no running from me — toulouse
Грейнджер коснулась ладонью шеи парня, притянув его к себе ближе, прежде чем поцеловала. Она ощутила уже привычный для своего тела жар, когда Малфой обхватил её пухлую нижнюю губу. Тонкие женские пальчики вновь побежали по уже изученным маршрутам на теле парня. По его рукам, вокруг которых разрастались стебли набитых чернилами цветов. Поднимаясь вверх, они цеплялись за шипящих змей, что обвивали его ключицы. Она, оттянув края его светлой толстовки, залезла под ткань и добралась до самой любимой татуировки — выбитое под сердцем созвездие Дракона, по которому Гермиона прошлась подушечками пальчиков, точь-в-точь повторяя рисунок. — Ты только что мою татуировки прочертила? — оторвался от её губ Драко, спрашивая. — Мне она очень нравится. — Я заметил, — хмыкнул он и прижался к шее девушки, продолжая усыпать ту жадными поцелуями. Мерлин, такими темпами ни одни чары не скроют последующих пятен. — Набью себе ещё что-нибудь, раз они тебе так нравятся, Грейнджер. Его рука поползла вверх по её бедру, забрасывая на свою талию. Гермиона ахнула, почувствовав через тонкую ткань белья возбуждение парня. Он подхватил её, словно она ничего не весила, и усадил на кухонную тумбу, тут же снова подтянув к себе, преодолевая последнее расстояние между телами. Грейнджер обвила его торс ногами, идеально совпадая всеми плавными изгибами её фигуры с его точёнными рельефами. Как столкновение волн о скалы, вытачивающих под себя камни. Они так тесно прижимались друг к другу, что Гермиона была уверена — Малфой прямо сейчас чувствовал её набухшие от возбуждения соски, трущиеся об его мускулистую грудь через кофту. Тихий стон слетел с её губ, когда Драко лишь раз чуть сжала её миниатюрную грудь, указательным пальцем задевая чувствительную горошину, прежде чем он снова склонился к ней в требовательном поцелуе. — О чём ты просила тогда? — Что? — на выдохе. Даже если бы Гермиона сильно попыталась, она бы так и не воспроизвела повторно в голове заданный им вопрос. — В машине. Ты о многом так умоляла. Ну конечно. Разве он мог упустить возможность не припомнить ей те возбуждённые порывы. — Поцеловать? — настороженно спросила Грейнджер, вглядываясь в его глаза. Пытаясь найти там ответы. Он отрицательно помотал головой и задрал край её юбки. Достаточно высоко, чтобы она заметила, как его пальцы, ранее лежавшие на внутренней стороне женского бедра, уже поддевали оборки её белья. — Прикоснуться к тебе, — хрипло прошептал Драко на ухо, отчего её уже насквозь мокрые трусы стали ещё влажнее. Возбуждение возрастало. Она так жаждала его прикосновений. — Ты позволишь? — Боже, — Гермиона прижалась промежностью к ширинке джинсов, чувствуя затвердевший член. — Ты правда спросил это сейчас? Малфой хмыкнул, закусив мочку её уха. — Джентльмен, детка, помнишь? — Не со мной. Сам говорил. Грейнджер нетерпеливо потянула его за ворот, сталкивая их губы в настойчивом поцелуе. — Пожалуйста, Драко. — Такая нетерпеливая, — она ощутила его расплывшуюся ухмылку своими губами. С этими словами он оттянул её белье и толкнулся сразу двумя пальцами. Она захныкала, брови непроизвольно свелись, а рот приоткрылся от больше болезненного, чем приятного вздоха. Гермиона не ожидала такой резкости. Хотя, если вспомнить их первый-недо-раз, Малфой уже тогда показал ей, каково это заниматься с ним сексом. Это грубо и жёстко. — Тебе больно? — Неприятно. — Ты ведь не?.. — Было бы странно писать песни о сексе, будучи девственницей. — И как давно был последний раз? — Летом. Он ничего не ответил. Один палец выскользнул из неё, пока второй начал медленное поглаживание её нежных складочек. Ласкающие движения, почти невесомые, но достаточно ощутимые, чтобы прикрытые веки затрепетали, а с губ слетел первый тихий, блаженный стон. Его палец продвинулся глубже, задевая то место, от которого Гермиона непроизвольно вскинула бёдра ему навстречу. Он распалял девушку. Она таяла. До состояния, когда достаточно бросить спичку, и она подожжёт её, едва коснувшись. Он игрался. Дразнился. Разгонял возбуждение по телу, будто искал её грань. Она переходила эту грань. — Блять, я даже так чувствую, как в тебе узко, Грейнджер. Будет снова больно в следующий раз. — В следующий раз? — сипло спросила она. — Когда я наконец трахну тебя, — ответил он с лёгкой ухмылкой, рот девушки приоткрылся от удивления на такую… Прямолинейность. Она сжималась каждый раз, когда большой палец задевал клитор. Под собственными ощущениями Гермиона и не почувствовала, как Драко снова ввёл в неё второй палец, надавливая сильнее на сдвигающиеся стеночки. Грейнджер выгнулась, подстраиваясь под его движения, и начала сама подмахивать бёдрами, когда он сгинал пальцы, задевая внутри те самые точки, что заставляли её рассудок мутнеть. — Драко-о, — парень оставлял короткие поцелуи на её губах каждый раз, когда с них слетал очередной протяжный стон. Он начал двигать пальцами внутри неё быстрее, вызывая в ней всё более громкие хныканья, предвещающие