Только никому не говори

— Опять ничего не съела? — удрученно поинтересовалась Фрингилья, встречая в коридоре горничную с полным подносом остывших яств. Служанка возвращалась из покоев новоприбывшей княжны Цириллы. Та находилась в замке около недели, но ни чародейке, ни Эмгыру, ни Геральту, что на время уехал в Нильфгаард вместе с ними, не удавалось уговорить девушку поесть. С головой зарывшись в свое горе, Цири не хотела отвлекаться ни на что. Даже на разговоры с отцом, которого давно считала мертвым. Происходящее до сих пор казалось ей каким-то дурным наваждением. Все изменилось так резко, так быстро. И теперь княжна билась в отчаянии и задыхалась, словно маленькая рыбка, выброшенная на берег волной. И Йеннифер, и Фрингилье, пришлось потрудиться, чтобы увести Цири из крепости. А точнее, оттащить ее от Эскеля, которому уже ничем нельзя было помочь. Закатив истерику, княжна чуть не разнесла в щепки целую башню. Если бы чародейки не вмешались, к паре мертвецов на полу мог добавиться еще десяток солдат. Когда девушка очнулась, рядом не было уже ни ведьмака, ни его поверженного соперника, ни заброшенного замка. С пробуждением ее встретили дворцовые покои с мягкой постелью, коврами и ворохом нарядов, что дожидались в сундуках своего часа. Можно подумать, все это мирское барахло могло помочь задобрить Цири. Единственное, что она действительно заметила и осознала, впервые уперевшись взглядом в золотистый балдахин над головой - Эскеля больше нет. Эта мысль беспощадно воткнулась ей в грудь, подобно тупому копью. Его нет. Княжна больше не сможет с ним заговорить. Посмотреть в глаза, услышать его смех. Все это исчезло в одно большое и страшное никуда. Теперь Эскель - лишь воспоминание для всех, кто его знал. А из тех, кто знал, многие вскоре забудут. Такова уж участь ведьмаков: пройдя свой долгий Путь, они исчезали в безвестности. И только братьям по несчастью оставалось вскинуть кубок вина за почившего друга. Даже могилы - и той у Эскеля не будет. Об этом Цири случайно узнала от Фрингильи, а следом Геральт подтвердил ее слова. У Школы Волка свои обряды, пускай простым смертным они могли показаться и варварскими. Узнав о том, что тело Эскеля скормят волкам, княжна пару дней назад в приступе ярости разгромила свою спальню. А с ней и половину этажа. Благо, что никто не успел пострадать. Вместе с тем, девушка мучила злость на саму себя. Столько раз к ней приходили видения о смерти Эскеля! И каждый раз ложные. А теперь, когда ведьмака действительно не стало, подсознание не потрудилось дать ей даже малейшее предупреждение. Какой толк был в силах хаоса, если она даже смерть любимого не смогла предотвратить? К черту эту магию! Никто больше не заставит княжну сидеть над книгами в постижении этой проклятой науки. Куда ни глянь, от нее только одни беды и несчастья. Бесцельно блуждая взглядом по саду за окном, Цири с раздражением вздрогнула, когда в дверь снова постучали. Да почему здесь никто не мог оставить ее в покое?! — Это я, — устало пробормотал Геральт, без спроса отворяя дверь, — мне скоро уезжать. Хотел поговорить напоследок. Не против? Девушка смерила его тяжелым и злым взглядом. Она знала, что ведьмак не виноват, и все же… Она так надеялась, что он сможет каким-то чудом вернуть Эскеля из мертвых. И даже пара