В очередной раз возвращаться к Зиму домой, в этот бомжатник и рассадник наркоманов, у Кифа не было ни малейшего желания. Еще в прошлый раз он увидел куда больше, чем ему бы хотелось, и единственное, что сейчас толкало его вперед по практически безлюдной вечерней улице — это необходимость забрать вещи и инструменты Зима, жизненно необходимые ему для полноценного переезда.
План был следующим: Киф просто тихо и мирно сходит туда, постарается найти эти загадочные и мифические инструменты, а потом вернется домой, где дождется, пока Зим уснет, после чего так же тихонечко пойдет в гараж, возьмет канистру с бензином, вернется к маленькому зеленому домику, и Зим ни за что на свете не заподозрит Кифа ни в чём!
Однако было и еще одно обстоятельство, которое волновало Кифа ничуть не меньше. Нога на суп уже стремительно заканчивалась, и в морозилке оставались лишь ступня да еще пара небольших кусочков. Этого должно было хватить еще дня на четыре, может быть на неделю, если Киф будет экономить. Но что же Зим будет кушать когда и эти два кусочка закончатся? Да и если быть до конца честным, супом Зим наедался плохо и съедал подчас две, а то и три порции за раз, и нога шла в расход куда быстрее, чем Киф мог бы на это рассчитывать. Морить друга голодом совершенно не хотелось, а чем можно Зима кормить помимо этой самой ноги, Киф не знал. Он искренне надеялся, что, может быть, ему удастся как-то разузнать у Гира или, на худой конец, у родителей Зима, чем же тот обычно питается. Но надежда, учитывая степень адекватности всей этой публики, была очень слабой. Да и монолог мисс Биттерс о крысах, не способных после кулинарных экспериментов поедать ничего кроме своих сородичей, никак не шел из головы, ввергая Кифа в крайнюю степень отчаяния.
А еще его беспокоило то, что это бесконечное вранье всё больше и больше и он всё глубже в нем увязал. И Киф уже, сам того не ожидая, умудрился сплести такую изощренную паутину лжи, что запросто мог бы сняться в новой части человека-паука, если бы сам в итоге в ней окончательно не запутался. Да Киф за всю свою жизнь не лгал столько и такому количеству людей, чем за минувшие две недели! И как выкручиваться из всего того, что он успел натворить, Киф совершенно не представлял.
Расстроенный рассудок вновь принялся уплывать в какое-то хмарное помрачение, и перед глазами сюрреалистичной картиной вновь возник Гир, возвышающийся на табуретке посреди кухни, вытянувшись при этом по струночке, и с трагическим надрывом читающий:
Враги сожгли родную хату!
Киф содрогнулся от неожиданности и протёр глаза, но зрелище это никуда не пропало. Гир декламировал все громче:
Враги сожгли родную хату!
Снова и снова Киф пытался выбросить это из головы, но Гир снова и снова прорывался через туман в голове, словно бы раздвигая все прочие мысли своими маленькими лапками, и с все растущим негодованием восклицал:
Враги!... Сожгли!... ХАТКУ!
Сквозь обступающий его вечерний сумрак пригорода рассудка Киф видел эту картину всё отчетливее и больше не мог сопротивляться. И Гир, словно бы радуясь собственной победе, торжественно вытянулся снова на своем табурете и, визгливо чеканя каждое слово, заорал:
Бобры сожгли родную хатку!
Она была осквернена!
Спустилось зло с небес померкших…
И НАКИДАЛО ИМ ГОВНА!
Последний пассаж Гира был настолько внезапным, что Киф от неожиданности чуть не вылетел на дорогу прямо под проезжающий мимо грузовик, но в последний момент успел отпрыгнуть назад на тротуар, перепуганно хватая ртом воздух. И когда он более-менее пришел в себя, то с огромным облегчением понял, что Гир наконец пропал с проклятой табуретки. Но теперь там стоял Зим с абсолютно потерянным видом и мертвым взглядом. Стихов он не рассказывал, но взгляд его был настолько безнадежным, потерянным, что от созерцания этой картины делалось как-то не по себе. Киф попытался сморгнуть это непонятное навязчивое видение, но проклятая галлюцинация никуда не исчезла. Вместо этого она стала отчетливее, гротескнее, а в довесок ко всему вокруг шеи Зима обвилась и затянулась петля, уходящая куда-то ввысь. В ужасе от собственного воображения Киф панически замотал головой. Синхронно с этим табурет под Зимом качнулся и с глухим ударом стукнулся об пол. И почти в тот же миг послышался хруст.
Еще несколько минут Киф, не обращая никакого внимания на косящихся на него прохожих, стоял посреди тротуара и с остекленевшим взглядом молча наблюдал, как перед внутренним взором мерно покачивается обмякшая тушка и от этого зрелища делалось чуть ли не физически больно.
