***
Быть честной с собой. Грейнджер училась этому, поэтому сейчас, наблюдая за выступлением Астории со стороны, признавалась себе, что завидовала ей. Гринграсс действительно была талантливой. И вероятность, что выбор Брэдли падёт на Асторию, была гораздо выше, чем у любого другого студента. Она не сомневалась в этом. Как и сама блондинка. Астория была удобна лейблу, ведь всё то, что всегда пытались навязать Грейнджер, в то время как она всячески отвергала, — Астория принимала. Гринграсс и была тем самым совершенным образом, к которому всё пытался привести Гермиону лейбл. Её не нужно было переделывать, уговаривать. Гринграсс словно была рождена для шоу-бизнеса. Она бы вписалась туда и никто даже не заметил возникшего новичка, ведь сразу бы сочли её за свою. Астория была стратегом, а в индустрии, построенной на аферах, таких любили. Они создавали сенсации, на которое общество подсаживалось, как на иглу. Словно зависимые они цеплялись за инфоповоды, распространяли слухи, которые имели свойство никогда не угасать. Гринграсс словно всегда держала в голове открытый блокнот с ручкой, в который вписывались все слова преподавателей, все наблюдения за однокурсниками, в гештальты которых она всегда так метко попадала, тем самым сдвигая соперников со своего пути. Правильно подобранные слова для учителей и выделяли её среди остальных. Очевидная схема. Желаете понравиться человеку? Повторяйте его же переформулированные фразы. С учителями это работало безотказно. Гринграсс вытянула последнюю ноту песни и, как только мелодия перестала играть, закрепила микрофон обратно к стойке. Ройс поднялся со своего места, редко похлопывая девушке. — Хорошо. Это было хорошо, — начал он высказывать своё мнение, так же как и со всеми уже выступившими студентами. — Но?.. — предугадала последующие слова Астория. — Но твой взгляд часто бегает по аудитории. Ты цепляешься за реакцию людей, пытаешься понять их отношение к твоему выступлению и когда-нибудь это тебя подведёт. Линч развернулся, переключая своё внимание на остальных в классе, и продолжил речь: — Запомните все! Я скажу, может, и банальную, но важную вещь — всё своё выступление вы должны быть сфокусированы на одной точке. Это может быть разная дальность, — партер, трибуны, верхние секторы — но одна точка. Однажды на некоторых из вас будут смотреть тысячи людей, но вы даже не увидите их, — экспрессивно размахивал руками Линч, привлекая внимание к своей речи. — Свет от прожекторов будет бить так, что весь следующий день вы едва сможете разомкнуть глаза. Он спрыгнул с подиума и упёрся о края передней парты, подводя итоги всего сказанного: — В остальном мне больше нечего сказать. Анжи? Ройс и Анжи теперь делили ведение предмет по вокалу на двоих. Зная привычку Линча перетягивать на себя канат внимания, для Гермионы стало неожиданностью наблюдать за тем, как слаженно у них выходило проводить занятия. Публичный опыт Ройса помогал студентам в наставлениях с их поведением на сцене, Анжи же, как и во всех их прошлых уроках, была внимательна к вокалу. Это усложняло им работу. Анжи относилась к ним проще. Единственные замечания, которые они выслушивали, касались порой только неправильного удерживания микрофона в руке. Ройс же… Мерлин, он был дотошен. Порой всё доходило до крайности, где его не устраивала поза или улыбка казалась ему слишком натянутой. Слушать это от человека, который часто сам попросту забывал включать микрофон или вообще пел под фонограмму, казалось Гермионе абсурдом. Считала она так одна, конечно. Все остальные каждый раз заворожённо слушали монологи Линча, будто перед ними исповедовался сам Иисус. — Слишком резкие скачки между переходами от высоких к низкими нотами и наоборот, Астория, — высказала замечание Анжи, которое заметила и сама Гермиона, пока слушала Гринграсс. — Своим вокалом ты прекрасно чувствуешь ритм и гармонию музыки, но нужно индивидуально практиковаться, чтобы звучание было волнообразным, а не зигзаговым, как получается сейчас. — Не у всех у нас есть возможность больше практиковаться с тобой, Анжи, на индивидуальных занятиях. Гермиона издала приглушённый смешок, опустив голову. Как тонко, Гринграсс. Грейнджер даже не могла предположить, в чей же огород был брошен этот слизкий камень. — Я и не говорю об индивидуальных занятиях, — строго звучала женщина. — Вы должны заниматься сами постоянно: распеваться, пробовать разные техники, упражняться, расширяя свой вокальный диапазон. Наши занятия лишь часть пути по раскрытию потенциала ваших голосов. И то, как звучать вы будете в итоге, зависит только от вашей собственной практики. Анжи умела подбирать правильные наставления, которые заставляли о многом порассуждать. Это было одной из причин, почему Гермионе так нравились их индивидуальные занятия. Они много практиковались, — порой значительно больше, чем могли выдержать её связки — но долгое время всё было так напрасно, пока она не заставила саму Грейнджер понять, насколько широк её вокальный диапазон и какой потенциал столько лет крылся в ней. Она ценила свою одарённость. И музыкальные критики, так часто писавшие свои рецензии после выхода её дебютной пластинки, только подтверждали своими словами, что её голос — последнее, к чему ей бы стоило придираться. С Анжи она чувствовала себя свободно. Глотки свободы, которые она уже забыла как ощущались, женщина позволяла ей вновь испытать хотя бы в познании своего голоса. Его выносливости, силы. Это было тем единственным, до чего скользкие руки лейбла уж точно никогда не смогли бы дотянуться. С Анжи было легко. Было как легко подшучивать в перерывах над сплетнями, которые ходили между преподавателями и студентами, так и изводить свою гортань до лёгкой хрипотцы на следующее утро, из-за которой она каждый раз выслушивала насмешки Малфоя о её втайне прокуренном голосе. — Занятие окончено. Можете