everytime
Я устала от того, что тебя нет рядом,
А ты говоришь, что устал от меня.
Я смотрю на людей пустыми глазами,
Ведь всё совсем иначе, когда тебя нет рядом,
Потому что на самом деле без тебя я не существую.
Это было зависимостью. И теперь она понимала почему Ройса одолевала постоянная ломка, которая рано или поздно подчиняла себе парня. Только вместо наркотиков по венам вместе с компонентами крови были перемешаны Малфоевские флюиды. Никотин, героин, морфий, ЛСД — все они мелкий пшик по сравнению с тем, что она ввела в себя, начиная с их первой встречи, и до сих пор не решалась вывести. Она привязалась к нему. И если бы раньше Грейнджер знала, какое влияние на неё будет способна оказывать привязанность, то тогда она как можно скорее бы избавилась от этой дурной привычки, позволяя всем токсинам вместе с плещущей кровью вытечь наконец из организма и очистить его. Драко был её зависимостью, которую она была не в силах побороть. Да и не хотела.Ты под кайфом частенько звонишь мне,
Я сдаюсь и попадаю в твои сети, словно подросток.
Занимаюсь самоуничтожением, и, как идиотка, прихожу к тебе.
Зачем, скажи, зачем Бог снова и снова приводит меня к тебе?
А Гермиона была зависимостью Ройса. И она бы поспорила насчёт того, кто из них был в худшем положении. Той ночью, когда губы Линча мазнули по ней, в голове яркой вспышкой промелькнула мысль об отвращении. Её искренне воротило от поцелуя, вкус которого она смывала в своей ванной мылом. Ройс был прямой ассоциацией не самого приятного прошлого, которое она пыталась оставить за порогом, чтобы сделать долгожданный шаг и переступить через него. Но он вернулся. Снова замаячил перед глазами и незакрытый гештальт замкнулся в точке прошлого и настоящего неразрывным кольцом. А Грейнджер так и продолжала проводить себя через этот круг раз за разом. Всё равно что кататься на одном и том же аттракционе до тех пор, пока не появится чувство тошноты вытесняющее наслаждение. Ройс был для неё пустым. Безликим. Зато воспоминания о совместном прошлом переливались радужной палитрой. Она была равнодушна к Ройсу, но не к их прошлому. А это значило, что пока её волновал он, Грейнджер так и будет вестись на уловки парня, который слишком умело играл с её чувствами.И каждый раз, когда я думаю, что свободна,
Я всё время возвращаюсь к тебе.
Назад к одному тебе...
— Хорошо звучит. Она чуть не подпрыгнула вместе с отлетевшим на пол карандашом, когда рядом прозвучал хрипловатый ото сна голос Скотта. — Я разбудила тебя? — Я не спал. Брайан храпит будто вместо носа у него хобот. Она хмыкнула, переведя взгляд на посапывающего на полу близнеца с разинутым ртом и раскинутыми в позе «звезды» руками и ногами. — А ты? — подложив ладонь под щёку, он взглянул на неё. — Что я? — она опустилась обратно на подушку, поворачиваясь к нему. — Почему не спала? — Вдохновение нахлынуло. — Самые гениальные мысли посещают светлые головы только в ночи. — Видимо поэтому у меня недосып, — Гермиона издала смешок. — Пока Брайан спит, и мы можем поговорить без сарказма и шуток, может, ты расскажешь, наконец, что тебя мучает? — Я всё никак... — она сглотнула ком, пытаясь сдержать дрожь подступающую каждый раз, стоило им заговорить об этой теме, — никак не могу перестать думать о нём. У меня в груди как будто поселился дементор, засасывающий всю тоску, которой стоит только мелькнуть на границе сознания. — О нём — это о Драко? Потому что у меня есть некоторые сомнения, ведь те строчки, что ты шептала, словно предназначались Ройсу. — Получается, что им обоим, — призналась она ему. Себе. — Хочешь скажу, что вижу я? Грейнджер кивнула. — Я не знаю, что случилось между тобой и Ройсом, но он, вероятно, сделал нечто такое, что сильно подкосило твоё доверие, — принялся размышлять парень. — Ты проецируешь его опыт на Драко, подсознательно ожидая, что нечто подобное может повториться. — Мне постоянно кажется, что он что-то скрывает от меня. — Потому что так было с Ройсом, — Скотт звучал убедительно. — Ты смотришь на его поступки через призму своей искажённой реальности, в которой всегда ждёшь от людей подвоха. — Спросила бы я у тебя совета, как перестать так делать, но примерно представляю, что ты скажешь. — Только ты способна поменять своё видение относительно человеческих поступков. — Знала, что ты так скажешь, — хмыкнула Гермиона, потрепав парня по волосам. — Так легко говорить об этом. Поменяй своё отношение к людям, к миру в целом, — повторяла она заезженные фразы психологов. — Смотри на реальность, как на чистый белый лист и сразу увидишь, как жизнь без вечного надумывания становится проще. — Даже если бы ты возвела вокруг своих чувств бетонные стены, рано или поздно нашёлся бы тот, кто смог их сломать и заставил тебя испытать то, что ты переживаешь сейчас. Да, тебе больно, — поджал губы Скотт. — Но и это чувство — своеобразный опыт. — Признайся уже, ты где-то проходишь курсы по психологии? — Вот и закончился наш разговор без сарказма и издёвок, — фыркнул парень, легонько ущипнув её за руку. Гермиона коротко рассмеялась и перекатилась на занятую близнецом половину кровати, удобно устроив голову на его груди. — Не было никакой издёвки! — возразила она. — Был упущенный твоими ушами комплимент. — Вот как. Пока я втайне прохожу курсы по психологии, советую тебе курсы, где учат нормальным комплиментам. Ну знаешь, вроде, — он прочистил горло, прежде чем продолжил речь, изображая писклявый женский голос, — Скотт, ты самый понимающий друг, который благодаря умению трезво и рационально мыслить, всегда даёт самые дельные советы и поселяет в голову умные мысли. — Именно так я и сказала, — продолжила Грейнджер ёрничать. — Ага. Я лишь уточнил. Тишина снова забрела в её комнату. Они хранили молчание, каждый бродил по тёмным закоулкам из собственных мыслей. Порой Скотт был таким странным, временами необычным… Другим. Иногда Гермионе казалось будто в теле