***
— Грейнджер, ещё полчаса и мы точно опоздаем, — снова раздалось недовольное ворчание Драко. — Никто и никогда не приходит к началу. Послышалось громкое цоканье и очередной страдальческий вздох. Пока она уже не первый час проводила за закрытой на замок ванной в сборах, Малфой всё то время проторчал по другую сторону двери. Всеми способами, в том числе включающие в себя доведение её до нервного тика, он пытался побороть заполонившую тихую комнату скуку. Первый его час прошёл самыми приятным для Грейнджер образом. Она вышла за платьем, когда стала свидетельницей окутавшего пространство её комнаты сонного царства во главе Малфоя и его верного напарника Беззубика — тот самый выигранный ими на рождественской ярмарке дракон. Она не смогла сдержать секундного порыва, и теперь сделанная в тот момент фотография занимала своё законное место в её фотоплёнке. К середине второго часа ей пришлось его разбудить под уже обыденное недовольное кряхтение и отправить в душ. Гермиона успела пожалеть об этом решении сотню раз, подумав, что лучше бы она наложила на него очищающие чары. Ведь стоило только Драко распрощаться с последними крохами сна, как он начал свои домогательства до неё от безделья: он копошился в её книгах, громко шурша перелистывающимися страницами, скрипел кроватью, пытался что-то отдалённо похожее на музыку воспроизводить на её музыкальных инструментах. Мерлин... Он вёл себя как капризный ребёнок, которого родители на пару часов оставили одного посидеть в детской комнате. — Ещё минута и моей компанией на этот вечер станет Беззубик. Она фыркнула и продолжила обводить красным карандашом форму губ, чуть выходя за контур, тем самым визуально делая их полнее и корректируя форму в более округлую. Красная помада определённо входила в творения, созданные самим Дьяволом, ведь, казалось, что для того, чтобы ровным слоем покрыть губы помадой плотной матовой текстуры, приходилось чуть ли не по линейке вымерять каждый изгиб. И не дай Мерлин в этот момент случайно дёрнется рука. — Дет… — Ещё минуточку! — Я слушаю это уже десять минуточек! Она закатила глаза, проигнорировав его раздражённый тон. Открыв один из контейнеров, в котором хранились уходовые средства за её непослушными волосами, она быстро нашла фиксирующий спрей от изготовителя каких-то магических бьюти-зелий и распылила его, чтобы сохранить форму вьюнкам на её голове и не позволить тем распушиться в душном пространстве Выручай-комнаты из-за большого скопления людей. Последний раз оглядев свой готовый образ в зеркале и мысленно согласившись со всеми утверждениями Малфоя о её красоте, Гермиона дёрнула щеколду двери, выходя из ванной. Сидевший в кресле напротив двери Драко отвёл взгляд от экрана телефона, переключая всё своё внимание на неё. Он медленно прошёлся по её фигуре, и от этого неторопливого разглядывания, в котором читалось восхищение и что-то похожее на жадное обожание, у неё в разы сильнее забилось сердце. Розовые бутоны сбросили свои лепестки, опав с её щёк, и закружились коконом, перемешиваясь с вспорхнувшими в животе бабочками. — Ты тоже слышишь это? — поднялся он с кресла, уперевшись бёдрами о его подлокотник, когда она в два шага преодолела расстояние между ними. — Что слышу? — Твоё платье, — прохладная ладонь легла на оголённую зону её спины, потянув на себя, — оно шепчет мне, как сильно хочет, чтобы этой ночью я снял его с тебя. — Со мной оно не так болтливо, — хихикнула она, пряча смущение в изгибе его шеи. — И что же ещё такого оно тебе говорит? — Говорит, что ему нравится только, когда его касаюсь я. — А ещё? — Оно восхищено, ведь его хозяйка выглядит в нём невероятно. Так невероятно, что мне захотелось запереться в комнате, послать к чертям эту вечеринку и провести ночь с тобой и этим платьем. — Кажется, у нас появился третий лишний. — О, не волнуйся, мне не составит труда с ним разобраться. Драко склонил к ней голову, проводя носом по нежной коже и вдыхая аромат её тела. — Ты всегда так вкусно пахнешь. Так сладко пахнешь карамелью, — казалось, зайди к ней в комнату тролль, а они под нерушимым зрительным контактом его даже не заметили бы. — Мы с Дафной и Блейзом в прошлое воскресенье ходили в «Сладкое королевство», и каждый раз, когда я проходил мимо стендов с карамельными конфетами и леденцами, в голове сразу вырисовывался твой образ. В глазах напротив всё сильнее воспламенялся фитилёк того самого взгляда, увидеть который мечтала, пожалуй, каждая романтичная душа, верящая во все те сказки о несокрушимой ни под каким чарами любви. Того влюблённого взгляда. Чувственного, живого, полного взаимной страсти взгляда. — Твои выразительные глаза оттенка топлёного тёмного шоколада. Твои прыгучие кудряшки, оттеняющие бледную кожу. Твои вечно раскрасневшиеся от наших поцелуев мягкие губы вкуса вишни, — он медленно приближался к её губами своими, пока не почувствовалось их соприкосновение при каждом следующем слове: — Я чувствую к тебе всего так много и сразу. Люди называют это влюблённостью, — она заметила краем глаза, как он потянулся к заднему карману своих брюк, доставая оттуда маленький бархатный мешочек отличительного бирюзового цвета, — а я бы назвал неизлечимой болезнью, которая с каждым днём всё глубже оседает на подкорке рассудка и губит своими симптомами здравомыслие. На последних словах он раскрыл её ладонь в горизонтальном положении и вложил в неё то самое, что уже успели приметить её зоркие глаза. Она закусила уголок губы, в нетерпение оттягивая завязки мешочка и доставая из него коробочку, что хранила в себе украшение от Тиффани. — Это то, о чём я думаю? — искры из её глаз грозились посыпаться, как ярко падающие в летней ночи звёзды. — Открой и узнаешь, — заговорщически протянул Драко с ухмылкой. На подкладке в форме маленькой подушечки расположилась подвеска с знаменитой гравировкой названия бренда и пробой метала. По форме украшение напоминало замочек в виде сердца, которыми так часто любили завешивать мосты влюблённые пары во взаимных клятвах. — Переверни его. Она послушно развернула кулон, чтобы прочитать то, что, опережая её, озвучил Драко: — Будешь моей валентинкой? Её ладошка, расположившаяся на его шее в зоне, где пульсировала выступающая венка, импульсивно притянула Малфоя, позволяя встретиться их губам в поцелуе, напоминающем прохождение электричества по венам, от которого сердце подпрыгивало, как отскакивающий от пола баскетбольный мяч, а