скорый оргазм, что перемешивались с мокрыми хлюпающими звуками. Её рука заскользила по столешнице, впечатываясь прямо в готовый торт, который Драко выкрал из холодильника ещё в самом начале. На тот случай, если их творение, выпекающееся в духовке, так и не станет кулинарным шедевром. Гермиона прикрывала измазанной в торте рукой рот, заглушая собственные, разносящиеся по кухне неконтролируемые звуки. Следующие действия Малфоя заставили её буквально забиться в конвульсиях, когда он перехватил её руку, слизав с ладони сладкую массу выпечки. Глаза в глаза. О Боги. Пара глубоких толчков — в тот момент она впервые представила ощущения его в себе — заставили Грейнджер раскрыться для него ещё шире и уже чуть ли не откинуться на столешницу, забросив ноги куда-то на плечи парня. Но она держалась. Стойко держалась. — Вот так, да? Так тебе хорошо? Этот издевающийся тон. Будто сам не видел, каково ей. Будто не он цеплялся за каждый её более громкий стон и повторял то же действие, которым его вызвал. Будто не он внимательно следил за её лицом, подмечая от каких толчков она крошилась подобно тому самому торту, на котором теперь виднелся отпечаток руки. — Да-да, ещё, — скулила Гермиона в ответ. Когда Малфой задел пульсирующие внутри неё эрогенные зоны, она дёрнулась от повышенной чувствительности и царапнула его ноготком, слишком сильно вцепившись в руку парня, где наверняка уже виднелись красные полумесяцы. Ему хватило пары круговых движение по клитору, чтобы её организм ощутил долгожданную мощную разрядку. — Вот теперь всё точно по канонам мелодрам, — Драко не дал ей возможности перевести дыхание, сразу же накинувшись на её губы и скользнув внутрь рта языком. Оргазм всё ещё вибрировал внизу живота, из-за чего Грейнджер не сразу почувствовала, как её руку что-то обвило, мгновенно утяжеляя. Малфой тут же оторвался от неё, глядя заинтересованным выжидающим взглядом. Гермиона подняла кисть, которую теперь оплетал серебряный браслет со змеиным плетением и цилиндрической застёжкой с гравировкой её инициалов. — Это для меня? — на высоте своих глаз она изучала браслет, с которого свисал единственный шарм в виде маленького микрофончика. — Нет. Для Астории. Решил примерить размер на твоей руке, — дразняще ответил Драко. — Конечно, это для тебя, Грейнджер. — Вау… Он прекрасен, — единственно, что оставалось ей вымолвить. Она задела пальчиком микрофон, что тут же начал болтаться в разные стороны. — Купил его в Швейцарии. Родители заказывают все ювелирные украшение у этого мастера. — Ты заказал его специально для меня? — Он выполнен по моему дизайну, у меня был эскиз. — У тебя сохранился эскиз? — заинтересованно взглянула Гермиона на него. — Знал, что спросишь, — хмыкнул Драко и вытащил из заднего кармана сложенный вдвое лист бумаги. — Вот. Итоговая работа соответствовала всей задумке парня. Браслет на бумаге был идентичен тому, который красовался теперь на её руке. То же закруглённое плетение, та же застёжка, единственным отличием было то, что на рисунке, помимо микрофона, свисало ещё пару шармов. — Почему только микрофон? — Я… Мм, я бы хотел, — все его жесты выдавали то, как неловко Малфою было от этих слов, — чтобы каждый шарм, который я вешал на твою руку, соответствовал общему воспоминанию. В моей голове возникла идея, когда я смотрел твоё выступление. Именно поэтому микрофон. — Я бы добавила коньки, — усмехнулась Грейнджер. — Ты ведь всё-таки научил меня кататься. — Будет исполнено. Он потянулся к ней, оставляя неторопливый, всё ещё сладкий после торта поцелуй на губах. — Спасибо. — С днём рождения, Гермиона. Да... В это день рождения все когда-то загаданные ею мечты действительно были исполнены. Её мысль развеялась, когда она принюхалась к запаху чего-то горелого. На кухне всё это время было так жарко?.. И разве пахло чем-то палёным, когда они пришли? Секунда, вторая... Осознание. — Чёрт! — оттолкнула она Драко, спрыгивая с тумбы. — Бисквит подгорел!***
Меньше всего на свете Гермионе хотелось бы узнать причину, почему в её комнату сейчас так настойчиво ломились друзья, чьи выражения лиц предвещали скорейшую кончину Грейнджер. Хитро улыбающиеся Пэнси и Блейз со стороны наблюдали за её ступором и зажимали рот Тео, так и норовящего вырваться с громким выкриком, пока с напускной дружелюбной улыбкой к ней приближалась Дафна. — Ты! — наступала на неё Гринграсс с пугающим видом. — Ну что, Гермиона Джин Грейнджер, не ожидала нас увидеть? — она притворно задумалась, прикладывая указательный палец к подбородку. — Ждала кого-то другого, наверное. Гермиона тяжело сглотнула скопившуюся слюну, совершенно не понимая причины такой злости со стороны подруги. — О чём ты? — О чём я? — буквально шипела на неё Дафна. — Малфой! Пэнси с Блейзом разошлись, и за их спиной она увидела Драко, вид которого выражал образ провинившегося ребёнка. — Теперь тебе понятнее? — Драко, — невозмутимо пожала она плечами, продолжая отыгрывать непонимание. — И что дальше? — Они