Только никому не говори

Расшумелись там! Полночь уже на дворе, а они концерт устроили! С раздражением цокнув языком, Эскель продолжил с остервенением затачивать меч, пытаясь заглушить его металлическим лязгом звуки смеха и музыки. И с каких это пор он вдруг стал таким ханжой? Как будто это не он несколько месяцев назад притащил в крепость целую стаю проституток, а на утро проснулся в чулане в одних подштанниках, пока по его спине бодро бегали крысы… Но это другое! Да и признаться честно, от ласк шлюхи он бы сейчас не отказался. Все лучше, чем его регулярное рукоблудие на сон грядущий. Знала бы только княжна, какие грязные и похабные мысли иногда посещали его голову. Запретные фантазии о том, чтобы однажды прокрасться в комнату девушки, заткнуть ей рот и от души поиметь, вжав лицом в подушку. А еще лучше, чтобы она не робея забралась на него сама. Исцарапав ногтями плечи и оседлав словно жеребца. Раздетая, манящая, с налитой грудью, выступающей из-под вуали серебристых волос, и с блестящими капельками пота на тонкой шее. Закрывая глаза, ведьмак легко мог представить, как скользит руками по ее гибкой талии, спускаясь к ягодицам. Как с силой толкается бедрами, насаживая хрупкое девичье тело на свою затвердевшую плоть. Но даже это не самое главное… Ее желание — настоящее, искреннее, неудержимое — вот, что он хотел заполучить на самом деле. Что тело — перешагнув через честь и совесть его можно запросто взять силой. Будь то шлюха или благородная княжна. А добиться взаимности и чувств… При все своем бурном воображении Эскель никогда на заблуждался на свой счет. Простой сын мельника и кухарки из корчмы — ни титулом, ни рожей он не вышел. А уж Каэр Морхен, да суровый ведьмачий Путь ни красоты, ни хороших манер ему не прибавили. Раньше мужчину совершенно не волновало свое неказистое происхождение из сельской глубинки. До появления в замке княжны… На ее фоне он как будто выглядел еще грязнее, дремучей и тупее, чем был на самом деле. И чем чаще Эскель об этом задумывался, тем шире ему казалась пропасть, разделяющая его с Цири. Такой разрыв никак не перепрыгнешь и не обойдешь стороной. — А, так вот ты где! Мужчина поднял взгляд на Ламберта, нагрянувшего в лабораторию. Изрядно подвыпивший, он уже слегка покачивался на ногах, а мощная отрыжка тут же донесла до ведьмака мощный запах перегара. — Чего приперся? — буркнул Эскель, снова пройдясь точильным камнем по лезвию клинка. — Ты у нас что, на диету решил сесть? — хмыкнул друг, вразвалочку подходя ближе, — не будешь жрать, скоро развалишься. Давай, поднимай уже зад и пошли! Дружок Геральта там такой концерт закатил! — Обойдусь как-нибудь, — все еще пытался отмахнуться ведьмак, не желая прерывать свое гордое одиночество и тащиться в толпу. Хотя дело-то было даже не в шумном сборище… Уберите оттуда княжну и Эскель, надравшись в три горла, еще и на столе станцует! — Просто чтоб ты знал!.. Ой, бля, — громко икнув, заявил Ламберт, хлопая товарища по плечу, — меня уже задрало каждый день наблюдать твою кислую морду! Где тот Эскель, с которым мы рубились в гвинт и нажирались до поросячьего визга по четыре ночи подряд? А как вместе ездили в бордель, что на юге? Клянусь, я тем девкам никогда в жизни больше в глаза посмотреть не смогу! И где теперь мой любимый братишка?! Да, с тем еще дерьмом в башке! Но всегда ж был готов со мной и в огонь, и в воду! — Вот только не надо про тот сраный бордель! — сипло засмеялся ведьмак, покачав головой, — мы вообще-то договорились, что если ты и будешь припоминать эту историю, то только в моей надгробной речи! — Да, шлюхи такого точно никогда не забудут, — задумчиво протянул друг, почесывая лохматый затылок, — ну так чего, идешь ты наконец? — Ладно, только заткнись уже! — с усмешкой закатил глаза Эскель, оставляя меч среди разбросанных по столу склянок. Ламберт и мертвого из могилы поднимет! Холодный сквозняк привычно гулял и свистел по темным коридорам. Добравшись до зала, мужчина внимательно пригляделся. Похоже, что этой ночью Каэр Морхен и не думал засыпать. Распивая запасы вина и браги, ведьмаки вальяжно развалились по скамьям, пока голосистый менестрель без устали бил пальцами по струнам лютни. Его чистый и звонкий голос разлетался по всему замку, отталкиваясь эхом от высоких потолков. Мерцающие, оплывающие на столы свечи гостеприимно подмигивали издалека, маня усесться рядом и позабыть о заботах хотя на пару часов. Приземлившись на свободное место, Эскель мигом потянулся за кружкой заливая ту брагой почти до самых