быть свободны, — как и всегда ровно с дошедшей до полудня стрелкой, завершила она урок. — Всем хорошего дня! Ответные пожелания вперебой донеслись с разных концов аудитории. — Жаль, мы не успели выступить, — уныло звучал Трой, стягивая свои наушники и забрасывая плеер вместе с ними в набитый учебниками рюкзак, волнистая молния которого уже не выдерживала тяжести. Будет ли бестактно напомнить ему о существовании расширяющих чар? — Зато у нас ещё неделя на подготовку. — Ага, буду себя накручивать ещё одну неделю. Мне же было мало предыдущей. Трой так любил преувеличивать. Этим он напоминал ей Тео, такого же короля драматизма. Это даже не было экзаменом или конкурсным этапом, всего-то очередное практическое задание от Анжи. — Что у тебя следующим? — Зелья. Надо ещё успеть дописать доклад, пока идёт обед. — Не пойдёшь на ланч? — перекинул он лямку рюкзака через плечо, пока пропускал её вперёд. — Хочу зайти в библиотеку. — Гермиона, — диалог перебил оклик Ройса, догнавшего их уже в коридоре. — Можешь вернуться в кабинет? Пожалуйста. — Зачем?.. — Анжи хочет поговорить о чём-то с нами. — С нами? Это со мной, тобой и Троем? — они с Троем выразительно переглянулись. — С нами. Это с тобой и мной. Присвистывание сорвалось с уст Троя, за которое она наградила его испепеляющим взглядом. Парень буркнул ей тихое: «Встретимся на сольфеджио» и поспешно скрылся с толпой студентов в коридоре. Господи. Прошла неделя, а люди всё ещё каждый раз оборачивались, когда видели их с Линчем вместе. — Обязательно каждый раз это делать? — яростно шептала она, пока они возвращались в кабинет. — Делать что? — состроил он непонимание. — Создавать поводы для сплетен. Всё только начало утихать. — Волнуешься, что кого-то это может задеть? — пытался раскрыть её Ройс. Она хмыкнула. — Волнуюсь за свою безопасность. Не хочу однажды словить заклятие в спину. Тут началась такая конкуренция за внимание Ройса Линча. — Не ревнуй, принцесса, — он склонился к её ушку, прошептав: — Всё моё внимание принадлежит тебе одной. — Мы расстались, — чуть ли не по слогам повторила Грейнджер. — Да-да, ты не даёшь мне об этом забыть — Держи это в своей голове, — ответила она тоном, не терпящим возражений, когда они подошли к преподавательнице: — Анжи, ты хотела видеть меня? — Да-да, — оторвалась женщина от раскладывания нот по папкам и обратилась к Линчу: — Спасибо, что успел догнать её, Ройс. Гермиона, — снова вернула она своё внимание Грейнджер, — мы с педагогами в ходе длительного обсуждения с бесконечными спорами всё-таки смогли прийти к общему решению, что не станем допускать тебя к участию в конкурсе. Она опешила. Как… прямолинейно. — Что?.. Но почему? — растерянно моргала она глазами, чувствуя, как брови съезжались к переносице. — Я не понимаю, всё же было в порядке. — Всё и сейчас в порядке, милая. Не волнуйся, — Анжи в заботливом жесте провела ладонью по её лопаткам. — Сама посуди, твоё участие будет несправедливым по отношению к другим ученикам, ведь у тебя уже есть контракт. Ты попросту можешь занять место человека, который тоже будет достоин его. — Но как же выступление, Брэдли должен увидеть его… Иначе он… — из-за сильного волнения её речь путалась. — Вот поэтому я и пригласила вас. Мистер Уэбстер обязательно увидит твоё выступление, только вместо сольного оно станет дуэтным. Боковым зрением она уловила как уголки губ Ройса начали тянуться вверх в несдержанной улыбке. Нет. Только не это. Словно помещение мгновенно лишилось всего кислорода. Гермиона зависла в одном положении, теряя способность дышать. Анжи же, не замечая напряжения девушки, что сковало её тело тугими цепями, продолжила: — Репетировать можете тут. Кабинет полностью в вашем распоряжении. — А наши индивидуальные занятия? — пыталась зацепиться она за последнюю надежду спасения. — Ты в них больше не нуждаешься. Мы с тобой и так опередили программу, — хихикнула женщина. — И твой вокал гораздо мощнее моего. Я не смогу научить тебя тому, чего сама не умею. Как я сказала на занятии, дальше только самостоятельная практика. — Но если я не участвую в конкурсе, как же мне тогда сдавать экзамены? Вы же говорили, что одно заменит другое. — Сдашь в период конкурсного отбора. Вам всем будут выставлены оценки, экзамены не отменились, они только объединились с конкурсом, — поясняла она. — Просто теперь некоторые из ребят помимо получения оценок будут проходить этапы. — Но Анжи… — почти умоляла она. — Мы должны написать новую песню? — прозвучавшим вопросом Ройс перекрыл ей все пути отступления. — Да, это обязательное условие. — Мы справимся, — закинув руку ей на плечо, слишком бодро произнёс Линч. Слишком противоположно её настрою. Она сдержала все порывы скинуть его руку, чтобы не показаться грубой перед Анжи. — Рада видеть такой настрой, — тепло улыбнулась женщина, подбадривающе сжав их с Ройсом предплечья. — Можете быть свободны, если у вас больше нет вопросов. — Вообще-то… — начала она, но одновременно произнёсший с ней слова Ройс перебил её: — Нет, нам больше нечего спрашивать. Песня будет написана быстрее, чем начнётся первый этап. Мы с Гермионой столько раз делали это. С кивком Анжи Ройс поволок её за собой к выходу из класса. Уже в коридоре она скинула с себя его руку, тут же оборачиваясь и проверяя наличие у них зрителей. Слишком много людей толпилось в коридоре. — Ты что творишь? — яростно шипела она. — Принцесса… — Хватит так называть меня! — на её выкрик обернулось пару любопытных студентов. Это заставило её буквально втолкнуть себя и Ройса в какую-то заброшенную кладовку рядом с кабинетом по вокалу. — Ладно-ладно, — брезгливо оглядел он клубки на запылившихся стеллажах. — Я же видел, как ты напряглась. Хотел расслабить тебя. — Ты расслабишь меня, только когда перестанешь давать людям поводы обсуждать нас. Они и так постоянно шепчутся. Только представь какой скандал