знают, Грейнджер. — Что?! — поражённо выкрикнула она. — Я ведь просила никому не рассказывать о нас! Драко, чем ты думал? — Я не смог ничего сделать, — принялся оправдываться Малфой. — Дафна забрала мой телефон, когда ты писала мне. Даже ребёнок догадался бы, прочитав переписку, о нашей крепкой дружбе. Она схватила подушку с кровати, ударив ею в грудь парня. — Какого чёрта ты читала нашу переписку? — а вот теперь она была зла на Гринграсс. Подруга же в свою очередь сменила атакующую позицию на оборонительную. — Драко странно вёл себя все каникулы! — махнула она непонятным образом рукой в его сторону. — И до них. И после них. Вот мы и пытались вычислить причину, почему этот придурок светится ярче звезды на новогодней ёлке. Гермиона услышала краем уха недовольное пыхтение Малфоя рядом, в словах которого распознала: «А вот и ничего подобного». — Он вечно возвращается поздно в общежитие, — загибала поочерёдно наманикюренные пальчики Дафна. — По-еблански улыбается каждый раз, когда печатает что-то в телефоне, — продолжил Блейз, всё ещё затыкая уже краснеющего Тео, который готов был вот-вот взорваться. — Нихера подо… — возмутился Драко, но его прервала Пэнси: — И мы видели вас вместе. Признайтесь, ваши аргументы против наших ничтожны. — Вы не могли видеть нас вместе, — скрестила она руки на груди с уверенным видом. — Сначала мы тоже так подумали. Это было ещё до каникул. Вы поздно возвращались откуда-то из Хогсмида, а мы всё ещё сидели в «Трёх метлах» и увидели вас через окно, — Гермиона начинала понимать, что Пэнси говорила о дне их побега в Лондон. — Мы сначала подумали, что это была Уизли из-за рыжих волос, твоё лицо в темноте было тяжело разглядеть, и чуть дружно пивом не подавились. Но потом вспомнили, что уже видели Уизлетту, выходящую из бара раньше нас с Томасом. — Мы неделю перебирали всех рыженьких девушек с нашего потока и на пару курсов младше, — подключилась к рассказу Гринграсс. — Когда поняли, что никто не подходит, догадались, что та самая девушка с Драко была под чарами. — И вот мы здесь, потому что теперь точно уверены, что это была ты, Грейнджер, — довольно протянул Забини, ведя их расследование к раскрытию. — Потому что ни у кого в Хогвартсе нет нужды в использовании скрывающих внешность чар, кроме тебя, мисс звезда Голливуда. Да и если бы это была какая-то другая девчонка, ей бы только в радость, чтобы её заметили на свидании с этими напыщенным индюком. Малфой громко фыркнул на слова Блейза. Гермиона закатила глаза при упоминании других девушек. В этот же момент в её комнату зашли близнецы с Гарри, лица которых выражали непонимание скопившейся толпы в её общежитие. Не комната, а проходной двор, честное слово... Неименуемое произошло в следующую секунду, когда Тео вырвался с громким криком: — Вы знали, что эти двое встречаются?! — обратился он к парням, тыча сначала в Грейнджер, а потом и в Драко пальцем. — Я говорил! — победоносно поднял руку вверх Брайан. — Я говорил, что у неё кто-то появился и «Bad liar» про кого-то конкретного. С вас двоих по двадцатке, олухи! — Вы спорили?! — прищурилась Грейнджер. Парни, зная её слишком хорошо, испуганно вжали головы. — Чёрт, надо было тоже, — нотки сожаления проскользнули в словах Забини. — Я ещё вначале говорил про Грейнджер, а вы мне: «Нет, Блейз, — пародировал он женские голоса, — они даже не общаются толком». Гарри одарил её весьма красноречивым взглядом. Теперь он не успокоится. Точно не он. Ещё не раз за сегодняшний день ей придётся выслушать братскую лекцию о безрассудности её действий. Гарри, Брэдли, Драко и она сама — четыре человека, знающие о том самом пункте контракта. Даже близнецы были не в курсе. Гермиона понятия не имела, как объясняться перед семью парами заинтересованных глаз, направленных на них с Драко, что выражали откровенное выжидание ответа. — Никто не должен знать о нас, ребят. Тео, — Драко выделил тоном имя главного сплетника Хогвартса. Теперь на лицах каждого из компании красовалась самодовольная ухмылка от подтверждающих правильность их предположений слов Драко. Аврорат терял лучших сыщиков магической Англии. — А я-то что? Ты это им скажи, — ответил сама-невозмутимость-Теодор-Нотт. — Действительно, — фыркнула Пэнси. — Я, правда, прошу вас, — чуть ли не мольбой произнесла Гермиона. — Только те, кто находятся в этой комнате, теперь знают об этом. Если хотя одна живая душа узнает. Тео, — лицо Нотта исказилось тронутым до глубины души возмущением, — у меня будут большие проблемы. — Подождите, — она узнала знакомые нотки раздражения в речи Скотта, — если ты с ней, — он указал на Блейза с Дафной, — Гарри с Пэнси, Тео с Брайаном и эти двое теперь тоже вместе, то получается я… — Мой милый друг, — закинул на плечо близнецу руку Блейз, — не всё так печально. Возможно, однажды Тео захочется поэкспериментировать, — все поняли, к чему клонил мулат, и скривились в отвращении. — В конце концов, у близнецов не всё ведь одинаково. Я прав? — А ещё меня больным называет, — себе под нос заворчал Нотт.***
