***
Гарри готов был кусать локти от страха и негодования. Гермиона не выходила на связь уже полтора дня, как и все, кто отправился с ней. Они просто исчезли — будто бы их никогда и не было. Без шума, практически без следов борьбы. Парень видел место, где проходили переговоры и откуда пропала его невеста. Совершенная пустая комната лишь с парой царапин на полу. Лучшие ищейки Темного Лорда обползали каждый дюйм, надеясь найти хоть какую-то информацию, да только все было попусту. Слишком хорошо работали вражеские «чистильщики», в чьем наличии Гарри не сомневался. В кабинет заглянул парнишка, не старше Поттера, и, вжав голову в плечи, произнес: — Милорд, мистер Селвин расколол пленного. — Великолепо, — хищный оскал Ареса заставил паренька вздрогнуть, — Передай, что я сейчас буду. — Да, Милорд! Пожиратель исчез с явным облегчением, на что Гарри лишь поморщился. Несколько часов назад он наорал на Селвина, и это явно слышал каждый. Вот и бегали теперь, стремясь не злить Лорда лишний раз, на цыпочках. Зато и работать стали вдвое, если не втрое лучше. Этой ночью схватили одного из приближенных к Кингсли сотрудников министерства. Его допрашивали с самого прибытия и, стоит признать, мужчина держался очень достойно. Даже Синклейр Селвин, бывший главным дознавателем при Волдеморте разводил руками — после физических пыток пленник молчал, с высока глядя на своих тюремщиков, а ментально его ломать было попросту глупой затеей. Мужчина был прекрасным окклюментом, в чем Гарри убедился на собственной шкуре, пытаясь пробиться через его блоки. Но ничего не может быть вечным — даже упрямство безумца. — Милорд, — поклонился Селвин, когда Темный Лорд появился в мрачном каменном мешке. — Пусть говорит. Синклейр подошел к грязному оборванцу, стоявшему на коленях в центре камеры, и задал свой первый вопрос. — Как тебя зовут? — Ричард Сивард, — без промедления ответил пленник. — Известно ли тебе что-то об исчезновении Леди Афины и ее нынешнем местонахождении? — Да. Я был среди тех, кто сопровождал министра Кингсли. Его помощник, Шон Коутс, приказал мне и еще нескольким моим коллегам ждать за дверью. Когда прибыла Афина, мы стали ждать сигнала от Коутса. Когда мы его получили, ворвались в кабинет и убили охрану Леди, а ее саму доставили в министерство. — Где она сейчас?! — воскликнул Гарри, поняв, что Сивард больше ничего не скажет, — Где?! — Я не знаю. — А кто знает?! — Коутс. — Где этот мордредов Коутс?! Поттера уже порядком достала эта игра в угадайку. — В министерсте на нижнем уровне. Там, где проводят суды полным составом Визенгамота. Там. Ричард умолк, уронив голову на грудь. — Это все? — Да. — Тогда он мне больше не нужен, — обратился Гарри к Селвину. — Милорд, тогда позвольте мне его убить. Гриффиндорец выразительно поднял бровь. — Мой сын был в охране миледи, и раз этот ублюдок… — Можете сделать с ним все, что угодно. Но пусть сегодняшний закат он не встретит. — Благодарю, Милорд, — дрогнувшим голосом произнес Синклейр, — И да поможет нам Мерлин. — Воистину, — согласился Гарри и вышел из камеры.***
— Семьсот пятьдесят девять… Семьсот шестьдесят… Семьсот шестьдесят один… Постоянный счет помогал. Герми чувствовала себя намного спокойнее. В голове уже вырисовывался план, и оставалось лишь дождаться подходящего момента. Ее, Темную Леди, беспрерывно охранял только один человек. Тюремщики менялись, но никогда не стерегли ее вдвоем — видимо, считали, что без магии она совершенно неопасна. Ну-ну. Ей даже лучше. План побега уже вырисовывался. В который раз Герми мысленно благодарила отца за привитую любовь к книгам — в том числе, приключенческим. Методы Леди Винтер с каждой минутой становились все привлекательнее. Раздался тихий стук шагов, и Гермиона насторожилась. Они не были похожи на походку тюремщика — слишком легкие и тихие, без едтиной нотки армейского марша. Значит, не смена караула, а пришли к ней. И скорее всего — допрашивать. Или уби… НЕТ!!! Нет… Еще рано, они попросту не могли так быстро поймать Гарри. Герми пока заложница, и это наверняка, совершенно точно, абсолютно верно так. Дверь распахнулась, и девушка тихо охнула. На пороге стоял Коутс, а насчет него Афина