Нет, этого нельзя допустить. Зима нельзя расстраивать ни в коем случае. Кто знает, как могли сказаться на его бедной хрупкой психике ежедневные издевательства Диба в школе, прессинг со стороны мисс Биттерс да еще и определенно нездоровая обстановка дома. Бедный-бедный Зим, как же тяжко ему приходилось все это время. Наверняка он очень нуждается в любви и заботе, пусть и изо всех сил не показывает этого. И Киф должен постараться изо всех сил, чтобы сделать жизнь Зима хоть немного счастливее! Киф готов пойти на всё что угодно ради этого…
Однако вся эта уверенность улетучилась моментально, стоило ему ступить на крыльцо маленького зеленого дома. Даже из-за закрытой двери невыносимо воняло куревом, рвотой и чем-то кислым. Киф занес было руку, чтобы постучать, но в последний момент передумал. Недолго постоял в задумчивости на крыльце, после чего аккуратно потянул дверь на себя, боясь произвести лишний звук.
Дверь, как и следовало ожидать, оказалась незапертой.
В нос Кифа тут же ударило многократно усиленное амбре из всевозможных тошнотворных запахов, а свет, ворвавшийся в затхлое помещение из дверного проема, моментально выхватил из вязкой темноты творящийся внутри ад. Горы мусора перемежались с лежащими тут и там, прямо на полу, пьяными тушами. Мечущийся в пространстве взгляд Кифа продолжал выхватывать все более и более ужасающие детали творящегося тут беспредела: окурки, пустые бутылки и даже шприцы (!) и это — было лишь немногим из того, что попадало в свет дверного проема. А довершал картину всеобщего безобразия Гир, как ни в чем не бывало сидящий на диване в окружении банок пива, пырящий в телик и самозабвенно закидывающий в рот одну горсть попкорна за другой.
Обливаясь холодным потом и стараясь не наступить на что-нибудь, Киф осторожно сделал шаг внутрь и бесшумно притворил за собой дверь, опасаясь случайно разбудить какого-нибудь не особо трезвого сумасшедшего. Крадущейся походкой переступая бесчувственные тела, Киф не без труда добрался до кухни и уже там понял еще больший абсурд и ненормальность происходящего в доме Зима вот уже много лет.
Унитаз. На кухне! Кому вообще взбрело в голову поставить его там, прямиком между плитой и холодильником?! Каким бы Зим там ни был пришельцем, не мог же он выкинуть что-то настолько… странное! Да и зачем?! А куда смотрели его родители?! Это же надо быть абсолютно не в себе! Впрочем, родители ли они ему вообще?! Это же кошмар! Толчок! Прямо на кухне! А Киф ведь даже не обратил на это внимания в тот единственный раз, когда ему удалось проникнуть в дом Зима и даже испечь вафельки. А если… Если Зим уже давно привык к этому и считает вот ЭТО теперь нормальным? Что если теперь Зим потребует от Кифа вынести унитаз из ванной и установить его прямо на кухне?! О нет, нет! Киф никогда на такое не согласится и приложит все усилия, чтобы убедить Зима в абсолютной и бесповоротной неправильности всего происходящего у него дома! Какой кошмар… Что еще могло происходить тут, за закрытыми дверями?! Да наверняка ничего хорошего! Но, может быть, Киф сейчас глубоко заблуждается и унитаз — это совсем не то, чем кажется на первый взгляд? Может быть, там скрыт портал в… куда-то, и все далеко не так страшно, как Киф себе нафантазировал? В конце концов, не стоит забывать, что Зим может быть и не пришелец, но человеком он точно не является, а значит, и многие вещи в его доме могут оказаться… не совсем обычными.
Немного успокоившись, Киф, все так же маневрируя между куч мусора, дошел до конечной цели и, ожидая увидеть что-то совершенно фантастическое и мозговыносящее, откинул крышку унитаза. Но реальность оказалась куда более прозаичной.
Может быть, у Зима и было какое-то неземное происхождение, и он действительно появился откуда-то… из космоса, как и пытался доказать всем Диб, но унитаз оказался вполне обычным. Более того, он явно засорился и был под завязку забит мусором, дохлыми белками и прочей херней. Все это кисло в газировке, разлагалось и воняло так, что у Кифа аж навернулись на глаза слезы, а к горлу подступил ком тошноты. Помимо того, что унитаз совершенно не был порталом куда-либо, он, ко всему прочему, был совершенно непригоден и к своему прямому применению. Но все же где инструменты?..
Первым и наиболее очевидным решением Кифу показалось проверить бачок. И когда там ничего не обнаружилось, Киф попытался как-то расколупать источник смрада стоящим тут же ершиком, хоть надежда отыскать что-либо в этом зловонии и была весьма иллюзорной.
