Полет бабочки

      В последнее время многое у Мирабель было в первый раз. Первый романтический поцелуй, предложение, первое сознательное присутствие при видении Бруно… А теперь вот – первое настоящее свидание. Возможно, она бы уже хотя бы начала общаться с парнями из семьи «Золотой бабочки», но вот только ей всегда приходилось быть, так называемым, цветком у стены. И даже тихо стоя там, у этой метафорической стены, Мира всё равно как-то умудрялась бросать тень на родных.       И можно было бы закрыться просто в комнате на время всех праздников и встреч, но так тошно ей было иногда в четырех стенах, что даже косые взгляды бабушки не казались столь уж плохими.       Не то чтобы Мирабель кто-то разрешал покидать пределы поместья. Её максимумом оставался сад вокруг Каситы. Уперевшись в высокий забор, она должна была повернуть обратно. Ей словно невозможно было их преодолеть, несмотря на силу ног и ловкость рук.       Бывало, девушка вставала в дальнем углу внутреннего двора и просто смотрела на каменную стену, чуть нахмурив темные брови. Силы взгляда не хватало, чтобы сдвинуть её или заставить исчезнуть, зато хорошо прояснялась голова. Вспоминалось место, которое Мирабель занимала в доме, и какую роль она играла.       Как ни странно, с момента возвращения дяди в семью, у неё не было порывов пойти к знакомому до боли участку стены и снова посверлить его взглядом подальше от родных. Наоборот!       Девушка счастливо хихикнула, подбирая платье.       Сегодня она выберется из темницы Каситы и попадет в город! Счастью девушки не было предела. Бруно не сказал, куда именно они пойдут, но как же это было неважно, кто бы мог себе представить! Мирабель готова была просто прогуляться от Каситы до города (а путь этот был не так уж и короток), натереть мозоли от обуви, ведь даже так её настроение оставалось бы на высоте. В какие-то моменты девушке казалось, что за спиной выросли полупрозрачные искрящиеся крылья, трепещущие, как у малютки-колибри, от радости и волнения.       Подбирала одежду Мирабель тоже тщательно. Нужно помнить, что это не просто вызволение «принцессы» из замка, но и свидание. Сви-да-ни-е. И несмотря на отсутствие опыта, любая девушка знала: необходимо быть неотразимой на свидании.       К тому же, Мирабель хотела немного удивить дядю Бруно, хотя, казалось бы, как можно удивить провидца? Постараться, впрочем, стоило.       Критически оглядев самодельный гардероб – каждая вещь там была собственноручно изготовлена Мирабель, возможно, кроме носочков и белья, их иногда покупала мама, когда выезжала в город – девушка поджала губы и вытащила на кровать пару вариантов нарядов. На этот этап потребовалось минут десять. И ещё двадцать, чтобы выбрать между платьем и юбкой, блузкой и водолазкой, цветом колготок (или, может, кокетливые короткие носочки?).       – Ну… – даже уже отобрав для себя весь наряд, Мирабель всё ещё подозрительно щурилась, отыскивала изъяны в собственном вкусе. Не нашла и потому позволила себе легкую улыбку. – Должно быть симпатично.       Симпатично или нет – придется решать Бруно, но зеркало отвечало «симпатично». Потому что Мира не могла не сверкнуть игриво глазами, рассматривая себя в светло-розовой пышной блузе, расшитой белыми цветами. В тон с цветами был и воротник без какого-либо узора, что оставляло неплохой акцент на смуглой коже. Идею платья Мирабель всё-таки променяла на плиссированную голубую юбку, узкую в талии, почти прикрывавшую колени и чуть расширявшуюся к низу. Вместо колготок – высокие белые гольфы. Последним штрихом стали розовые туфельки. Несмотря на возраст, они всё ещё выглядели неплохо. И подходили под общий образ. Вроде бы.       Не то чтобы у Мирабель был широкий выбор обуви.       – Красивая я, Касита? – дом никогда её не обижал, поэтому девушка спокойно задавала такие опасные вопросы. Иса в лучшем случае бы проигнорировала, Луиза смутилась бы, а Камило подколол. Касита оставалась безопасным вариантом. Да и стучащие друг о друга половицы Мирабель могла прочесть, как того сама хотела. – Да, я тоже так думаю.       Сегодняшний день обещал быть даже лучше, чем тот, когда Бруно сделал предложение. Всё-таки предложение имело какой-то… вес, невидимый и не столь уж ощутимый, но… Кольцо на пальце Мирабель продолжала чувствовать, пусть никакие громоздкие камни и не давили. Это было похоже на ощущение от веревки или цепи, вот только эта едва заметная тяжесть была приятной. Просто, пожалуй, серьезной.       