молодого парня притаились две личности, которые так и рвались рассказать о своём существовании, благодаря потоку произносимых им слов. Его мыслей. О таких людях говорят: «Он словно с другой планеты». Если и так, то Грейнджер мечтала слетать туда однажды, потому что если такие, как её лучший друг, колонизировали одно из небесных тел безграничной вселенной, именно там бы она и нашла то самое необходимое ей умиротворение. Они лежали, не нарушая звучание тишины, что наигрывала свою убаюкивающую мелодию. Лежали прислушиваясь к посапывающему на полу Брайану. Лежали глядя в окно, мысленно соединяя одиноко мелькающие на ночном небе огоньки в новые созвездия. Она лежала и загадывала, вглядываясь в темноту глубокой ночи, чтобы тишина, которая проникла в её голову, задержалась там ещё хотя бы на пару часов, освобождая Гермиону от постоянных раздумий, мелькающих на подкорке мозга, точно кадры старого фотоаппарата. Наконец освобождая от мучительных мыслей. — Мне постоянно кажется, что я недостаточно показываю словами и действиями, то как ценю вас. Как ценю каждую секунду проведённую с вами, — тихо произнесла Гермиона, уверенная в том, что Скотт её точно услышит. — Если бы я только могла отмотать время назад, то выбрала бы из всех возможных вариантов будущего такой, где мы всегда были бы вместе. Теми друзьями, которые до белого каления изводили окружающих. — Гермиона, мы ведь и так... — Вы два соплежуя, честное слово, — раздалось ворчание проснувшегося Брайана, перебившее мысль его брата. Они со Скоттом одновременно разражённо вздохнули, приподнимаясь, чтобы глянуть на потирающего сонные глаза парня. — И давно ты не спишь? — спросила Гермиона. — С момента, когда Скотти расхваливал свой персональный набор качеств лучшего друга, — ответил Брайан, поднимаясь с пола. Он закинул на кровать свою подушку, а следом одеяло, и, не обращая внимания на протесты, завалился в центр кровати. Раскинув руки на подушках, близнец потянул их за головы к себе и снова заговорил, когда они удобно устроились на его плечах: — Всем удобно? — они не успели вымолвить и слова, как он продолжил: — Отлично. Давайте быстренько перемотаем ваш трепетный диалог на ту часть, где мы говорим как сильно любим друг друга и продолжим спать, — проворчал парень, явно злясь на них за то, что они своими разговорами прервали его сон: — Потому что на часах два часа ночи, а я очень хочу отоспаться за эти последние три дня, прежде чем начнутся съёмки, и мы снова будем ночевать прямо на площадке среди камер и декораций.***
Она не должна была так реагировать. Любой чуточку внимательный человек, который смотрел на девушку в эту секунду, обязательно заметил бы из-за чего... из-за кого Грейнджер так стремительно рванула в сторону женских туалетов, скрываясь за дверями. Гермиона упиралась руками о края раковины, понурив голову — всё пыталась унять хаотичные потоки мыслей, что превращались в спутанные клубки. Она только покинула класс Анжи, ощущая вокруг себя искрящуюся зарядами радость от первой успешной сдачи экзамена, когда по чистой случайности стала свидетельницей разговора Драко с одной из однокурсниц, с которой они ходили на зельеварение. Ханна Аббот. Да, кажется, это была она. — Привет, Драко, — девушка подошла к нему, прерывая их разговор с Тео. — И Тео, — заворчал Нотт, подпиравший спиной кирпичную стену. — И тебе привет, Теодор. Конечно, кому какое дело до меня, когда под боком всегда есть один угрюмый блондин. — Привет, Тео, — она растянула гласные в его имени. — Тебя невозможно не заметить. — Да-да, заливай. — Что ты хотела? — прекратил перебрасывание язвительностями Малфой. — Да, точно, — очнулась она. — Помнишь, ты в прошлом году помогал Сьюзен с её докладом по зельеварению? Ты вроде как неплох в зельях, а я, если честно, совсем не могу разобраться с последней темой. Вот я и подумала, может, ты поможешь мне закончить изготовление зелья к докладу, который задал Слизнорт? Закончить, чёрт возьми. Даже глухой бы расслышал, как, словно невзначай, девушка поставила ударение на корне слова. Сжимая руками раковину, она сбрасывала с себя остатки вспыхнувшего в ней гнева. Гнева на свою реакцию. Гнева на девчонку. Гнева на Драко, который буквально перестал видеть Гермиону. Он проходил мимо неё в коридорах каждый раз с застывшим на лице безучастным выражением. Равнодушным. Иногда девушке всерьёз казалось, что в те моменты, когда они пересекались, кто-то накидывал на неё сзади мантию невидимку, потому что для него она словно перестала существовать. Она прикрыла глаза, делая глубокий вдох. Голос Драко со словами, которые он повторял ей на их последней практике окклюменции, выплыл из глубин разума, зашептав: «Сфокусируйся на дыхании. Визуализируй свой альбом. Спрячь туда беспокоящее тебя чувство». — Итак... Расскажешь мне каково это, Грейнджер? Гермиона вскинула голову моментально встретившись с едким взглядом Гринграсс, смотрящей на неё через грязное зеркало женского туалета. Она улыбалась кривым изгибом накрашенных губ. И эта улыбка была такой фальшивой, что Грейнджер всю пробрало мурашками от наигранной дружелюбности. Колючий, полный ехидства взгляд выдавал Асторию. Словно невербально блондинка раз за разом выпускала жалящее заклятие, что своими шипами оставляло царапины на голых участках тела Грейнджер. — Каково что? — она придала твёрдости своему голосу. Как бы хреново ей не было, ни за что на свете она не показала бы этого девушке, стоящей напротив, в жилах которой кипела желчь перемешанная с ядом. — Проиграть. — О чём ты говоришь, чёрт возьми? — Я буквально чувствую, как от долгожданного триумфа переполняющая меня радость искрится на кончиках пальцев. Гермиона прикрыла глаза, выдохнув. Ну разумеется. В списках, что были вывешены педагогами, об участниках, которые прошли отборочный тур конкурса, не было её имени. Брэдли наказал им с Ройсом заниматься записью предстоящей песни и