будет, если до Брэдли дойдёт происходящее. — Он должен был понимать, что если нас запереть в одном здании, рано или поздно мы снова сблизимся. Хочет он того или нет. — Мерлин, — она опустила голову, качая ею, — я не понимаю, зачем ты тут. Зачем, Ройс? Скажи, чем вы, чёрт возьми, каждый раз руководствуетесь, когда расписываете очередные сценарии по привлечению внимания? — Гермиона… — Нет, дослушай! Я уверена, это была твоя идея, — тыча ему в грудь указательным пальцем, толкала она его вглубь кладовки. — Каждая из них: начиная от приезда в Хогвартс и заканчивая очередной совместной песней, которой студия снова воспользуется для твоего продвижения. Делай, что хочешь, Линч. Пиши и пой, что хочешь, но я не буду участвовать в этом. Я устала быть пешкой, вечно преклоняющейся перед чёртовыми королями, на вашей чёрной доске. — Думаешь, я не устал? — горько произнёс он, глядя своими чёрными, как ночное украшенное лишь сверкающими звёздами небо, глазами на неё. — Ты ошибаешься, думая, что это затеял я. Мы с тобой оба пешки их игры, а те короли, как ты высказалась, отправили меня сюда с билетом в один конец. — О чём ты говоришь? — Ты — моя последняя надежда, Гермиона. Я не хочу звучать так драматично, но это правда. Срок моего контракта истекает и продлят мне его только при условии, что наша с тобой песня соберёт высокие охваты. — А песня с победителем конкурса? — Вероятность мала, что с новичком мы пробьёмся хотя бы в десятку чартов. А вот с тобой… — Снова используешь меня. — Я прошу твоей помощи. Ну же, прин… Гермиона, по старой дружбе. — По старой дружбе? Больше не считаешь меня своим другом? — Тяжело считать другом человека, изгибы тела которого знаешь лучше своих. Множество воспоминаний их близостей картинами резко сменялись в сознании и начинали напоминать детский калейдоскоп. Она тяжело сглотнула, когда одно из таких воспроизвелось в голове, словно последний, но самый красочный залп салюта. — Хорошо. Она подумает потом, зачем снова зацепилась за эту наживку. Обязательно подумает, но пока будет смотреть в глаза напротив, в которых словно складывались по буквам слова о помощи, и продолжит: — Я помогу тебе. Но ты будешь мне должен, Ройс. — В шоу-бизнесе ничего не делается без извлечения собственной выгоды, да? Как быстро ты успела усвоить это, — хмыкнул он мрачно. — Даже как-то грустно, что и с твоей доски пропадают белые шашечки.***
Невидимый купол согревающих чар, возведённый над школьным стадионом, освещённым горящими огоньками, каждый раз поражал Гермиону своей морозоустойчивостью. Пока за его пределами гуляли в закутанные от сносящих порывов ветра тёплые мантии студенты, на шапки которых падали пушки снегопада последнего зимнего месяца, занявшие тем временем трибуны наблюдатели за тренировкой команды сидели лишь в тёплых свитерах. А периодически пролетавшие над головами фигуры так и вовсе давным-давно сбросили все свои джерси на зелёное поле. Она зацепилась взглядом за Малфоя, стоящего у нижних трибун напротив в компании Тео и Блейза. Они что-то обсуждали между собой, смотря вверх на небо и активно жестикулируя, словно очерчивали тактику ведения приближающейся игры. Глаза Гермионы пробежались по мышцам его рук, перекатившимся, когда Драко сжал бутылку с водой. Всего пару глотков и осушив ёмкость, он отбросил её к сумке, возвращая внимание обсуждению. — У Драко когда-нибудь были отношения с кем-то помимо Астории? — вопрос слетел с её уст быстрее, чем она успела его обдумать. Дафна с Пэнси до этого безостановочно щебетавшие о планах празднования предстоящего Дня Валентина мгновенно замолкли и обменялись весьма многозначительными взглядами. — Разве это не должен рассказать сам Драко? — с усмешкой спросила Паркинсон, делая короткий затяг сигареты из пачки Малфоя. — С появлением Ройса тема бывших для нас табу, — хмыкнула Грейнджер. — Его это бесит. — Его бесит не эта тема, Грейнджер, — с явным намёком протянула Пэнси. — Его бесит сам Ройс. — Он говорил с вами об этом? — Говорил с Блейзом, — подключилась к разговору Дафна, откладывая от себя блокнот с заметками по старостату. Пока все с нетерпением ждали приближающегося праздника, Гринграсс утопала в горах работы над организацией, поочерёдно заполняя страницы списками с новыми пунктами, предложенными префектами. — А Блейз рассказывает мне, полагаясь, что я умею держать рот на замке и… — Дафна, ну не тяни! — вспыхнула в раздражении Гермиона. — Он видит, как ты смотришь на Ройса. — Что? Глупости, — хохотнула она, мазнув взглядом по Драко в этот самый момент дурачившегося с парнями. — Нашу когда-то существовавшую связь с Ройсом даже отношениями сложно назвать. Мы всё оставили в прошлом и сейчас просто… Мы просто друзья. — Друзья не смотрят так, будто во всей комнате, среди десятков людей, видят только друг друга. — Дафна, ты не понимаешь, о чём говоришь. Пэнси сквозь смех произнесла: — О, поверь, она понимает. — Заткнись, Пэнси, — шикнула она подруге. — Что? Вы с Блейзом в прошлом году устроили драму похлеще голливудских сюжетов. — Это здесь вообще ни при чём, — буркнула Гринграсс. — Мы говорим сейчас о них, — указала она рукой сначала на Грейнджер, а затем в сторону Малфоя, на спине которого сейчас с какого-то чёрта висел Нотт. Они склонили с Пэнси и Дафной головы и с одинаковым прищуром в течение некоторого времени наблюдали за дурачествами парней. Снова возвращая внимание к их разговору, подруга продолжила: — Гермиона, он ходит сам не свой последние дни. И поверь человеку, который знает его ещё с периода ношения нами подгузников, дело здесь не только в учёбе, которой он пытается прикрываться. — Я, правда, ничего не испытываю к Ройсу. — Скажи это лучше ему, а не нам, — кивнула Гринграсс головой в сторону Драко, быстро направляющегося к мужским раздевалкам, взлохмачивая мокрые волосы. — Вы сможете задержать Тео и Блейза? — спросила она, наблюдая