голову затуманивала тяга. Ей всегда его так мало. Его жадных касаний, поцелуев на грани заботливой нежности и страстной грубости. Мало. Словно не было тех сотен часов, проведённых во взаимной ласке. Словно всё всегда было в первый раз. — Только если ты взамен обещаешь стать навсегда моей, — шепнула она, мазнув своим кончиком носа по его. — Навсегда, — повторил он слово, словно распробовал его на вкус. — Звучит как обещание, которое я бы мог сдержать. Широкие улыбки, от которых так и рвались показаться все тридцать два зуба, мешали переплетающимся в поцелуе языкам вместе с поочерёдно вырывающимися смешками. Наверняка со стороны они выглядели как пара сумасшедших, каким-то образом стянувших с себя смирительные рубашки и сбежавшие под ручку с дурдома. Двое сумасшедших влюблённых. Если бы их истории было суждено перенестись на страницы какого-нибудь романа, она бы писались именно по этому излюбленному авторами тропу. — Хочешь надеть его прямо сейчас? — Конечно! Застегни его на мне так, чтобы ни при каких обстоятельствах я не смогла его снять, — игриво подмигнула Грейнджер, разворачиваясь к нему спиной и вставая перед зеркалом, чтобы позволить их взглядам съедать друг друга, пока Малфой будет надевать на неё подарок. Она перекинула часть волос на другое плечо, склоняя оголившуюся шею. Ожерелье опустилось на её ключицы вместе с сердечком, занявшим точное положение в яремной ямке. Драко закрыл замок, прошептав при этом какую-то защитную руну, которую ей не удалось распознать во взмахе его палочки, и холодный металл украшения окончательно повис на шее. — Спасибо, — обернулась она к нему, закинув руки на плечи, и провела дорожку из коротких поцелуев от скулы до уголка губ. — Мне жаль, что я ничего не успела тебе купить. — У тебя ещё будет шанс исправить это, — подмигнул он ей. — Вся ночь впереди. — Только ночь? — А есть другие предложения? — Ну, розовый и красный обязательные элементы дресс-кода, — Гермиона пробежалась взглядом по его одежде, — а на тебе ни одного из цветов. — Знаешь как это исправить? — он сохранял серьёзное лицо, но под её внимательным взглядом не могли остаться незамеченными забегавшие бесенята, от которых цвет его глаз стремительно темнел. — Есть одна идея.showed me — madison beer
Она прижалась своими губами к зоне чуть ниже под мочкой его уха ещё не успевшей подсохнуть красной помадой, отпечаток которой теперь хранили в себе не только его губы, но и первая метка на шее. Оторвавшись от него с характерным звуком, Гермиона оглядела свой первый след, точь-в-точь повторявший форму её накрашенных губ. Толкнув его обратно к подлокотнику кресла, она расположила свои руки на твёрдой груди и провела ими вниз по его торсу, прикрытому ещё чистой белой тканью хлопковой футболки. Гермиона смотрела прямо в потемневшие глаза с подрагивающими ресницами, вновь прижимаясь к жилке, которую перекрыла её отметка. И парочка подобных следом же. Она обвела языком выступающую косточку и оставила на ней короткий поцелуй, создавая что-то отдалённо напоминающее абстрактное искусство прямо на его теле. Медленными поцелуями она спускалась от шеи к воротнику, постепенно переходя к белой ткани, на которой расцвёл первый лепесток её алых губ. Драко громко сглотнул, глядя сосредоточенным взглядом сверху на то, как Гермиона оставляла всё более яркие отпечатки, создавшие своеобразный дизайн на предмете его одежды. Ей не нужно было смотреть в зеркало, чтобы определить, как её помада уже вся смазалась. Приподняв край футболки, Гермиона оставила ряд финальных поцелуев на его косых мышцах, прежде чем подняла глаза вверх, заранее предугадывая, с какой откровенной похотью, заполнившей и без того томный взгляд, столкнётся. — Грейнджер, — её фамилия слетела с его губ хриплым от пересохшего горла рыком, — поднимайся с колен, если окончательно не хочешь угробить то, на что потратила два с лишнем часа. — У меня уже смазалась помада, — невинно провела она по нижней губе, вероятно ещё сильнее размазав текстуру у уголка нижней губы. — Ты бы мог помочь стереть её до конца. Драко смотрел на неё пару секунд немигающим взглядом, прежде чем разбавил тишину своим ответом: — Тогда приоткрой рот, детка. И разве она могла не подчиниться? Разве она могла отступить перед этим приказным тоном? Она словно жила ради этих моментов. Тёмных чёртиков в глазах напротив, грубом тоне, резких движениях. Приказах. Она бы отдала всё, ради возможности видеть его таким чаще. Одурманенным инстинктивным плотоядным желанием. Свободной рукой Драко приподнял острый подбородок, заставляя её посмотреть прямо ему в глаза, и подметил раскрасневшиеся от возбуждения щёки. Он провёл большим пальцем по девичьим губам в распутном жесте, слегка надавливая и засовывая его вглубь её рта. Его кадык дёрнулся от её первого посасывающего скольжения губ по большому пальцу. Она сомневалась в правильности своих действий, но сфокусированный лишь на полноте её губ взгляд придавал уверенности в том, что увиденное было желаемым. Давление между бёдер усиливалось. Ей пришлось их сжать, чтобы унять возбуждение. Сейчас Грейнджер хотелось думать только о его удовольствии. Доставлять ему его. Кончиком языка она собрала солёную слюну, когда он с влажным причмокивающим звуком вынул палец из приоткрытого рта. Малфой вернул руку обратно к шее, в лёгком сжатии заставляя её затылок придвинуться ближе к паху. — Нам правда стоит закончить сейчас. — Если бы он только слышал свой голос со стороны, который выдавал очевидные признаки ложной предосторожности. — Иначе потом я не смогу остановиться. — Разве я когда-то просила тебя останавливаться? Драко хмыкнул, снова задев её губу и чуть оттянув вниз. — Я предупреждал тебя. С этими словами он отпустил её шею и откинулся туловищем о подлокотник. Она повела ладошками вверх от коленей, касаясь кончиками пальцев его бёдер, пока не дошла до маячившей перед глазами ширинки брюк, в которую уже упирался стоящий колом член, отчаянно жаждущий освобождения от мешающей одежды. Гермиона не прекращала смотреть на него ни когда молния медленно ползла вниз, ни когда пуговица выскользнула из петельки, ни когда припустила брюки с бельём, наконец высвобождая достоинство, увеличившееся в размерах от возбуждения. Ей бы приблизиться всего на дюйм, как её губам сразу бы почувствовалась пульсация его органа, только вот… — Драко, я никогда не… — она закусила губу, пытаясь скрыть неловкость от озвучивания