Изнанка идеального созвездия

      С утра всё было хорошо, даже замечательно. Мира с нетерпением ожидала вечера, когда начнётся церемония получения дара. Она волновалась, но не так сильно, как Камило. Скорее предвкушала. Он уже научился по желанию превращаться в членов семьи и тех горожан, которых часто видел. Как выяснилось на следующий день, его комната и вещи в ней тоже могли видоизменяться по его желанию, но их суть оставалась: стол оставался столом, потеряв ящики или сменив материал, стул оставался предметом для сидения видоизменившись в табурет или мягкий пуф. Все были рады и горды за него, в особенности Пепа, из-за чего погода в последние месяцы приятно радовала.       Так что в этот раз все, кроме виновницы торжества, занимались организацией праздника.

***

      И вот, вновь прозвучала традиционная речь Альмы Мадригаль. Мира, улыбаясь, подошла. Протянув руки, обхватила мягко искрящуюся свечу ладошками и подняла взгляд на свою абуэллу. Та, улыбаясь, с любовью смотрела на внучку. Отпустив свечу, девочка сразу медленно пошла к светящейся двери. Альма повернулась туда, чтобы посмотреть на то, что свеча дарует малышке.       Остановившись возле входа в новую жизнь, Мира заволновалась. Вот он — момент, которого она ждала всю сознательную жизнь, с тех пор, как узнала как её мама, сёстры и брат получили свои способности.       Мирабель вытерла вспотевшие руки, затаила дыхание и взялась за дверную ручку. Постепенно выражение её лица из предвкушающе-ожидающего сменилось на огорчённо-растерянное, потому что дверь «растворялась» прямо на глазах.       Альма, растерянно наблюдавшая за этим, перевела взгляд на свечу. Та перестала искриться и продолжила гореть как ни в чём ни бывало. Абуэлла подняла взгляд.       Девочка повернулась к бабушке. Казалось, что она вот-вот заплачет. В толпе послышались тревожные шепотки. Мира и Альма повернулись, оглядывая людей: старшая — встревоженным, младшая — растерянным взглядами.       Мира не понимала, почему дверь исчезла, почему в толпе шепчутся и странно косятся на неё. Глаза щипала горечь, а в груди нарастал ком. К ней подошла мама и взяла за руку.  — Пойдём в комнату, — ласково сказала она. В её глазах читались беспокойство и озадаченность.  — Пожалуйста не волнуйтесь… — услышала Мирабель обрывок фразы абуэллы.       Касита начала волнообразными движениями пола выпроваживать гостей, не забывая вернуть верхнюю одежду и головные уборы.       Когда Джульетта с дочкой скрылись в коридоре от глаз посторонних, по щекам Миры потекли слёзы, и она начала тихо всхлипывать. — Ну-ну, иха, всё будет хорошо, — ласково произнесла старшая из тройняшек, — ничего страшного не случилось.  — Но я ведь осталась без дара, осталась обычной, — печально прохныкала девочка.       Войдя в детскую и закрыв дверь, они с ногами сели на кровать, и Джульетта приобняла Миру.  — Для меня ты всегда будешь особенной, моя маленькая эстрейя, — Мирабель подняла на неё заплаканнын глаза, из которых перестали течь слёзы, — ты такая же уникальная, как любой из нашей семьи. И я уверена, что ты будешь сиять так же сильно, как и каждый Мадригаль, — целительница поцеловала свою звёздочку в кончик носа, — всё наладится.       Эти слова должны были успокоить ребёнка, но девочка продолжала сидеть с грустным и подавленным выражением лица. В дверь постучали. Джульетта посмотрела на Мирабель. Та слабо кивнула.  — Войдите, — крикнула целительница.       Дверь открылась, и в комнату заглянул обеспокоенный Агустин.  — Мира, как ты?  — Уже лучше, — вздохнула она.       Он вошёл, закрыв за собой дверь, и сел рядом. Родители сидели вокруг, словно ограждая свою маленькую дочурку от внешних невзгод, даря чувство покоя и уюта.        — Что всё это значит? Как Мира? Почему так случилось? — Засыпала их вопросами Пепа, заламывающая руки и готовая вот-вот разразиться ливнем.       Рядом объявился Феликс, отправивший Долорес и Камило в комнаты — спать, и в успокаивающем жесте положил руку на плечо жены. Другой рукой он пытался отогнать грозовое облако, упорно не желавшее улетать от разнервничавшейся Пепы.  — Мы всё разузнаем, но сначала нужно успокоиться и хорошенько подумать. Тогда мы сможем хоть что-то понять.  — Верно-верно, — согласилась управляющая погодой, — чистые небеса, чистые небеса, чистые небеса, — заговорила она нараспев, разводя руки в стороны.       Облако стало светло-серым, а раскаты грома стихли.  — Как она? — В свою очередь поинтересовался Феликс, покосившись на дверь.  — Подавлена, — лаконично отозвалась Джульетта, сама погрустнев при этих словах.       Агустин обнял её за плечи, и они вчетвером пошли вниз.       В детской Мирабель положила очки на тумбочку и легла, уткнувшись лицом в подушку и разрыдавшись, выпуская накопившиеся эмоции. Она словно задыхалась, давилась всхлипами. Было горько. Я осталась обычной, бездарной. Теперь наверное все будут шарахаться от меня как от тио Бруно, ведь я не такая Мадригаль, какой должна была стать. Может я и не Мадригаль теперь? Хоть мама и сказала, что всё наладится, но мне кажется, что… что не наладится. Что теперь всё будет по другому. Я ведь хотела быть полезной, а теперь…       Накатила новая волна горечи. Мира очень боялась, что её отвергнут.