подготовкой к выступлению в строжайшей секретности. Единственными, кто знал, были педагоги, ведь именно им предстояло подготовить всю программу приближающегося концерта. Выдерживание стадии интриги не было чем-то новым. Подобная схема часто применялась на практике перед анонсированием новой песни, чтобы подогреть интерес публики. Только вот остальным-то не объяснишь, а это означало одно: в школе уже судачили о том, что расхваленная всеми Гермиона Грейнджер провалилась ещё на первом этапе. — Мне жаль тебя, Астория, — тихо произнесла она. — Ты так отчаянно жаждешь самоутвердиться на фоне остальных, что цепляешься за малейшие неудачи и промахи того, кому так... Завидуешь. Губы Астории растянулись в улыбке. Первый натянутый смешок слетел с её уст, затем следующий. Звучание фальшивого смеха разлетелось по комнате, отскакивая эхом от стен. — Я? — приложила она руку к своей груди. — Завидую тебе? — Теперь-то точно получается, что так, ведь я не говорила конкретно о себе, — усмехнулась Грейнджер, скрестив руки на груди. — Единственное, что я испытывала — это чёртово удовольствие от долгожданной здоровой конкуренции. Брови Гермионы взлетели от удивления из-за услышанного. — Я не ненавижу тебя, как ты думаешь, милая. Всё совсем наоборот, ты мне нравишься. Но знаешь что мне нравится больше? Наше соперничество. То есть, извини, ошиблась, — постучала она указательным пальцем по выпяченной нижней губе, — нравилось. Ведь, увы, ты проиграла, — нараспев произнесла Гринграсс. Гермиона тяжело вдохнула клубок сгустившегося между ними воздуха. — Ты проиграла и теперь все видят, что звёздочка Гермиона Грейнджер на самом деле жалкий проплаченный проект. Теперь все видят, что без продюсера за спиной, ты не способна пройти даже отбор в школьном конкурсе. — Мерлин, — пробормотала себе под нос Гермиона. — Какие же глупости ты говоришь. Я не собираюсь продолжать разговор с человеком, который выдаёт желаемое за действительное. Ты смешна, Гринграсс. Гермиона подняла с пола сумку и уже было подошла к двери, когда Астория вновь заговорила: — Забыла ещё кое-что. Не способна пройти конкурс и... Даже парня удержать, Грейнджер. Даже на это ты не способна, — щёлкнула она языком под конец. Сердце в груди сделало кульбит. — Какая же ты дрянь. — Что, прости? — Что слышала. Ты дрянь, Гринграсс. Грейнджер была на грани. Она сжимала палочку в руках с такой силой, что вот-вот мог послышаться треск. Желаемая руна уже вырисовывалась в голове, так и манила прочертить себя в воздухе. — Значит, Малфой предпочитает плохих девочек, ведь раз за разом продолжает возвращаться ко мне, — ответила Астория с насмешкой. — Ну, значит, он ошибается, раз не видит, что скрывается за этой красивой обёрткой, которую ты на себя натянула. — Среди нас троих ошибаешься только ты, — она отбросила волосы за плечо с задорным огоньком, блеснувшим в голубых глазах. — И возвращая ту же фразу: «мне тебя жаль». Потому что только я понимаю, сколько боли ты уже получаешь в этих ваших недоотношениях, ведь когда-то переживала тоже самое. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, — фыркнула Грейнджер. — Возможно, вас с Драко и связывает общее прошлое, но только ты продолжаешь за него цепляться, пока он пишет своё настоящее и будущее со мной. — Я лишь напомню, — Астория склонила голову, удерживая на губах улыбку, — как трагично вы перечеркнули то написанное будущее, в которое ты так отчаянно веришь. И ведь сделала это ты, — её указательный палец уткнулся в грудь Гермионы. — С лёгким вмешательством какого-то недотёпы, который, вот неудача, ошибся, — она беспечно пожала плечами, — зачаровывая ваши браслеты. — Я знала, — Грейнджер закивала головой. — С момента, как имя моей пары только начало возникать перед глазами, а ты уже стояла рядом с Драко, я знала, что не обошлось без твоего вмешательства. — Как же ты можешь так беспочвенно обвинять меня? — с невинным видом спросила Гринграсс. — Я так долго терпела все твои нападки, — проговорила Гермиона сквозь зубы, — понимая, как глупо обращать внимание на банальную зависть с твоей стороны, но терпение имеет свойство иссякать. И оно иссякло, поэтому слушай меня внимательно, Гринграсс. Если ты ещё хоть раз как-то попытаешься задеть меня, влезть в наши с Драко отношения, или будешь продолжать цепляться к Дафне я сделаю всё возможное, чтобы не то что ни один лейбл... Ни одна богом забытая радиостанция не запустила твои дешёвые песенки. Грейнджер с трудом узнавала себя. В словах, что соскальзывали с её уст так легко, было столько злобы и едкости. Но гораздо больше было уверенности. Никогда ранее она не ощущала ту силу, что струилась по её венами, вместе с притоками крови и искрами магии. — Можешь не сомневаться в этом, потому что я — та самая, как ты выразилась, звёздочка Гермиона Грейнджер, — она гордо вздёрнула подбородок, — а ты никому не известная девчонка, которая однажды если и обретёт недославу, то только благодаря своей сестре. Но если и эти слова показались для тебя недостаточно убедительными и ты продолжишь строить свои козни за моей спиной, то будь уверена, рано или поздно я стану человеком, танцующим победный танец на могиле твоей так и не начавшейся карьеры, в которую ты отчаянно веришь. За её спиной раздался хлопок закрывшейся двери. Грейнджер обернулась, встречаясь взглядом с расширенными глазами Дафны. — Что тут происходит?.. — взгляд Гринграсс метался между Гермионой и сестрой. — О, ничего такого, милая, — тепло улыбнулась ей Грейнджер. — Астория переживает из-за предстоящего второго этапа в конкурсе и попросила у меня парочку рекомендаций. — В туалете? — Случайно пересеклись, — ответила она, не отрывая взгляда от Гринграсс, которая стояла с видом, будто её на голову скинули бетонный блок. — Слово за слово, так и завязался разговор, да, Стори? Астория кивнула, глядя на неё пустым взглядом. Гермиона перекинула через плечо сумку, подходя