— Это правда стоит всего этого? — склонился к ней Гарри, пока остальная часть стола была занята выкрикиванием Драко, Тео и Блейзу, стоящих у бара, своих дополнений к заказу. — Он?.. — Гарри, ты встречаешься с Пэнси. Ты сам хоть раз задавался этим вопросом? — Надо мной не стоит лейбл с контрактом, Гермиона, — его поучительный тон уже порядком поднадоел ей. — Ты можешь всё потерять. — А ты? Ты думал о том, что будет после выпуска? С вами? Ты уедешь на свои первые сборы, а дальше контракт и постоянные разъезды. Что Пэнси думает об этом? — Не переводи стрелки, — грубо отрезал он. — Никакого контракта у меня пока нет, в отличие от тебя. Все старания будут напрасны, если Брэдли узнает, он… — Он не узнает. Никто больше не узнает. — Бабушка уже догадалась. Отец спрашивал у меня после… Того инцидента на катке. И, чёрт возьми, я видел вас тогда в машине. Слышал, — скривился он. — Не только ты в тот вечер сбежала из дома с их возвращением. Ты можешь водить за нос кого-угодно, но не его. Брэдли не идиот, он быстро поймёт очевидные факты. О Господи. Её щеки воспламенились от осознания, свидетелем какого момента стал Гарри. — Почему ты не спрашивал? — Знал, что сама расскажешь, — просто ответил брат. — Неужели по мне так заметно? — Мерлин, Гермиона, одни ваши взгляды говорят сами за себя. Вы думаете, что это не заметно, но точно не для нас, знающих вас всю жизнь. — Но не все знают нас всю жизнь. — Но все знают повадки влюблённых. — Я не влюбл… Её ответ прервался громким стуком опустившихся на стол бокалов с пивом и рюмок с шотами, на которые её так настойчиво подбивали Пэнси с Дафной. — Договорим позже, — шепнул ей Гарри, а после пересел обратно к Пэнси, уступая место Малфою. — Салазар, вы что скупили весь бар? — глаза Гринграсс расширились. — День рождения у нашей крошки, — снова потянулся к её ушам Тео, так и норовящий весь день оттянуть их. — В конце концов, восемнадцать лет бывает один раз в жизнь. «Как и остальные дни рождения», — добавила она мысленно. — Поэтому вы решили отпраздновать так, чтобы я его никогда не вспомнила. По столу пронеслись смешки. Стул рядом с ней с характерным скрежетом по полу отодвинулся, и Драко сел рядом, закинув руку на спинку. Со стороны это действие выглядело бы почти безобидно. Почти. Если бы она не ощутила как его всё ещё холодные после улицы пальцы пробежались по её спине, пробуждая табуны мурашек. — Чур-чур, я первый говорю тост! — снова подскочил со своего места Теодор и ударил палочкой по бокалу. Любопытные взгляды с соседних столиков обратились к ним. Её день рождения. Найдётся ли на планете человек, ненавидящий свой день рождения? Вероятнее всего, да. И не один. Но Гермиона точно никогда не смогла бы причислить себя к числу таких людей. Ребёнком она начинала зачёркивать красным маркером на календарике даты ещё за месяца три до самого праздника. У них с дедушкой была традиция — каждый раз, когда он спрашивал количество оставшихся дней до её дня рождения, маленькая Гермиона должны была ответить правильно, чтобы с той же цифрой прибавилась кипа подарков в сам день празднования. Дедушка никогда не нарушал правил этой игры. Сейчас мало что изменилось. Может, только больше нет календарика, а дедушка давно забыл эту игру, но мысленно она всё ещё отсчитывала. Гермиона помнила каждый свой день рождения, — конечно, когда она уже была в сознательном возрасте — ведь с лёгкой подачи Брэдли, это всегда было что-то грандиозное. Отец с дядей устраивали детские шоу с аниматорами на заднем дворе их дома, куда приглашалась вся детвора с домов на улице, на которой они когда-то жили. За неделю до праздника они с Гарри рисовали целую кипу приглашений, с которой потом часами расхаживали по соседским домам, раздавая те тогдашним друзья и ребятам с танцевального кружка. Она действительно ждала этого, потому что тогда обожала тот единственный день в году, когда всё внимание было направлено только на маленькую Гермиону. Её маленькая версия позавидовала бы ей сейчас. Та Гермиона мечтала жить жизнью, в которой существовала её повзрослевшая версия. Именно существовала. Будучи подростками они с близнецами устраивали шумные вечеринки в её день рождения на вилле родителей Брайана и Скотта, в тайне от этих же родителей, постоянно разъезжавших по командировками и оставлявших семейный дом под полное распоряжение близнецов. Очевидно, парни не могли не воспользоваться настолько благоприятными обстоятельствами для «разгрома» дома. Тогда её дни рождения проходили громко. В огромных компаниях, где некоторые люди даже не знали её и сути вечеринки. Но это и было не так и важно. Они веселились и этого хватало Грейнджер, чтобы продолжать любить свой праздник, в который все прожекторы людского интереса были направлены только на неё одну. Вспоминая всё это, она понимала одно. Гермиона столько лет мечтала о славе; мечтала о том, чтобы однажды её имя засветилось в свете софитов; мечтала, чтобы то внимание, которое она получала только в