мысли. — Ты никогда не сосала Линчу? — от удивления его брови подпрыгнули. Она сморщились от развязного лексикона, слетавшего с уст парня, одарённого хвалебным аристократическим воспитанием. — Не то что бы у нас с ним в принципе был регулярный секс, как с тобой. У Ройса… У него из-за наркотиков есть некоторые проблемы с этим. Губы Малфоя задрожали в попытке сдержать смех, вырвавшийся обрывистыми смешками. — Какая честь быть первым трахнутым этим маленьким ротиком, — довольно усмехнулся он. Она закатила глаза на очередную пошлость, оставив комментирование на следующий раз из-за сильного волнения. Которое, вероятно, слишком отчётливо читалось на её лице, отчего Драко снова скинул с себя всю весёлость и серьёзно произнёс: — Я буду говорить. Он зашипел от долгожданного касания, когда её рука обхватила основание члена. — Распредели смазку. Большим пальцем она растёрла по головке выступившую смазку и медленно провела рукой сначала вниз, а следом вверх в стимулирующих движениях. Она облизнула свои пересохшие губы, прежде чем опустила их на ствол, сразу же насаживаясь до середины. Малфой дёрнулся, издав довольный стон. Его ладонь быстро нашла её шею за копной приподнятых его рукой волос и огладила по эрогенной зоне за ушком, словно выражая одобрение и похвалу. — Вот так, умница. Только будь аккуратна с… — он не успел договорить, резко зашипев. — Да, зубами. Повторив пару раз те же ритмичные движения головой, втягивая щёчки и создавая своеобразный вакуум, который, судя по его участившемуся дыханию, доставали парню особое удовольствие, она подняла глаза к нему, не открываясь от ласкающих скольжений по уздечке. Вздёрнутая к потолку голова, подрагивающие ресницы от закатывающихся глаз, приоткрытые от тяжёлого дыхания губы. Чёрт, она бы отдала всё, ради регулярного лицезрения нескрываемого удовольствия, украшающего его и без того дьявольски идеальные черты лица. — Блять, — его пальцы надавили на затылок, парень сам толкнулся бёдрами навстречу, заставляя её насадиться глубже, отчего её глаза слегла увлажнились и девушке пришлось проморгаться, борясь с физиологией организма. — Ты наверняка читала, смотрела или слушала об этом, — на полувздохах пытался проговаривать он непослушную языку мысль, — потому что твой рот делает это слишком правильно для первого раза. Драко стиснул её волосы сильнее, когда она прошлась языком от головки к низу основания. Ни на секунду не прерывая зрительного контакты. Все его слова и реакции организма подстёгивали в ней уверенность и активировали собственное наслаждение от процесса. Кто бы мог подумать... Раньше ей казалось это мерзким. Сейчас она и близко не была к подобному мнению, приходя к выводу, что… Чёрт, ей нравилось. Больше, чем по критериям моральности должно было. Она водила языком по кончику круговыми движениями, собирала образовавшуюся маленькую капельку предсемени, смакуя на языке его вкус. Прикрыв глаза, она снова вобрала член, заглатывая его так, чтобы продвинуть как можно дальше в горло, борясь с подступающими рвотными позывами. — Бляд-ство, — дрожал его голос в хрипотце. — Да-а, умница. Рукой она обхватила ту его часть, которую не вмещал в себя рот, и начала ласкающе потирать её. Замерев на мгновение, чтобы унять свой организм, реакции которого выдавали откровенный протест на принятие происходящего, она дождалась, когда повышенная чувствительность спадёт, чтобы продолжить насаживаться под доносящиеся до её слуха стоны. Сжимающая её волосы на затылке рука забрала себе бразды правления и теперь полностью контролировала каждое покачивание её головы. Малфой увеличивал темп, от которого влажные звуки её скользящего по члену рта разносились в перебой с их обоюдными стонами. Стонами, по которым было затруднительно определять, кто получал большее удовольствие. — Тебе это нравится, я прав? Она выпустила изо рта член, снова поднимая на него взгляд. Её влажные, припухшие губы, касающиеся головки, связывались с его плотью струёй слюны, смешанной с капелькой семени. — Мне постонать громче, чтобы ты убедился в этом? — она не понимала, откуда в ней бралась вся та уверенность на ответы, в которых, даже не прислушиваясь, можно было легко определить дерзость. Она мазнула язычком по головке, заскользя по пульсирующим венкам ниже, оставляя влажный след. — Блять, детка, если ты продолжишь так лизать мой член, я подумаю, что ты действительно путаешь его с чёртовыми леденцами. — Я бы могла попрактиковаться на них. — Разве тебе не говорили, что обилие сладкого портит зубы? — он надавил ей на подбородок, заставляя открыть рот шире, чтобы толкнуться самому. — Поверь, я найду, чем занять твой рот для практики. Его основание вбивалось в горло, уже почти доставая до гланд, головка тёрлась о нёбо. Драко крепко держал её за шею, двигаясь тазом резче и хрипло постанывая при этом. Она уже знала все реакции его тела, выдающие подступающий оргазм. Подрагивающий в её горле член был, пожалуй, главным признаком. Рваные вздохи — вторым. Гермиона поддавалась на каждое его движение, старательно работая головой. Доводя его до чувственной разрядки, она сильнее обхватывала губами его затвердевшую от финального притока крови плоть. Губы уже немного болели, но она заставила себя вобрать всю его длину, задевая кончиком носа торс. Драко болезненно сжал её волосы у корней, не сдерживаясь в последних толчках, выбивавших из её горла хлюпающие от обилия слюны и его смазки звуки и его грязное: — Блять, блять, Грейнджер… Солоноватый вкус его спермы наполнил горло с последним скольжением её губ по члену, пульсацию венок которых ощущал её язык. Она причмокивающими касаниями поднималась от конца ствола до уздечки, слизывая с него последние капли его оргазма, вкус которого ещё пару секунд хранили её рецепторы. Грудь Драко вздымалась от тяжёлых вдохов, а глаза… Глаза сжирали её в эмоциях, напоминающих что-то между обожанием и восхищением. Она закусила щёку с внутренней стороны, сдерживая вырывающуюся довольную улыбку, и оставила последний короткий поцелуй на его головке, прежде чем поднялась с колен. — Вот теперь ты соответствуешь дресс-коду, — так просто произнесла она, оглядев его футболку, словно минутами ранее не произошло ничего такого, что заставляло разряды в её комнате сталкиваться взрывами.***
into you — ariana grande
Мне едва хватает воздуха, от того как глубоко я растворяюсь в тебе,
И всё, чего я сейчас хочу, это провалиться в эту пропасть.