за скрывающимся за дверьми парнем. Лица подруг перекосились в понимающих, слегка насмешливых ухмылках. — Только не шумите там особо, — уже в открытую веселилась Паркинсон. — У вас час до тренировки Сопледуйцев. — И нанеси на себя скрывающие чары, — поучительно добавила Дафна. — Вдруг кто-то из парней ещё не ушёл из раздевалок. — Да, мам, — бросила она, оставляя подруг. Она спустилась с трибун и, прежде чем свернуть к раздевалкам, под одной из них, посчитав совет Дафны дельным, нанесла чары. Оглядев себя и поняв, что эффект невидимости был достигнут Гермиона перешла под трибунами и, огибая один из поворотов, как можно тише открыла тяжёлую дверь квиддичной раздевалки и юркнула в неё. Нос пробили запахи мужского пота вперебой со свежестью, что исходила от разогретых душевых кабинок. Но пот… Боже, теперь она понимала, почему Драко предпочитал мыться после тренировок у неё. Она проходила мимо шкафчиков, пока за одной из стен не увидела татуированную рунами спину, оголившуюся со стянутой им футболкой и отброшенной к сумке, из которой торчало пару полотенец и его обмундирование. О дверцу рядом стоящего шкафчика упиралась его метла, к нижним креплениям которой он опустился и хмуро оглядывал. Похоже проверял прочность метлы к следующему матчу. Гермиона тихо шагала в его сторону на ходу доставая палочку из заднего кармана, когда скрип двери наполнил шумом помещение и заставил её остановиться у деревянной скамьи, на которой были навалены грязные вещи. Мерлин. Ну она же попросила задержать парней… Грейнджер обернулась на источник звука, чтобы определить зашедшего в раздевалку, но её опередил прозвучавший знакомый женский оклик: — Драко! — шла в их сторону Астория. Какого чёрта?.. — Драко, ты здесь? Малфой сделал глубокий вдох, отрываясь от проверки метлы на предметы поломки, и обернулся к Гринграсс, вставшей практически перед Гермионой. Она боялась сделать лишнего вздоха, лишь бы не выдать своё присутствие. — Чего тебе, Астория? — явное раздражение слышалось в интонации Драко. — Мы договаривались встретиться, — скрестила она руки на груди, возмущённо зыркнув на парня. Интересно… С какого это чёрта он договаривается о встречах с ней? — Я весь день бегаю за тобой. — Я был занят, — упёрся он спиной о дверцу шкафчика, засовывая руки в карманы серых спортивных штанов. — Чего ты хотела? — Хотела поговорить. Ты обещал рассказать мне как у тебя всё продвигается, а сам игнорируешь меня уже какой день подряд. — Повторяю, я был занят, — чуть ли не по слогам ответил он. — Если ты забыла, я совмещаю учёбу на двух факультетах и тренировки с командой. Поэтому, прости меня, блять, пожалуйста, что у меня не хватает времени на разговоры по душам с тобой, Гринграсс. Уши Милисенты всегда к твоим услугам. — Ты теперь вечно такой раздражённый, — губы Астории сморщились в искреннем омерзении, когда она выплюнула следующую фразу: — Как только начал встречаться с Грейнджер. Её всю затрясло. Холод испуга, смешанного с чем-то очень похожим на шок словно проскальзывал между рёбрами и своими льдинками царапал кожу. Она приложила ладонь ко рту, заглушая резкие вдохи. Словно корка льда распространялась по конечностям, вводя организм в дисбаланс. Отключал его. Ломал систему, вселяя вирус с программным кодом непослушания. — Потому что я заебался, понимаешь? Я устал ей врать, — цедил он, сжимая челюсть. — Она догадывается, а я больше не могу это скрывать. Чувствую себя куском дерьма за то, как обращаюсь с ней. С её чувствами. — Да ладно тебе, Драко, — она издала смешок, который был полной противоположностью мимике растерянности. — Ты же… — качала она головой, не веря в произнесённое следом: — Ты же не мог влюбиться в неё. Салазар, да она ведь... — Лучше молчи, — рявкнул он на Асторию, заставляя ту перепугано шагнуть назад. Почти задевая Грейнджер. — Ты последний человек, с которым я буду обсуждать Гермиону. — Но, Драко, где ты и где она… Вы по разным сторонам баррикад, и когда Грейнджер узнает, на какой стороне на самом деле ты, она бросит тебя быстрее, чем ты успеешь осознать произошедшее. Она ведь думает только о себе, — показательно загибала Гринграсс пальцы, перечисляя, — о своих проблемах и о своей карьере, а ты… Ты для неё мальчик, в жилетку которого ей удобно выплакиваться. Она потянула к нему свои руки, кладя ладони на его плечи, становясь напротив. Становясь слишком близко. Гермиона ощущала как магия заискрилась на кончиках пальцев, когда когти Гринграсс заскользили по его телу. — Ну же, малыш, мы с тобой в одной команде. — Ты нихрена не знаешь, — заткнул он её трепетную речь, — о ней, обо мне, и уж тем более о нас, — отчётливо проговаривал Драко каждую мысль, сбрасывая её руки со своего тела. — Поэтому проваливай отсюда, Гринграсс, — вытянул он руку, указывая девушке на дверь. — Мне не о чем с тобой разговаривать. — Малфой, ты же будешь жалеть потом, — парировала она, брызжа своей привычной желчью. — Я могу сделать так, что ты будешь жалеть. — Уходи. Я не в том настроении, чтобы выслушивать твои жалкие угрозы, — закатил он глаза, выражая всяческое равнодушие. — Потренируйся на ком-нибудь другом. Меня, увы, не трогает столь душещипательная речь. Она злостно фыркнула, и в развороте взмах её волос полоснул по щеке Гермионы. Стук каблука отбивалась от стен раздевалки. Как и в её голове, словно пробивал бладжером череп. Хлопок закрывшейся двери. Взмах палочкой. Глаза в глаза. Серые глаза напротив то ли от испуга, то ли от недоумения расширились. — Она знает о нас, — звучала она так отрешённо, ведь сама эта мысль никак не укладывалась в голове. — Ответь мне, Малфой. Почему Гринграсс знает о нас? С каждым её шагом. С каждым произнесённым словом голос подскакивал до высот крика. — Гермиона, я… — Ты рассказал ей? — кричала она на него. — Зачем ты рассказал ей? — Она видела нас. В библиотеке, — ответил он ровным тоном, не