Деар уяснила одно — его стоит опасаться. — Страшно? — буднично осведомился мужчина. Гермиона молчала. — Нечего сказать? — Не хочу на тебя слова тратить, — бросила она, вздернув подбородок. Главное — не показывать своего испуга. Покажет, что боится — и в тот же миг будет сломана, повержена, раздавлена. Надо держаться. Скоро ее найдут, или она сбежит, но Герми будет на свободе. И отомстит. Перед глазами появилась заманчивая картина: Коутс падает на спину, и извивается, словно язык пламени, и кричит, кричит бешенно и душераздирающе, испытывает боль, в стократ превышающую все страдания Темной Леди. Коутс точно выбрал добычу не по зубам. — А придется, — бросил мужчина, — Выводите, — кивнул он нескольким аврорам. — Куда вы меня ведете? — вскинулась девушка, — Уберите руки! — Кажись, самая умная ведьма своего поколения далеко не так гениальна, — хмыкнул Коутс, — Для особо думающих поясняю: твои капризы тут никого не волнуют, так что закрой рот и говори тогда, когда спросят. — Я — Темная Леди, и не какому-то… Секретарю мне указывать. Мужчина замер, резко повернулся, и едва только Гермиона увидела его искаженное ненавистью лицо, он отвесил ей затрещину. В голове зазвенело, и девушка даже не заметила, как они миновали весь путь. Герми привели в совершенно пустую камеру, размером чуть превосходящую ее прежнюю. — Оставьте нас, — приказал Коутс, и его приспешники тут же вышли, — Вот мы и наедине, Грейнджер. — Поговорить можно было и в той камере. — Поговорить-то да, но с чего ты решила, что я жду от тебя разговоров? — Весь мой опыт общения с тобой говорит, что иной угрозы ты не представляешь. Разве что голова заболит от твоего мерзкого голоса, — поморщилась Афина. Она сама не знала, почему так отчаянно портила настроение своему тюремщику. Конечно, это было очень опасно. Но не убьют же ее? — Да будет тебе известно, что не давеча чем сегодня днем твой женишок растерзал одного из наших! — Прекрасно. Поздравляю с этим событием. Мужчина хищно осклабился, с насмешкой глядя на пленницу. — Ты даже не представляешь, насколько права. Бедняга Ричард погиб героем — ценой своей жизни он навел Поттера на ложный след, и теперь эта дрянь сдохнет в моей ловушке!!! Гермиона содрогнулась. Нет-нет-нет! Гарри не мог поступить так необдуманно, не мог довериться врагу! — Страшно? — насмешливо-жалостливо осведомился стоявший над ней тюремщик, — Ну ничего. Сейчас тебе будет не до страха. КРУЦИО! Девушка завизжала. Ее тело пронзило болью, словно от миллиарда крошечных, безумно острых игл. Кости выворачивались под неестественными углами, мышцы словно раскаленным ножом вырезало из-под кожи. — О да, — с безумной улыбкой прошептал Коутс, — Тебе больно. Как же тебе больно! А ведь твои жертвы страдали так же! Или когда их мучала ты, то все было нормально?! ОТВЕЧАЙ!!! Боль была просто непередаваемой. Гермиона не могла ничего: даже голос сорвался, и сил кричать уже не осталось. Она лишь тихо похрипывала, мелко дрожа. — Молчишь, — снова приторно сладко произнес мужчина, — Как мало однако было нужно, чтобы тебя сломить. Всего один круциатус — поистине ничтожное наказание… Впрочем, хватит с тебя пока. Продолжим совсем скоро, так что не скучай. Он вышел из камеры, оставив маленькую и скрюченную девичью фигурку лежать на полу. Гриффиндорка уже не помнила, как ее отнесли обратно — усталое сознание предпочло отключиться.***
Все тело болело, а голову сдавливал звук чьего-то тяжелого дыхания. Гермиона застонала, и шум прекратился. Ей стало жутко, и девушка распахнула глаза, со страхом уставившись на нависшего над ней молодого парня. — Э? Тот мгновенно отскочил, не отрывая однако, странного взгляда от Герми. — Что тебе нужно? -тихо спросила она, спешно отползя в угол и сжавшись. Парень вздрогнул, словно очнувшись, еще раз оглядел пленницу, на секунду задержавшись на ее груди, тряхнул головой, прогоняя зловредные мысли и вылетел из камеры. Гермиона мелко задрожала, испуганная, замученная и шокированная, но уже через мгновение улыбнулась. Ее разум уже работал, отчаянно ища выход из положения. И молодой тюремщик уже занимал в ее планах значительную роль. В конце концов, на каждую Миледи найдется свой Фельтон.