Свидание – это уже совсем другое дело. Это легко, это весело, это свободно. Мирабель порхала по дому в своем тщательно подобранном наряде, напевая что-то под нос и постукивая каблучками по полу. Домашние дела она все сделала заранее, пришлось встать пораньше, но это того стоило. Бабулита смотрела на неё холодным взглядом со второго этажа, впрочем, ничего не предпринимая. Бруно пообещал, что она не будет вмешиваться, и так и произошло.       Дядя имел неожиданную власть над матерью. Или, как минимум, влияние на её решения. По-честному, Мирабель не верила, что удастся убедить Альму отпустить неугодную внучку, пока это не произошло на самом деле.       Когда раздался резкий автомобильный гудок, Мирабель подпрыгнула на месте и схватилась за сердце. А главное, поначалу она не поняла, что сигналили-то ей. Лишь второй, более продолжительный гудок заставил выглянуть в окно. А там…       – Вау, – почти одними губами прошептала девушка. В гараже довольно долго стояла накрытая брезентом машина, но Мирабель так и не решилась сунуть под брезент свой любопытный нос. Она даже не пожалела о своей трусости, ведь сейчас челюсть её буквально лежала на полу.       У Бруно был автомобиль. И какой! Совершенно невместительный, хотя трое там как-то помещались – Мирабель хихикнула взволнованно внутренней шутке – приземистый, но в то же время такой элегантный. Эти полукосмические линии, «рожки» светоотражателей, круглые фары… Девушка никогда не интересовалась автомобилями, но могла оценить эффект. (Позже Бруно сам скажет ей, что это японская машина Ниссан, и он… взял её у того, кому она уже не понадобится). Походило на работу Эрнандо.       Дядя сидел за рулем, нервно постукивая пальцами по водительской дверце через открытое окно. Даже из дома была видна темно-красная рубашка с расстегнутой одной пуговицей сверху и полностью закрытыми рукавами. Мирабель не сомневалась, что Бруно был в брюках и туфлях. Почти официально. Темные с проседью волосы не сковывала резинка, и они мягко обрамляли смугловатое лицо. Мирабель немного засмотрелась.       Только когда увидела, как другой рукой дядя потянулся к рулю ещё раз, побежала к выходу. И успела до того, как резкий звук – у японцев тоже не вышло пока сделать этот звук поприятнее – вновь оглушил Каситу.       – Я бегу! – воскликнула девушка, буквально проносясь на крыльях весь короткий путь до пассажирского сиденья. Бруно не успел даже открыть дверь, чтобы запустить племянницу в машину, как подобало джентльмену. Только карие глаза отследили быстрое передвижение, а после застыли на запрыгнувшей в пассажирское кресло девушке. Мирабель улыбалась так широко, что должно было быть больно, её глаза блестели, а руки отчаянно сжимали маленькую голубую сумочку из ткани.       Какое-то время они просто смотрели друг на друга. И учащенное дыхание Мирабель разрушало установившуюся тишину. Такие похожие глаза, но такие разные. В одних танцевали искры безудержной радости, в других устало кружилось в ленивом водовороте отдающее зеленью золото. На обоих лицах, впрочем, были искренние улыбки.       – Ты… – они начали одновременно, и румянец не обошел никого. Первым обратно смелости набрался Бруно, Мирабель вовсе спрятала глаза, понимая, что выскочила, как черт из табакерки, и вела себя странно.       – Ты очень красивая, Мирабель, – обычно в этой фразе добавляли «сегодня», и девушка заметила отсутствие этого слова. Словно она была красивой всегда, а не только сегодня. Это заставило сердце забиться в груди ещё сильнее. Кудри, которые Мирабель так и не придумала, как убрать, упали на лицо, хотя бы чуть-чуть скрывая смущение. Радостное, но всё-таки.       Сжав ещё одним движением сумочку, девушка поймала кольцом на пальце луч света, и это придало ей достаточно смелости, чтобы прекратить прятать лицо. Она взглянула на Бруно и всё ещё с розовыми щеками, проговорила:       – Спасибо. Я не знала, что у тебя есть машина. Классная, – внутри она была так же шикарно минималистична, как и снаружи. Черный цвет тоже совпадал, только на отделке руля присутствовали зеленые вставки, особенно мягкие, видимо, для рук.       – Спасибо. Это Эрнандо настоял.       