Но ни инструментов, ни чего-либо на них похожего обнаружить так и не получилось, зато получилось создать рядом со злосчастным унитазом мокрую и вонючую горку извлеченного оттуда хлама. Как оказалось, засор уходил глубоко в канализацию, а там, как полагал Киф, вряд ли можно было что-то эффективно спрятать.
Все указывало на то, что, вероятно, психика Зима пострадала куда сильнее, чем Киф мог предположить, и совершенно неясно какие еще моральные травмы могут вылезти на поверхность в ближайшее время. Зиму определенно нужно было намного, намного больше ухода и внимания, чем Киф уделял ему до этого. Нужно было полностью окружить Зима заботой, сделать мир вокруг него максимально стерильным и безопасным, и после всего здесь увиденного Киф был полностью готов на этот шаг.
Он еще немного порыскал в кухонных шкафчиках, но, обнаружив буквально в каждом из них тревожную пустоту, пришел к выводу, что это бесполезно. Приходить обратно с пустыми руками и расстраивать Зима Кифу совершенно не хотелось, как и врать еще больше, придумывая очередное оправдание. Оставался лишь один выход — выйти из этого ада по своим следам обратно в гостинную, стараясь при этом не наступить в какую-нибудь пакость, и спросить у Гира, где искать проклятые инструменты.
— Гир. Гир, скажи мне… — начал еще в дверях кухни Киф. — Где Зим хранит свои инструменты?
— Инструменты? — непонимающе спросил Гир, будто выныривая откуда-то из далеких высей.
— Ну да… — Киф подумал, что, может быть, Гиру неизвестно это слово, и попытался объяснить понятнее: Приборы, которыми Зим всё делает и ремонтирует…
— Прибоооры… — понимающе протянул Гир. — А… Оборудование…
— Да-да, ты знаешь, где оно?
— Конечно! — радостно ответствовал Гир, после чего спрыгнул с дивана и, ухватив Кифа лапкой за штанину, потянул его обратно на кухню, где вновь указал на злосчастный унитаз. — Сюда!
— Но, Гир… — Киф снова неуверенно взглянул на развороченное месиво. — Я тут уже искал, и там ничего нет…
— Да нет же… — снисходительно протянул Гир. — Глубже! Тебе нужно глубже!
Киф попытался было возразить, но Гир его совершенно не слушал, продолжая вещать всё громче и с ещё большим надрывом: "Глубже!" — в голосе Гира прорезались интонации безумного пророка. — "Их нужно искать глубже! Глубже фарша, глубже белок, глубже позавчерашних подгузников! Глубже уровня моря!"
Тела на полу от этих воплей дрогнули и разразились мерным, пугающим гулом человеческих голосов: "Глубже фарша! Глубже белок! Глубже подгузников!" — вторил Гиру невнятный полузадушенный хор, доносящийся одновременно из всех углов.
— На самом дне! Там ты найдешь все! — торжественно провозгласил Гир, а толпа из углов благоговейно выдохнула: “Там ты найдешь всё!”
Панически заозиравшемуся Кифу даже показалось, что он угодил в какую-то жуткую религиозную секту, а еще он понял, что Гир угашен ровно в такой же степени, как и все здесь присутствующие. Об инструментах проще было забыть как о каком-то недоразумении и сочинить для Зима очередное нелепое оправдание. Однако если с инструментами ничего не вышло, то стоило хотя бы попытаться разобраться с дальнейшим питанием Зима. Узнать, что он обычно ест, на что у него аллергия и каких продуктов ему лучше избегать. Но вот как донести эту информацию до Гира в его нынешнем состоянии…
— Гир… Послушай… Зим, он… — Киф запнулся, судорожно подбирая слова. — Что он обычно кушает?
— Ооо!.. — сразу же возбудился Гир. — По вторникам Зим отгрызает кусочек луны, но только во второй половине месяца! Он медитирует на единорогах и пьет ром! А по четвергам Зим превращается в сыр и пожирает сам себя!
Наматывающий все это время по гостиной круги Гир резко остановился и с придыханием добавил: “Я тааак ему завидую! Стать сыром это самое лучшее что может произойти с любым из нас! Сыр прекрасен!”
— Сыр божественен! — подтвердили из всех углов.
Кифа пробил холодный пот. Похоже, что все надежды узнать хоть что-то о нормальном образе жизни Зима и создать ему подходящие условия вот так и закончатся — в этом горячечном сырном бреду, и хорошо, если он сам не станет жертвой этих фанатиков. На миг он даже порадовался что не надел сегодня желтую футболку. При мысли, как эта обезумевшая толпа кидается на него и начинает пожирать Кифу стало совсем нехорошо, преимущественно из-за того, что он в таком случае не смог бы вернуться домой к Зиму.