к Дафне. — Меня искала? — Ага. Тео сказал, что видел, как ты убежала сюда. — Ну, ты меня нашла. Пойдём на примерку? — Да-да, — Дафна ещё раз заглянула за спину Гермионы, где стояла Астория и продолжала глядеть в пустоту. — С ней точно всё нормально? — Лёгкий мандраж после недавнего выступления, — отмахнулась Грейнджер, подхватывая под локоть подругу и выводя из помещения. — Со мной такое каждый раз случается. Уже стоя перед Дафной, что крутилась вокруг неё примеряя всевозможные комбинации из тканей, на Грейнджер будто лавиной снега рухнуло осознание. Всё это время её мозг воспринимал мир под искажённой призмой окклюменции. У неё получилось. Господи. Вот почему слова Астории впервые не обвивали её сердце путами, отчего оно болезненно сжималось. Вместо этого Грейнджер собственноручно развязывала тугие узлы, чтобы они больше не мешали сердцу в её груди гулко биться. Вот откуда возник этот прилив силы и необъяснимой уверенности. У неё получилось.***
Гримёрка практически опустела. Гермиона молча сидела на стуле, наблюдая через зеркало за лёгкими взмахами пушистых кисточек в руках Гринграсс, что водила по её лицу, внося последние штрихи в макияж из пудровых оттенков. Сзади на диванчиках расположились близнецы и тихо переговаривались, просматривая через плейбеки, отснятый материал для клипа с танцевальной командой. У неё было ровно сорок минут на смену образа, прежде чем одни декорации сменятся другими, и режиссёр в рупор прокричит о начале съёмок следующих кадров. Ровно сорок минут на то, чтобы перевести дыхание и восстановить на своём лице маску удовольствия от столь долгожданного возвращения на съёмочную площадку. По кругу снова повторялось одно и то же: Брэдли бросал в её сторону укоризненные взгляды, стоило ей запороть дубль; гримёры одновременно вертели вокруг её лица кистями, от количества пудры на которых Грейнджер каждый раз закашливалась; внимание всей съёмочной группы на площадке, сконцентрированное на ней одной. Четвёртые сутки без сна. Уже и кофе перестал помогать. Её веки тяжелели, а изнурённое тело каждый раз клонило ко сну, когда Гермиона замечала пустующую мягкую поверхность. Готовясь к выпуску «Bad liar», Гермиона как-то заикнулась, что тот опыт был самым выматывающим из-за ограниченности такого фактора, как время. Как же она тогда ошибалась. Времени не хватало сейчас. Её дни на съёмках проходили по одному отработанному сценарию, который ни в коем случае нельзя было нарушать: пробуждение в кругу визажистов с едва приоткрытыми веками; быстрые перекусы в компании Дафны, крутящейся вокруг неё с вариантами образов; двадцатиминутные прогоны хореографий к выступлениям в период промо-недели с близнецами; ужины с Брэдли и Габриэлой, которые наперебой озвучивали распланированный с самого утра следующий день. И если повезёт, ей удавалось поспать в номере пару часов. В противном случае все планы рушились, как выстроенные в ряд линии из домино. Всё начиналось по новой. Перезаписывалось точно смазанный кадр. — О чём задумалась? — спросила Дафна, замечая её задумчивость. На край кисти Гринграсс выдавила консилер, принимаясь притаптывающими движениями перекрывать синяки под глазами Грейнджер. Сама Дафна выглядела свежей и бодрой. Каждый раз поутру с первыми лучиками света, заигравшими тёплыми переливами в пространстве спальни, подруга заявлялась к ней с лучезарной улыбкой и без единого признака недосыпа. Учитывая то, что режим дня у них был практически идентичен, для Гермионы подобная заряженность Гринграсс так и оставалась неразгаданной тайной. — Ничего особенного, всякие глупости в голову лезут. — Выглядишь не как человек, думающий о глупостях. Грейнджер вопросительно выгнула бровь: — А как я выгляжу? — Тревожно, волнительно, устало. — Прямо комбо, — невесело хмыкнула Гермиона. — Тебя можно понять, — поджала губы Дафна. — Раньше я и представить не могла, насколько выматывающими бывают съёмки, пока не оказалась тут. Я ведь впервые участвую в чём-то подобном. Для вас с близнецами съёмки — выматывающая рутина, а для меня первый опыт работы, о котором я так долго грезила. — Вы же с Пэнси уже были со мной на VMA. — Поверь, это не одно и то же, — хмыкнула Дафна. — Там всего один образ и одна ты. А тут я уже неделю одеваю тебя, — стала перечислять она, — танцоров, массовку. Мне приходится подготавливать десятки костюмов за день. — Серьёзно, Даф, в чём секрет? Ты работаешь не меньше меня, но не походишь на вылезшего из могилы трупа. — Не сходи с ума. Ты выглядишь хорошо. — О, не ври, — фыркнула Грейнджер. — У меня в номере прямо перед кроватью зеркало, и первое, что я вижу, просыпаясь, — моё перекошенное лицо. — Пэнси сотворила бы из твоего перекошенного лица, — Дафна повторила её ворчливый тон, — идеальную девушку со страниц глянца. — Ты делаешь это каждый день. — Да, но она-то профессионал во всём, что касается макияжа. Жаль, что у вас уже есть команда визажистов, поэтому Пэнси не позволили поехать. Вообще-то Паркинсон не была на этих съёмках частью их команды по другой причине... Грейнджер пришлось солгать, чтобы не обращать на себя гнев Пэнси, которая, по правде говоря, действительно страшна в своей ярости. Истинная причина скрывалась в сложившемся ещё после церемонии мнении Брэдли о Пэнси. Что за чёрная кошка пробежала между дядей и подругой, она понятия не имела, но среди присланных порт-ключей не оказалось принадлежащего Паркинсон. «Дерзкой и хамоватой девчонке не место на съёмочной площадке», — единственное, что она услышала, попытав удачу выудить из крёстного ответы. Это было в стиле Уэбстера: убирать людей, которые посмели перечить его авторитетному на лейбле мнению. — Да, жаль, — ответила Гермиона, отбросив размышления на задний план. — Но я рада, что вы с близнецами со мной. Будь я тут одна, окружённая всеми этими едва знакомыми мне людьми, то бросила бы всё и сбежала куда подальше. Лицо Дафны приняло задумчивый