Я был в бегах с самого детства.
Но теперь я закончил бегать, у меня другие дела:
Смотреть, как будут уничтожены мои враги.
О, у меня проблемы, и они очень разные,
Но я никогда не сплю, придется закопать меня на глубине шести футов.
grandson - bury me face down
Когда Альбус поручил ей дойти до платформы девять и три четверти на вокзале Кингс-Кросс, Варя не особо задумалась об этом. Сейчас же, стоя с тележкой и озадаченным видом напротив стены, она подумала, что это, вероятно, была невыполнимая шутка. Варя посмотрела по сторонам, замечая приближение нескольких мальчиков с такими же тележками. Не обратив на неё внимания, они остановились перед стеной, а затем вдруг начали с полной скоростью на неё бежать. Не успела Варя вскрикнуть от шока, как они бесследно исчезли. Девушка продолжала с разинутым ртом глазеть на стену, пока не вытащила себя из этого состояния. Она немного отошла, поравнявшись со стеной, и потом побежала так же, как и мальчики до этого. Веря в себя, глаза она не закрывала. Как только Варя оказалась на другой стороне, она кинулась к поезду, пока последние несколько пассажиров уверенными шагами приближались ко входу и занимали свои места. Используя балюстраду, чтобы оттолкнуться и подняться, Варя забралась в коридор поезда, едва успев отойти с пути взмывшей в воздух белой совы. Перья разлетелись вокруг, неспешно опускаясь на её черные волосы, и Варя с кривой улыбкой на лице стряхнула их. Было в этом что-то странно меланхоличное, хаотичный салют ее будущему, и в её кости проникло опустошение, пробуя на вкус сокрытый в позвоночнике костный мозг и заставляя её вздрогнуть. Там, в Румынии, у неё было немного близких друзей, так как зависеть от кого-либо, кроме себя, не поощрялось. Тем не менее в окружении своих одноклассников она чувствовала себя привычно, поскольку знала их на протяжении четырёх лет. Возвращаясь мыслями в свой первый день, Варя не могла отделаться от меланхолии. Насколько бы ужасно устрашающей она ни считала школу, школа была её домом. Ранние завтраки в Тёмной церкви, часы, проведённые в подземельях, выполняя ритуалы и проклятья; время, посвящённое изучению оккультных предметов на заднем дворе. Сейчас, на чужой территории, она сомневалась в своем выборе. — Прочь с дороги! — раздался по шумному коридору голос, заставляя её вернуться из страны грез и резко отступить назад. Варя ударилась о двери купе, а затем быстро шагнула внутрь, чтобы не перекрывать проход. Она нахмурилась, смотря на проходящую мимо фигуру и едва сдерживая вереницу проклятий, готовую сорваться с её губ, и глубоко вздохнула. Не было смысла создавать переполох в первый же день, привлекая внимание, которое она так отчаянно не хотела к себе приковывать. — Я могу чем-то помочь? — прозвучал позади неё голос, и она быстро развернулась, замечая блондина, который сидел на одном из мест, очевидно, раздражённый вторжением. Он, казалось, не был ничем особо занят, и все же её присутствие ему явно досаждало. Варя вытаращилась на него, внимательно изучая его фигуру. Он, вероятно, был одного с ней возраста, может, на год старше, с угловатыми бровями и остроумным выражением лица. Во всяком случае, он был обаятельным, хотя и совершенно непохожим на ребят из ее школы, манера поведения которых была гораздо более пугающей. Парень подобающим образом оставался на одном из сидений поезда, скрестив ноги, и с недовольством смотрел на нее. В нём было что-то от Адониса, как будто его, с его острыми, как бритва, контурами лица и учтивой тьмой, отделили от греческой коллекции изумительных скульптур. — Эти места заняты? — равнодушно спросила Варя. Не было смысла останавливаться на светских беседах или представлениях; её задание начиналось и заканчивалось на Томе Реддле, а любой другой противник был просто пешкой в замысловатой шахматной партии. — Да, — ответил он, по-прежнему с прищуром смотря на нее, — Заняты. Варя посмотрела на