день рождения, преследовало её всегда, — что сейчас, получив всё это, не понимала, чем ей жить дальше. Ведь её мечта разрушилась. Она лежала где-то под обломками её посыпавшихся желаний, а она всё пыталась понять, как подступиться к той груде обвала и нужно ли вообще ей к ней идти. Грейнджер слушала поздравления Тео, который всё никак не мог угомониться и постоянно повторял в своих словах одно и то же. Как он впервые услышал о Гермионе Грейнджер. Как он впервые увидел Гермиону Грейнджер. Как он познакомился с Гермионой Грейнджер. И стал другом Гермионы, чёрт возьми, Грейнджер. Ей хотелось встать и уйти. Хотелось накричать на Тео, потому что его слова были адресованы не ей. Они предназначались той девчонке, в которую он влюбился через экран своего монитора. В ту идеальную девушку, которой она была для фанатов. Он увидел Гермиону Грейнджер и продолжал видеть до сих пор. И это понимание резало по ней наживую. Всё кровоточило от осознания, что даже люди, которые сейчас окружали её, не могли развидеть в ней образ. Она образ. Она абсолютно пустая. Грейнджер прокручивает в голове слова Малфоя, произнесённые ночью. Она бы очень хотела поверить во всё сказанное парнем. Ты самая настоящая. … не было никого более живого и искреннего, чем ты… Но Она заперта на ключ, который давно потоплен в глубинах индустрии шоу-бизнеса. А Гермиона Грейнджер… Она же и заняла её место, выкинув тот самый ключ.***
Драко: Блять, повеситься можно. Блейз храпит, как паровоз, когда напивается, а Тео крутится каждые две минуты, отчего его кровать скрипит. Гермиона: Можешь прийти поспать у меня. Если хочешь. Драко: Надеялся, что ты предложишь;) Уже иду. Грейнджер немного пожалела спустя пару минут после того, как предложила Малфою переночевать у неё в спальне. Она бы не сделала это на трезвую голову, а сейчас в ней ещё бушевали шоты, которые они выпивали. Драко ещё ни разу не оставался у неё, потому что… Ну, может, они оба считали, что торопится с этим пока не стоит. Сон. Нечто интимное. Порой даже более интимное, чем секс. Незнакомцы, только познакомившиеся в баре, кидаются друг на друга в ночи. Объятые порой уже невыносимым возбуждением люди ищут именно встреч для одного раза. Сон же... Ты практически собственноручно впускаешь человека в момент, когда абсолютно безоружен перед ним. Он пришёл двадцать минут назад и дал ей время разложить им постель, пока сам принимал душ. Гермиона сидела на кровати и фокусировалась на обработке нового трека, — пыталась заглушить нервозность, подкрадывающуюся к ней со спины тихим шажочками — когда Драко вышел из ванны, вытирая мокрые волосы её полотенцем. Несколько капель упали к шее и, проделав короткий путь, разбились об абсолютно, мать его, оголённый торс парня. Грейнджер тяжело сглотнула и, понадеясь, что осталась не поймана за своим разглядыванием, быстро вернула взгляд экрану ноутбука. — Теперь я понял, о чём когда-то ворчал Блейз, когда рассказывал, как пошёл помыться у Дафны в ванной, а вышел словно из салона красоты. Все эти баночки, блять... Я пять минут пытался найти шампунь. Она хмыкнула на его ворчание, прикрывая монитор и откладывая лэптоп, когда вторая половина кровати прогнулась под весом Малфоя. Гермионы подтянула к себе колени, роняя подбородок на них. — Пахнешь очень… По-женски. — О, ну спасибо. К слову, я стою первый в очереди за косметической продукцией от Пэнси. — Я догадывалась, — продолжали они обмениваться язвительными комментариями. — Тео не просто так всегда ворчит, что ты дольше всех моешься после тренировок. Драко закатил глаза и показушно отмахнул волосы назад, вызывая в ней улыбку. — Почему ты так далеко? — В смысле? — запахнула она одеяло повыше. — Между нами тролль поместится. Его рука быстро нашла её оголённое бедро под одеялом и резко подтянула к себе, так что теперь одна её нога была закинута на его. Она даже среагировать не успела, как её глаза оказали на уровне его груди. Гермиона облизала пересохшую губу, смотря на впадинку между ключицами. — Просто… Гарри говорит, что я буйно сплю. Разгорячённое после душа тело Драко отдавало тепло. Его пальца ласкали её бедро, покрывающееся мурашками моментально. — Будешь отбирать моё одеяло? — Возможно, утром ты проснёшься на полу. — Храп Забини оказывается так мелочен. Она хлопнула его по руке. Он прыснул и поднял свою руку ей на талию, прижимая к себе ещё ближе и оставляя её бедро наконец-то в покое. Теперь его мокрые прядки спадали ей на лоб, а дыхание щекотало кожу. Гермиона посмотрела на него и столкнулась с изучающим взглядом Драко. — Что ты делала, пока я был в душе? Я видел ноутбук. — Я записала на каникулах пару новых песен. Нужно подогнать дорожки на этой неделе и отправить звукорежиссёрам на обработку. — Пару песен? Ты же покажешь мне? Она усмехнулась на его заговорщический тон. — Не-а. — О, да ладно. В конце концов, я всё равно услышу, что нового ты написала обо мне. — О тебе? Драко, честное слово, нельзя быть таким самонадеянным. — Покажи мне, — продолжал