Кто бы мог подумать!

25 декабря 1998 года, Малфой-мэнор. — Вы уверены, что это оправданный риск? — спросил Люциус Малфой, напряженно глядя на своего собеседника, лениво развалившегося в кресле у камина. — Да. Все будет хорошо. — Почему я должен это делать? — мужчина плюхнулся рядом, запустив пальцы в волосы, — Ведь пойди хоть что-то не по Вашему плану, мне придется очень тяжело. — Зато, если все пройдет как по маслу, вы обретете невиданную прежде власть. Стать правой рукой Лорда, не это ли была Ваша мечта на протяжении стольких лет? — Все равно… — Малфой, у меня есть еще сотня других кандидатур, которые с удовольствием примут мое предложение. Так что либо ты соглашаешься, либо я ухожу. Решай. Люциус замялся, но потом вскинул голову. В глазах его сверкнула какая-то безумная искорка, и мужчина кивнул. — Я рад, что мы пришли к пониманию. Чуть позже, Малфой-мэнор Становясь пожирателем смерти, человек обязывался отказаться от всего. От свободы, от прав, от отдыха. Принимая метку, ты посвящал всего себя служению господину. И потому Рождество 1998 было для лорда Малфоя далеко не первым пропущенным. Он стоял перед двумя десятками других, известных ему многие годы, волшебников. — Люциус, ты уверен? Лорд не приказывал нам ничего подобного… — хмурился Барти Крауч. — Крауч, да ты никак трусишь? — два Лестрейнджа хлопнули товарища по плечам, — Поверь, это будет лучшее развлечение на Рождество! — Или лучший Круциатус… — совсем тихо заметил Барти. — Все готовы? — спросил Малфой, серьезно оглядывая всех собравшихся, — Прекрасно, — выдохнул он, когда получил девятнадцать кивков, — Господа, выдвигаемся. Два десятка волшебников мгновенно аппарировали в Косой Переулок. То же время, Косой Переулок Джордж Уизли впервые за последние полгода искренне улыбался. Хоть он и отмечал это рождество один, праздник был прекрасным. Ему пришло не меньше десятка писем от семьи и друзей, и, сидя в кресле у камина на втором этаже «Волшебных вредилок», где давно была обустроена симпатичная квартирка, он с упоением читал поздравления. Вообще, в этот раз все Уизли праздновали по отдельности. Билл и Флер были заняты друг другом и скорым пополнением в их семье, Чарли, кроме его драконов, ничего не видел и не слышал, Перси впахивал в министерстве сверхурочно, а Рон с Джинни остались в Хогвартсе — готовиться к экзаменам. Джордж радостно глотнул горячего чая, читая открытку от матери. Все было хорошо. Но вдруг на улице раздался взрыв, а вслед за ним послышались испуганные крики людей. Парень подскочил, отставил чашку и, даже не набросив на себя теплую мантию, сбежал вниз, спешно распахнув дверь. И тут он замер. Косой переулок пылал. Сверкали отблесками пламени разбитые стекла магазинов, чернели темные от пламени стены, а в центре всего этого безумия стояла группа, облачённых в длинные черные мантии, людей. Один из них резко повернулся, сверкнув белой, расписанной змеями, маской. Пожиратели смерти. Убийцы. Фред… Глаза Джорджа застелил кровавый туман, и, крепко сжав палочку в руке, он бросился на улицу. — КРУЦИО! — крикнул он, швыряя проклятие в первую попавшуюся мразь. Пожиратель удивленно развернулся к Джорджу, все понял и громко рассмеялся. Заклинание не сработало. — Смотри, как это делается, — фыркнул пожиратель, — Круцио! Тело молодого Уизли пронзила невообразимая боль. Казалось, что каждую клеточку пытаются разорвать на миллиарды частей с помощью раскалённого железа. Пытка длилась не дольше двух минут, но Джорджу это время показалось вечностью. — Учись, Уизли, — напоследок бросил ему неизвестный маг. Сил подняться не