краев. Напиться бы сейчас как в старые добрые времена и не думать ни о чем, кроме как о том, чтобы не заблевать собственные штаны. Отпив несколько крупных глотков, разом осушив кружку наполовину, мужчина нехотя покосился в сторону. Сидя подле чародейки, Цири увлеченно глядела на голосистого поэта, расхаживающего между столов. Неожиданно для себя ведьмак ощутил неприятный укол ревности. Ну да, такой смазливый и сладкоголосый красавчик, умело обхаживающий дам — как тут юной княжне не засмотреться. Стараясь загасить в себе желание втащить Лютику по морде его же лютней, Эскель снова приложился к кружке. Чтобы не сделать и случайно не сказать лишнего, уж лучше почаще держать рот занятым кислой бормотухой. — Господа, а сейчас хочу вам представить мою новую песню! — гордо провозгласил менестрель, привлекая к себе внимание из всех уголков зала, — эта очень печальная история… О ведьмаке с разбитым сердцем и о прекрасной принцессе, которую он осмелился полюбить, вопреки всем преградам судьбы… — Эй, дружище, ты в порядке? — участливо спросил Койон, постучав другу по спине, пока тот отплевывался от браги, которой только что подавился. — Ага… — сипло прохрипел Эскель, ошалело поднимая взгляд на Лютика, который уже занес ладонь над лютней. Это ведь просто идиотское совпадение, не так ли? Не могла же Трисс обо всем проболтаться? И не просто абы кому, а болтливому менестрелю с языком без костей! Я видел сон — он был реален * Услышал птицы крик — он душу рвал Твой облик ясен, но печален Вслед за собою в неизвестность звал Со всем чувством и драматичностью Лютик завел свой романс, как будто самолично успел пережить все, о чем пел. И чем дальше бежали строки куплетов, тем сильнее сжимались кулаки и скрипели зубы Эскеля. Я понимал, что недостоин Когда связала наши души нить Я не герой, не славный воин Но что мне сможет запретить любить? Несчастный ведьмак уже был готов уползти под стол, а дальше к чертовой матери провалиться сквозь землю. Вряд ли хоть кто-то из присутствующих понимал, кем успел вдохновиться поэт, но мужчине от этого было не легче. Сгорая от стыда, он молча буравил взглядом стол. Неужели он действительно был настолько ничтожен и жалок, как звучал в этих стихах?

***

А ты зовёшь мой дух покорный Как манит ночью корабли маяк Я на скале, в объятиях шторма И я погибну, сделав этот шаг! С замершим сердцем Цири вслушивалась в каждое слово. Как же это печально и прекрасно! Жаль вот только, что песни, романы и все остальные творения писателей и поэтов всегда были так далеки от реальности. Безответно и безнадежно влюбленный ведьмак, смирившейся со своей горькой участью… Если бы княжна хоть раз увидела такого, могла бы поверить, что чудеса на свете действительно случаются. …Я спрятал душу от любви Но как смогу остановить себя? Я брошу вызов небесам За то, что пролилась слеза твоя За то, что пролилась слеза! Закончив на чистой и высокой ноте, Лютик театрально возвел руку к потолку. Зрители благодарно забили в ладоши. Все, кроме одного. Тот, чье лицо сейчас больше напоминало перезрелый на солнце и покрывшийся испариной томат. Еще немного и Эскель был уже готов затолкать эту сраную лютню прямо менестрелю в глотку! Решив сделать заслуженный перерыв, Лютик с довольным видом устроился рядом с княжной. Трисс сейчас моталась где-то по замку (вероятно в поисках Геральта), так что Цири ненадолго осталась одна. — Это было очень красиво, — искренне призналась девушка, одарив менестреля кроткой улыбкой. — Ох, миледи, такой комплимент от вас — для меня самая лучшая похвала! — приложив руку к груди, отозвался Лютик, — а ведь я и не знал, что муза меня нагонит именно здесь, в этой поганой ледяной дыре… Вот только услышал Трисс и всё! Как будто снизошло чудо! — Трисс? — удивленно переспросила девушка, чуть нахмурив брови, — а что такого она говорила? — А я разве так сказал? — растерянно залепетал Лютик сквозь набитый хлебом рот, — ну… Я не совсем это имел в виду… Сам я с ней и словом-то не обмолвился, но случайно подслушал, как она говорит с Эскелем и… — Что? — лицо княжны мигом вытянулось от удивления, а сердце застучало в груди гораздо быстрее, — а причем здесь Эскель? — Ни при чем! — тут же нервно заерзал менестрель, словно воришка, пойманный за руку, — господи, ну почему я никогда не могу заткнуться?.. Прошу, только ему об этом не проболтайся! А то я как на харю его смотрю, у меня яйца сжимаются так, что даже отрыжка звучит с фальцетом. — Я не понимаю, — все больше теряясь, прошептала Цири, на секунду переводя взгляд на