Однако, именно благодаря этому в голове Кифа родилась одна странная и безумная идея. И снова вспомнилась крысиная мифология мисс Биттерс. Если Зима нельзя кормить нормальной едой и если подходящая к нему по микробиоте нога подходит к концу, то остается лишь один вариант — найти других пришельцев и пустить их Зиму на корм. Как представители того же самого вида, они должны с легкостью освоиться нежным желудком Зима. Следовательно, надо было срочно разузнать хоть что-нибудь о сородичах Зима. Находится ли кто-нибудь из них сейчас на Земле? И как с ними связаться? Главное сейчас было подобрать правильный подход к сумасшедшей логике Гира.
Внимательно глядя на зеленую псину, сосредоточенно возящуюся с пивной банкой Киф осторожно начал:
— Гир… Я хочу спросить у тебя одну очень важную вещь. Это насчет Зима.
Гир, в этот момент как раз закончил отгрызать банке макушку и теперь радостно повизгивая заливал пол вокруг себя пивной пеной.
— Видишь ли, в чем дело… Зим… Он сейчас у меня дома…
— Ооо… это хорошооо! — пропел Гир, выливая остатки из банки себе на голову.
— Да… — смешался Киф — Это неплохо… Но дело в том, что Зим болен.
— И это хорошо! — промурлыкал Гир.
— Что? — на секунду опешил Киф — Это как раз плохо! Очень плохо!
— Ооооу… — в голосе Гира почти слышалось разочарование.
— Зиму очень грустно… и скучно… и голодно… Гир, ты понимаешь, как Зим хочет кушать? Ему ведь нельзя есть земную еду…
На глазах Гира в миг показались огромные слезы.
— О нет! Хозяин не ест! Горе-то какое! Он должен срочно превратиться в сыыыр!
— Превратиться в сыр! — подтвердили со всех сторон.
— Нет, Гир! Он не может превратиться в сыр! — попытался Киф подыграть им — Вот насколько Зим болен! Есть лишь один способ помочь ему…
— Какооой? — прохлюпал Гир, добавляя еще больше сырости к разлитым вокруг лужам.
— Мы должны привести к Зиму его соплеменников. Чтобы они порадовали его, принесли еды и составили компанию. Тогда Зим будет сыт и счастлив! Не знаешь ли ты, есть ли здесь кто-нибудь из них?
— Из них? Из маленьких помидорок? — казалось Гир всё это время ничего не слушал, кроме своих мозговых тараканов.
— Да нет же! Гир, прошу тебя, сосредоточься! Есть ли на Земле другие пришельцы? Такие же как Зим? Маленькие и зеленые?...
— … Которые придут и принесут хозяину еды? — восторженно вякнул Гир.
— Да, да! Всё совершенно правильно! Принесут ему еды! Ты видел их где-нибудь здесь?
— Конечно! — с внезапной уверенностью подтвердил Гир — Их здесь много! Я постоянно их вижу! Зеленые такие! Ездят на велосипедах и за спиной у них такая штука!
— Да! Правильно правильно! — радостно закивал Киф. — Именно такая штука за спиной Зима! Всё верно!
Наконец в море безумия и безысходности забрезжила надежда.
— Так ты поможешь Зиму? Ты можешь позвонить кому-нибудь из его зеленых друзей? Чтобы они пришли сюда и помогли ему…
В этот момент Киф явственно представил, как прячется за дверным косяком входной двери с каким-нибудь куском арматуры в руках, а потом с размаху бьет по голове входящего пришельца. План был до омерзения неправилен и ужасен. Более того, Киф забыл продумать как будет выносить отсюда тело убитого пришельца и тащить его к себе. Но необходимость накормить Зима хоть чем-нибудь перевесила всё. О варианте по-человечески поговорить с другими пришельцами о возникшей с Зимом проблеме Киф боялся даже думать. Ведь тогда они наверняка бы организовали целую операцию по вызволению Зима из дома Кифа и тогда бы вся ложь моментально бы вскрылась и Зим бы точно никогда не стал не то чтобы с Кифом разговаривать, а даже смотреть в его сторону.
Гир в ответ на это радостно кивнул, спрыгнул с дивана и целеустремленно направился к телефонной трубке, поднял ее, набрал номер, что-то неразборчиво проорал в телефон, а когда на том конце послышались гудки радостно завопил:
— Будут! Они будут здесь через пятнадцать минут!
Сначала Киф очень обрадовался. Казалось невероятным, что этот совершенно фантастический во всех смыслах план действительно удастся реализовать. А еще Кифу стало очень интересно посмотреть на других пришельцев. Такая же зеленая у них кожа? Такие же длинные у них эти тычки на голове? Насколько сильно они на Зима походят? Всего через несколько минут один из них будет тут! И Киф его увидит!