поддаваясь её агрессии. — Конкретнее. — Я был занят впечатыванием тебя в книжную полку, а после выяснением отношений, чтобы заметить зрителей. Он говорил об их первом поцелуе. Единственный раз, когда они были настолько неосторожны. Думали только друг о друге и даже не вспоминали о десятке других студентов в библиотеке, которые легко могли заглянуть за книжную полку. Пускай и самую отдалённую. Тот, кому это было необходимо, обязательно бы нашёл их. И нашёл все-таки. — Она вышла из-за стеллажа, как только ты ушла. Хватило одного её взгляда, чтобы понять, как много она слышала. — Вот почему она так взъелась на меня, — гнев спадал, вместо него голову снова заполняли обрывки осознаний, складывающихся единой картиной. — Из-за того, что мы с тобой… — Вместе, да. Гринграсс думает, что я бросил её из-за тебя. Отчасти, она правильно думает, — медленно подступался Малфоя к ней. — Я смог уговорить её не рассказывать. Астория бывает расчётливой, но и её можно переиграть. Стоило надавить на нужные рычажки и она поддалась. — Это было тем, что ты скрывал от меня? Вот почему я так часто видела вас вместе? — Да, я не хотел волновать тебя. Думал, если не расскажу, так тебе будет спокойнее. — Мерлин… — Гермиона упала на скамью, пряча голову в ладонях и бормоча: — То, что она говорила сейчас, как вела себя с тобой — всё выглядело так, словно вы с ней в каком-то сговоре. Мне казалось… Казалось, ты бросишь меня. — Салазар, конечно, нет, — Драко опустился на колени перед ней, отдирая её ладошки от лица и пряча в собственных. — Даже если однажды ты будешь кричать, что ненавидишь меня. Будешь проклинать свои чувства. Я буду рядом и никогда, слышишь меня, — вглядывался он в её чуть влажные глаза, — никогда не оставлю тебя. — Почему я буду ненавидеть тебя? — хмурилась она, ища смысл в его словах. — Ну, у всех ведь парочек бывают кризисные периоды, — хмыкнул он, поглаживая её ладонь. — Может, мы станем исключением? — улыбнулась Грейнджер, поджимая губы. Что-то мрачное промелькнуло в глазах напротив. — Наши кризисные периоды уже случаются как минимум раз в неделю. Ты уверена, что мы, — выделил Малфой саркастичной интонацией, — исключение? — Все пары ссорятся, Драко, — игралась она с их переплетёнными пальцами. — Не бывает идеальных отношений, словно сошедших со страниц романа. Многие люди расходятся, ссылаясь на противоречия в характерах. И только часть остаётся вместе, решая эти противоречия, а не оставляя их. — Решая?.. — Разговаривают. Удивительно, да? — усмехнулась она плутовато. — Правда? — деланно нахмурился он. Будто глаза не выдавали искреннего веселья. — Ого, люди умеют разговаривать. — Представляешь? — потянулась она ладошкой к его щеке, огладив большим пальцем. — Нам этого не понять. — Совсем не понять.skin — rihanna
Мягкие губы накрыли её в невесомом соприкосновении. Она приоткрыла рот, углубляя поцелуй, как любил делать Драко, но вместо того, чтобы сразу толкнуться языком, он продолжил медленно смаковать вкус её губ. Гермиона потянула его к себе ближе, обхватив рукой подбородок и ей же зарылась в немного сальных прядях. Рука Драко обвила её за талию, спуская девушку к себе на колени. Никогда ранее он не был с ней так ласков. Поцелуи с ним напоминали девятый вал шторма, закручивающего в свою непроходимую воронку из ощущений. Стоит ли вообще что-то говорить о сексе?.. Секс с ним был шкалой эмоцией, стрелка которой прыгала от разных полюсов целого спектра. Драко контролировал, приказывал, а она подчинялась. С ним она отключалась, будто переставала писать свою жизнь на серверах этого мира, и переносилась куда-то в заоблачные дали их удовольствия, позволяя всем недугом отпустить её. Позволяя ей забыться. — Детка, — толкался в неё Драко, пока её стоны отражались от стен узкой кладовки мастерской, где преподаватели хранили наваленные друг на друга мольберты, холсты, выставленные на полках, и множество других художественных принадлежностей. — Нас могут услышать, тебе нужно быть тише. Он тяжело дышал ей куда-то в спину, вплотную прижимаясь сзади, пока она упиралась рукой за полку стеллажа, скрывающего их выставленными на нём в ряд холстами. Господи. Студенты могли зайти в любую минуту. Чёртов преподаватель мог зайти в любую минуту. То, что затеял Драко, доводящий её до блаженной кульминации в эту самую секунду было настоящим безрассудством. Словно по велению её мыслей, дверь распахнулась и низкорослый паренёк, музыка из наушников которого разносилась по комнате, не замечая пары, подошёл к одному из стеллажей, у которого в ряд были выставлены баночки со всевозможными цветами масляных красок. — Драко, — она слышала испуг в собственном голосе. — Тихо, — накрыл он её рот своей ладонью. — Будь умницей, — прошептал ей в шею, и Грейнджер тут же почувствовала кружение большого пальца на клиторе. — Каково это? Знать, что он может заметить нас в этот самый момент, когда ты кончаешь на мой член? Она закусила свою губу, сдирая запёкшуюся трещинку и снова чувствуя металлический привкус крови на языке, когда попыталась заглушить несдержанный стон. Его пальцы игрались с ней, пока член продолжал мучительно медленно ласкать её промежность, пульсирующую от нежных прикосновений. — Боже… Я н-не могу, — задыхалась она от каждого толчка, сопровождаемого потиранием набухшей горошины. — Остановись, ты сошёл с ума. — Из-за тебя. Она провела ладошками по его плечами. По тем же местам запачканным Асторией, словно стирала и возвращала свои отпечатки. Словно вводила своё ДНК в клетки его кожи. Гермиона мазнула языком за местечком под мочкой его уха, Драко тут же потянул её на себя за шею, возвращая губы своим. Так неторопливо, мягко… так нежно. Она растекалась лужицей от того, как бережно его ладони оглаживали её бедра, как поднимались вверх и пересчитывали позвонки её выгнувшейся спины, как соскальзывали к краям рубашки, пробираясь