Со всех сторон их зажимала танцующая под её песню толпа разгорячённых тел. А они словно их не замечали. Словно весь мир сузился до того пространства, что занимала пара, которую интересовало лишь взаимное покачивание тел в ритме танца. Пальцы Драко — электрические провода, убивающие её истомой, по ощущениям которой она успела заскучать. Его руки вольно бродили по её телу, пока напевающиеся шёпотом слова обжигали ушко. Глаза в каждом игривом скольжении её рук жадно бегали по тонкой женской талии, будто не могли насытиться открывающимся видом на голую спину, прикрытую лишь спадающими пружинками волосами. Дыхание утяжелялось с каждым касанием кончиков его пальцев по позвонкам, остужавших её достигшего пика температуры тело. Жарко действительно было. Но не от отсутствия свежего воздуха в помещении. Жаром отдавал Драко, слияние тел с которым увеличивало поток крови по телу, заставляя её всю бурлить внутри, как кипящий адский котёл.Разожги во мне огонь, и, может быть, я разрешу тебе быть ближе.
Это немного опасно, но твой адреналин — это именно то, что я и хочу.
Без лишних слов, лучше дотронься до меня ещё раз.
Каждый раз покачивая бёдрами и подстраивая свои движения под такт ритма, якобы случайно, её ягодицы тёрлись о него, пока руки парня в поглаживающих движениях спускались вниз по животу и игрались с тканью платья. Её тело от их движений и ласкающих прикосновений заводилось с таким рёвом, которому мог бы позавидовать любой спорткар. Она откинулась назад, по-настоящему наслаждаясь этой атмосферой, заполонившей пространство танцпола, позволяя его крепким рукам спустя секунду снова подтянуть к себе и прокрутить так, чтобы с большим пылом прижать её к себе ещё ближе. Будто они могли быть гораздо ближе, чем позволяла физиология. Люди окружали их со всех сторон, и, наверное, её должно было волновать, вдруг кто заметит. Потому что не заметить танцующую пару в страстных импульсных порывах было практически невозможно. Но ей было так глубоко плевать. Завтра они спишут всё на притуплявший рассудок алкоголь, но сегодня… Сегодня они были одной из множества тех пар, танцующих вокруг, которая могла беззаботно отдаваться друг другу и утопать в глубине взаимных чувств.Я так влюблена в тебя… Так влюблена,
Слишком много лишних глаз, но мы будем хранить всё в секрете,
Иначе будет скандал, поэтому им лучше не знать то, как сильно мы влюблены,
Как влюблены.
Так откровенно. Так близко. Так лично. Замирая от каждого следования тел друг за другом. Чиркая невидимыми зажигалками, снова дразня друг друга обоюдным желанием. Сбивчиво дыша, практически соприкасаясь губами, всё громче пропевая с толпой строчки, прослушиванием которых впервые за долгое время она искренне довольствовалась. — Ты не устала? — спросил Драко, склонившись к её виску. — Не совсем, а ты? — Хочу перевести дыхание. Останешься танцевать или пойдёшь со мной? — С тобой. Его ладонь обхватила её кисть, выводя их из скопления взбудораженных до кончиков пальцев ног тел, на которых падали блики света от диско-шара. Выручай-комната своим обилием розового декора, заполняющего каждый уголок пространства, заставляла задуматься, что в украшении были задействованы если не все, то большинство оттенков этого цвета, которые только были зарегистрированы Пантоном. Над головами периодически пролетали зачарованные стрелы, поэтому каждый раз приходилось прятать головы, чтобы не попасть под влияние зелья похоти, что содержал в себе каждый острый наконечник. Подвесные фонарики в виде сердец свисали прямо с потолка, свет от них отпрыгивал лучиками и тут же разбегался розовыми бликами по перемещающимся в помещении фигурам. От каждого уголка её чувствительное обоняние улавливало аромат развеянной по воздуху амортенции: шоколад, мускус с тонкими нотками холодящего ментола, запах ещё влажного от только нанесённых мазков по полотну акварельных красок. Она даже не удивилась, правда. Разве её амортенция могла пахнуть иначе? Её амортенция пахла Драко Малфоем. И теперь она понимала, почему профессор Слизнорт однажды на зельеварении назвал это зелье одним из самых опасных. Даже сидя в эту минуту рядом с ним, когда они расположились на диванчике у их пустого столика, из-за разбежавшейся по разным сторонам помещения компании, она не переставала глубже вдыхать этот воздух, позволяя его аромату распространяться в лёгких, вытесняя из них кислород. — Продолжим нашу игру? — хмыкнул Драко, закидывая руку на спинку. — Когда ты успел найти новых жертв? — Вот она, — пальцем указал он прямо на сцену. — Девчонка фальшивит, потому что слишком сфокусирована на том парне, прямо сейчас танцующем, вероятно, с одной из её подруг. Гермиона перевела взгляд в сторону круглой сцены, так же не обделённой буйством пурпурных красок. Позади висела ярко-неоновая вывеска с переливающимися словом «Караоке» в оттенках… Да, снова розового. Стена была украшена серебристым дождиком, что колыхался воздухом, а в самом центре этой сцены стояла одна из сокурсниц Грейнджер, сжимающая в руках квадратный микрофон стиля 50-х годов. Из колонок доносились знакомые строчки нового сингла Сайрус. Они с Драко занимались полнейшей глупостью, признаться честно. Но ведь всем известно, что самое нелепое чаще всего и заставляло слезам скапливаться в уголках глаз от смеха, а мышцам лица сводиться от широких улыбок. Их глаза цеплялись за разных людей комнаты, придумывая каждому сюжет, участником которого человек, сам того не зная, становился. Всё началось, когда она заметила компанию девушек за столиком перед ними, громко щебечущих вокруг одной подруги и всячески подталкивающих её к ничего не подозревающему парню у бара. Она произнесла своё наблюдение вслух, а Драко подхватил. Эта бессмысленная игра продолжалась до тех пор, пока услышавший звучание её песни из колонок Малфой не поволок Гермиону в центр всеобщей толкучки, что люди именовали клубными танцами. Развязными, порой немного нелепыми, но чаще просто живыми. — Посмотри на того парня за Трейси, — Грейнджер кивнула в сторону сидевшей за столом девушки в компании Луны, занявшей её своими картами-таро, что пользовались в этот вечер особым спросом у желающих погадать на вторую половинку. — Наверняка он весь вечер накрахмаливал свою рубашку, чтобы пригласить Дэвис на танец. — Гойл? Точно, нет. Они с Крэббом здесь из-за обилия сладостей, которых лишились, опоздав на ужин. — Но он прожигает её профиль уже минут пять, не мигая. Говорю тебе, он пригласит её. — Если только Дэвис вдруг решит сменить платье на костюм капкейка, — фыркнул Малфой, поджигая кончик сигареты от палочки. Она