Но в следующий миг его накрыло волной паники: Всего через несколько минут! Здесь будет еще один пришелец, которого Киф должен будет пустить на мясо! И как он это сделает? Пришелец наверняка будет сопротивляться! А что если он будет вооружен? И будет тогда тогда вместо заготовок инопланетного мяса жареный землянин. Что же делать… Надо срочно подготовиться! Найти что-нибудь…
Киф бросился искать что-нибудь тяжелое по всему дому Зима, но из этого тяжелого нашелся лишь костыль, который прижимал к себе какой-то мужик особенно бомжеватого вида. Киф осторожно вытащил костыль у спящего, затаился за дверным косяком и принялся ждать.
Ждать пришлось недолго. Вскоре в маленький зеленый домик действительно постучали, а потом дверь неслышно открылась и кто-то уверенно протопал внутрь дома.
Киф зажмурился и со всех сил ударил костылем входящего по затылку.
Царящую в доме тишину разрезал хруст ломающихся костей. И только сейчас Киф догадался открыть глаза и увидел, что вошедший был вовсе не пришельцем. Парнишка, с ног до головы облаченный в зеленую униформу местной пиццерии, был несильно старше самого Кифа. Он испуганно уставившись на него вполоборота пошатнулся и, выронив коробки пиццы тяжело рухнул на пол. По кепке стремительно расползалось черное пятно.
— Ура! Халявная пицца! — Гир опрометью метнулся к трупу с дивана, не обращая никакого внимания на остолбеневшего Кифа.
А Киф стоял и чувствовал, как его начинает трясти. Осознание произошедшего медленно приходило к нему. Перед глазами все плыло и раздваивалось. Нет, нет, Киф ведь хотел совсем не этого. Что он натворил! Он только что собственноручно подставил Зима! И теперь в его доме труп! Человеческий труп! Который даже нельзя съесть! Скоро, совсем скоро сюда приедет полиция и его, Кифа, повяжут! А Зим умрет с голода совсем один у него дома, и никто об этом так и не узнает! Какой кошмар!
Но не успел Киф до конца осознать весь ужас произошедшего, как сквозь пелену перед глазами увидел, как из глубин дома к нему несется, переступая через спящих на полу людей, какая-то неопрятная обрюзгшая туша.
— О нет! Джерри! — Стариковские пальцы вцепились в ворот футболки, и в лицо Кифу тут же пахнуло смрадным дыханием. — Старый ты пьяница! Ты опять кого-то угандошил под дурью! Но ничего… Ничего, Джерри! Беги, Джерри! Беги прямо в Мексику! И ни о чем не волнуйся! Мы всё тут приберем!
И не успел Киф ничего возразить или осознать, как нечто отпустило его так же неожиданно, как и появилось, и с диким воплем скрылось в глубинах дома, будя его обитателей.
Не помня себя от ужаса, Киф пулей вылетел из дома, споткнулся о стоящий подле крыльца велосипед, упал, ободрав при этом ладони, не отдавая отчета в своих действиях вскочил, зачем-то подхватил оброненный костыль и бросился бежать в ближайший переулок. Кифу казалось, что где-то рядом, совсем рядом оглушительно воет полицейская сирена, что все, абсолютно все уже знают, что произошло и что виноват в этом только он — Киф. От осознания этого делалось дурно.
Еще хуже становилось от того, что он оставил за собой полный дом свидетелей. Как только их немного прижмут, они сдадут его с потрохами! Они приведут полицию к его дому всей толпой и Гир в авангарде!
Киф совершенно не помнил, как добрался до своего дома. Он залетел внутрь, оглушительно хлопнув дверью, и принялся судорожно запирать все замки. А потом его накрыло. Он осел на пол, прямо там в прихожей и завыл, прижимая к себе костыль.
***
Сидеть согнувшись в три погибели за мусорным баком было уже почти что невыносимо. Выпитое ранее пиво отчаянно просилось наружу, но позволить себе сейчас сгонять до ближайшего куста Диб просто не мог. Он был свято убежден, что стоит ему моргнуть или отвернуться всего на долю секунды, как тут же произойдет какой-нибудь звездец, к которому Диб в силу своего уязвимого положения совершенно готов не будет. Но время шло, а вокруг Диба не происходило ровным счетом ничего. Более того, вокруг воцарилась какая-то очень подозрительная и напряженная тишина.
Прошло уже около получаса после того, как Киф скрылся в злосчастном зеленом домике, и Дибу уже начинало казаться, что сегодня этот чмошник оттуда больше не выйдет, к тому же пиво взялось напоминать о себе все более настойчиво и настойчиво. И вот, когда игнорировать эти позывы стало уже просто невозможно и Диб уже начал от безысходности реально присматриваться к окружающим кустам, как на маленькой безлюдной улочке внезапно материализовался велосипедист с увесистой стопкой пиццы на багажнике.