пустое купе, ехидно усмехнувшись. Парень поднял брови, раздражённый таким отношением. К его удивлению, Варя, даже не взглянув на него, села напротив. — Ты меня слышала? Я сказал, они заняты! — нахмурился он; голос трещал от гнева. Абраксас Малфой был не из тех, с кем стоило связываться, особенно когда он находился уже на грани. Ему не удалось найти никого из его друзей до отбытия поезда, и теперь, когда по коридорам блуждало так много первокурсников, он боялся, что мог сорваться и послать в них парочку проклятий. Варя подняла на него взгляд, рассматривая его ребячество. — И, полагаю, я всё равно села. Если твои друзья не мертвы и их души не находятся в этом купе, то, думаю, я могу сидеть, где захочу. Абраксас пришел в ярость от её дерзости, недоумевая, кто мог посметь использовать свой подвешенный язык против него, доходя до такой степени, что шел наперекор могущественному наследнику. Взглянув на неё, он увидел, что на её форме не было окраски. Поразительная странность для ведьмы, не являющейся первокурсницей. В чертах её лица прослеживалась степень грубости, которую не ожидают увидеть у молодых студентов. Она была довольно хрупкой, а густые чёрные волосы легкими волнами спадали с её плеч. Её лицо было худым, словно иссушенный портрет, принадлежавший галереям экспрессионистов. Она не была неприятной, совсем нет, но то, как она двигалась, напоминало ему незначительных существ, призраков на задворках Хогвартса. — Почему на тебе нет цветов твоего факультета? — спросил он заинтригованно. — Цветов факультета? — сказала Варя, посмотрев на свою одежду, а после снова подняв взгляд на него. На его мантии красовалась эмблема со змеёй, и Варя смогла разглядеть одно слово: «Слизерин». Абраксас усмехнулся её невежественности, осознавая, что она перевелась из другой школы. И все же из какого такого места, что там не было факультетов, она могла прийти? У неё был сильный акцент, в каждом её слове присутствовала определенная острота. Черты её лица казались более жёсткими, а волосы более тёмными, чем у большинства девушек, которых он раньше встречал. Вряд ли она была из Шармбатона, поскольку заметить в ней грацию было почти невозможно. Быть может, Дурмстранг? — Ты перевелась из Дурмстранга? — спросил он, однако её озадаченное лицо сказало ему о том, что он вновь ошибся. — Тогда откуда ты? Варя посмотрела на него, раздумывая, выдать ли ему честный ответ или нет. Она могла соврать и сказать, что она была из Дурмстранга, хотя она и ничего не знала про эту школу. Но опять же, разве Дамблдор не говорил, что именно её происхождение должно было привлечь Тома Реддла? Собственно говоря, а что, если Том Реддл стоял прямо перед ней? Он определенно выглядел так, будто мог привлечь внимание других, но особой харизмы в нём она не видела. Со слов Дамблдора она представляла Тома Реддла гораздо более загадочным, и, хотя от парня напротив неё, безусловно, исходила аура сильного волшебника, в нём не было той глубины, которой Варя ожидала. Нет, это был не Том Реддл. — Зачем мне говорить тебе это? Я даже не знаю, кто ты, — её ответ был резким, острым, с храбростью восточных ведьм. Веселье проступило на лице Абраксаса, переплетаясь со слабым оттенком надменности, и он осмелился бесстрастно приподнять бровь. — Абраксас Малфой, — гордо сказал он, наблюдая за её реакцией. Когда той не последовало, его брови опустились вновь, — Малфой? Один из двадцати восьми семей? Он усмехнулся на её отсутствие реакции, посчитав, что это было простым притворством и насмешкой над его авторитетом. Недоумение резкими штрихами нарисовалось на лице девушки, а брови нахмурились, в то время как волшебник недовольно что-то проворчал. Её совершенно сбил с толку вопрос о его имени, и она была озадачена тем, что его так обидело, что его не узнали. На восточных землях не было никакой кровной иерархии: только сила и те, кто был слишком слаб, чтобы к ней