поджала губы в раздражении, окинув взглядом зажатый между его пальцев табак, источавший клубки дыма от периодичных выдохов. — Заниматься спортом и курить иррационально, тебе не кажется? — Вы с Поттером такие одинаковые, — закатил он глаза на её отчитывание. — Пэнси постоянно жалуется, что он бесится из-за её сигарет. — А Гарри жалуется, что она бесится на него из-за гиперопеки. — Думаешь, долго они так продержатся? — Ну, если не считать это проблему в виде никотиновой зависимости Паркинсон, у них вроде всё относительно в порядке. Разве нет? — Ей как будто тяжело дышать в этих отношениях от повышенной внимательности после стольких лет плевательского отношения со стороны людей к ней. — Это не странно, что мы сейчас обсуждаем их? — скривилась Гермиона. — Это их личное дело, не думаю, что нам стоит лезть. — Не обсуждаем, а анализируем их поведение с психологической точки зрения, чтобы прийти к относительно субъективным выводам, — с деланно важным видом произнёс Драко, и она не смогла сдержать смешка от выражения его лица. — Так вот как это теперь называется. — Чёрт возьми, от ваших глаз слепит, как от прожекторов, — возник перед ними Блейз, которого со спины обнимала Дафна, выглядывающая к ним лишь головой. — Где-то есть кнопка убавления яркости? — потянулся он рукой к Драко, начав ощупывать его шею. — Отъебись, Забини, — Малфой дёрнулся от него и поднял руку вверх, загибая все пальцы, кроме среднего, красноречиво отвечая на домогательства друга. Гермиона переглянулась с Дафной, которая тоже наблюдала за баловством парней с лёгкой улыбкой на лице. Когда спустя пару секунд перестало слышаться жалобное айканье Блейза из-за выкрученной ему Малфоем руки, он занял место рядом с Гринграсс, зыркнув на них с Драко взглядом, в котором плескалось не меньше полбутылки выпитого огневиски. — Вы же вроде скрываетесь? — слишком выраженная мимика выдавала хмельное состояние Забини. — Кто-то подсказал или сам догадался? — недовольно глянул на друга Малфой. — Не похоже, — подключилась к допросу Дафна. — Ходите весь вечер за ручку, шушукаетесь вместе, а про те танцы, что вы устроили, мы вообще молчим. Они с Драко молча, но достаточно выразительно переглянулись, прежде чем она ответила подруге: — Тут половина людей уже достаточно напились, — бросила она короткий взгляд в сторону Блейза, которому Дафна передавала бутылку с водой, — до такого состояния, что они даже не вспомнят, что сами делали в этот вечер, не говоря уже о других. — Мы это к тому, что будьте осторожнее. За вами наблюдала половина той змеиной компании, — качнула Гринграсс в сторону Милисенты, Дэвис и Астории, болтающих у караоке-машины в ожидании, когда выступающий освободит сцену, — когда вы танцевали. — Спасибо за заботу, Даф, — кивнула ей Гермиона. — Но мы сами способны контролировать ситуацию, которую создали. — На самом деле поражаюсь вам, ребят. Я бы так и дня не продержалась, наверное, — неловко улыбнулась Дафна. — А сколько вы уже… Кстати, сколько вы уже вместе? — Думаешь, мы считаем? — Два месяца и одиннадцать дней, плюс-минус. Одновременно ответили они с Драко и повернулись друг к другу, услышав, как разнились их ответы. Брови Малфоя подскочили в удивлении, пока взгляд Грейнджер бегал по всевозможным ведрообразным ёмкостям, что вместили бы её голову, которую она желала позорно закопать в песке, как спрятавшийся страус. Смешки Забини, замаскированные под кашель, прервали эту тишину из-за её конфуза. Она не то чтобы зацикливалась на этом... Тем более они с Драко как-то, не договариваясь, решили, что не войдут в число тех пар, что именуют годовщиной каждый божий день, проведённый вместе. Её мозг сам выработал эту привычку регулярного подсчёта порой даже самых незначительных мелочей. Планирование было ещё одной деталью, которая загружала её разум, как переполненный лишними гигабайтами жёсткий диск, требующий немедленной разгрузки файлов. Однажды, впервые расписав свой распорядок дня, она уже не могла и не хотела останавливаться, чувствуя каждый раз трепетное удовольствия от зачёркивания тонкой линией выполненного плана на день. Эта фокусировка на времени и собственном расписании, возможно, только усилилась, когда в графике Гермионы было посекундно расписано отмеренное количество времени, которое ей предстояло провести на одних съёмках, чтобы не опоздать на следующие. — Я… Никто не хочет выпить? — повернулась она к Дафне, игнорируя пронзительный взгляд Драко. — Блейзу уже достаточно, а я пью тыквенный сок. — А тебе что-нибудь взять? — обратилась она к Малфою с невозмутимым видом. — Огневиски со льдом, если не сложно. Она кивнула и оставила молча переглядывающихся друзей. Пробираясь через компании, что успели занять большие ложи почти у самой сцены, она почти дошла до единственного бара, ассортимент которого предлагал алкоголь помимо едрёных коктейлей с обязательным наличием розового красителя, когда её за руку дёрнула чья-то рука. — Ройс? — склонила она голову, вопросительно взглянув. — Ты же говорил, что не придёшь. — Я встретил Асторию, возвращаясь после нашей с тобой… Я не знаю, как правильно назвать всё то, что произошло днём, — смущённо поджал губы парень. — Она пригласила меня. У девчонки нет равных в навыках убеждения. — Скажу по секрету, тут каждый приглашён Асторией. На удивление, даже я. — У вас с ней как-то не заладилось, я прав? — «Не заладилось» слишком мягко сказано, — сказала она с явным сарказмом. — На самом деле я хотел поговорить о другом, — приблизился к ней Линч, сделав ещё один шаг вперёд, окончательно впечатывая её спиной в круглую барную стойку. — А нам есть о чём? — развернулась она и начала выискивать среди выставленных бутылок виски то, которое просил Драко. — Я хочу извиниться. Бокал в её руках громко звякнул, задевая покрытие стойки. Она резко повернулась к нему, случайно ударяя кончиком прядки щёку Ройса. — За всё. Но главное за произошедшее той ночью, которую я хоть головой и не помню, но сердцем чувствую, как сильно ранил близкого мне человека. — Ройс, не надо, — покачала она головой, борясь с одной версией себя, что настаивала на выслушивании парня, и другой, которая напоминала о ждущем её за столиком Малфое, который, не дай Мерлин, мог видеть её в компании Линча. — Я уже сказала всё, что думаю, и если тебя впервые действительно волнует моё мнение, то прислушайся к нему, пожалуйста. — Ты — единственный человек, чьё мнение меня волнует, Гермиона. Поэтому я и стою сейчас пред тобой в попытках объясниться, — Ройс забрал из её рук бутылку, служащую барьером. — Я знаю, что испортил нашу с тобой белую