Мира хихикнула. Она ведь это и предполагала. Бруно, наверное, выбрал бы более удобную машину, не обращая много внимания на внешний вид. Она кстати была права ещё и насчет брюк – дядя действительно был в них, черных. Но зато с красными носками при черных туфлях. Это тоже казалось выбором Эрнандо. Было довольно легко представить, как этот неугомонный братец пытался приодеть Бруно на свидание.       – Ну, у меня есть два вопроса, – решила прямо сказать Мирабель, устраиваясь поудобнее и пристегивая ремень. Ей нечасто приходилось ездить на авто, так она будет чувствовать себя спокойнее. Да и заняла руки чем-то.       – Что угодно, – спокойно ответил Бруно, проворачивая ключ зажигания и возвращая металлического коня к жизни. На самом деле, он сказал это так, что сомнений не оставалось – вопрос мог быть любой, а он постарается ответить. Это тоже придало уверенности Мирабель.       – Твои братья будут присутствовать? – девушка спросила это без явной эмоциональности. Ей просто нужно было знать. Она ведь действительно с ясностью осознавала, что Эрнандо и Хорхе являлись частью Бруно и никуда не исчезнут.       – Тебе бы этого хотелось? – на этот раз в голосе Бруно слышалась осторожность. Он словно прощупывал почву. Обе руки у него легли на руль, но пока они так и стояли перед Каситой.       – Мне бы хотелось узнать, как ты планировал, – мягко настояла Мирабель. Она понимала многое. Например, то, что Бруно не отказал бы ей в просьбе, тем более, довольно простой, даже если бы сам не хотел допускать Эрнандо и Хорхе в их, можно сказать, личное время с Мирой.       Наступило недолгое молчание, машину наполнял лишь гул работающего двигателя. А потом…       – Я не планировал…э… брать их с собой, – формулировка вызвала неловкую улыбку у них обоих. Позже неловкость ушла, и Мирабель улыбнулась широко и искренне.       – Отлично. Меня устраивает.       После этого машина тронулась, и у Мирабель раздулось сердце в груди от накатившего восторга. Они проезжали по знакомой до последнего камушка подъездной дорожке, с которой девушке приходилось провожать машины последние несколько лет, не имея возможность самой уехать с ними. А она так этого хотела!       Из окна машины всё словно казалось другим.       – Что насчет второго вопроса? – теперь Бруно не смотрел на неё, сосредоточившись на мелких поворотах дороги между старыми деревьями.       – А? – Мирабель забыла всё на свете, кроме ощущения свободы, опьянившего её лучше крепкого вина. И улыбка на её лице не была похожа ни на какую другую. – Я думала спросить, куда ты меня повезешь. Но знаешь… мне всё равно. Можно просто… ехать.       Окно было открыто и с её стороны – слишком жарко ездить с закрытыми – поэтому Мира вытащила одну руку, ловя потоки теплого воздуха, вьющегося между пальцами подобно шелковым лентам.       На мгновение, всего на одно мгновение, она подумала о том, что была бы не против съехать с какого-нибудь моста в реку в этот день. «Полетать». В самый счастливый день её жизни, когда за спиной распустились прозрачные крылья, а живот наполнен взволнованными бабочками, и рядом человек, которому на неё не всё равно. Привычное течение её жизни обязательно постарается забрать у неё что-то, потому что Мирабель Мадригаль не родилась для счастья.       Эти мысли заставили девушку взглянуть на Бруно совсем странным взглядом. Широко распахнутые карие глаза были полны пляшущих вопросов и какого-то темного свечения вокруг зрачка. Мужчина, почувствовав взгляд, покосился на Мирабель, и темные брови чуть сошлись к переносице. Потом он неуверенно улыбнулся, словно спрашивая, всё ли в порядке. И Мирабель… Мирабель не могла не улыбнуться в ответ.       Нет. Прочь. Прочь гнать такие мысли. Не стоило думать о том, что в клетку придется вернуться. Стоило думать о том, что это – лишь начало пути. И никто, даже Бруно, не мог знать, что ждало их в конце.       – Точно не хочешь знать? – попытался разрядить атмосферу Бруно, приостановив машину, пока охрана открывала ворота. Метафорические стены расходились в сторону (хотя по факту это были обычные металлические ворота), и Мирабель гипнотизировала взглядом эту картину. Улыбка словно приклеилась к её лицу.       В ней не было горечи или тоски, или грусти. Лишь какое-то непонятное чувство, смешанное с килограммами счастья. И как всегда, Мирабель решительно отбросила лишнее.       – Неа. Я уже счастлива.       И несмотря ни на что, это была правда.