вид. Она отложила кисти, взглянув на Гермиону изучающим взглядом. — Мне тяжело понять тебя. Я наслаждаюсь всем, что происходит, цепляюсь за каждый момент, а ты... Ты будто ненавидишь всё происходящее вокруг. — Я не ненавижу, — выдохнула Гермиона, отрицательно качая головой. — Наверное, во мне говорит усталость. Чувствую, что физически и эмоционально вымотана, но ничего не могу с этим поделать, потому что надо. Мне постоянно надо быть на съёмках. Надо выкладываться по полной, чтобы фанаты остались довольны. Это «надо» преследует меня. А я... Мерлин, прости, что гружу тебя всем этим. — Всё в порядке, — Дафна положила руку ей на плечо, сжимая в дружеском жесте. — Всем нам порой необходимо выговориться. — Правда, спасибо, Даф, — накрыла она своей рукой ладонь Гринграсс. — Мне часто кажется, что я не выражаю должным образом всю ту благодарность, которую чувствую на самом деле по отношению к тебе. Ко всем. — Салазар, Гермиона, благодаря тебе начала осуществляться моя мечта! — С драматизмом воскликнула Дафна. — Ты делаешь для всех нас гораздо больше, чем тебе кажется. Все мы понимаем, что если бы не ты, то не было бы и... — Нет, — оборвала её Гермиона. — Не говори так. Вы тут благодаря собственным заслугам. Распахнувшаяся дверь гримёрки заставила их обернуться. В комнату вошёл Брэдли, который удерживал в одной руке подстаканник с напитками, а в другой коробку с пончиками из Dunkin Donuts. — Считаю, одиннадцать часов ночи самое время для перекуса! По комнате прокатилась смешки, когда крёстный с довольной улыбкой рухнул к Брайану и Скотту на диван, а те, толкаясь, потянулись к еде. Парни едва не начали драку, пытаясь выхватить друг у друга из рук приглянувшиеся обоим идентичные пончики, политые глазурью. Такие дети. — Я уговорил режиссёра перенести съёмку оставшихся сцен с танцорами на завтра, — хлопнул Уэбстер в ладоши, потирая их, — поэтому основная работа на сегодня закончена. Глаза Скотта распахнулись, а изо рта вылетел кусок пончика, когда он с набитым ртом спросил: — Мы свободны? Брэдли кивнул, улыбаясь. — О Боже, наконец-то я высплюсь, — Скотт картинно возвёл глаза к потолку, принимаясь шептать одними губами молитвы. — Можете передать это команде и смело расходиться по номерам. Вы отлично поработали сегодня, парни. Близнецы поочерёдно дали пять продюсеру и вылетели из комнаты, подобно двум вихрям, от которых по помещению прошлись колебания воздуха. Они с Дафной переглянулись и одновременно закатили глаза. Гринграсс вернула своё внимание разложенной вокруг косметике, начиная складывать каждый продукт отдельно по сундучкам. Сама Гермиона пересела с режиссёрского кресла, подписанного сзади её именем, ближе к крёстному, чтобы забрать из его рук протянутый стакан, который источал пленительный аромат свежесваренного кофе. — А сколько сцен осталось у меня? — обратилась Грейнджер к мужчине, закидывая ноги на кресло и поджимая их к себе. Дафна зыркнула на неё предупреждающим взглядом, когда платье на Гермионе слегка смялось от сидячего положения. Грейнджер сразу же среагировала, выпрямляясь и поправляя образовавшиеся складки. — Сегодня — одна. И завтра ещё на трёх локациях с новыми декорациями, которые как раз будут готовы к утру, — ответил Брэдли, пролистывая при этом страницы расписанного сценария с концепцией следующих кадров. Сама Гермиона уже вызубрила их так, что разбуди её ночью, и она продиктует последовательность дублей, ни разу не нарушив порядок. — Дафна, ты тоже можешь пойти отдыхать, если хочешь. Вижу Гермиону ты уже подготовила. Гринграсс кивнула продюсеру, защёлкнув сундучок, что хранил в себе десятки помад всевозможных оттенков. У телефона девушки, лежавшего на столике, вдруг замигал фонарик, оповещая о входящем звонке. Подруга захватила пальто с крючка на вешалке и, кивая обоим на прощание, вышла из комнаты. Прежде чем дверь окончательно захлопнулась, Гермиона услышала, как Дафна приглушённо ответила на звонок: — «Да, Блейз? Да, я скоро буду в отеле». Они остались сидеть одни с Брэдли. Каждый в тишине занимался своим делом: он — вносил правки в стопки бумаг перед ним, периодически что-то фотографируя на телефон; она — заполняла ленту социальных сетей, подогревая интерес аудитории к предстоящему анонсированию песни. По твиттеру уже гуляли тысячи теорий, выстроенных вокруг предстоящего релиза лид-сингла, а рекомендации в инстаграме заполнялись манипами с предполагаемыми концепциями визуальной части альбома. Подобная активность фанатов будто гладила по головке, ублажая внутреннего нарцисса, который часто любил напоминать о себе в такие моменты. Моменты, когда она листала обсуждения в комментариях, читая насколько сильное чувство вожделения пробуждала в некоторых людях Гермиона Грейнджер — порой это даже пугало. Она отложила телефон в сторону, напоследок лайкнув один из рисунков фаната в сети, и обратила свой взор на крёстного. Тишина в его компании перестала давить. Нагнетать. В голове даже мелькнула мысль, что из всех людей на площадке она бы предпочла проводить гораздо больше времени на перерывах именно с ним. Он не задавал лишних вопросов. Информировал только по делу. Атмосфера между ними была настроена на установление рабочего настроения. В ней не было места на пустое обсуждение банальностей. Однако эти съёмки только подтвердили волнующие её мысли, что работа постепенно вытеснила когда-то крепкую семейную связь между племянницей и дядей. И от этого сердце обливалось кровью, потому что в последнее время, как никогда раньше, ей хотелось снова прижаться к Брэдли и почувствовать его любовь, подаренную крестнице. Почувствовав на себе взгляд, он стянул очки на нос и с лёгкой хмурой морщинкой, залёгшей в складке между бровями, спросил: — Что-то случилось? — Гермиона отрицательно тряхнула головой. Дядя с улыбкой продолжил: — На мне сидит огромный паук, и ты не знаешь, как тактичнее сообщить мне эту новость? Смех девушки