чародеек в этом деле оказались совершенно бесполезны. Приняв молчание за согласие, Геральт неторопливо вошел за порог. Покружив немного по покоям, он присел на подлокотник кресла. — Ты же знаешь, что морить себя голодом - это не выход, — мягко укорил он Цири, — кому от этого легче должно стать? — Я просто хочу, чтобы меня никто не трогал, — прошипела княжна, скрещивая руки на груди, — постоянно кто-то лезет… То прислуга, то чародейка эта! Я что, уже не могу побыть одна?! — Тише, — покачал головой мужчина, пытаясь ее угомонить, — я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Злость. Обиду. Беспомощность… Так всегда, когда мы теряем тех, кто был нам близок. И я не говорю, что ты должна перестать злиться. На это нужно время и твое еще не пришло. Цири громко шмыгнула носом, но так и не обернулась к Геральту, продолжая смотреть в окно. Каждое его слово больно скребло по сердцу. — Вспомни о том, что тебе есть, ради чего жить дальше. С тобой теперь отец. Да, без разногласий у вас явно не обойдется. После всего, что случилось в Цинтре… Но все же он любит тебя. Я это вижу. — Я не хочу с ним сейчас говорить, — глухо пробубнила девушка сквозь комок в горле, — то, что он сделал… Цири не смогла договорить, с отвращением сморщив лицо. Калантэ, Мышовур… Сотни погибших - их кровь осталась на руках Эмгыра. И ради чего? Неужели ее отец был настолько обезумевшим и жадным до власти? — Еще успеешь, — отозвался Геральт, потирая ладонями колени, — у тебя много всего впереди. И Эскель… Стоило ведьмаку произнести имя покойного друга, как лицо княжны исказилось от боли и подступающих слез. — Он пошел на глупость. Но все ради того, чтобы твоя жизнь стала лучше. И точно не за тем, чтобы ты голодала и устраивала в замке погром, — тихо подытожил Геральт. Он и сам до сих пор не верил в то, что Эскель отбыл на тот свет. Боль по-прежнему была свежа, как нарывающая рана. — Это несправедливо, — коротко всхлипнула Цири, прижимаясь лбом к стеклу, — он не должен был… Тяжело выдохнув, ведьмак поднялся на ноги и подошел к девушке. Обнять ее в утешение - самое большее, что он мог сейчас сделать. Уткнувшись лицом в грудь Геральту, княжна разрыдалась еще громче и отчаянней. Только спустя несколько минут ее всхлипы стали понемногу затихать. — Мне тоже его не хватает, — признался ведьмак, поглаживая девушку по волосам, — с Эскелем всегда было весело. Даже если он ворчал без умолку как старый пень. Цири нехотя засмеялась сквозь плач. До чего же было больно вспомнить о нем теперь. — Не забывай его. Для мертвого ведьмака - это самая большая награда. Значит, что жил он все-таки не зря. Отстранившись, Геральт заглянул в глаза Цири. Роняя слезы, она утирала лицо рукавом. Пора ему возвращаться в Каэдвен. Плотва уже дожидалась хозяина у ворот замка. — И я серьезно: завязывай со своими голодовками, — уже строже добавил ведьмак, — знаешь, что сказал бы на это Эскель? На лице девушки снова промелькнула слабая улыбка. Будто солнышко ненадолго выглянуло из-за туч. — “Хорош выделываться, княжна”, — проговорили они с Геральтом почти одновременно. В груди мучительно защемило, стоило Цири представить в воображении его лицо и хрипловатый голос. — Вот именно, — горько усмехнулся мужчина. Еще раз обняв княжну напоследок, он добавил: — Еще увидимся, Цирилла.

