дымкой облаков. Дыхание мужчины замедляется, мысли сбегают в дальний угол комнаты, оставляя голову Арсения в покое до самого утра.

──────── • ✤ • ────────

— Охуеть, — только и может произнести удивлённый Дима. — Боже, сколько радости-то, — ухмыляется Серёжа. — Как будто мне отсосали, честное слово. — Нет, я не могу представить себе… — бормочет Позов, усиленно потирая пальцами переносицу, с которой только что снял очки. — Арсений Сергеевич и… — А я очень даже могу представить, — вставляет свои пять копеек неугомонный Серёжка. — Боже, я вас умоляю, заткнитесь! — морщится Антон. — Уже пожалел, что рассказал вам, честное слово! — Молчим, мы молчим! — обезоруживающе поднимает руки Дима и толкает Матвиенко в бок. — Ага, молчим, — неохотно поддакивает тот. — Сегодня у нас две пары по гражданскому праву, я надеюсь, вы взяли методички? — спрашивает Дима, когда троица поднимается на третий этаж. — Я с вами не буду делиться! — Ой, кому ты сдался, — отмахивается Серёжа и поворачивается к Шастуну. — Что у тебя там телефон разрывается, кто это? — Ира, — раздражённо пожимает плечами Антон. — Что ей от тебя нужно? — удивлённо интересуется Позов. — Наверное, если бы знал, то сказал бы вам, — сердится Антон, снова сбрасывая входящий вызов. — Ладно-ладно, я просто спросил, — Дима обиженно поджимает губы. Ребята оказываются около кабинета. — Заходим! Все заходим! — преподаватель — низенький старичок с очками на носу и густой седой шевелюрой встречает студентов у кафедры. — Вот состаришься, будешь таким же старикашкой в очках, — хихикает Серёжка, подмигивая Диме, когда ребята проходят мимо мужчины. — Я тогда боюсь представить, кем ты будешь, — бурчит ему в ответ парень, закатывая глаза. — Куда садимся? — Как обычно, второй ряд? — спрашивает Шастун. — Не к тебе обращался! — Позов демонстративно машет перед лицом Антона методичкой. — Ну прости, Поз, — юноша делает щенячьи глазки и выпячивает нижнюю губу. — Столько всего накопилось. — Ладно, — кивает Дима. — С тебя пицца в столовой. — Хорошо!

* * *

В столовой шумно, как всегда. С боем отвоевав обед, ребята находят свободные места. — Я такой голодный, это пиздец! — восклицает Серёжа, плюхаясь на стул. — Потрепал нам мерзкий старикашка нервишки! — Да прям уж, мерзкий, — парирует Дима. — Ничего он не мерзкий, это ты просто лентяй! — Ага, — Матвиенко грозит пальцем. — Я же видел, что у вас что-то есть родственное! Я же говорил! Защищаешь какого-то дядьку, а не любимого парня! — О Господи, — Димка фыркает и вооружается столовыми приборами. — Приятного аппетита, мои любимые люди. — Приятного аппетита, — Антон тоже берёт вилку. — Не подавитесь, — беззлобно ворчит Серёжа. Ребята завтракают, периодически обмениваясь впечатлениями от сегодняшнего дня. Антон не может не коситься на преподавательский стол. Арсений Сергеевич сидит рядом с Волей, ест салат, запивая его апельсиновым соком, о чём-то общается с коллегами. Вне дома их отношения — табу. Они не то что бы скрывают их, но, так сказать, не афишируют. Попов расставил чёткие границы, добившись согласия Антона. Работа и учёба — это одно, а их отношения — это другое. В университете он для него Арсений Сергеевич и никак иначе. Парня это не задевает, он прекрасно всё понимает. Но иногда так хочется просто подойти, поцеловать, взять за руку, о чём-то банально поговорить. Нельзя. — Привет, — от мыслей его отвлекает знакомый голос. — Привет, — Дима первый отрывается от еды, за ним неохотно прекращает трапезу Серёжа, последним откликается на приветствие Антон. — Ира, что ты здесь делаешь? — Шастун видит, как Попов тоже останавливает взгляд на их столике. Брюнет смотрит спокойно, как всегда, не показывая никаких эмоций. «Боже, ещё не хватало, чтобы он надумал себе что-нибудь», — недовольно думает юноша. — Нам нужно поговорить, — Ира стоит над ним, в руках папка с конспектами. — Я думал, что мы уже давно всё с тобой обсудили. — Начинается, — шепчет Серёжа Диме. — А я так не считаю. — В любом случае, я сейчас ем, Ира. Поговорим позже, — Антон снова принимается за еду. — Что-то ещё? — Нет, ничего, — девушка встряхивает локонами, задирает носик, разворачивается и гордо уходит прочь. — Жёстко ты с ней, — Позов допивает компот и осуждающе вздыхает. — А, по-моему, всё по факту, — Серёжа складывает тарелки и столовые приборы. — Кто бы сомневался, — Дима вздыхает. — Мне её жаль. — Ты хочешь, чтобы я из жалости встречался с ней или что? — повышает голос Антон. — Ничего я не хочу, — отвечает Дима. — Тогда зачем ты навязываешь мне чувство вины?! — студенты начинают с любопытством оборачиваться на ребят. Арсений Сергеевич всё так же пристально наблюдает за ситуацией издалека. — Ничего я не навязываю тебе, просто сказал своё мнение! — Димка вскакивает из-за стола и быстрым шагом удалятся из столовой, прихватив свои вещи. — Ты сегодня какой-то злой, Шастунишка, нельзя так, — Серёжа поднимается за парнем. — За тобой — убрать тарелки, — он закидывает сумку на плечо и выбегает из столовой. Антон облокачивается на стол локтями, прячет уставшее лицо в ладонях. Арсений уже давно снова общается с коллективом и не обращает на него никакого внимания. «Грёбанный день», — Антон злится. На себя, на ребят, на дурацкую Иру, которая нервирует его с самого утра. Нельзя так эмоционировать. Он знает это. Но ничего не может с собой поделать. Как у Арсения Сергеевича так талантливо получается держать себя в руках? Тайна.