настаивать Малфой. — Нет. Ещё не готово, там много всего нужно подчищать, и, если я сейчас начну говорить всеми этими терминами, ты ни слова не поймёшь. Просто пока не время. — Тогда напой. Она громко фыркнула. — Точно нет. Больше всего на свете ненавижу, когда люди такие: «Ты же певица. Давай, напой нам что-нибудь». — Ты всё усложняешь, тебе не кажется? Людям просто нравится твой голос. В конце концов, он — твоя главная особенность. — Просто я… Я иногда чувствую себя куклой, у которой, все считают, можно подёргать ниточки. — Потому что ты позволяешь. — Прости? — вопрос прозвучал резко от того, как её поразила его грубость. — Ты сама говорила сегодня. Ты позволила им сделать из тебя куклу. — Я не позволяла. Думаешь, это так просто? — раздражение закипало в ней. — Отказать им? Меня бы вышвырнули быстрее, чем я успела сказать «нет». — Если бы ты хотела сказать «нет», ты бы сказала. Тебе удобно находиться в том положении, в котором ты сейчас пребываешь. Мне кажется, большинство твоих переживаний надуманы. Она отпрянула от него. — Это ты мне сейчас говоришь? Малфой, ты скрываешь от отца, что учишься на другом факультете и разрываешься между двумя, только чтобы он не узнал. — Это не одно и то же, — Драко поднялся следом. Интонация всё повышалась. — Отец просто лишит меня наследства, и тогда я останусь ни с чем. Ты же не потеряешь ничего. — Ты не знаешь! Как раз наоборот, это я потеряю всё. Брэдли создавал контракт с условиями, против которых я бессильна. Меня лишат моей музыки, и я вообще не смогу больше никогда в жизни… — Разве это не то, чего ты хочешь? Ты сама говорила, как ненавидишь свою карьеру. Ненавидишь всё, что с ней связано, а, значит, и свою музыку! К чёрту Брэдли и весь это ёбаный лейбл, если они лишают тебя возможности получать удовольствие от собственного творчества, — слышалось негодование в словах Малфоя. — Он, блять… Я слышал, как он разговаривал с тобой, и в каких бы отношениях вы не состояли, в них не было ни намёка на соблюдение рабочей этики. Он отчитывал тебя, как… — Он мой дядя. В расширившихся глазах Малфоя отразилось неверие. Он так наклонил голову, словно сомневался в действительности услышанного. — Что? Зачем она это сказала… Чёрт. Возьми. Блядское блядство. Он заметит, если она использует на нём «обливиэйт»? Господи, нет. Она никогда не использовала это заклинание. Последствия могут быть ужасными. Как это вообще могло вырваться… — Я… То есть… Он. — Грейнджер запиналась на каждом слове, перебирая в голове всевозможные ответы и не находя подходящий. — Брэдли. Уэбстер. Твой. Дядя? Кажется, она впервые застала момент настолько сильной ошарашенности Драко. Она кивнула, тяжело сглотнув. — Так вот она причина. Дедушка по маминой линии, говоришь? — припомнил он ей её ложь. — Что всплывёт следующим? Ты… Салазар! Ты злилась на меня, когда я скрыл от тебя один момент своей учёбы, а сама спотыкаешься раз за разом на очередной лжи! Сначала контракт, теперь твой продюсер, который, оказывается, ещё и дядя. — Прости. Я-я могу объяснить. — Теперь я хотя бы могу найти объяснение такой стремительной популярности. — Что ты имеешь в виду? — Очевидно, когда твой крестный владелец лейбла звукозаписи, много делать не пришлось. — Так вот как ты теперь считаешь, — чуть ли не выплюнула она эти слова. — Это не так. Я всё делала сама. — Сама? — звучал он насмешливо. — Сама делает Астория. И половина людей с твоего факультета. Тебе всё дали, Гермиона, а ты сидишь и рыдаешь каждый раз, прося о том, чтобы тебя пожалели. — Пожалели?! Ты же сам меня успокаивал тогда в машине, а сейчас говоришь мне подобные вещи. Я не просила тебя это делать! Если тебя так напрягают мои рыдания, то, может… — Ты просто не ценишь то, что у тебя есть! Чёрт, да каждый второй мечтает жить твоей жизнью. У тебя есть буквально всё. Тебя знает весь мир, твои песни скандируют стадионами и не проходит ни дня, чтобы твоё имя не засветилось на страницах таблоидов. А ты просто лишаешь себя этой возможности своими напускными проблемами. Если он правда считал её переживания мнимыми, то был ли смысл продолжать этот разговор? Ведь он так же, как и все, видел в ней её. — Потому что такая возможность мне не нужна, — она роняет перед ним песенник с открытыми страницами. — Видишь эти листы — это то, что требует лейбл, — показала она ему обратную сторону тетради. — Песни от инфантильной девчонки, треки которой можно будет потом безостановочно крутить на радиостанциях. А это — то, чего хочу я, — Гермиона развернула страницу с последней написанной песней. — Но мне не дают исполнять то, что хочу я. — Чувствую, как кровь пульсирует. Время идёт, а я всё не могу контролировать свои мысли, — Драко не даёт ей перелистнуть страницу и цепляется за строчки её песни, проговаривая их в слух. — Но ты мне каждый раз советуешь… Просто дышать. Знаю, мне нужно просто продолжать дышать. Он поднял на неё взгляд, полный понимания. — Это?.. — Твои слова в машине. Я пришла тогда домой и строчки возникли