***

Весемир никак не мог собраться с духом. То бесцельно перебирал банки на полках лаборатории, то снова подходил к телу бывшего воспитанника на столе. Глядя в мертвенно-белое лицо Эскеля, старик до сих пор не мог поверить, что это произошло на самом деле. И если бы Весемир хотя бы смог понять причины! Йеннифер прибыла в Каэр-Морхен несколько дней назад. Неожиданно и без предупреждения. Еще и с парой мертвецов в довесок: чародеем с размозженной головой, и Эскелем - отчего-то без единой раны. Весемир был в замешательстве. Что за чары сгубили несчастного? Много смертей ведьмаков он перевидал за свою долгую жизнь. Но такого… По словам чародейки, в телах обоих прослеживались следы одной и той же магии. Магии не из этого мира. Но если Истредда, как назвала его Йеннифер, эта магия уничтожала медленно и постепенно, Эскеля она прикончила в один момент. Сама чародейка сравнила эти неизвестные силы с паразитом. Притянувшись к источнику, они медленно высасывали энергию и жизнь, пока не высушат разум и тело до последней капли. Йеннифер недолго оставалась в крепости. Оставив мертвого ведьмака Весемиру, вместе со вторым телом она отбыла в Аретузу уже к вечеру. Теперь чародейская ложа во главе с Тиссаей устроит долгое и дотошное расследование. Долетали слухи, что в подвале поместья того самого Истредда была найдена целая дюжина трупов. Все как один - сраженные чарами. И судя по следам разложения, маг уже несколько месяцев как складировал их здесь. А совет чародеев - ни слухом, ни духом. Вот так скандал! Отжав тряпку в миску с водой, Весемир медленно прошелся ею по лбу Эскеля, стирая с кожи брызги чужой крови. В горле стоял тугой комок, в груди саднило. Вот и еще один мальчик, воспитанный им, покинул этот свет. Слишком рано. Слишком внезапно и глупо. Но старый ведьмак уже ничем не мог помочь. Такова уж его участь: беспомощно наблюдать за тем, как приемные дети, каждый из которых был как родной, один за другим отбывали в могилу. Каждая смерть - как новый кинжал в сердце. Новая рана, которая никогда не зарастет до конца. — Прости меня, — шепнул старик, удрученно покачав головой, — знаю, не такой жизнь ты всегда хотел… Может и не стоило мне забирать тебя тогда. На секунду Весемир крепко стиснул зубы, чтобы сдержаться и не проронить слезу. Хватит тянуть время и откладывать в долгий ящик неизбежное. Настал час проститься с Эскелем и проводить в последний путь. Его братья уже ждали в главном зале, готовые провести прощальную церемонию. Растерянные и скорбящие, они были огорошены гибелью Эскеля не меньше самого Весемира. — Думаешь, Геральт успеет? — тихо спросил Койон, в ожидании обернувшись к воротам. Сидя за столом напротив Ламберта, он заливал в себя четвертую по счету кружку браги. Их поминки по Эскелю продолжались со вчерашней ночи и на улице только-только начало светать. Весемир отчего-то тянул с погребением. Еще и Геральт, лучший друг их погибшего брата, застрял в Нильфгаарде. Насколько было известно ведьмакам, он отправился туда вместе с юной княжной. Хотел убедиться, что в новом доме ей ничто не угрожает. — Пёс его знает, — мрачно отозвался рыжий, стукнув кружкой о стол, — вот так и связывайся с бабами… Эскель сколько лет вон шкурой рисковал. И ничего, выкручивался как-то! С лешим даже, и с тем справились! А тут заявилась одна мамзель и все - пропал мужик. — При княжне это не ляпни, — невесело хмыкнул ведьмак, набирая полный рот браги, — думаешь, ей легче? — Да плевать мне уже, — сердито пробурчал изрядно подвыпивший Ламберт, — она-то сейчас во дворце. Замуж выйдет, детей нарожает. Чего ей до ведьмака какого-то? Месяц-два и забудет, как звали. А от Эскеля и костей скоро не останется. Койон ничего не ответил на злобный выпад друга. Ламберт как всегда - случись что дурное, он начинал повсюду искать виноватых. Это помогало