***
— Серьезно? Даже дождь не переждешь? — удивленно поинтересовался Эскель, пока Геральт снаряжал Плотву в дорогу. Жуя горячую булку, утянутую с кухни, ведьмак в беспокойном ожидании глядел на друга. Геральт, состроив очень важную харю, отозвал его в сторонку, прежде чем покинуть Мелитэле. И хотелось надеяться, что в этот раз обойдется без мордобоя. — Неннэке еще не говорила Цири, так что ты и сам молчи. Весемир был прав. Феаинневедд появился у Каэр Морхена не просто так, — зловеще изрек мужчина, бросая взгляд то на пасмурное небо, то на задумчивого Эскеля, — что с этим делать дальше, узнаю уже в Аретузе. А ты пока следи, чтобы Цирилла отсюда и носа не казала. Особенно, если рядом окажутся эльфы. — Что, теперь по ее душу еще у остроухие набегут? — брезгливо скривился ведьмак, — вот же не было печали. — А у тебя-то с ними какие проблемы? — усмехнулся Геральт, вздернув бровь. — Спроси ту бешеную суку из отряда Скоя’таэлей, — фыркнул он в ответ, запихивая в рот остатки булки, — две стрелы мне в ногу выпустила! Уже и пошутить нельзя… — Помнится, те краснолюды из Редании твой юмор тоже не очень оценили, — ехидно припомнил друг, — помалкивай — целее будешь. — Вот только не начинай как Весемир! — закатил глаза Эскель, сердито цыкнув языком, — этого занудства я еще следующей зимой наслушаюсь. Геральт ненадолго встретился взглядом с ведьмаком. Небрежность на его лице быстро сменилась досадой, которую он поспешил скрыть. Ни для кого не секрет, что Каэр Морхен никогда не был и вряд ли уже когда-то станет для Эскеля настоящим домом. Но что поделать — кроме как к старику Весемиру больше ему некуда было возвращаться. — До следующий зимы дожить — это уже неплохо, — слабо улыбнулся Геральт, пытаясь хоть как-то приободрить друга, — кто знает, что ждет там впереди. За стенами конюшни завыл ветер и первые капли забарабанили по деревянной крыше. — Ты ж не о смысле жизни меня сюда звал поговорить? — устало выдохнул ведьмак, скрещивая руки на груди, — что там еще кроме эльфов? Поправив седло, Геральт шумно втянул носом воздух и внимательно поглядел на мужчину. Желтые глаза блеснули в темноте. — Ты любишь ее? Тихий и ясный в своей краткости вопрос застал Эскеля врасплох. Моргнув несколько раз, он приоткрыл рот, как будто собираясь что-то сказать, но на ум не приходило ни слова. Любит Цири? Да он раньше как-то об этом и не думал. Если уж на то пошло, а что именно нынче принято считать любовью? То, что радует глаз и греет душу? То, благодаря чему жизнь порой кажется не таким уж и дерьмом? Исходя из такой логики, ведьмак мог припомнить парочку вещей. Вот только вряд ли примитивную любовь Эскеля ко сну, жареной баранине и кружке холодной медовухи можно было назвать той самой любовью, о которой спрашивал Геральт. — А ты сам-то к чародейке своей что чувствуешь? — изрядно сбитый с толку, негромко пробубнил ведьмак. Геральт ненадолго притих, подбирая слова. — Еще недавно я был уверен, что она лежит в могиле. Ты знаешь, я уже много, кого успел проводить на тот свет. Но когда исчезает кто-то, кого ты любишь… Кажется, что вместе с ним похоронили и тебя тоже, — почти шепотом произнес мужчина, не сводя с Эскеля взгляда. У ведьмака невольно пробежал мороз по коже. Подстегиваемое словами Геральта воображение мигом нарисовало ему мертвую княжну. Белую, неподвижную, холодную как лед. Болезненно скривившись, Эскель попытался как можно скорее отогнать от себя образ. — Раз на то пошло, когда я сдохну, пообещай не говорить княжне, — наигранно хмыкнул мужчина, решив отшутиться, — не хочу, чтоб по мне убивалась потом. Геральт странно улыбнулся в ответ и покачал головой. Пускай Эскель юлит, сколько душе угодно. Ответ на свой вопрос он получил. — Береги себя, — тихо добавил мужчина, шагнув вперед и решительно заключив друга в объятия, — Цири, конечно, обещала тут за тобой присматривать, но я ж тебя, говнюка, знаю. Эскель негромко рассмеялся в ответ, похлопав ведьмака по спине. На сердце разлилось приятное тепло. Несмотря на все разногласия, они с Геральтом прощались с миром. По крайней мере до следующей встречи неизвестно где, и неизвестно когда — а у них, ведьмаков, иначе и не бывало. Лошадиные копыта застучали по земле. Провожая взглядом друга, ведьмак снова ощутил, как изнутри заныла совесть. Он так и не сказал о том, что подслушал в лесу этим утром. А ведь эта