прозвучал приглушённо из-за прижатого к губам бумажного стаканчика. — Ты всё ещё припоминаешь тот случай в Австралии? — Когда вы с Гарри ударили по моей голове палкой, чтобы смахнуть с кепки тарантула? Да, — кивнул он утвердительно, — мой мозг до сих пор вспоминает то насекомое в самых красочных подробностях. Беззаботность их разговора забавляла её, а плутоватая улыбка Уэбстера пробудила расплывающееся внутри тепло, что приятно согревало грудную клетку. — Правда, Гермиона, о чём ты задумалась? Её плечи приподнялись от сдавленного выдоха. Локтем она упёрлась в подлокотник кресла, а щекой уткнулась в сжатый кулачок, чуть склоняя голову. — Думаю о том, что мне стало не хватать моментов, подобных этому, — правдиво ответила она. — Когда мы с тобой лишь племянница и её крестный отец, а не Гермиона Грейнджер и Брэдли Уэбстер. Дядя тяжело вздохнул и устремил на неё прямой взгляд, в котором пропала вся игривость, вытесненная некоторым... Замешательством? — Думаешь их стало меньше? — А ты сам не замечаешь? Последний год если мы не в ссоре, то суть наших разговоров зациклена только на обсуждении рабочих моментов: съёмки, — начала перечислять она, — сотрудничество, запись музыки, планирование графиков. И так по кругу. — Я ведь стараюсь для тебя. Для той маленькой девочки, которая с детства грезила сценой. — Та маленькая девочка выросла. И сцена в её глазах теперь покрыта туманом и мраком, а не освещена радужным светом. — Гермиона… — Нет. Послушай меня, пожалуйста, — она сглотнула тяжёлый ком, скопившийся в горле. Прикрыла на мгновение глаза, чтобы увидеть как в мыслях постепенно начал свою визуализацию альбом, что на своих страницах прятал тревожащие девушку чувства. — Я долго откладывала этот разговор, искала подходящий момент и, вероятно, вот он настал. Она подняла глаза, сосредоточенные до этого на своих руках, и встретилась с внимательным, слегка угрюмым взором Уэбстера напротив. — Я никогда не смогу выразить всю ту благодарность за то, что ты сделал для меня как продюсер. Благодаря Брэдли Уэбстеру осуществилась мечта, как ты сказал, маленькой девочки. Но... Но я хочу вернуть назад своего дядю, — с придыханием произнесла она, — которого будут гораздо больше волновать мои чувства, а не слава и доход, который ему приносит Гермиона Грейнджер. — Меня всегда в первую очередь заботят твои чувства, — возразил он. — Знаешь, что твой отец сказал мне в тот день, когда твоя подпись только появилась на контракте? Что он расторгнет его при первой же возможности, если с твоих губ хоть раз слетят слова сожаления о нахождении в индустрии. И я делал, делаю и буду продолжать делать всё возможное, чтобы не пробудить в тебе эти чувства и защитить от всей гнили вокруг. Она сдавленно хмыкнула, обратив взгляд к окну. — Я буквально тону в ней, Брэдли, — прошептала Грейнджер в ответ. — Как ты этого не замечаешь? Прозвучавшие слова будто лишили его дара речи. Он взирал на неё с минуту или больше, после откинулся на спинку дивана и, наконец, спросил на тяжёлом выдохе: — Ты бы отказалась от всего того, что сейчас имеешь, если бы такая возможность появилась? — его голос похолодел. — Прямо сейчас я могу позвонить юристам и расторгнуть контракт, — и снова слышались в звучании его речи нотки руководителя лейбла, — но прислушавшись к себе, к тому, что подсказывает тебе сердце, ответь мне, Гермиона, хочешь ли ты потерять всё это? Сердце учащённо билось в груди. Конечности похолодели, даже слегка затряслись. Комната точно стала поездом, что на полной скорости нёсся по прямой к кирпичной стене. А Брэдли был тем, кто занял место экипажа, крепко удерживающего в своих руках ручник, даже не думая переключать его в положение торможения. Получи он утвердительный ответ на его вопрос и её жизнь вернётся в привычное русло тех времён. Получи он утвердительный ответ и пройдёт всего пару лет, как люди и забудут о когда-то стремительно набирающей популярность девчонке. Получи он утвердительный ответ и она заживёт спокойной жизнью, наслаждаясь всеми её простыми прелестями, в которых таился свой особенный шарм. Просто. Обычно. Нормально. Больше не будет никаких тайн. Драко больше не будет её секретом. «Но Драко рядом нет. Драко бросил тебя», — шептал в ответ мерзкий голосок подсознания. Ей хотелось сказать «да». Ей было нужно сказать «да». Ей была нужна её прошлая жизнь. Да, да, да... «Да» вертелось на языке, словно сломанный видео-проигрыватель, что на повторе прокручивал одну и ту же картинку. — Нет. Слетел с уст ответ. — Нет, — повторила она убедительнее. Высосанный из окружающего пространства кислород медленно вновь наполнял собой помещение вновь. — Я не откажусь от этой жизни, в которую было вложено столько общих стараний. — Так же, как и я никогда не отказывался и не собираюсь отказываться от своей племянницы. Взгляды встретились. Возродившаяся на глазах вера, будто собственноручно начала залатывать разлом в их отношениях, о котором они умалчивали весь последний год. — Признаю, возможно, порой я действительно заигрываюсь ролью продюсера, становясь, как назвала меня твоя подружка Пэнси ещё на VMA, диктатором. Она издала короткий смешок. — Может, я ошибаюсь в своём мнении, но мне кажется, что если я позволю проявиться мягкости, то люди воспримут это за слабость, — откровения слетали с его губ друг за другом. — А слабые люди подвластны манипуляции со стороны сильных. — И ты выбрал быть сильным. — Я был обязан стать таким, — твёрдо произнёс он. — Ещё с тех давних времён, когда погибла твоя мать. Я потерял сестру, а следом отца. Мы с твоей бабушкой остались одни, и на мои плечи легла обязанность заботиться о ней. Брэдли выдержал паузу, переводя дыхание. — «Проявить силу» — эти слова стали моей мантрой, с которой я засыпал и просыпался. До сих пор так делаю, отчего часто черствею и оказывается так раню близких мне людей. Гермиона поджала губу, что начала дрожать от нахлынувших