мгновенно. — Это красиво. И в этих стихах так много тебя. — Вот о чём я и говорю. Настоящая я в песнях, которые мне, возможно, никогда не позволят выпустить. Никто никогда их не услышит, зато на повторе будет продолжать звучать очередная сексуализированая песня. — Я был не прав. Чёрт, прости меня за то, что сорвался, — Малфой потянулся к Гермионе, сажая её на свои бедра. — Просто я вижу, что ты запуталась в себе. Очень сильно. И понимание, что они с тобой сделали, выводит меня не меньше, чем тебя саму, поверь. — Всё нормально, — тихо ответила Грейнджер, опуская голову на его плечо. — Я бы тоже была зла, если бы ты мне о чём-то лгал. Драко взял паузу. На его языке словно вертелось что-то, о чём он хотел ей сказать. Сидя на нём, она ощутила как все мышцы парня словно натянулись. — Гермиона, я… Я должен тебе… — Нет, стой. Правда, ещё раз прости меня, Драко. Ложь про Брэдли было вынужденной, потому что никто не знает об этом. Самый узкий круг людей. Я клянусь тебе, больше никакой лжи. Я хочу быть откровенной с тобой. Потому что ты… Кажется, ты мне очень нравишься. Кадык дёрнулся оттого, как тяжело он сглотнул, смотря на неё так пристально. Она не могла понять причину его напряжённости. Он говорил ей более откровенные вещи, не могло же признание вызывать такую реакцию? Или же поведение Малфоя было вызвано правдой, которой она поделилась. Они слишком много наговорили друг другу, возможно, он просто пытался привести мысли в порядок после произошедшего.bet u wanna — sabrina carpenter
Драко склонил к ней голову, и она тут же прижалась к его губам. Эти качели не доведут ни до чего хорошего. Минуту назад Гермиона была готова вышвырнуть его полуголым из комнаты, сейчас же уже подставляла шею под ласку его языка. Жажда нарастала. Это чувствовалось по тому, как едва ощутимые касания губ переросли во что-то более ненасытное. Малфой чуть зажал зубами чувствительно пульсирующую венку на её шее, Гермиона же потянула его за волосы, снова сталкивая их губы. Их языки дразнились, толкаясь из одного рта в другой. Он хмыкнул прямо ей в губы, когда она прошлась языком по белоснежным зубам парня, словно пересчитывая тех. Она захихикала и... Мерлин, разве у них была когда-то более беззаботная, даже весёлая прелюдия, чем эта? — Тебе смешно, Грейнджер? — ущипнул он её за бедро. Она промычала что-то нечленораздельное, продолжая атаковать своими губами оголённое тело парня. Ключицы. Плечи. Торс с выточенными линиями. Боже, она любила его тело. Любила наблюдать, как эти мышцы перекатывались на тренировках. Любила чувствовать, как они мгновенно твердели под её касаниями. — А так? — Драко резко ущипнули её за затвердевший от возбуждения сосок, вызывая в ней глухой стон. Грудь всегда была одной из самых чувствительных зон её тела и, кажется, после того, что произошло на кухне, Малфою хватило лишь одного касания, чтобы начать выстраивать в своей голове карту эрогенных женских зон. А Грейнджер не сильно и противилась, показывая ему своё удовольствие. — Да, — прохрипела она. — Мне нравится. Драко оторвался от неё на секунду, и пока она ловила ртом воздух, парень уже стягивал с неё футболку, отбрасывая куда-то за спину и оставляя нагой перед ним. От смущения щёки мгновенно порозовели. И как же это глупо, ведь он видел её в более откровенном положении. Малфой подтянул её ещё ближе к себе, словно испытывал болезненную потребность почувствовать её тело. Болезненную, потому что Гермиона уже ощущала через тонкую ткань пижамных шортов, как в неё упиралось его возбуждение. Кожа к коже. Он сжал её грудь, заставив откинуть голову и поддаться приятным ощущениями. Следом надавил пальцами ей на позвоночник, отчего она прогнулась ещё сильнее, и принялся посасывать её сосок, дразнился как всегда — то оттягивал розовую горошину, слегка задевая зубами чувствительную плоть, то снова зализывал ореолы вокруг. Рухнув спиной на матрас, Гермиона обхватила его ногами, подстраиваясь под мужское тело. Идеальное... Идеальное совпадение. Одной рукой Драко придерживал её за бедро, пока второй, согнув в локте у её головы, держал себя на весу. Она поднялась ещё ближе, когда холодный воздух мазнул по ней и заставил поёжиться. Его тело было таким тёплым. Грейнджер не могла оторваться от него, поэтому выгнулась навстречу, вызывая в парне низкий стон, когда желанное им сейчас тело поддавалось на все его ласки беспрепятственно. Малфой зарылся рукой в копну волос и сам склонился к ней, ведя кончиком носа по щеке. Она ловила его губы, будто в эти секунды они стали источником кислорода. — Д-Драко. Настал его черёд нечленораздельного мычания. Он целовал её шею, заставляя девушку всё сильнее изнывать от желания, протекающего по телу к месту скопления похоти. — Пожалуйста, — впилась она ноготками в его плечи, вытягивая позвоночник дугой. — Я хо-хочу… Гермиона не смогла закончить предложение, обрывисто выдохнув, когда Драко коснулся её через белье — шорты уже давно улетели по тому же направлению, что и футболка. — Ты хочешь? — чёрное кружево спустилось по женским ногами, оставляя её теперь абсолютно голой перед ним. — Почувствовать, — говорила она сдавленно, пока ноготки парня кружили по её ногам. Всё ещё очень далеко от пульсирующего в ней возбуждения. — Почувствовать? — ухмыльнулся Драко куда-то ей в скулу. — Детка, я не понимаю тебя. Выражайся конкретнее. Ей хотелось укусить его за насмешку над ней, которая доводила до белого каления. Она молила о большем, показывая это всеми своими движениями, но для Малфоя этого было мало. Ему нужно было словесное подтверждение. Он был таким напыщенным засранцем***