ведьмака в другом конце зала, — ты что… Написал это все о нем? И… Обо мне? — Нет, ну не то чтобы совсем! — заюлил Лютик, выкручиваясь словно уж на горячей сковородке, — где-то приукрасил, где додумал… Я сначала вообще не поверил, что они говорят о тебе! А потом походил, присмотрелся. И правда, этот мужлан не мытый пялится на тебя словно голодная собака на жареную курицу. Но все равно, прошу, не выдавай меня! Я, конечно, написал шедевр, но точно не хочу, чтобы он стал для меня посмертным! С трудом веря своим ушам, княжна вдруг тихо засмеялась, прижимая ладони к лицу. Господи, да быть того не может! А Трисс… Выходит чародейка знала не только ее тайну? — Тебе может и смешно, — криво улыбнулся менестрель, боязливо поглядывая по сторонам, — а вот у ведьмаков чувство юмора точно вытраливается этими их сраными эликсирами! Вместе с чувствительностью к вони, и всему остальному… И Эскель — это не Геральт. Ублюдок психованный. Ты бы знала, чего мне стоило следить за ним эти последние пару недель! Думал, если заметит, то кишки мне через нос вытащит и на медальонное дерево потом повесит. Тем временем, горячо обсуждаемый Лютиком ведьмак уже успел подняться на ноги и неторопливо зашагать к выходу из трапезной. Шумно сглотнув, словно пытаясь изо всех сил расхрабриться, Цири вскочила следом. — Эй, а ты куда это? — удивленно озадачился поэт, но девушка не стала терять время, чтобы удостоить его ответом. Ускорившись, она поспешила в коридоры замка, где только что успел скрыться Эскель. Сердце стучало так громко, что его стремительный ритм отдавался у княжны в ушах. Несмотря на холод и сквозняк, ладони ужасно вспотели и Цири пришлось не раз потереть их о свою рубашку, пока она пыталась нагнать ведьмака. — Эскель! — выкрикнув его имя, девушка не узнала собственного голоса. Нервный и напряженный, он звенел как туго натянута струна. Его силуэт был виден вдалеке. Услышав княжну, мужчина нехотя замедлил шаг и медленно развернулся. — Чего тебе? — хрипло поинтересовался он, разводя руками в стороны. В тусклом пламени факела его лицо сейчас казалось невероятно изможденным и замученным. Рубцы на щеке казались ярче и глубже, а большие глаза очертились темными кругами. Взирая на Цири без капли интереса и дружелюбия, он походил на полуживую статую, которая вот-вот рассыплется на части от усталости. Только сейчас девушка поняла, что так и не придумала подходящих слов. Мысли в голове суетливо метались из стороны в сторону и поймать нужную никак не удавалось. — Это правда? — в конце концов княжна произнесла первое, что пришло ей в голову. Кажется она уже знала ответ на свой вопрос, но хотелось услышать его от мужчины. Проделав осторожную цепочку шагов, она остановилась от Эскеля на расстоянии вытянутой руки. Янтарные глаза на секунду сощурились. Понял ли он, о чем речь? Судя по резко сжавшимся челюстям и даже промелькнувшему во взгляде страху, ведьмак был на верном пути в своих догадках. Однако замешательство продлилось не долго. Коротко усмехнувшись, словно пытаясь поглумиться над девушкой, он хищно оскалился ей в ответ. — Понятия не имею, о чем ты, — медленно процедил он сквозь зубы. Состроив пугающий уничижительный взгляд, ведьмак явно надеялся, что этого будет достаточно, чтобы прогнать княжну. Но та не ступила и шагу назад. Треск факела уже начинал действовать мужчине на нервы. И зачем он до сих пор торчит тут посреди коридора, играя с девушкой в гляделки? Чего он ждал и на что надеялся? Уже одной только жалости в глазах Цири было достаточно, чтобы наотмашь отвесить пощечину его самолюбию. Хотела услышать от него чистосердечное признание, чтобы потом разболтать об этом по всему Каэр Морхену? Вот уж не дождется! Пускай все вранье Эскеля с самого начала было шито белыми нитками, он все равно будет отпираться до последнего! От взгляда ведьмака не ускользнуло, как глаза княжны вдруг опустились ниже. Прямо на губы, рассеченные старым шрамом, однажды оставленным когтями бруксы. В животе неожиданно екнуло, стоило девушке сделать робкий шаг вперед. Сердце болезненно пропустило удар. Шумно втянув носом воздух, Эскель замер на месте как вкопанный, как только его покалеченные рубцами губы ощутили теплое и мягкое прикосновение чужих губ. Ненадолго, всего на один миг. Словно забыв как дышать, ведьмак уже был готов ответить на поцелуй, опустив руку на шею княжны. Но увы, наваждение исчезло также быстро, как и появилось. Стыдливо пряча глаза, девушка мигом растворилась в темноте коридора, оставляя Эскеля растерянно таращиться ей вслед.