чувств. — Ну-ну, не расстраивайся, — пересел он к ней на кресло, обхватив своими руками её плечи. И разве это не известная всем истина, что чем больше жалости получает человек, тем менее подконтрольны становятся его чувства? Плечи содрогались, пара мелких капель разбилась о подтянутые к груди колени. — Прости меня, Гермиона, — тихо сказал крёстный, целуя её в висок. — Я всегда буду заботиться о тебе и оберегать, ведь... Ведь так сильно люблю. — Хватит доводить меня, — шмыгая носом, ответила она. Дядя тихо посмеивался. — Ты разогнал всех визажистов, некому будет подправить мне макияж, а съёмки снова начнутся через... — Съёмки перенесём на завтра. Иди в номер. Тебе нужно отдохнуть. — Нет, — в её тоне не было ни намёка на сомнения. — Есть множество причин, по которым мы снимем всё запланированное сегодня, но одна из них, пожалуй, самая главная — это гнев Дафны, который я не хочу обращать на себя, если завтра ей придётся заново воссоздавать на мне всё это, — Гермиона пальцем покружила вокруг себя, указывая на макияж и одежду. — Так что вперёд, — она подскочила с кресла, утирая короткие влажные дорожки под глазами. — Уверена, нас уже заждались. Брэдли ухмылялся, провожая её взглядом, пока она чуть ли не вприпрыжку неслась к мизансцене, вокруг которой уже были выставлены декорации. Вокруг собралась команда. Среди множества лиц она быстро нашла родную, поддерживающую улыбку крёстного. Свет. Прожектора вмиг были направлены на неё. Камера. Режиссёр через плейбеки отсматривал расположение техники и правильность настройки фокуса, сосредоточенного на девушке перед объективами. Мотор. Хлопушка резко щёлкнула прямо перед её лицом, начиная съёмку под музыку, которая уже доносилась из всех уголков, наполняя своим звучанием комнату. Проявить силу. Проявить себя. Возможно, теперь эти слова станут и её мантрой. Возможно, как никогда раньше Гермиона ощущала, что находилась именно в том месте, которому она принадлежала всей своей душой и сердцем. В месте и среде, в которые она была до безумия влюблена.***
Гермиона пересекла холл отеля, кивая консьержу распахнувшему ей дверь. На дворе стояла глубокая ночь. Отель практически пустовал. По пальцам можно было пересчитать людей, собравшихся здесь. За стойкой ресепшена стояли администраторы, занимающиеся заселением пары. Портье рядом уже вовсю загружал их багаж в тележку, готовясь отвезти чемоданы к необходимой комнате. Она остановилась у лифта, вслушиваясь в разговор на ломаном английском. Мужчина то и дело заглядывал в телефон, вероятно, пользовался переводчиком, чтобы разобраться с непонимающими их сотрудниками отеля. Туристы. Ещё и иностранцы. Дверь лифта открылась, она прошла внутрь, нажимая на подсвеченную кнопку. Кабина с характерной для лифта ненавязчивой музыкой принялась подниматься на высоту двенадцатого этажа, пока на необходимом уровне двери вновь не распахнулись. Босыми ногами девушка ступала по мягкому ковролину, сжимая в руках тонкие шпильки. Длинный коридор встретил её практически окутанной во мрак темнотой, которую рассеивал слабый свет настенных ламп сферических форм и панорамных окон, в которых отражались яркие блики ночного Лондона. Гермиона коротко мазнула взглядом по силуэту мужской фигуры, что стояла у одного из окон с зажатой между пальцами сигаретой. Гермиона вставила ключ-карту в дверь, и, как только замок загорелся зелёным светом, сделала шаг в номер, прежде чем резко остановилась у входа и замерла. — Драко? Сильная усталость настолько затуманила её разум, что она даже не сразу узнала его силуэт в тени. Он так и продолжал стоять, глядя в окно, с чуть склонённой в её сторону головой, когда она окликнула его. В руках парня тлела сигарета, пепел с которой он периодически сбрасывал в стеклянную пепельницу. Дым тонкой струйкой просачивался через приоткрытую форточку. Малфой стоял облокотившись об оконную раму, пока Гермиона медленно шагала в его сторону. Девушка остановилась рядом с ним, практически касаясь его плеча. — Что ты здесь делаешь? — спросила она, с рождающейся в глубине сердца надеждой. Скажи, что приехал ко мне. Скажи, что соскучился. Потому что я очень. Скажи хоть слово, потому что мне начинает казаться, что ты фантазия моего затуманенного усталостью разума. Он опустил взгляд на её руки, в которых девушка всё ещё сжимала туфли, и сделал затяжку. Глаза изучающе забегали по её оголённым коротким платьем ногам, поднимаясь вверх по талии и шее, пока наконец-то не встретились с её взглядом. Хватило одного столкновения серых глаз с тёмно-карими, чтобы воздух между ними снова загустел от переполненности заряженными энергиями. Искрами. Если бы его касания были не единственным, о чём она грезила, то возможно Гермиона бы и не заметила мимолётного порыва Драко. Он сделал шаг ей навстречу и протянул руку так, будто хотел сжать её талию, но остановился. Скрыл этот жест вновь поднесённой ко рту сигаретой. — Драко, что ты здесь делаешь? — повторила она настойчивее. — Сегодня мы с парнями приезжали в Лондон, ради сделки с владельцем того нового здания в Сити, — просто ответил он. — И? — Мы выкупили его. — О Боже, Драко! Я… — она сделала резкий шаг в его сторону, желая прижать к себе его тело, но, как и он, вовремя остановила себя, сдержав мимолётный импульс. — Я рада за вас. Правда, искренне рада. — Спасибо. — Вы молодцы, но это не объясняет то, почему ты в отеле. Рядом с моим номером. — Тео соскучился по Брайану. Блейз — по Дафне, — разочарованное его ответом сердце камнем рухнуло вниз. — Я рядом с номером Гринграсс. Жду, когда эти двое вдоволь натрахаются на ещё пару дней вперёд, и мы сможем вернуться в Хогвартс. — Я надеялась, что… Надеялась, ты приехал ко мне, — прошептала она. Он смотрел на неё пару секунд, молча бегая глазами по лицу, прежде чем выдал: — В твоих словах есть доля правды. — Лишь доля? — Блять, Грейнджер, — выдохнул он, бросая сигарету в пепельницу. — Я