* * *

— Не злись на него, — Серёжа примиряюще обнимает Диму за плечи. Они вместе с одногруппниками после пар собрались около аудитории Павла Алексеевича. — Эта тупая Ира доёбывает его с самого утра, его можно понять. — Ничего она не тупая. — Ой, вечно ты её защищаешь! — Не защищаю, а просто не даю тебе поносить её на чём свет стоит. Она такого отношения не заслужила. — Ладно-ладно! — отмахивается Серёжа. — Помиритесь с Тохой. — Помиримся, не беспокойся. — А я и не беспокоюсь! — Вот и не беспокойся себе дальше! — Вот и буду! — Матвиенко демонстративно фыркает. — Так, бездельники! Я схожу за ключами и вернусь, — мимо проходит Воля. — Не дай бог кто-то сбежит, я каждого лично найду и отрежу уши! — А почему именно уши? — кричит кто-то из толпы. Группа смеётся. — Сейчас я вернусь и ты, клянусь, узнаешь об этом первым! — Павел Алексеевич скрывается за поворотом, отправляясь на поиски ключей. — Привет, — к парням подходит Антон с максимально виноватым видом. — Разрешите присоединиться к вашему дружному коллективу. — Разрешаем, — великодушно кивает Дима, а Серёжа расплывается в довольной улыбке. Шастун притягивает Позова к себе и крепко обнимает. — Мир? — Получается, так, — кивает Дима. — Ну и хвала Господу Иисусу, — заключает довольный Сергей. — Пособачились и хватит. — Тоже верно, — кивает Дима. — Антон, можно тебя на минутку, — в их разговор снова врывается Ира Кузнецова. — Я же сказал, — Антон недовольно хмурится, — мы поговорим позже. — Это очень важно, — девушка настойчиво касается его руки. — Хорошо, давай отойдём. Они отходят в сторону, провожаемые взглядами Серёжи и Димы. — Что ты хотела, выкладывай. — В общем, Антон, — девушка взволнованно теребит прядь волос. — Мы с тобой расстались… как-то нехорошо. — Я думал, что этот вопрос исчерпан. — А я так не считаю. — Неужели? А как ты считаешь? — Я считаю, что нашим отношениям нужно дать шанс, — Ира подходит ближе. — Я же вижу, как ты на меня смотришь, я не слепая. — Что, прости? — Антон даже не может найти подходящих слов. — Что слышал. Я хочу тебе предложить: давай попробуем ещё раз, Тош? Пожалуйста. Я люблю тебя, — она делает ещё один шаг, встаёт на цыпочки. Юноша не успевает сообразить, что сейчас произойдёт. Ира целует его. Касается губами вкуса сладкой черешни и апельсинового сока. Антон сам не знает почему, но чувствует именно этот вкус. Даже на секунду он поддаётся соблазну, чувствуя, как сладок этот поцелуй. — Нихуя себе, — присвистывает Серёжа, наблюдая за этим зрелищем. — Что же ты творишь, Шастун, чёрт бы тебя подрал, — тихо шепчет Дима. Одногруппники тоже замечают милую картину и начинают перешёптываться. В конце коридора показываются Павел Алексеевич и Арсений Сергеевич, быстрым шагом направляющиеся к аудитории. То ли в порыве страсти, то ли желая кому-то что-то доказать, Ира хватает удивлённое лицо Антона обеими ладонями, продолжая вовлекать его в этот безумный поцелуй. Чёрт. Попов замирает, следом за ним останавливается и Воля. Мужчина внимательно смотрит на происходящее, на его лице ноль эмоций. — Интересно, — бормочет Паша, обеспокоено поднимая взгляд на друга. Антон замечает подозрительную тишину и отталкивает от себя девушку. Оглянувшись, он замечает внимание всей группы и… Арсения Сергеевича, который смотрит ему прямо в глаза. — Арсений Сергеевич… — растерянно шепчет юноша, не понимая, что ему сейчас делать. Брюнет ещё секунду стоит неподвижно, затем резко разворачивается и удаляется в абсолютно противоположном направлении. Чёрт чёрт чёрт. Он опять всё испортил. Чёрт.