новость могла бы в корне изменить планы Геральта, как и всех остальных в окружении Цири. Что же решил сделать Эскель — молчать ровно до того момента, пока правда сама не вылезет наружу. Так нелепо, глупо и по-детски. Впрочем, а так уж ли часто мужчина поступал по-взрослому? Что ни весна, так новая передряга, которую запросто можно было избежать, будь Эскель более рассудительным и не таким импульсивным. Спеша укрыться от непогоды, ведьмак ускорил шаг, приближаясь к распахнутым воротам храма. Голову по-прежнему переполняли сомнения и беспокойные догадки. Вот выйдет его игра в молчанку боком — и что станет делать тогда? И ладно бы вредил только себе — не велика потеря. А коль с княжной что-то случится? Мысленно бранясь на себя, Эскель завернул в коридор и краем глаза заметил промелькнувшую рядом фигурку. В распущенными по плечам серебристыми волосами в лазурно-голубом наряде — такая воздушная и легкая. Отчего-то в этом тусклом свете она напомнила мужчине стрекозу. Только тонких крылышек за спиной и не хватало. — Геральт уехал? — полушепотом полюбопытствовала Цири, осторожно подходя к мужчине. — Да, он… Эскель не успел договорить. Все произошло так стремительно и резко, что ведьмак отшатнулся назад. Обхватив лицо мужчины ладонями, княжна властно потянула его на себя. Мягкие губы пылко прижались к раскрытому в удивлении рту. Эскель не ждал таких коварных нападений. Особенно после нескольких дней целибата. В присутствии Геральта Цирилла расхаживала по Мелителе аки дева невинная, а стоило папаше только за порог… Шумно вдохнув через нос, ведьмак запустил пальцы ей в волосы. Девушка нетерпеливо заерзала на месте, скребя ногтями по куртке на его груди. На секунду прикусив рассеченную шрамом губу, княжна отстранилась назад. В зеленых глазах угадывалось только одно желание и мысль о нем мучительно сводила ведьмаку все, что находилось ниже пояса. К черту угрызения совести — вспомнит о них как-нибудь в другой раз. Тихо захихикав, Цири крепко вцепилась в его рукав. Обменявшись лишь взглядами, они оба заспешили в дальнее крыло, где находились кельи. Не мелькай тут повсюду прислужники и прихожане храма, Эскель без лишних раздумий зажал бы княжну за первым же темным поворотом коридора. Поспешно, рьяно и без лишних нежностей — ему не привыкать. И все же ведьмаку здесь не бордель, и не постоялый двор с потасканной домовладелицей, готовой на всё и с кем угодно. Княжна заслуживала лучшего. Дверь в келью захлопнулось с грохотом. Щеколда коротко лязгнула металлом. Только мужчина потянул Цири к себе, как ее юркие ладошки уже спели забраться к нему под рубашку. По коже забегали мурашки. Тонкие пальцы прошлись по животу, игриво опускаясь ниже. Грубовато и небрежно стягиваемое с плеч княжны льняное платье устремилось к полу. Эскелю редко хватало терпения, чтобы избавить даму от лишних тряпок, находя на тех все нужные завязки и пуговицы. Чего время терять даром? Пока ведьмак, попутно избавляясь от собственной одежды, заталкивал Цири в постель, за окном разразился жуткий ливень. Стуча по крыше и каменным желобам, он заглушил собой все посторонние звуки, как будто отрезая их двоих от внешнего мира. В этой маленькой келье они могли творить все, что захотят. Никто не осудит, никто не потребует расплаты. Если бы только так могло продолжаться всегда. Прохладная простынь зашуршала под кожей. Мягкая и свежая — видать, только сегодня утром постелили новую. Жаль, свежей ей оставаться было не долго. — Ой!.. — неловко прошептала княжна, как только Эскель перевернулся на спину, перетаскивая ее наверх. Ведьмак на секунду задержал дыхание и шумно сглотнул слюну. За такой прекрасный вид он бы бесстрашно и с жизнью попрощался. Все равно его глаза ничего лучше уже не увидят. Возбужденная упругая грудь, узкая талия, плавно перетекающая к широким бедрам. Белокожая, чистая, без единого следа от кнута или оспы, что частенько встречались на крестьянках. Застенчивое личико полыхало румянцем. Уж ей-то, дурочке, чего смущаться? — Иди сюда, — хрипло усмехнулся Эскель, вдруг потянув ее за бедра. Глаза Цири еще сильней округлились в озадаченности. Кажется она не поняла, что именно ведьмак намеревался сделать. И отчего-то ее удивление еще сильнее подзадорило мужчину. Проституткам он таких любезностей не предлагал. Если только не совсем по пьяни, да с какой-нибудь юной и