было. Даже когда еще через десяток минут прибыл наряд авроров, парень не мог подняться с брусчатки переулка. — Серпентз Киндэс! — крикнул кто-то из пожирателей, и в небо взмыла метка. Где-то на периферии сознания Джордж отметил, что знак изменился. Да какая, в сущности, разница? Утро 26 января 1998 года, Блэк-Хаус Гарри проснулся в прекрасном настроении. Вспомнил, как вчера перед ужином они с Гермионой сидели совсем-совсем близко, и по его телу проходили странные волны мурашек… Как она мило краснела и смеялась, как трещал огонь в камине, и каким волшебно вкусным был сделанный Кикимером глинтвейн. — Кикимер! — крикнул волшебник, сладко зевая. — Хозяин звал старого Кикимера, старый Кикимер пришел к достойному Хозяину, — с поклоном пробормотал эльф. — Принеси мою праздничную мантию. — Да, Хозяин, — кивнул домовик и исчез. А Гарри направился в ванную. Через двадцать минут молодой маг придирчиво оглядывал себя, стоя перед зеркалом. — Как девица, право слово, — буркнуло оно. — Не капай на мозги, — беззлобно ответил Поттер, в последний раз попытался пригладить волосы и вышел из комнаты. Его гостья уже сидела в малой гостиной, где они обычно завтракали, и, сильно хмурясь, читала «Ежедневный пророк». — Доброе утро, Гермиона! — улыбнулся ей Гарри, садясь рядом на мягкий зеленый диван. Девушка вздрогнула, и когда повернулась к другу, лицо ее было белее снега. — Что случилось? — обеспокоенно спросил он. Вместо ответа Гермиона протянула ему газету и дрожащим голосом спросила: — Гарри, ты ведь не отдавал такого приказа? Парень быстро пробежался по листу и нашел нужную ему статью.

Пожиратели смерти совершили нападение на косой переулок!

Не далее, чем вчера вечером, 25 декабря, волшебники и волшебницы, проживающие в косом переулке были оторваны от празднования Рождества неожиданно раздавшимися с улицы звуками взрывов. Двадцать пожирателей смерти в полном боевом облачении разрушили несколько магазинов, подожгли около пятнадцати домов и использовали второе непростительное на 28 волшебниках. Четверо доставлены в больницу Святого Мунго. К счастью, удалось обойтись без смертей. Однако, самым главным пугающим можно назвать метку, выпущенную одним из пожирателей в момент прибытия отряда авроров. Как вы можете видеть, дамы и господа, этот рисунок совсем не похож на знак Того-Кого-Нельзя-Называть. Чего же нам ожидать? Прихода наследников Сами-Знаете-Кого? Мести остатков пожирателей смерти? Или какой-то третьей, неизвестной нам прежде силы? Нам остается лишь гадать. Ваша, Рита Скитер, особый корреспондент «Ежедневного пророка» С каждой новой строчкой глаза Гарри наливались кровью, и, когда он дочитал до конца, непроизвольное злобное рычание вырвалось из его груди. — Да как они посмели не выполнить мой приказ! — прошипел парень, и листок газеты вспыхнул в его руке из-за вырвавшейся на эмоциях магии. — Так это все же ты им велел… — изменившимся голосом произнесла Гермиона, — А я поверила тебе! Девушка бросилась прочь из комнаты, однако Гарри успел схватить ее за руку. — Не трогай меня! — завопила гриффиндорка, — Ты приказывал убивать людей! Ты — зло! Я тебя ненавижу! Я думала, ты другой, а ты… — Успокойся. Ты что, поверила словам "Пророка"? Знаешь, он и раньше сообщал много правды, так что ты абсолютно права! Давай, иди к своим, к министерству, они же тебя принимают с распростертыми объятиями! Я никогда не приказывал пожирателям смерти нападать на мирных жителей, и, тем более, причинять кому-то вред! Или мои слова для тебя совсем ничего не стоят?! — под конец Гарри тоже сорвался на крик. Девушка изумленно