под изгибы её талии. — Ты пришла сюда, потому что следила за Асторией? — резко спросил он, прекращая поцелуй. Она прошлась языком по нижней губе, чувствуя его вкус на ней, и отрицательно замотала головой. Малфой вопросительно склонил голову. — Я пришла, потому что… Ты важен мне. Я хотела признаться как много всего чувствую к тебе и как боюсь всех этих чувств. Боюсь, что однажды они закрутятся подобно вихрю воронки смерча, а мы не успеем спастись. Боюсь, что однажды они всполыхнут так сильно, а мы и не заметим огня, окутавшего всё пространство вокруг нас. Мы запустили необратимый процесс нашей перерождающейся день за днём всё более пылкой страсти, порой толкающей нас на безумные поступки. Я желаю тебя больше, чем кого-либо и когда-либо. Ты единственный, с кем мне бывает так легко, словно я возвращаюсь в беззаботное детство полное фантазийных миров, и так сложно, будто ты запутанная головоломка, каждая новая попытка разгадать которую заводит в тупик. Ты нужен мне. Ты дорог мне. Все чувства, которыми ты наполняешь моё сердце, влекут меня к тебе и пугают одновременно. Возможно, об этом ещё рано говорить. Возможно, я снова запуталась в своих чувствах или не правильно их распознала. Но, Драко, кажется, я влюблена в тебя. — Я пришла, потому что ты выглядел таким уставшим и вымотанным последние дни. Вот я и подумала, что могла бы… Не знаю, может… — Может?.. — знакомые чертята снова заплясали в расширившихся зрачках напротив. — Пойдём, — слезла она с его колен, протягивая руку. — Ты расскажешь мне, что задумала, Грейнджер? — уцепившись за её ладонь, поднялся Драко. — Узнаешь, — загадочно ответила она, невинно хлопая глазками. Гермиона сбросила кеды рядом с его сумкой и повела парня за руку в сторону душевых кабин, хлюпая босыми ногами по мокрому кафелю. Остановившись у самой дальней, она втолкнула его в душевую с отделкой из глянцевого кафеля и щёлкнула замком. Рука Малфоя снова сжалась на её шее, резко дёрнув на себя и вот теперь поцелуй приобрёл его стиль. Напористый. Пылкий. Грубый. — М-м, — мычал он ей в губы, оставляя короткие поцелуи между обрывками фраз. — Задумала трахнуть меня, Грейнджер? — Задумала помочь тебе расслабиться. Их языка сталкивались друг с другом, жадно борясь за каждый срывающийся рваный вдох. Она поддавалась навстречу ласке его губ, темп движений которых то ускорялся, то снова спадал, заставляя возбуждение разгоняться по её артериям, заменяя в них кровь. — Раздень меня, — прошептала она, отрываясь от поцелуя, эффект которого подкашивал колени, и перешла на его скулы. Малфою не нужно было повторять дважды. Его руки легли на её талию, сжимая джинсовую ткань рубашки. Пальцы пробегались по светлым пуговицами, расстёгивая их. Сдирая их. Давление нарастало. Дыхание сбивалось, переставая подчиняться стабильным расширениям грудной клетки. Рубашка слетела на пол, мгновенно намокая от воды, оставленной предыдущим посетителем кабинки. — Блять, — её возбуждённые соски коснулись твёрдой груди напротив, запустив забег мурашек от трения кожи. — Ты вообще носишь лифчик? — Не тогда, когда знаю, что ты его с меня снимешь. Смешок опалил её кожу в том же месте, где краснел отпечаток его губ. Пальцами Драко надавил на позвоночник, заставив её прогнуться и довериться его силе, удерживающей женское тело. Ртом же он накрыл торчащий то ли от температуры, то ли от возбуждения сосок и принялся его поочерёдно посасывать, оттягивать в цепких покусываниях, заставляющих её сбивчиво дышать и цепляться за него, как за опору. Его руки были повсюду. Скользили по бёдрами, там, где даже через джинсу она чувствовала, как отпечатки оставляли ожоги. Жадно, так по-собственнически сминали её грудь. Сжимали в совершенно развязанном жесте задницу. Он трогал её, касаясь каждого дюйма её оголившейся кожи, а она позволяла. Просто потому что хотела. Искренне желала чувствовать эти иногда весьма грубые жесты, заставляющие её держаться за его тело в попытках сохранить вертикальное положение, лишь бы не свалиться от собственной слабости перед ним. — Блять, я так хочу тебя, — полушёпотом произносил он, слизывая её мурашки с шеи. Пуговица её джинсов звякнула, падая на пол следом за рубашкой, когда он стянул их с неё. — Всегда так хочу тебя. Гермиона забралась пальчиками в его волосы, возвращая ему глубокий поцелуй. Она толкалась языком глубже, проходясь по его языку, который с такой уверенностью истязал её рот, словно руководствовался картой. Впивалась в его мягкие губы, упиваясь их вкусом. Его вкусом. Она заскользила влажными ладонями по его телу, чувствуя его напротив себя каждым сантиметром. Чувствуя каждый его сбивчивый вдох. Чувствуя каждую дрожь удовольствия от её действий. Чувствуя его. Грейнджер подцепила ноготками ткань его серых штанов, через которую в её живот уже упиралось его внушительной длины возбуждение, заставляющее её глубину полыхать от желания ощутить толчки. — Мне так нравится, как ты касаешься меня, — Драко оторвался от её шеи, слушая её признание. — Нравятся твои поцелуи, нравится всё, что ты делаешь, заставляя меня всю дрожать от постоянного желания тебя. — Если бы ты только представляла, насколько у нас это взаимно, — сжал он её шею, заставляя смотреть в упор. Пунктик на зрительный контакт? Да, определённо. У Драко он был, и поняла она это ещё в первые недели их общения. Смотри. Смотри в мои расширившийся зрачки и видь в них своё отражение. Только своё. Последние кусочки ткани спали в угол душа, мгновенно становясь единой мокрой кучей из одежды, которую им придётся сушить. Но всё потом. Разве сейчас это было важно? Гермиона взяла его лицо в ладошки, оставляя короткие поцелуи везде, до куда только могла дотянуться. Малфой громко выдохнул, когда она засосала местечко под мочкой, оставляя там новое краснеющее рядом с остальными пятнышко. — Детка, — хрипло простонал он, оглаживая её плечи, наслаждаясь