озорной. Только когда ведьмак пересадил ее уже почти к себе на грудь, княжна резко вдохнула и застыла как вкопанная. Так вот, зачем это все… Нет, ну это уже слишком! Вот только решения здесь принимала, похоже, не она. Шершавые ладони уверенно стиснули бедра. Чуть не потеряв равновесие, Цири с тихим писком уперлась рукой в изголовье кровати. По телу забегала мелкая дрожь. Понимая, что ни за что не осмелится посмотреть вниз, девушка протяжно заскулила. Язык Эскеля так ловко и жадно скользил по ее промежности, что все тело горело огнем. Чувство стыда постепенно угасало. Нарастающая похоть без труда вытесняла его из головы. Таких бесстыдных и возмутительных вещей ведьмак себе еще не позволял. А ведь это лишь малая часть того, с чем княжне еще только предстояло познакомиться. Кто бы мог подумать, что плотская любовь в своей обманчивой простоте и примитивности может оказаться настолько многогранной. Распаляясь от собственной наглости и жалобных стонов княжны, Эскель и не думал останавливаться. Сминая пальцами пышные ягодицы, ведьмак без устали вылизывал розовые складки ее кожи. Да он бы таким с княжной хоть часами занимался… Только бы слышать ее срывающийся голос, чувствовать запах и легкий солоноватый вкус, остающийся на языке. Пожалуй, это лучшие моменты, которые он будет вспоминать в свои грядущие унылые зимы. Хоть что-то, чтобы убедить себя в том, что рискнул он все-таки не зря. Пускай разлука была и неизбежна. По крайней мере в жизни Эскеля впервые появилось что-то по-настоящему дорогое. Громко всхлипнув, Цири вцепилась в изголовье уже двумя руками. В голове помутилось, собственное тело потеряло привычный контроль. Невыносимо мокро и горячо. Удивительно, как ведьмаку оказалось достаточно одного лишь языка, чтобы довести ее едва не до истерики. И где он только такого нахватался… Впрочем, об этом княжне думать точно не стоило. А то еще взорвется от ревности. Невольно задержав дыхание, девушка резко закричала, дернувшись бедрами вперед. Эскель вовремя успел придержать ее, чтобы довести все до конца. После такого на Цири точно пара-другая синяков от его рук останется. Кое-как вскарабкавшись, княжна с тяжким пыхтением откатилась в сторону. Прямиком на скомканное одеяло, зарываясь с него полыхающим лицом. Ни двигаться, ни говорить, ни даже моргать не находилось сил. — Ты помирать не рано собралась? — сипло усмехнулся мужчина, наползая сверху и склоняясь к ее уху. Цири в ответ лишь промычала что-то неразборчивое. Пусть делает с ней дальше, что захочет, только не сгоняет с прохладных наволочек и подушек. Ей бы отлежаться теперь хоть минутку… Ну да, так Эскель ее послушал. Как-то странно хмыкнув, мужчина нахально подобрался сзади. В такую разгоряченную и мокрую входить в нее было одно удовольствие. Так легко, как будто горячий нож погружался в масло. Княжна опять заныла — с таким тихим и позабавившим ведьмака укором. А чего она хотела? Сначала в келью к себе затащить, а после ждать исполнения любых своих капризов? Вот уж зря надеялась. Поймав руку Эскеля, Цири со стоном сжала ее, впиваясь в кожу ногтями. Его неумная прыть к чертовой матери выбивала ей воздух из легких. Ведьмак не считал нужным быть с ней обходительным и предельно аккуратным. Вот только княжна бы нагло соврала, если б сказала, что ей это не нравится. Рядом с ней мужчина не боялся быть самим собой. Таким нетерпеливым, сильным, порой даже грубым и невежественным. Но что пенять зазря — именно таким княжна его и полюбила.***
— Добычу делим пополам? — недоверчиво сощурился высокий и бледный мужчина с заостренными чертами лица, — и откуда мне знать, что ты не врешь, любезный? — Я не настолько идиот, чтобы наживать себе во враги огнеплюя, — хмыкнул Истредд, прохаживаясь вдоль стола и мимо сверкающего мегаскопа, — доставишь ее сюда, проведем ритуал и мы в расчете. Смерив чародея подозрительным взглядом, названный огнеплюем медленно приблизился к голубоватому кристаллу на кованом возвышении. Мерцая в полумраке, он смутно отражал черты незнакомого лица и хрупкой девичьей фигуры. Ярче всего в глаза бросались ее серебристые волосы. И в этой тщедушной, как полагал чародей, скрывалась неведомая сила Хаоса? Верилось с трудом. Но даже если здесь затаился подвох, ничто не помешает подельнику выпытать истину из них обоих — и из неумелого выскочки Истредда, и из похищенной девчонки.