посмотрела на друга. — Но ты же сказал про приказ! — Приказ не светиться! А они его нарушили! — парень выдохнул, изо всех сил стараясь успокоиться, — И поверь мне, они расплатятся за все. Герми, если хочешь — отправляйся со мной, убедись во всем! Только не уходи, прошу! Гарри безумно привык к этой девушке, и теперь, немного одумавшись, проклинал себя последними словами за то, что в порыве злости гнал ее прочь… И страшно боялся, что она действительно уйдет. Однако, к его удивлению, Гермиона лишь разревелась и крепко прижалась к нему. — Прости, Гарри… Я столько всего тебе наговорила… Конечно… Прости, прости! — Ну-ну, Герми, — парень заботливо погладил всхлипывающую подругу по спине, — Ты тоже меня прости… Я много глупостей наговорил… И знай, я без тебя не могу. Я тебя люблю. Последняя фраза сорвалась с его языка так легко и даже буднично, будто бы Гарри каждый день признавался девушкам в своей симпатии. Конечно, была Джинни, с которой он разорвал все отношения после ее предательства, но то… То было не так. Совсем не так. Джинни была удобной, красивой и милой девушкой, но не более. Её было приятно целовать, Гарри даже допускал возможность создания семьи с ней, но потом, когда она продала его доверие за деньги, парень осознал, насколько же мало седьмая Уизли для него значила. С Гермионой Гарри чувствовал себя совершенно иначе. Стоило девушке хоть чуточку погрустнеть, и Поттеру хотелось потратить все золото из его сейфа на подарки и развлечения, лишь бы только Гермиона улыбнулась… Если же девушка заливалась своим красивым, похожим на колокольчик, смехом, то Гарри чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, недоумевая, как он раньше мог не обращать на неё внимания и считать лишь своим другом. Гермиона была достойна всего самого лучшего. Гарри готов был захватить мир и бросить его к ногам своей возлюбленной, заставить всех преклонять колени перед ней и называть Госпожой, лишь бы Герми была довольна. И он это сделает. — Гарри… — почти шёпотом произнесла Гермиона, — Гарри… Я тоже тебя люблю… Парень прижал её к себе и поцеловал. Сначала девушка слегка испугалась, но потом ответила ему. Страстно, горячо, пылко. Так, как могла только она. — Мне нужно идти… — произнёс Гарри через какое-то время, мягко отстраняясь. — Я буду ждать, — улыбнулась на прощание Гермиона. Парень ещё раз обнял её и исчез с тихим хлопком. Приходилось возвращаться в холодную реальность. Гарри оказался на пороге Малфой-мэнора, куда ему уже давно открыли доступ, вписав в вязь защитных чар. — Милорд? — удивленно спросил Лорд Малфой, каким-то чудом уже узнавший о прибытии Господина. — Незапланированное собрание внутреннего круга, — зло хмыкнул Гарри. Люциус побелел и застыл на пороге своего дома. — Малфой, вы меня впустите? — О, разумеется, проходите, — очнулся мужчина, — Прошу прощения. Хозяин дома быстро провел гостя вереницей коридоров в малый зал собраний, где обычно и собирался внутренний круг. — Серпентз Киндэс! — прошипел Гарри, частично срываясь на парселтанг. Заклинание призыва изменилось вместе с меткой. Просто одним утром раз — и подсознание диктует Поттеру новые нужные слова. С трудом сдерживая желание к Мордреду разнести все это поместье, Гарри подошёл к креслу, стоявшему во главе стола, и сел в него, поигрывая бузинной палочкой. Постепенно, один за другим, в зале появлялись пожиратели смерти, отвешивали Господину поклон и проходили на свое место. — Я разочарован, господа, — слова прозвучали, словно приговор в давящей тишине тёмного помещения, — Разумеется, от людей, проигравших шестерым