— … поэтому каждый дизайнер будет готовить костюм к вашему отчётному концерту. Вот я и подумала, — Дафна протянула ей эскиз через стол. — Может, я снова одену тебя? Гермиона развернула страницу, изучающе взглянув на черновой вариант её наряда для выступления. — Выглядит красиво. — На тебе будет ещё лучше, — подмигнула ей подруга. — И Брэдли наверняка понравится, он тогда очень хвалил тебя. — Помню, — смущённо заправила Гринграсс выпавшую прядку. — Ты рассказывала. — Та статья для «Ведьмополитена» получилась хорошей. Брэдли тогда сдержал своё обещание и имя Дафны действительно засветилось в паре изданий — как маггловских, так и магических. В глазах Гринграсс словно взрывались фейерверки, когда, вычитывая очередную статью и с упоением цепляясь за каждое слово в Интернете о выходе Гермионы на премии, она видела, как рядом приписывали её имя. И не просто приписывали. Дафну выделяли. Журналисты «Ведьмополитена» были особенно щедры на громкие заголовки. Тексты приковывали взгляды. Дафна Гринграсс — имя прогремевшее в мировом фэшн-сообществе прошлой ночью. Кто она — кутюрье, подающее большие надежды миру моды, или проплаченный на отцовских деньгах проект? В магической прессе имя Дафны упоминалось не в первой, но это всегда напоминало короткий очерк. В той же публикации была только Гринграсс. И к чертям она тогда послала всех тех людей, причислявших её к отцовскому бизнесу. Гермиону переполняла чистая гордость за подругу и осознание того, что Дафна наконец-то заявила о себе. Их разговор прервался, когда к ним за столик подсели сонные Драко и Блейз. Этих двоих нельзя было назвать жаворонками от слова совсем. Вчера Гермиона пыталась поднять Драко с кровати как минимум минут сорок. Она стягивала с него одеяло, толкалась, пинала, но он едва ли хотя бы приоткрывал глаза на её действия. Попытка разбудить лаской была самой очевидной. И проигрышной. Она оставляла короткие поцелуи вдоль линии позвонков на спине парня. Послышалось хриплое сопение. Неужели. Хоть какая-то реакция. — С тобой опасно для жизни спать, Грейнджер, — сипло пробормотал Малфой в подушку. — Ты пиналась всю ночь. — Я привыкла спать одна. — Отвыкнешь, — завалил он её на себя и крепко сжал в объятиях, не давая ей ни единого шанса на передвижение. Стрелки часов воскресного дня уже давным-давно переступили обеденное время, когда его высочество наконец-то соизволило встать после брошенного в него небольшого заряда жалящего заклинания, и они спустились в Большой зал поесть за двадцать минут до закрытия дверей для подготовки кафетерия к ужину. Сейчас же, наблюдая за реакцией парня на ранний утренний подъем, она нисколько не была удивлена, что Малфой едва мог держать веки открытыми. — Ты будешь кофе? Он промычал ей в ответ, и в этих непонятных звуках, издаваемых им, Гермиона определила что-то похожее на согласие. Грейнджер поднялась с места и подошла к небольшой тумбе, около которой обычно толпилось много людей в очереди за напитками. Сейчас все уже давно сидели за завтраком. Парни пришли чуть ли не самые последние, пока остальная половина их компании уже давно разбежалась по классам. Они же с Дафной задержались, обсуждая её задание, которое теперь стало их общим. И, очевидно, они хотели дождаться Блейза и Драко. Стоя спиной ко входу, она не сразу поняла, что за звуки копошения окутали пространство Большого Зала. Обернувшись, чтобы определить причину обрывистых визгов и криков имени, — которое, она сначала думала, ей послышалось — её желудок скрутило, а кровь в теле словно замедлилась, перекрывая сердцу дыхательные пути. Он. В окружении пары охранников, которые раньше везде сопровождали их. Он. По правую руку от него шла МакГонагалл, что-то объясняя, пока он надвигался на неё знакомой развязной походкой. Словно не замечал того скопление внимания, направленного только на него. Это как дежавю. Она вспомнила себя в сентябре, только перешедшую порог Большого зала. Сейчас все проходило тише только из-за того, что все боялись присутствия директрисы, отчего сдерживали свои реакции. Он. Она. И подобно натянутой пружине за секунду до скачка — зрительный контакт. Её шок. Его решительность. Секунда... Вторая. Он вбился в её тело. Обонянием сразу же уловился аромат когда-то обожаемого парфюма. Третья. Теперь уже чужие руки ползли по её талии. И его шёпот у самого ушка: — Я так соскучился по тебе, принцесса.