страницу чёрной кляксой. Клякса, оставленная мной, растеклась, перекрывая всё то светлое, что ты пыталась принести в мою жизнь, а я так долго в упор не замечал. Заметил лишь тогда, когда осознал, что ты действительно ушла. — Имея не ценим, — поджала она губы, уткнувшись взглядом в носики своих белых конверсов. — Я приехал сюда ради тебя. С последней надеждой перевернуть ту запачканную страницу на новую. — Ройс, я давно это отпустила. Если тебя сейчас гложет чувство вины, то ты можешь быть спокоен. Я принимаю твои извинения, но обещай мне держать дистанцию. — Держать дистанцию, Гермиона, серьёзно? Как? — от негодования звучание его голоса становилось выше. — Как ты себе это представляешь? После всего того, что мы вместе пережили. — Твою зависимость, например? — задала она иронично риторический вопрос. — Её у тебя получалось переживать вполне самостоятельно. — Я не употребляю ровно с того дня, как ты пропала со всех радаров. Это самый длительный срок моей трезвости. — Ты вообще понимаешь, что сейчас делаешь? — стеклянный стакан в её руке грозился треснуть из-за силы, с которой она его сжала. — Ты заставляешь меня жалеть тебя. Сострадать и сочувствовать тебе, а я не должна этого чувствовать, потому что пойти по «кривой дорожке» было только твоим решением! Ты заставляешь меня дать тебе шанс, когда я не хочу этого делать, — тоном выделила она слова всего своего отношения к сложившимся обстоятельствам, — потому что ты снова сорвёшься, Ройс. А обвинять будут меня и наши, как любит писать пресса, токсичные отношения, где обидчик всегда я. Даже сейчас свою трезвость ты привязываешь ко мне. — Я… Я не думал, что ты видишь это так. — Такими наши отношения видит общество. — И тебя волнует, что думает о нас общество? — Да. — Тогда мы бы могли поменять их мнение о нас. Её взгляд был прищурен, а бровь вопросительно вздёрнута в ожидании продолжения его мысли. — Бывшие, которые сумели остаться друзьями. Не часто такое встретишь в шоу-бизнесе. Ей не дал ответить раздавшийся писк микрофона от удара, который заставил лица половины присутствующих перекоситься и уставиться на сцену, куда взобралась Астория, слегка похлопавшая по прибору и восстановившая звук, чтобы начать свою приветственную речь. — Минуточку внимания! — голос Гринграсс, отпрыгнувший от мембран микрофона, привлёк внимание даже в самых отдалённых уголках зала. — Прерву наш вечер-караоке коротким объявлением! На часах вот-вот стукнет двенадцать ночи, а это значит, что ровно через пару минут чары браслетов наконец-то преобразуются в имена ваших валентинок на вечер, — она выдержала эффектную паузу и продолжение заставило слушающих одобрительно заулюлюкать, — а, может, и на целую ночь. Эти браслеты не были похожи на те бумажные с плотной клеевой основой, которые обычно практиковали маггловские клубы. Присутствие такого наплыва студентов на сегодняшней вечеринке и объяснялось наличием на каждой руке переливающихся магическими искрами тонких нитей, что змейкой оплетали запястья. Если честно, она относилась к этому скептично. Многие шептались, что на эти браслеты была наложена древняя магия соулмейтов. Гермиона не верила в эту чепуху — всё это было сказкой, которую создали вокруг всего этого праздника в честь всех влюблённых для общего антуража. Наверняка, это были обычные любовные чары, которые совершенно рандомным образом выберут якобы твою вторую половинку. Ну глупость же? — Извини, Ройс, — общий гул последних секунд напоминал ей отсчёт времени до боя курантов, — мне нужно найти Др… Друзей. Пять. — Но ты не ответила. Четыре. — Лучше договорим позже, — ей приходилось перекрикивать громкие голоса. — Я обещала друзьям напитки и пропала. Три. — Дай мне хотя бы шанс. Два. — Он будет последним. И если ты разочаруешь, то я отступлю. Обещаю. Один. Крики, визги и снова заигравшая музыка заполнила шумом пространство вокруг. Светящаяся и окольцовывающая её руку магия медленно сползла, чтобы каллиграфичным почерком перед её глазами выписать имя того, кого посчитала ей подходящим. Глупость. Она всё ещё считала это глупостью, но, когда первая буква заложила фундамент слова, а следующие выстроились за ней, это заставило сердце затрепетать размахом крыльев бабочки. Что-то внутри неё медленно обрывалось. Надежда. И окончательно она оборвалась, когда буквы сложились в имя, — Ройс мать его Линч. Она не хотела в это верить. Не хотела этого видеть. Грейнджер надеялась, что в этот вечер имя того, чья подвеска в эту секунду так жгла шею, будет принадлежать ей. Её взгляд начал хаотично бегать среди голов, ища ту самую белокурую макушку. А когда нашёл, подвеска стала душить, словно сзади на её шеи замком сцепились ладони, перекрывающие доступ к кислороду. Их взгляды встретились друг с другом быстрее, чем она ожидала. Кровь в висках барабанила так, что она едва слышала что-то кроме собственных, сжирающих разум мыслей. Только она и он. Словно Грейнджер рухнула прямо сейчас в самые катакомбы замка, отгораживая себя от всего буйства, которым наполнилась Выручай-комната. Грудь сдавило, когда его ожесточённый взгляд, который её память уже успела забыть, последний раз мазнул по ней и вернул свой интерес той, кто сейчас заняла своё место на его коленях, словно принадлежавшее всегда ей одной, — может, так оно и было. Она сцепила свои ладони на его шеи, своими пальцами стирая оставленные ею следы красной помады, и отбросила светлые волосы с видом, который будто спрашивал у уставившихся на эту картину: «Вы, правда, надеялись увидеть рядом с ним кого-то другого?». Чёрт, да... Гермиона надеялась увидеть рядом с ним себя. Себя, а не Асторию Гринграсс. Как наивная девчонка она представляла, что, как бывает только в дурацких сказках о любви, все признания, сказанные ими, закрепятся этой глупой магией, в которую они оба даже не верили. — Мой взгляд меня не подвёл, и у тебя действительно было моё имя? — не глядя спросила Гермиона, всё ещё прожигая взглядом того, на чьи руки, оглаживающие чужие бёдра, словно высчитав идеальный угол падения, падал свет. Чтобы видели все. Она. Ройс говорил ей что-то всё это время, пока Грейнджер будто пребывала под влияние Петрификуса. А потом оглушение спало и исход реальности, в которой она позволила бы себе скрыться в затопивших глаза слезах, был отброшен далеко и надолго. Потому что не она это начала. — Я хотела ответить, что дружить у нас получается лучше, но, как оказалось, магия считает иначе. Поздравляю, Линч, она дала тебе тот самый шанс. — А ты? — А я твоя валентинка на сегодняшний вечер, — стиснув зубы, ответила она, переводя взгляд на парня, в чьём взгляде мелькнула покинувшая минутами ранее её надежда.***