Высунувшийся было из-за мусорки Диб спешно нырнул обратно, но курьер, кажется, даже не обратил на него внимания. Он неспешно подъехал к крыльцу, снял с багажника огромную стопку и, флегматично насвистывая, скрылся в дверях.
Диб подождал с минуту, после чего решил, что пора бы уже плюнуть на все это дело. Они там могут полчаса, а то и час жрать свою пиццу. Надо было успевать посетить приглянувшийся ему минуту назад куст, а затем подобраться поближе к домику и попытаться подглядеть в окно, что там вообще происходит.
Но стоило Дибу только подняться с карачек и высунуться из-за мусорного бака, как дверь с оглушительным хлопком распахнулась и на подъездную дорожку вывалился взмыленный Киф, запнулся о велик, с грохотом полетел вместе с ним на землю, но быстро поднялся, подхватил с земли выроненный им же замызганный костыль и быстро скрылся в неизвестном направлении. Не успел апиздошенный Диб что либо понять и осознать, как из дверей, вслед за Кифом, показалась процессия воровато озирающихся и крайне маргинального вида личностей, волокущих совместными усилиями скрученный ковер. Они, как и ранее Киф, также запнулись о злосчастный велосипед и дружно повалились на подъездную дорожку. Ковер шлепнулся на асфальт, немного раскрутился и от удара и в следующий миг из него выпала человеческая рука.
Диб никогда бы в жизни и не подумал, что, оказывается, можно так быстро трезветь.
Он стоял за мусорным баком с отвисшей челюстью и молча наблюдал, как стайка бомжей торопливо заворачивает труп обратно в ковер, а затем так же стремительно, как и Киф, скрывается со своей ношей в одном из переулков. Пиво наружу почему-то больше не просилось. А дальше из глубин дома на крылечко выполз какой-то старик. Он постоял на крыльце, задумчиво глядя на велосипед, почесал немного плешивую голову, после чего бережно прикрыл дверцу инопланетного жилища, поднял велосипед на плечо и пошел с ним прочь. Посередине подъездной дорожки, он внезапно остановился, повернулся к маленькому зеленому домику лицом и стал креститься. И пока Диб в полнейшем шоке хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, бомж, отвесив домику низкий поклон, развернулся обратно и уходя как бы невзначай прихватил с собой шапочку одного из садовых гномов, после чего также стремительно скрылся в переулке, как это делали все до него. Гном лишь тоскливо посмотрел ему вслед.
И на этом моменте Диб понял, что что-то не так. В мире что-то поломалось. Все происходящее здесь и сейчас просто вопиющим образом нарушало все мыслимые и немыслимые законы мироздания. Казалось, что отсутствие Зима несло с собой гораздо, гораздо более катастрофические последствия, чем наличие Зима. Маленький зеленый дом щерился на Диба пустыми окнами, будто бы издеваясь над ним и самим его существованием. С каждой секундой происходящее все больше и больше сводило с ума: выпадающая из ковра рука, разухабистый бомж с велосипедом под мышкой, нервно трясущийся Киф, странно пошатывающийся и веселый Гир, радостно подметающий крыльцо, будто ничего не случилось. Все это сливалось и кружилось в сознании Диба. Мертвая рука. Ковер. Велосипед. Беспомощный гном. Поломанная техника. Поломанное мироздание. Все было не так! Абсолютно всё! Реальность вращалась и двоилась перед Дибом, и он понял, что если немедленно не сойдет с ума, то начнет орать.
Мгновенно сойти с ума, к сожалению, не получилось, а потому Диб, подскочив из своего укрытия, в ужасе понесся вдаль, вопя что-то неразборчивое и размахивая руками. Ужас того, что мироздание летит к чертям, был настолько ослепителен, что Диб совершенно не заметив открытого канализационного люка, рухнул в него и с головой ушел в сточные воды.
Домой Диб добрался лишь поздно вечером.
— Батя, там труп! — С диким воплем он ввалился в заполненную народом гостиную.
Весь мокрый, ободранный, покрытый кровью и грязью, источающий вокруг себя вонючее амбре, Диб сразу оказался в центре всеобщего внимания.
— Хорошо, я понял, сын… — ответил профессор немного погодя, с какой-то обреченной медлительностью в голосе. — А теперь будь добр, ступай к себе в комнату…
И пока Диб на ватных ногах поднимался наверх, отчетливо слышал доносящееся снизу “Я всегда знал, что этим рано или поздно всё и закончится…” — а потом еще и сочувственные вздохи гостей.