блужданиям её языка по его телу. Великолепно-превосходно-идеально-гибко-мускулистого телосложения ловца. — Чёрт, да. Хорошо. Ей так нравилось, как он называл её. «Детка», слетавшее с его в губ в особо страстные поры, — заставляло мокреть её бельё пуще прежнего. «Малышка» — заставляло сбрасывать к чертям это бельё. — Должно быть охуенно, — уголки губ Малфоя изогнулись в довольной ухмылке, когда она вернула ему его же фразу. Его глаза держались закрытыми, отчего следующее её действие заставило парня вздрогнуть. Она вытянула руку, прокручивая регулятор крана на тёплую подачу и струйки воды с тропического душа потекли по их плечам, делая волосы мгновенно потяжелевшими от влажности. — Расслабься, — шептала она, проводя ладонями вниз и очерчивая ноготками каждый точённый мускул его пресса, пока спускалась к члену. — Обычно после тяжёлого дня я принимаю горячий душ, представляя словно вода смывает с меня все его тягости. Драко хрипло выдохнул, когда она обхватила чувствительную плоть в кольцо своих тонких пальцев и медленно повела вниз по основанию. — Блять, — зашипел он от её скольжений, заставляющих его прикрытые ресницы дрожать. — Охуенно. Она усмехнулась, задевая выступившее подсемя, размазав его по головке. — Тебе нравится? — продолжала она поглаживающие движения вдоль его толщины, набирая темп. Вверх. И вниз. — Да-да, — прохрипел Драко и направил её своей рукой: — Только чуть медленнее. Гермиона, прислушиваясь к его наставлению, сбавила темп, плотнее сжав кулак вокруг члена. Тихий стон сорвался с его губ на её действие. Она опустила взгляд к месту, где её рука постепенно набирала не слишком быстрый ритм под рваное дыхание Драко. — Ч-чёрт, — зашипел он, когда её язык прочертил рисунок татуировки на его ключице. — Тебе нужно остановиться, если ты хочешь, чтобы мы продолжили. — Я сделала что-то не так? — нахмурилась она, когда Драко убрал её руку с члена своей. — Мы ещё вернёмся к этому, но сегодня… — шептал он в дюймах от её подрагивающих губ. — Сегодня я трахну тебя, а не ты меня, малышка. Он задрал её правое бедро и крепко прижал к себе. Другая свободная рука легла на ягодицу, сминая. Она громко выдохнула прямо ему в губы, выдавая истинное удовольствие, которое приносили с собой его касания. Капли воды продолжали поливать их сверху, смывая с её лица остатки макияжа, поэтому ей пришлось проморгаться из-за сильного потока воды, бьющего прямо по лицу. Драко заметив это, прокрутил кран, убавляя подачу воды и меняя температуру. Пар мгновенно заполнил всё пространство душевой. Горячие струи, стекая по их телам, разбивались о пол, создавая какофонию звуков из их жаркого дыхания, мокрых поцелуев и брызг воды. Всё смешивалось в звучание песни, которая даже после десятка прослушиваний, не надоедала. Язык Малфоя оставил влажную дорожку на её шее и спустился к горлу, оставляя там темнеть очередную метку. Она цеплялась руками за плечи, прижимаясь к нему ближе. Преодолевая последние крохи пространства между ними и расплываясь в его руках. Руки Драко огладили её бедра и, сместив центр тяжести, он подхватил девушку за ягодицы вверх, впечатывая в плиточную стену лопатками, лёгкий холодок от которой заставил Гермиону вздрогнуть. Она крепко сжала ногами его торс и обняла за шею правой рукой. Взяв его за подбородок левой, Грейнджер провела большим пальцем по нижней губе и накрыла их, смакуя вкус воды. Пульсация между ног болезненно изнывала каждый раз, когда его член касался её слишком близко, чтобы почувствовать его, но слишком далеко, чтобы утолить желание. — Драко, пожалуйста, — захныкала она, чувствуя, как уже перемешиваясь с водой по ногам стекало её возбуждение. — Такая красивая, когда умоляешь, — усмехнулся он ей в губы, оттягивая зубами кожу. Головка его члена потёрлась о клитор, и это заставило её задрожать от блаженства. — Ещё, — почти заскулила она, царапая короткими ноготками мускулы его плеч. — Сделай так ещё раз. Он отклонился на пару сантиметров, всматриваясь в глубину зрачка. — Так? — невесомо мазнул он головкой по мокрым складкам с невинными видом. — Так тебе нравится? — Да-да, Драко, пожалуйста, — крепче ухватилась она за его шею, поглаживая кадык большим пальцем. — Прошу, ты нужен мне. Гермиона целовала его нижнюю губу, слизывая капли воды с уголка. Целовала линии скул, об остроту которых разбивались так и не долетавшие до напольного кафеля капли. Целовала мочку, играясь зубами со свисающей с уха серьгой. — Только потому, что ты так вежливо просишь. Он провёл членом по её промежности, проверяя влажность ещё не смытую водой, и толкнулся, вызывая долгожданный протяжный стон. Грейнджер клялась себе, что, откинув голову с прикрытыми в наслаждении глазами от его сразу же набирающих темп толчков, могла видеть под веками роняющие в ночи свои блики звёзды. Никогда не угасающие, ярко полыхающие, как её возбуждение, звёзды. — Бо-оже. Её дыхание перехватило, когда Драко вошёл в неё полностью одним мощным толчком. — Блять, — его глаза закатились от захлестнувших их обоих ощущений. — Я с ума схожу по ощущениям тебя, Грейнджер. Она принимала его всего, чувствуя сдвигающиеся вокруг члена стеночки. Малфой сильнее сжал её бедра, так что полосы от его пальцев мгновенно покраснели, и глубоко вошёл в неё, задевая скопление жаждущих удовлетворения точек. И вышел, чтобы с новым толчком задать темп, из-за которого шлепки их кожи перебивали бьющие по сырому кафелю капли воды. — Д-да. Ещё, — произнесла она на выдохе, теряя контроль над собственными стонами, разносящимися по раздевалке, в которую, вероятно, вот-вот уже могли начать приходить, как лестно их именовала Паркинсон, Сопледуйцы. Его изучающий взгляд скользил по её мимике в каждом новом движении, выбивающем из неё несдержанные звуки. Пока одна рука продолжала держать её бедро в своих тисках, второй он заставил её откинувшуюся шею принять