бы не торчал полтора часа у номера, если бы не хотел увидеть тебя. Уголки её губ потянулись вверх в довольной улыбке, которую она так пыталась скрыть, закусывая щёку изнутри. — Все эти дни я только и представляла, что почувствовала бы, если бы ты приехал. — И что ты чувствуешь? — Чувствую, как сердце норовит пробить грудную клетку от волнения, — подобные откровения, на которые она становилась способна рядом с ним, уже давно перестали удивлять её. Он ухмыльнулся, полностью разворачиваясь к ней. И тогда, когда взгляды вновь соприкоснулись, а отскочившие от окна лучи света ярче осветили пространство вокруг них, она заметила мелькнувший блеск в глазах парня, которые казались практически стеклянными. Он был пьян. — Я волную тебя, Грейнджер? — поднёс он ладонь к её подбородку, проведя большим пальцем по обведённой помадой нижней губе. — Без этой краски на лице ты мне нравишься гораздо больше. Странно, да? Ведь все влюблены в другую твою версию, а я без ума от девушки, которая предпочитает каблукам кеды, а платьям джинсы. — Навскидку, сколько в тебе алкоголя сейчас? Он хмыкнул, переместив руку скользящим движением на шею. Палец коснулся впадинки между ключицами, что была оголена квадратным вырезом платья, принимаясь рисовать непонятные узоры на её теле кружащими движениями подушечек. — Достаточно, чтобы несмотря на то, как я сильно злюсь на тебя, всё равно стоять сейчас перед тобой с мыслями, какая ты чертовски красивая. — Драко… — взглянула она на него из-под опущенных ресниц. — Чёрт, пожалуйста, — возвёл он глаза к потолку, напрягаясь всем телом, — не смотри на меня таким взглядом. — Каким взглядом? — захлопала она ресничками, пытаясь разглядеть метания отразившиеся на его лице. Губы накрыли её рот быстрее, чем она успела среагировать. Драко провёл по её языку, и она почувствовала табачный привкус скопившийся в слюне. Она сжала в руке окантовку его футболки, стирая между ними расстояние. Окончательно кроша его на мельчайшие частицы. Его пальцы пронеслись по коже, холодя её. Она подалась телом на блуждание его рук, позволяя ему касаться её тела так, как он того желал, — они желали. Она углубила поцелуй, сжимая его нижнюю губу, как вдруг Драко резко отстранился от неё. Её ладонь, которой она держала его футболку, дрожала. Чёрт, губа кровоточила… — Блядство, — Малфой потёрся лбом о её лоб, выдыхая ей прямо в лицо и не переставая поглаживать большим пальцем по губе, — ты понятия не имеешь, что я чувствую, когда ты так смотришь на меня. Она сдавленно дышала, каждый раз соприкасаясь своей грудью с его. Парень держал глаза закрытыми, обвивая руки вокруг её талии, пока Гермиона водила своими пальчиками по острой скуле. — Кто мы теперь друг другу, Драко? — слетел с её губ вопрос, что вертелся на языке всё это время. Как и в мыслях. Она засыпала и просыпалась с одной мыслью. Кто она для него. — Ты мне скажи, — просто ответил он, так и не открыв глаз. Она сжала пальцами его челюсть, заставляя взглянуть на неё, и повторила переформулированный вопрос: — Кто я для тебя? — Чёрт, Грейнджер, ты меня с ума сводишь. Ты девушка, которая пропускает мои чувства через мясорубку из-за своих грёбаных метаний. — О каких метаниях ты говоришь? — Между мной и Линчем. Ты пиздецки злишь меня этим, — наклонил голову Драко, и Гермиона замерла на мгновение, ожидая, что рука вновь сомкнётся на шее. — Ты ошибаешься. Как тогда, так и сейчас. Ройс для меня лишь друг. — Целовалась ты тогда с ним тоже, потому что… — Это он поцеловал меня! — огрызнулась она. — Я оттолкнула его и сразу же побежала за тобой, как только осознала, как случившееся выглядело в твоих глазах. — Ты провела с ним весь вечер. — Ты провёл вечер с Гринграсс. — И ты знаешь причину, почему я был с ней. — Драко, мне жаль, — обхватила она ладонями его лицо, заставляя смотреть прямо на неё. — Мне искренне жаль, что ты увидел то, чего мы оба не желали. Только я виновата в случившемся. Тогда ты сказал абсолютную правду, мне пора повзрослеть, ведь порой я действительно продолжаю вести себя как глупый ребёнок, который не умеет брать ответственность за свои слова и поступки. — Ты вовсе не глупая, Грейнджер, — ответил он с тяжёлым выдохом. — Ты во многом запуталась. Путаница в этой голове, — указательный палец закружил по её виску, — причина необдуманных поступков. — Есть кое-что, в чём я абсолютно уверена, — Драко смотрел на неё с вопросом в глазах. — Я выбрала тебя, Драко. Чуть ли не в самый первый день нашего знакомства я уже выбрала тебя, потому что позволила коснуться своего сердца. Я отдала его тебе, хотя могла продолжать сидеть и ждать Ройса, ведь знала, что рано или поздно он вернётся. Но я выбрала тебя. Я всегда тебя выбирала. Гермиона прерывисто выдохнула, когда он смял её нижнюю губу в напористом поцелуе и надавил на бёдра, плотнее прижимая к себе. — Другого ответа я бы и не принял, — губы Драко замерли в миллиметрах, прежде чем он снова едва ощутимо коснулся её, покусывая зубами. — Я циник и собственник, который не привык делиться своим. А ты… Ты — только моя, Грейнджер, и я не позволю каким-то мудакам вставать между нами в попытках разлучить ради того, чтобы украсть твоё внимание. Справа от них послышалось покашливание и характерное прочищение горла. Конечности тяжелели, будто медленно наливались свинцом. Грейнджер сглотнула слюну, что в мгновение стала настолько вязкой, будто она разом проглотила упаковку жвачек. Драко медленно отступил от неё, поворачивая голову на источник звука. Он обошёл девушку и практически загородил собой от прожигающего Гермиону взгляда. Лёгкие заполнились воздухом, когда она сделала глубокий вдох, набравшись смелости, чтобы встретиться с человеком, что поймал их с поличным. Сердце камнем рухнуло вниз. Разбилось на тысячи мелких осколков. Как и они, и их секрет. Секрет, что расширялся и становился в своих объёмах всё менее удерживаемым в их руках. Ускользал от них.