стремиться. — Значит, ты грязнокровка? Как ты можешь не знать имя Малфоев? Варя стиснула челюсть. Она? Грязнокровка? Каким же посмешищем он был. Она прикусила язык, не позволяя своей гордости раскрыть её истинную личность. Хотя и бóльшая часть ее родословной всё ещё оставалась для Вари загадкой, она знала, что её родители были людьми высокого статуса. — Даже если и так, тебе какое дело? — резко огрызнулась она, не желая мириться с раненым эгоистом так быстро. Лихой парень встал с места, будто офицер батальона, готовый нанести удар по тем, кого он считал своими врагами, и с неизменной твердостью взмахнул одной рукой, быстро собирая свой багаж. — Я не стану находиться рядом с такой грязью. — с насмешкой сказал он, быстро выходя из купе. Его выводы её удивили. Варя осталась на своём месте, глазами следя за его грациозными, словно у лебедя, плывущего по хрустальному озеру, движениями, а затем дала своей расшатанной психике перейти в более мягкое русло. Она села, не позволяя своему сознанию задержаться на отсутствии у парня манер, и выглянула в окно; кожу покалывало от волнительного ожидания. Хогвартс мог выглянуть из-за горизонта в любой момент.***
Как только поезд остановился, Варя пошла за учениками к каретам. Она с изумлением смотрела на прекрасных существ, которые стояли перед ними, излучая гордую тьму, которую она никогда прежде не видела в монстрах. Они были восхитительны, даже величественны, распространяя определенную тоску вокруг себя, когда поднимали головы к ночному небу. Она запрыгнула в одну из карет, и посмотрела на озеро у замка. Высокие башни и турели взмывали в небо, ссорясь с лазурными переливами и словно царапая облака заостренными гранитными крышами. Камень, из которого состояли стены, был тщательно обтесан, создавая одно внушительное сооружение, которое, казалось, могло противостоять самому времени. Мосты клетчатым узором соединяли крылья друг с другом, а между четырьмя главными башнями находился оставленный открытым проем с внутренними дворами. К её большому смущению, Варю отправили к первокурсникам, как только те прибыли в Хогвартс, поскольку ей нужно было пройти распределение. Так как она была на добрый фут выше большинства, среди них она торчала, словно большой палец. Тем не менее, когда её взгляд упал на Хогвартс, она не смогла сдержать восхищенного вздоха. Она всегда думала, что замок Шоломанче был впечатляющим; его старинная архитектура выделялась среди зданий тех мест, но даже он мерк по сравнению с Хогвартсом. Влекомая толпой, она начала идти вперёд, пока не дошла до входа. И снова она оказалась потрясена внешним видом коридоров. Они были хорошо освещены; теплое сияние исходило от свеч и падало на лица восторженных первокурсников. Картины на стенах улыбались им, жизнерадостно махая руками, когда они проходили мимо — полная противоположность тем угрюмым лицам, которые изображались в румынском искусстве. Её блуждающий взгляд упал на окно. Паника охватила её, и Варя мгновенно опустила глаза. Но почему там не было занавесей? Она медленно подняла лицо и боязливо выглянула в окно, с удивлением видя, что никакие существа не смотрели на нее в ответ. Какое странное чувство, подумала она про себя. Она не могла вспомнить, когда в последний раз, стоя в школьном коридоре, чувствовала себя в безопасности, особенно так близко к ночи. Когда студенты подошли ко входу в Большой зал, Варя заметила одинаково выглядящие столы, которые стояли в четыре ряда. На неё обрушилось ощущение чего-то знакомого, и она приняла его, пусть зал сам по себе и не был похож на Тёмную церковь. Она бесцельно последовала за несколькими первокурсниками и села за случайный стол, игнорируя обращенные на неё пристальные взгляды. В самом конце стоял стол для преподавателей, которые с гордостью в сердцах наблюдали за прибывающими студентами. Варя поймала взгляд Дамблдора, в чьих глазах, когда первокурсники подошли к передней части зала, замерцали весёлые искорки. Один из учителей поднялся из-за стола и поставил вперед маленький стул, кладя на него жутко поношенную шляпу. Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Многие первокурсники отступили назад, удивившись возможности шляпы говорить. Варя с круглыми глазами слушала её песню, которая разъясняла суть четырех факультетов: Гриффиндор, факультет гордости и благородства, с радостью принимал тех, кто обладаел духом авантюризма и отвагой. Пуффендуй — для верных сердец, которые во всем искали добро и честность — приветствовал тех, кто будет усердно трудится и ценить справедливость превыше всего. Когтевран, ярчайшие умы с превосходным интеллектом, приглашал тех, кто чувствовал необходимость в знаниях и мудрости. Слизерин — те, в чьих глазах горели амбиции; кто не остановился бы ни перед чем, чтобы достичь своих целей — принимал хитрых и изобретательных. Варя подумала о парне из поезда, на мантии которого гордо красовался герб его факультета, и ей стало интересно, не принадлежала ли та тьма, что окутывала его, змее, капая, словно яд, состоящий из амбиций и чарующей хитрости. Вокруг него витала такая таинственная аура, которая очень манила и в то же время вызывала непонятную угрозу опасности. Когда началось распределение, Варя смотрела на потолок, лелея фантазию о ночном небе. Она уже много лет не видела мерцающего мрака покрывала Аполлона, слишком напуганная, чтобы находиться за пределами замка после отбоя. Вздохнув, она осознала, как сильно отличалась её школа, и её сердце сжалось от тоски по тем, кого она оставила, ставшим теперь лишь призраками её прошлого. Она знала, что в Хогвартсе не было порочности Шоломанче, как и богохульного колдовства, и теперь гадала, какое колдовство он ей преподнесет. Гордая ведьма, отвечающая на зов тёмных искусств, Варя Петрова, несомненно, выделялась из толпы, словно уголь среди драгоценных камней — мрачный пример могущественной колдуньи. Она была создана из вороньих перьев и их скорбной мелодии; рожденной из бездны, где вместо ирисов мерцали камни гелиотропа. Рано осиротев, Варя познала всю жестокость этого мира. Она выросла в доме милой старушки, которая относилась к ней с добротой, но мало что могла дать ей самой. Варя всегда была ей благодарна, и именно поэтому, когда старушка пыталась сжечь её за колдовство, сердце Вари разбилось на сотню осколков. — Варя Петрова. Её имя прозвенело по залу. Мертвая тишина вмиг обрушилась на всех; когда Варя встала и направилась вперед, на неё смотрели перепуганные лица. Она взглянула на преподавателей. Даже они, казалось, таили негодование в своем сердце. Её взгляд упал на Дамблдора, и тот кивнул, будто подталкивая ее сделать еще один шаг вперед. Шепотки начали разноситься по залу, заполняя её слух тихими голосами — гармонией вредоносных мыслей и вихрем враждебных разговоров. Шестнадцатилетняя волшебница сделала глубокий вдох, предвидя жестокость слов, которые будут кидать в её сторону, и выпрямилась. Склонить голову означало опозорить имя её родителей. Этого она не сделает никогда. — Предатель. — Разве её родители не умерли? — Возможно, лучше бы и она умерла вместе с ними. — Тишина! — голос Дамблдора эхом пронеся по залу, и шёпот внезапно прекратился. Варя смотрела под ноги, стараясь собрать всю свою храбрость, чтобы вновь взглянуть на толпу. Сейчас, повернувшись ко всем спиной, она чувствовала себя уязвимой как никогда. Она задумалась о том, было ли прибытие сюда действительно хорошим решением. Вновь впившись ногтями в ладони, она направилась к стулу; шаги эхом отскакивали от каменных стен замка. Зал затих, а глаза каждого следили за ней так, будто она извергла бы яд на любого студента, оказавшегося поблизости. Она вышла в переднюю часть зала; обсидиановые кудри прилипали к ее телу, из-за чего она казалось меньше обычного. Ее взгляд скользил по помещению, останавливаясь на знакомых