Это был седьмой бокал Маргариты, очередной глоток которой обжигал гортань и туманом опьянения накрывал притихшие мысли. Брайан, сидевший рядом, уже подтирал щекой барную стойку, пока Ройс наливал очередную порцию коктейля на другой стороне бара. Если завтра у неё спросят, хорошо ли прошёл её вечер, то сначала она уделит пару минут на восстановление обрывков воспоминаний, а после перечислит, как друзья и брат кинули её, вставая на сторону её парня. Хотя… А был ли он ещё её парнем? Астория обвивала его своим слизким змеиными хвостом весь вечер, готовясь заглотить пойманную в кокон жертву, а он похоже не очень-то этому и противился. А она… А что она? Она была с Ройсом и прекрасно проводила время с человеком, который не осуждал её за лишний выпитый бокал, как делал Гарри, отчитавший её минутами ранее за детское поведение. Ройс не косился на неё с осуждением, как Забини и Нотт, когда мягко-изящно-умелые руки Драко сменились влажно-шершаво-чужими ладонями Линча. Грёбаная мужская солидарность... Дафна и Пэнси же словно были чёртовой Швейцарией, решившие принять нейтралитет. А близнецы оставались близнецами, которые бегали от одной стороны к другой, пытаясь сбавить напряжение между друзьями. — Гермиона, — с нажимом произнёс её имя Николсон, — Поттер отправил меня, чтобы забрать тебя, — еле связывал слова в единую конструкцию близнец с помятой щекой, — я слишком молод, чтобы умереть от его рук. Пожалуйста, может, мы уже пойдём? — Если Поттеру я так нужна, то пришёл бы сам. — Ты полчаса назад его очень красноречиво послала. — Потому что не надо было лезть своим длинными носом туда, куда его не звали. А он делает это с завидной регулярностью. Даже Пэнси уже тошнит от его вечного опекунства. — А Пэнси сама-то знает, что её тошнит от опекунства? — раздался за спиной Гермионы саркастичный тон Паркинсон. Грейнджер обернулась на голос, владелица которого оглядела её с чуть вздёрнутыми в насмешливой улыбке губами. Эмоции на её лице сменился как по щелчку пальцев, когда взгляд подруги коснулся профиля Ройса и мгновенно заледенел. — Грейнджер, пойдём уже, — протянула она ей ладонь, помогая спуститься с барного стула. — Хватит топить друг друга во взаимной ревности. Все уже поняли, что вы собственники. Просто поговорите. — Мне не о чем с ним разговаривать. — Вот как? — усмехнулась Паркинсон над видом насупившейся Гермионы и скрестившей руки как обиженный ребёнок. — Тогда говорить буду я. Нравится, когда мальчики дерутся за тебя? Потому что это может вот-вот произойти, если Линч ещё раз коснётся тебя на его глазах. Блейз с Тео пока сдерживают Драко, но и их выдержка не железная. — Какого чёрта вы все меня обвиняете в произошедшем? Это он начал! — она и сама понимала, как глупо звучала формулировка этого обвинения. Как дети, не желающие признавать своей вины, до последнего переводившие стрелки друг на друга. — Я ещё даже не успела понять, кто моя валентинка, а Астория уже натирала ему член своей задницей. — Астория при нас всех пригрозила ему, что выйдет на сцену и расскажет о ваших с ним отношениях, — говорила Пэнси тихо, отчего из-за остального шума вокруг им пришлось склонить головы друг к другу. — Понятия не имею, как Гринграсс о вас узнала, но ему пришлось согласиться провести с ней сегодняшний вечер. Он сделал это ради тебя. — Если бы он хотел сделать что-то ради меня, то хотя бы предупредил, чтобы мы вместе решили как поступить в этой ситуации. Потому что так делают все пары, в которых мнение партнёра стараются учитывать, — парировала она. — А он всегда принимает самостоятельные решения, из-за которых страдаем мы оба. Он скрывал от меня, что Гринграсс знает о нас, пока я истязала себя мыслями об его изменах мне с ней. Он игнорировал меня как-то месяц, потому что считал, что за это время мы сможем разобраться со своими чувствами. А ещё он… — Я поняла! — выставила Паркинсон правую ладонь вперёд, прекращая её лепет. — Ты спрашивала как-то, были ли у него отношения с кем-то помимо Астории, так вот их не было. Считай, это его чёртов первый раз, — они одновременно фыркнули на этих словах. — Ему сложно, Грейнджер, потому что всё, что он чувствует к тебе, — это никогда ранее им не испытанное. Поэтому он и принимает порой поспешные решения, поэтому он и бывает настолько импульсивным в своих эмоциях. Малфой такой, какой есть, — настоящий. Порой вспыльчивый и агрессивный, но чаще заботливый и… Чертовски в тебя влюблённый. — Я… Всё сказанное буквально перевернуло моё представление о… — Эй, Гермиона, — руки Ройса легли ей на плечи, не дав ей закончить мысль. — Ты слышишь? Там наша песня, мы должны её спеть. — Вообще-то мы разговариваем, — смерила его Пэнси взглядом, в которым невооружённым глазом можно было разглядеть искреннюю неприязнь девушки к Линчу. — Вообще-то, — настоящие молнии сверкали в глазах, направленных друг к другу, — Гермиона сама пару минут назад записалась в список выступающих. Наш черёд настал. — Ройс, я бы хотела договорить с Пэнси. Ты бы мог начать, а я присоединюсь. — Тут половина людей весь вечер прождали твоего выхода. Ну же, не лишай людей удовольствия снова услышать твой ангельский голос. Пэнси фыркнула на очевидные попытки лести со стороны парня. — Иди, — кивнула ей подруга и шепнула: — Я пока найду Драко. Ройса встретила взбудораженная до кончиков пальцев ног толпа, в один голос начавшая подпевать строки песни, вернувшей когда-то парню репутацию. Казалось, головы крутились на все триста шестьдесят в её поисках, ведь это были минуты их дуэта и ей пора было уже вступать. Она стояла в тени за сценой, сжимая в руках микрофон, пока карусель из навязчивых мыслей запустила её прокручивание. Ей не хотелось выходить. Это песня, доносившаяся до её слуха созвучными рифмами, стала их с Ройсом началом. И она уже давным-давно пыталась подвести ту историю к концу. Ведь она больше не ощущала старой привязанности, а разве она могла спеть то, что не вызывало в ней никаких чувств? Но она всё-таки вышла. Встреча с жаждущей услышать и увидеть именно её публикой наполнила Гермиону приливом безудержной энергии, от которой все скопления магии искрились внутри неё, ближе к сердцу. Фигура напротив стреляла в неё взглядом, который обычно порождал между ними химию, по причине которой они так быстро полюбились обществу. Живые. Эмоциональные. Влюблённые. Только вот Гермиона не согласилась бы ни с одним из определений. Особенно с последним, ведь тот, в кого она действительно была влюблена, вероятно, наблюдал прямо сейчас со стороны, сжимая