пятикурсникам, я многого не ждал. Потому и приказ вам был отдан элементарный. Но нет. Вы умудрились провалить и это задание! — Но… — Молчать, Эйвери! Гарри был в бешенстве, и каждый из присутствовавших это чувствовал. Магия, обычно и так бившая из юноши ключом, теперь не сдерживалась совсем. Сидевшие по обе руки от него Долохов и Малфой, как, впрочем, и все остальные, заметно побледнели, расширившимися от шока глазами глядя на Лорда. — И теперь у вас есть ровно один шанс признаться мне, кто был зачинщиком. Ответом ему стала гробовая тишина. — Жаль, жаль. Очень жаль. И Гарри решил пойти ва-банк. Если бы у него не вышло задуманное, то это был бы фееричный провал, а если бы вышло — он бы неслыханно повысил свой авторитет. Было страшно до дрожи в коленках, но парень все же решился. В конце-то концов, Темный Лорд он, или нет? — Легилеменс! Проникнуть в сознание Антонина Долохова оказалось удивительно просто. Вспоминая свои унизительные и бесполезные попытки овладеть Окклюменцией на пятом курсе, не менее сложные, но все же успешные их повторы на седьмом, Гарри не мог не недоумевать, почему Легилименция далась ему настолько просто. Перед глазами предстала хаотичная вереница драк, пьянок и бурных ночей, но стоило Поттеру лишь захотеть увидеть воспоминания последних двух дней, как его желание сбылось. Очередной спор с Мальсибером, последующий поход в подвалы Малфой-мэнора и одинокая попойка. Никаких воспоминаний о рейде, а значит Долохов не виновен. Гарри выдохнул из головы пожирателя и, не давая себе даже секунды отдыха, наставил палочку на Рудольфуса Лестрейнджа, сидевшего рядом с Долоховым. — Легилеменс! И снова поток мыслей, страхов, эмоций… Два последних дня и… Нападение. Гарри быстро проглядел все, что Рудольфус запомнил о злосчастном рождественском вечере и вынырнул из сознания мужчины. На лице у юноши появилась садистская ухмылка, и он оглядел всех собравшихся. Гарри все знал. — Ма-а-алфой, — лениво протянул Поттер, невинно улыбаясь, — Скажите, вам знакомо слово «верность»? Или простая благодарность, на худой конец? — Я не понимаю… — посерел Люциус. — Печально… Легилеменс! Гарри уже отработанным усилием призвал все воспоминания за последние два дня и начал их просматривать. Неожиданно, он нашел очень странный, частично затертый момент и попытался сломать выставленный блок. Не вышло. Больше силы прикладывать было нельзя, ведь превращать старшего Малфоя в овоща совсем не входило в планы Поттера, а поэтому и пришлось довольствоваться лишь урывками со словами о «серьезном риске», «невиданной прежде власти» и «правой руке». — Сколько всего интересного! — хмыкнул Гарри, едва вынырнув из мыслей Малфоя. Тот стал белее снега, но Господин, казалось, совсем забыл про Люциуса. — А теперь будьте добры объяснить, какого Мордреда вы нарушили мой прямой приказ, раскрыли всем новую метку и всполошили все магическое сообщество Британии? Как по-вашему я должен действовать теперь, когда все министерство стоит на ушах, и вообще все опасаются новой войны, а потому настороже? Пожиратели сидели, низко опустив головы и боясь издать хоть звук. — Что же вы молчите, господа? — Наша вина слишком велика, чтобы пытаться ее оправдать, — заметил кто-то. — Ну тогда у вас будет месяц без собраний, чтобы вы в полной мере осознали, насколько разочаровали меня. — Но наша магия… — Прожили полгода — проживете и месяц. Все. Разговор окончен. Гарри поднялся с кресла и аппарировал прочь, оставляя пожирателей с ненавистью глядеть друг на друга. Но молодому Темному Лорду не было до этого дела. Ведь дома его впервые кто-то ждал.