Лишь через пару часов, сидя в ванне и нервно грызя ногти, Диб понял как сильно он сглупил, рассказав про труп отцу, а значит в ближайшее время нужно было или быть готовым к последствиям, или тихонечко свалить из дома, пока все не устаканится. Но проблемы с отцом были лишь малой бедой…
Из всего того, что Диб увидел возле маленького зеленого домика, вырисовывалась поистине пугающая картина. Пока Диб все это время отвлекался на выходки Зима, сам Зим в кратчайшие сроки нашел себе дружбана и почти тут же подбил его на какое-то немыслимое дерьмо, заставив при этом, видимо, работать того на себя. А сам Зим, сделал вид что с Кифом он даже не здоровается. И эту видимость им удавалось сохранять долгое и очень долгое время. И вот Диб, как круглый дурак, сидит сейчас тут и ловит последствия своей неосмотрительности одно за другим! Что у них там? Секта? Клуб Зимопоклонников? Что, блядь, гребаный Киф успел натворить за его спиной, пока Диб отвлекался на Зима?! И почему всё это отребье активизировалось только сейчас?!
Диб еще никогда так явственно не ощущал надвигающейся катастрофы. Выглядело всё так, что на самом деле все планы Зима были зациклены на еще больших нищебродах и маргиналах, чем Киф. А учитывая, сколько сейчас их развелось, планета обречена погрязнуть в хаосе! Все это время Киф, как верный слуга, готовил почву для грядущей катастрофы! Организовал подпольную секту имени Зима, расширял и развивал ее! Пока Зим лишь отвлекал внимание Диба! И теперь, когда в его власти толпы бомжей и наркоманов, Зим близок к своей победе как никогда! Он с самого начала хотел пойти самым разумным и легким путем — подчинить себе наиболее безмозглые и внушаемые слои населения! А Диб этого даже не понял! Зим оказался гораздо более дальновидным и опасным противником, чем Диб полагал вначале. И как же ему теперь разруливать вот это вот всё? Какую роль в этом играет Киф? А бомжи? А справочник по ветеринарии? А распущенные по школе слухи о сифилисе? А эта мерзкая тетрадка? К тому же треклятый пришелец определённо окопался в доме Кифа, а значит ядро его плана находится именно там. Но лезть в дом Кифа, ничего не зная, было бы как минимум неосмотрительно… Что же делать? Как разобраться в происходящем пиздеце и не рехнуться?..
Диб посидел в уже остывшей воде еще немного и решил, что самым лучшим способом все выяснить будет как следует проследить за Кифом, а возможно, если повезет, подкараулить его где-нибудь в безлюдном месте и начисто выбить из него всю дурь, а заодно и всю правду о готовящемся апокалипсисе.
***
По телику не было ничего интересного, кроме опостылевшей еще дома злой обезьяны, скалящейся чуть ли не с каждого канала своими гнилыми зубами. Зим уже начинал дремать на диванчике, лениво терзая пульт, как громкий хлопок двери совершенно внезапно вывел его из этого умиротворенного состояния. Следом послышались щелчки запираемых щеколд и замков и тихое всхлипывание.
Зим напрягся. Что-то было не так. Нет, что-то определённо было не так. И это все ему не нравилось. Звуки, которые издавал Киф, ему не нравились.
Щелчки стихли, а затем послышался грохот, тяжелый удар об пол и горестные завывания.
— Киф? — осторожно позвал Зим, на что рыдания только усилились, мерзко резонируя в покалеченной антеннке, и безжалостной дрелью ввинтились в мозг, вызывая болезненные вспышки перед глазами. — Твою мать! Эй, ты, заткнись там наконец! Это прикаааз! — Зим заорал, ощущая, как от всё нарастающей в голове какофонии его стремительно начинает мутить, а пространство вокруг рассыпается на множество крошечных фрагментов.
Но Киф всё продолжал и продолжал издавать эти мерзкие и вероломные звуки, сидя там, на коврике в прихожей. И нужно было срочно что-то предпринять до того момента, как череп Зима не взорвется нахрен от этой резонирующей в голове мерзопакости.
Зим застонал от боли и потянулся с дивана к инвалидкой коляске, которую Киф предусмотрительно поставил рядышком, перед тем, как уйти. И вот, когда рука Зима уже почти коснулась одного из подлокотников, в самый ответственный момент мир будто качнулся и Зим кубарем скатился с дивана, с размаха хряпнувшись челюстью об пол. Он зашипел от боли и досады и, приподнявшись на локтях, попытался ухватиться за двоящиеся и уплывающие от него подлокотники. Получилось это далеко не сразу, как и забраться в само кресло. А блядский Киф всё не унимался и не унимался там, у дверей, словно бы расщепляя само пространство и время своим нытьем и вызывая у Зима сильнейшие спазмы головной боли.
Отдельным испытанием оказалось крутить колеса, и то ли они поворачивались с большим трудом, то ли Зим настолько сильно ослаб за эти несколько дней, но так или иначе, с большим количеством усилий, борясь с тошнотой и разрывающимся на куски мозгом ему таки удалось добраться до прихожей, где Киф, едва завидев его, зашелся новой порцией горестных рыданий. И Зим мог бы поклясться, что если Киф в ближайшее время не заткнется сам, то он придушит его собственными руками, лишь бы только наступила тишина!