вертикальное положение, в котором их зрительный контакт, чиркая зажигалкой, воспламенял облитые Малфоем розжигом чувства в ней. — Как в тебе горячо и узко. Блядство, — прохрипел он ей в губы, прижимаясь к её лбу своим. Гермиона подтянула бедра, слегка затёкшие от неудобного положения, и сильнее прижала пятки к его позвонкам. Она чувствовала каждую перекатывающуюся под её касаниями напряжённую от удержания тела на весу мышцу. Их глаза, затянутые обоюдным желанием, казалось, темнели до оттенков зрачков, когда дуэт из скользящего члена и принимающего всю его толщину влагалища, доводил их до обжигающего удовольствия. Или обжигала вода? Ей было так плевать, если честно. Казалось, пойди кипяток, ожоги от которого они будут залечивать последующие дни, а она даже не почувствует его. Ведь жгла не вода. Жгло его тело, плавящее её соприкосновениями разгорячённой кожи, с которого стекала смесь из пота, возбуждения и смывающая их вода. Она громко захныкала от ощущения пустоты, когда член выскользнул от интенсивности его толчков и стекающего из неё возбуждения. Пустота, которую пульсирующие стеночки просили заполнить. — Драко, прошу тебя, — стоны его имени, слетавшие с её уст, практически мольба, подстёгивали его самодовольство, которое он пытался скрыть, закусывая нижнюю губу. Но глядя прямо в потемневшие, как преддождевые тучи глаза, она видела как в них отражалось удовольствие от наблюдениями за её несдержанным состоянием. До которого каждый раз её доводил он. — Ты знаешь, мне нравится, когда ты громкая, — прокрутив бёдрами, он толкнулся прямо в скопление чувствительных точек, выбивая из неё очередной громкий вздох. Она говорила про карту её рта? К чёрту её, у Драко определёно было грёбаное пособие на всё её тело. — Но тебе нужно быть тише, малышка. Сюда могут зайти в любой момент. — Значит не трахай меня так, если хочешь, чтобы я была тише. Он усмехнулся куда-то ей в скулу, позволяя её пальчикам снова спрятаться в прядях его волос. Перебирая. Играясь с ними, зная как ему нравится, когда она делала так. — Разве я могу лишить тебя такого удовольствия? Толчок. Мгновение. Ещё резче следом. Он и до этого не сдерживался, но ритм, который Драко задал сейчас, заставлял её всю сжиматься от более глубоких вхождений и непроизвольно выгибаться в его руках, подмахивая бёдрами навстречу. Она наклонилась к нему, плотнее обхватывая его в кольцо свои ног, чувствуя как низ живота уже привычным образом начало сдавливать от ощущения подступающего оргазма. — Я близко, — судорожно шепнула Гермиона, лизнув его губу. Она пыталась. Она правда пыталась быть сдержаннее и даже утыкалась ртом ему в плечо, заглушая слетающие с уст стоны, но он трахал так будто, сбрасывал с себя все оковы контроля, терпения и всего того, что полагалось, если бы в их сексе было больше нежности. Но её практически не было. Драко дарил её в повседневных мелочах. Дарил заботу. Во время секса он был другим. Словно сдирал с себя маску той переплетающейся с игривостью мягкости. В эти моменты он казался ей настоящим. Таким порой хамоватым, наглым, даже грубым, но настоящим. Будто вместе с оргазмом Малфой снова возвращался к тому образу заботливого парня. Образ, который должен был ей понравиться. И ей действительно нравилось, то каким он был. Но гораздо больше он нравился ей таким, жадно хватающим каждый дюйм её тела, каждый её протяжный вздох, пойманный его губами. Что скрывать, ей попросту нравилось эта животная инстинктивность, пробуждающаяся в них в интимных порывах. Член входил в неё под таким углом, что удачно задевал набухший клитор и от этого промежность сдавливало в невыносимых пульсациях. Темп его толчков знакомо увеличился — так он делал, когда хотел довести их до конца одновременно. Напряжение сковало всё тело. Драко тяжело дышал ей в плечо, пока она цеплялась за его широкую спину, когда мышцы внутри начали сокращаться. Пальцы на ногах подгибались, пока он хаотично двигался в ней, подводя к краю. Его имя слетало с её губ, перемешиваясь с громкими стонами. — Только не останавливайся, — оглаживала она его плечи, сбрасывая с них струи от напора воды. Кто-то из них случайно задел кран, переключая на максимум. — Господи, я-я… Они гортанно простонали друг другу в губы и замерли после его последнего толчка, от которого реальность разлетелась на мелкие кусочки в пелене наслаждения, смешавшейся с горячим паром. Её голова упала на его плечо, пока тело всё сотрясалось от взаимной дрожи. Тишина снова заполонила пространство душевых. Они молча прижимались друг к другу, прислушиваясь к тяжёлому дыханию грудных клеток, соприкасающихся друг с другом. Всё тело обмякло. Расплылось, как та гора наваленной ими одежды. Она поражалась, как у него оставались силы держать её на весу. Гермиона обняла его за плечи, в ответ его руки сомкнулись кольцом вокруг её талии. Она спрятала свои тонкие пальчики в прядях его белокурых волос, зашептав ему на ушко: — Я помню, что послеоргазменные признания не считаются, — потёрлась она подбородком о его плечо, склоняя голову, — но, возможно, это моё единственное состояние, в котором я могу сказать, что если бы это была история о родственных душах, то твои инициалы, Драко Малфой, были бы вытатуированы в самом центре моего сердца. Ей давно хотелось сказать ему эти слова. Возможно, в другой обстановке, в другом настроении, но сейчас прислушиваясь к биению его сердца, поравнявшемуся с её собственным, Грейнджер казалось, что не было другого времени, чтобы произнести своё признание. Так ведь это и происходит, да? Неожиданно. Когда ты сам ещё не до конца веришь в произнесённое твоим ртом. Когда кажется, что время истекает и останавливает свой счёт, словно в ещё не перевёрнутых песочных часах, и вот-вот с последней секундой придёт твой финальный вдох. Она чувствовала, что должна была сказать это. А он услышать и крепче прижать её к себе.