ему пережить боль. Приближающиеся шаги заставили ведьмаков отвлечься от разговора и оглянуться в сторону. Весемир остановился в проходе, решительно поглядев на них обоих. Старику не потребовалось даже слов. В его глазах Ламберт и Койон ясно прочли: “Пора”. Зыбкий туман простерся над лесом. Трава утопала в росе, птицы еще совсем сонно и робко щебетали в кронах, подпирающих бледно-синее небо. Утро выдалось холодным и сырым. Возложив покойного друга на крепкую доску, ведьмаки осторожно уносили его все дальше и дальше вглубь чащи. Никто не проронил ни слова, никто не ворчал и не пытался развеять гнетущее молчание. Погруженные в собственные мысли, трое мужчин уходили вперед сквозь деревья, думая о том, что рано или поздно, они и сами займут место на этой проклятой доске. — Сюда, — сипло скомандовал Весемир, остановив процессию у поваленного вяза. Замшелый ствол покоился в зарослях дикого льна. В эту пору лес Каэдвена так и пестрел цветами и разнотравьем. Их терпкий запах щекотал мужчинам нос. Но волков, что должны были явиться на обряд, это едва ли собьет со следа. Поднатужившись, Ламберт и Койон уложили Эскеля на старое дерево. Солнце, что только-только взошло над горизонтом, коснулось его лица бледным золотом. Так поглядишь, и ведьмак как будто спит. Наконец-то заслужил свой отдых за годы тяжкого труда. — Думаю, все мы знали, что Эскель никогда не хотел быть ведьмаком, — голос Весемира звучал на редкость тихо и надломлено, — и все же, он был одним из нас. Нашим братом и другом. Преданным, сильным, храбрым. Мы запомним его именно таким. Койон и Ламберт с горечью поглядели на наставника. Каждый из них и хотел бы добавить свое слово, но ничего стоящего не приходило на ум. — Прощай, друг, — выдохнул Ламберт, притронувшись к его холодной руке. — Мы не забудем, — подытожил Койон, мягко хлопнув Эскеля по плечу. Из подлеска послышался хруст веток и шорох. Вот и явились не запылились. Сверкая желтыми глазами, стая волков медленно пробиралась к поляне. — Идем, — велел парням Весемир. Их дело здесь было исполнено. Ссутулив плечи, старик зашагал обратно в направлении к крепости. Он боролся с желанием заткнуть уши, чтобы не слышать, как хищники скоро примутся делить и рвать на части человеческую плоть. Перед глазами Весмира до сих пор стояли картины из далекого прошлого. Казалось, где-то в шуме деревьев он все еще слышал смех забавного и непоседливого мальчишки, которым когда-то был Эскель. И думать о том, что сейчас его тело примутся обгладывать до костей, было почти невыносимо. — Весемир… Ламберт в растерянности окликнул наставника. Ведьмак с неохотой обернулся назад, но уже через мгновение понял, что так озадачило Ламберта. Впрочем, как и Койона, который недоуменно глядел на волчью стаю. Собравшись у тела Эскеля, они сосредоточенно обнюхали его, после чего обернулись к ведьмакам. И может Весемиру показалось, но смотрели они на них как на последних идиотов. Еще пара секунд и звери молча разошлись обратно в чащу, так и оставив мертвеца нетронутым. — Что за?.. — не успел договорить Койон, как острый слух различил нечто странное. И судя по взгляду Весемира и Ламберта, это заметил не только он один. — Не может быть, — потрясенно прошептал Весемир, глядя на Эскеля. Совсем тихо и слабо, но старик различил, что на лесной поляне забилось еще одно сердце. Постепенно набирая силу, оно стучало все быстрее и громче, ударяясь о ребра. Резкий вдох с болью растянул легкие. Глаза Эскеля распахнулись, отражая в себе шелестящие листья деревьев. Зрачки сузились от света, раскрывая всю глубину ярко-голубой радужки. Подобными глазами мужчина смотрел на мир еще ребенком, пока волчьи мутагены не смешались с его кровью. И, похоже, что в пульсирующих венах от них больше не осталось и следа.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.