И тут Зим к своему крайне неприятному удивлению понял, что Киф не только ведет себя как распоследняя тварь, так еще и как тварь ничего не принес. А теперь сидит тут и мало того, что размазывает по щекам сопли, так еще и издает эти мерзкие звуки!
— Да какого хера?! — взвизгнул Зим, теряя остатки самообладания. — Ты ведь должен был принести Зиму его инструменты! Где они?! Отвечай Зиму, тварь!
Киф на миг даже прекратил ныть. Он уставился на Зима покрасневшими зареванными глазами и принялся неразборчиво мямлить: “Там… Там… Я пришел… А там…. Там…”
Что-то внятное Киф сказать просто не мог. После всего случившегося его трясло. В этом состоянии никакие оправдания просто не приходили в голову, а рассказать как всё было Киф просто не мог. Ведь тогда в противном случае вся ложь моментально всплыла бы на поверхность и навсегда поставила бы крест на их с Зимом дружбе.
А Зим смотрел на Кифа, еще более жалкого и чмошного чем обычно, и судорожно пытался сообразить что или кто мог помешать этому ничтожеству исполнить такое простое поручение. Взгляд переходил с подозрительного костыля на брызги крови, на содранные ладони, и в голове одна за другой проносились теории о произошедшем, одна краше другой. Может быть, осьминоги-мутанты вырвались из лаборатории на свободу? Нет, это вряд ли. Киф сразу был бы сожран с потрохами. Компьютер рехнулся и расстреливает все, что движется? Утечка токсина? Проводку закоротило? Нет, в этих случаях Киф бы тоже не вернулся. Что же произошло?..
И тут Зима осенило. Единственным, кто мог обломать Зиму все планы, кто мог подгадить так гнусно, подло и вероломно, был Диб! А это значит только одно! Эта мерзкая макака со своим уебищным хохолком действительно сидит там, на пепелище его базы, и кидается на всех, как большая злобная крыса! Сидит там и поджидает его — Зима! И вот сейчас он как сволочь напал на его верного приспешника! Избил его этим мерзким костылем! Покалечил! Эта вероломная злостная мерзкая хохлатая тварь теперь будет обламывать любые его планы просто не позволяя достать оборудование?! А сам поди небось теперь живет там на унитазе! На его, Зима, унитазе! Свил себе там гнездо из своей мерзости и не хочет уходить! Ну всё, Диб получит… С Дибом надо кончать! Еще никогда это мерзкое отродье не выкидывало ничего более вероломного!
— Ах он мразь! Он ответит за всё! — выпалил Зим, захлебываясь воздухом от негодования.
При этих словах Киф вздрогнул и нерешительно кивнул, даже перестав ныть. А Зим всё продолжал и продолжал распаляться.
— Я уничтожу его! Он поплатится за всё! — выл Зим уже не своим голосом. — Я заставлю его страдать! Мерзкая тварь будет гнить, пока черви будут жрать его живьем! О, он поплатится за все… Мерзкий! Вонючий!...
— Кто? — неуверенно вставил свои пять копеек Киф.
— Диб! Кто же еще?!
— Да… Да-да! Это всё Диб! Это всё он виноват! — испуганно затряс головой Киф: перспектива переложить вину за все случившееся на Диба казалась для него самой логичной.
— Диб заплатит за всё! А пока Зим обойдется и без инструментов! Зим достаточно гениальный, чтобы нуждаться в такой глупости как инструменты! Мерзкий кусок человеческого дерьма будет страдать!
— Да-да… Будет страдать… — вторил ему Киф, до конца не понимая что происходит.
— Хохлатый смердящий отброс будет страдать! Зим заставит его страдать! И его проживание на унитазе его ничуть не спасет!
— Да… наверное… — на всякий случай поддакнул Киф.
— Убью! Препарирую! Вырву этот мерзкий хохолок к херам и оставлю истекать кровью! — всё не унимался Зим, злобно хватая ртом воздух и того и норовя взорваться от переизбытка эмоций.
И тут в затуманенный и сбитый с толку рассудок Кифа внезапно закралось осознание, что раз Зим так выходит из себя от одной мысли, что его, Кифа, мог кто-то обидеть, то может быть, Зим переживает за него. Может быть Зим тоже питает к Кифу теплые чувства? Тогда получается, все душевные переживания и терзания Кифа были взаимны всё это время? Получается, что из-за своих психологических травм Зим просто не мог сознаться себе в этом и не может сознаться до сих пор? Именно поэтому он так тщательно старался избегать всякого общения всё это время? И лишь при таких отчаянных обстоятельствах истина наконец и открылась.
От счастья у Кифа на глаза вновь навернулись слезы. Все сегодняшние страдания окупились полностью.