кулаки в попытках побороть рвущееся наружу собственничество, что проявлялось всегда откровенной агрессией. Ей так хотелось поскорее закончить происходящее на сцене, где Ройс как всегда активировал свой флирт с ней. Наигранный. Театральный. Чтобы люди смотрели на них и восхищались искрами замещавшими кислород между их телами. Где руки Ройса постоянно так и тянулись к ней, чтобы ближе прижать за талию, переплести пальцы. Где Ройс делал всё возможное, чтобы продолжать отыгрывать тот сюжет о паре, между которой словно и не было никакого разлада. Он пускал пыль в глаза, а желающих опробовать её на собственной шкуре было хоть отбавляй. Они стояли там внизу и даже не скрывали откровенного интереса. Мерлин… Как же общество любило копаться в чужом грязном белье. Оно было буквально написано программным кодом вечного обсуждения друг друга. Ей стало легче дышать, когда последние аккорды доиграли, а вместе с ними и она свою роль, бросая последний взгляд на Ройса, в котором недалёкие люди разглядели бы в её глазах якобы трепетное чувство к парню, пока на самом деле девушка сдерживала подступающий рвотный позыв. Та драма, которую выстроили вокруг них заезженными сюжетами, истощала её. Грейнджер хотелось сбежать. Подальше от него. Подальше от покрывающих волдырями её профиль взглядов. И она почти сделала этот шаг со ступеньки вниз, когда произошло то, что затянуло комок нервов и переживаний в тугой узел. Узел сплёлся в её животе запутанными нитями, когда губы Линча обрушились на неё, а крепко удерживающая руки не дали возможности отступить назад. Прошло меньше секунды, прежде чем она оттолкнула его от себя, а взоры направленные на них расширились до размеров земной орбиты. Но ей был важен один взгляд. Всего один, который она судорожно искала, бегая с высоты сцены по головам, накрытым полумраком, пока не нашла ту самую, единственную. Расталкивая людей, Драко покидал пределы комнаты, даже не оборачиваясь. Паника стремительно распространялась по всему телу и заставляла её трястись от бесконтрольного, самого настоящего страха. А насмехающиеся над ней мысли словно только и ждали того момента, чтобы снова накрыть её представлениями самого худшего из всех исходов. В пару шагов, срывающихся на бег, от которого дыхание спёрло в конец, а бок закололо невидимыми иглами, она преодолела огромное пространство, разделяющее их, и ухватилась за белую ткань его футболки. — Драко, стой! — пыталась остановить она его, дёргая за вырывающееся из слабых конечностей предплечья. — Пожалуйста, остановись. — Не прикасайся ко мне! — рявкнул Малфой. Взгляд, который смотрел на неё, словно наживую распарывал её грудь, вливая туда разгорячённый метал, от жжения которого она готова была закричать. Потому что… Потому что больно было на физическом уровне. — Я могу объясниться, — голос предательски дрожал вместе с руками. — Дай мне возможность объясниться. — Я даю тебе возможность отъебаться от меня, — выплёвывал он из себя скопившейся на языке яд. — Драко, пожалуйста. Я не… Я не хотела этого, клянусь, — мазнула она рукой по губам, будто пыталась стереть тот мерзкий вкус, оставленный на её губах. — Ты же видел, что это он поцеловал. — И что это, блять, должно поменять? — воскликнул он, ударяя кулаком о кирпичную стенку рядом с её головой. Её тело замкнуло от испуга. — Я оттолкнула его. Т-ты должен был видеть это, — заглотила она в лёгкие воздух, шмыгнув носом. — О, я видел, — издевательски протянул Малфой. — Я видел каждый момент твоих тёрок с ним в течение всего этого ёбаного вечера всех влюблённых. — Ничего не было. Мы же просто веселились, — смахнула она скатившуюся слезу. — Как и все. — Вот и продолжай веселиться. Давай, Грейнджер, катись к нему! — кричал он, срывая связки и показывая рукой в сторону двери. — Только после не возвращайся ко мне в слезах, когда он снова накачает тебя. — Откуда ты… Гарри. — Рассказал мне, как только эта мразь протянул тебе первый бокал, а ты, не глядя, заглотила его залпом, — фыркнул Драко, наградив её осуждающим взглядом. — Он обещал мне, что подобное больше не повториться. — А, да? Ну раз он обещал, то, конечно, всё в порядке, — с наигранной дружелюбностью и спокойствием говорил Малфой. — Чёрт возьми, когда ты уже повзрослеешь и перестанешь быть такой законченной эгоисткой! Ты наплевала на чувства всех сегодня из-за ситуации, полную картину которой даже не знала. Поттер как на иголках просидел весь вечер. Я, блять, до сих пор пытаюсь успокоить это чувство поотрывать Линчу все конечности, которыми он касался тебя сегодня. Но ты как всегда сделала жертвой себя. — Я не знала… Мне рассказала Пэнси, и только потом я поняла, что натворила. Поэтому я сейчас и стою перед тобой, а не с ним. Мне нужен ты. — Нужен. Всегда нужен. Это не чувства, Грейнджер. И я, наконец, услышал слова Гринграсс, которая говорила, что я для тебя мальчик, которому тебе бедненькой, всеми обиженной удобно выговариваться. — Это не так. Что за глупости ты говоришь, — отрицательно мотала она головой, пытаясь притянуть его к себе ладошками за шею. Он отшатнулся от неё, словно само её прикосновение вызывало омерзение. — Нет, это так. Только теперь мы поменялись ролями. Раньше спасала ты, — говорил он об их отношениях с Ройсом, — а теперь пытаюсь я. И, если честно, меня это порядком подзаебало. — Драко, хватит, пожалуйста. Мы оба на эмоциях, нам нужно остыть и поговорить позже, — Гермиона вытерла щёку, пытаясь остановить поток ручейков спадающих с покрасневших глаз. Она сделала ещё одну попытку приблизиться к нему и укололась об острие выставленного в защите шипа: — Не трогай меня, — говорил он вполне уравновешено, но холодно. И это спокойствие изводило только сильнее. — Ты ошибаешься, — слёзы скатывались с лица и падали на ледяной пол, когда она отрицательно мотала головой. — Я вовсе не считаю тебя спасателем. Я… Я влюблена в тебя. Очень сильно. И я долго не могла признаться тебе в этом, потому что… Не доверяла. Но теперь-то всё иначе. Он смерил её равнодушным взглядом, от которого всхлипы с новой силой подступили к глотке. — Теперь как-то поздно говорить об этом, не считаешь? — Драко… Пожалуйста. Только не оставляй меня. Но он оставил. Он ушёл. Ушёл вглубь коридора, по которому эхом гремели её сдавленные всхлипы, постепенно переходящие в безостановочные дорожки из обжигающих щёки слёз под звуки надрывного рыдания, от которого грудную клетку разрывало в конвульсиях. Он ушёл, оставляя после себя вспоротую дыру в самом центре груди, неистовая боль от которой потрошила её как воздействие Круциатуса. Истязала, ломала, пытала.