лицах, которые ожесточались при виде её. Абраксас Малфой смотрел на неё с изумлением на лице. Ну конечно, думал он, как я мог не понять, что она с востока? Но даже если бы он и понял, он вряд ли смог бы вычислить её личность. Он, как и многие другие, думал, что весь род Петровых погиб, сражаясь на стороне Гриндевальда. Он удовлетворенно хмыкнул, одобряя хаос, который принесла эта новая студентка. Окидывая взглядом столы, он видел беспокойство на лице каждого. Некоторые возмущались её связью с тёмным магом, другие же — смеялись над ней, все эти годы прячась в темноте. Варя села на табуретку, и один из учителей надел распределяющую шляпу на её голову. Её изучение зала продолжилось, и по глазам она видела — они хотели, чтобы она вздрогнула, склонила голову и приняла клеймо, которое привязалось к её имени. Однако Варя не собиралась этого делать и сохраняла идеальную осанку, в то время как Шляпа начала свой разговор. — О, что ж, не удивительно ли? Последняя из рода Петровых, прямо здесь, в самом сердце магического мира. Кто бы мог подумать? — Точно не я, — буркнула Варя, стараясь звучать как можно тише. Но даже так казалось, будто она кричала в наполненном тишиной помещении. — Ах... Так много возможностей... — проговорила шляпа. — Ум Когтеврана, это точно. Ты обладаешь огромными знаниями, о которых многие и не догадываются. Когтевран замечательно бы тебе подошел. Или, может... может, ты лучше вписалась бы в Слизерин? Потребность в мести, в искуплении... они, как ничто другое, подпитывают твои амбиции. Ты хочешь показать себя, несомненно. И невозможно проигнорировать тьму, которую ты в себе хранишь. Варя молчала, не зная, что ответить. — Слизерин! Варя встала, смотря на стол с зелёными знамёнами и переглядывающиеся между собой озадаченные лица. В конце концов, когда она пошла к столу, все еще не уверенная в том, какой должна быть их реакция, они начали хлопать. Новоиспеченная слизеринка села в конце стола, напротив рыжеволосой девушки, которая, казалось, следила за каждым её движением. Что ж, ладно. Один из профессоров поднялся со своего места, откашлялся и заговорил: — С возвращением, студенты! Как вы все знаете, я директор Хогвартса Армандо Диппет. — Он сделал шаг вперед, чтобы обратиться к студентам, и его бронзово-голубая мантия всколыхнулась. — Как вы могли догадаться, в этом году к нам перевелась ученица из Шоломанче, небольшой школы магии в Восточной Европе. Варя усмехнулась от такого представления, замечая, что он не упомянул полного названия её школы — Академия Тёмных искусств Шоломанче. Какой-то парень, сидящий напротив неё, поднял голову, и равнодушное выражение его лица изменилось, когда он заметил источник звука. Том Реддл посмотрел на Варю Петрову с очевидным любопытством. Он старался контролировать себя, в привычной манере облокотился о стол, но мысли всё не переставали кружиться. Он не так много знал о её роде, но понимал, что её присутствие раздражало людей. И ему было интересно, почему. Любопытно, подумал он, скрестив руки на груди и наклонив голову. Как могла девчонка вызвать такую реакцию у столь многих учеников? Это была не просто неприязнь; он видел, что некоторые из них боялись её. Но из-за чего? Почувствовав на себе взгляд, Варя посмотрела на парня в ответ. Когда она увидела его великолепную внешность, дыхание перехватило. Его чёрные волосы спадали короткими локонами, составляя достойную конкуренцию обсидиановому цвету её волос. Строение его лица напоминало северного человека, сильные черты безупречно вставали на свои места. Цвет его глаз, неизменно расчетливых, был синим, как море. Он смотрел на неё, словно пытаясь в ней разобраться, а затем слегка улыбнулся и снова начал писать что-то в своем блокноте. Однако она с уверенностью могла сказать, что всё это было притворством. Перестав задерживать дыхание, Варя выдохнула, осознавая, что только что произошло. Она встретила Тома Реддла.