Перрон и звонок другу
Прощание было скомканным. Что бы он ни говорил, всё сводилось к тому, что ему пора ехать. — Может, сначала поймать вам такси? — Нет! Не нужно. Я доберусь. — Я провожу вас. Хотя бы до остановки. — Не нужно, Сасори-сан! Скорее! Вы опоздаете на поезд. Она его не упрекнула. Не сказала ему ни слова, а потому ему нечего было опровергнуть, и не за что было извиниться. Он знал наверняка, всё порушилось не из-за появления официантки. Дело было в глупости, которую он сказал. Крошечной и непоправимой. Такси домчало его до вокзала за сорок пять минут. В камере хранения он забрал чемодан. За пятнадцать минут до прибытия поезда он стоял в зале ожидания и смотрел на длинный перрон. Он пытался вспомнить, что ждёт его в Токио, как выглядит его квартира, над каким проектом он работает, потому что через пять часов всё это должно будет стать обратно его жизнью. Потом он приложил билет к турникету, вышел на платформу. Приехал поезд. Сасори смотрел в вагон сквозь раскрытую автоматическую дверь. Люди заходили внутрь, рассаживались по местам. Шуршали колёсики чемоданов, мерцали электронные табло. Чужие разговоры, рваные и непонятные, проносились мимо него, как стрижи в сумерках. Жизнь. Она окружала его. Он был в самом центре. Ему нравились поезда, летящие с огромной скоростью от станции к станции. Нравились их горящие жёлтые окна. Объявления, суета, чужая спешка, среди которой он всегда оставался спокоен. Сегодня жизнь кипела вокруг особенно бурно, окна горели ярче, мерцали огни табло: красные, зелёные, синие; сердце отчётливо билось в груди. Это было прекрасно: стоять вот так, перед распахнутыми дверьми шинкансена, смотреть на яркие жёлтые лампы, слышать шипение другого, уходящего поезда, слышать своё бьющееся сердце, и не знать. Не знать, зайдёшь внутрь или нет. Сасори охватила сумасшедшая эйфория. Он обнаружил что улыбается, совершенно неуправляемой улыбкой. Пред ней были бессильны механизмы самоконтроля. Никуда он не поедет. Но, может, всё-таки? Может нужно сесть в этот поезд? Или нет? Что делать? Что делать, если он не сядет? Дыхание учащалось. Пассажиры всё более спешно заскакивали в вагоны. Сасори стоял на перроне, в калейдоскопе огней. Он шагнул вперёд, решительно, резко. Сердце, обманутое этим глупым бессмысленным шагом, заколотилось в истерике. Будто оно не знало, что это просто уловка, призванная его подразнить. Оно билось, билось, билось. Сомкнулись автоматические створки. Поезд поплыл, с шелестом, перерастающим в протяжное и низкое «у-у-у». И Сасори стоял, овеваемый потоком воздуха. Он вдруг остался один. Всё стихло. Он остался один со своим чемоданчиком. Поезд уже уехал, а он всё ещё раздумывал. Всё ещё не понимал. Перед ним был пустой первый путь. Под ногами платформа. Впереди волнующая неизвестность. Он пока не был готов в неё ступить. Поэтому продолжал стоять на том же месте. Справа от него, удивлённо склонив голову, стоял контролёр. В руке у Сасори был билет. Это был билет на ушедший поезд, иначе он не попал бы на платформу. «Самоубийца?» — подумал контролёр. Тут Сасори повернулся и зашагал обратно к зданию вокзала. К шести часам окончательно стемнело. Чемодан вернулся в камеру хранения. Больше Сасори пока ничего не решил. Вместо очередного такси он сел в автобус. Тот повез его по витиеватому маршруту, каждая вторая остановка которого приглашала его в парк. Спустя полчаса Сасори вышел на остановке Кумано. Так он оказался на лавочке в центре парка, о котором никогда ничего не слышал. Прежде чем что-либо предпринять, следовало привести мысли в надлежащий вид. Он терпеть не мог беспорядка. И пока он ехал в автобусе и смотрел в окно на маленькие, липнущие друг к другу домики, казалось, что стоит ему остаться наедине с собой, в тишине, как всё легко станет на места. Однако, на места ничего не стало. Что теперь делать? Стрекотали сверчки. Ветер шуршал листвой. Сасори пытался сконцентрироваться, решить этот вопрос силой упорства, но чем дольше он сидел, хмуро глядя на фонарный столб, тем очевиднее становилось: он ничерта не придумает. Ситуация безвыходная! Любой вариант будет выглядеть, как преследование. Если он вернётся домой к Дейдаре, без объяснений, и попытается с ней заговорить, он её напугает. Ещё хуже будет, если он встретит её после работы. И совсем странно — он стучит к ней в дверь завтра вечером, хотя все уверены, что он вернулся в Токио. Преследование! Это оно и было! — Соберись, нужен предлог, — протянул он страдальчески вслух, а затем бессильно откинулся на спинку лавочки. Его взгляд застыл, брови слегка вздёрнулись. Он покачал головой. — Ты — маньяк, Сасори. Грязный извращенец. Ты собираешься преследовать человека, которого тебя, между прочим, вежливо попросили не трахать. Было одновременно смешно и не смешно. Он не смеялся. Смех дрожал где-то в горле, смутно щекотал под ложечкой. Нельзя сказать, чтобы этот парк оказывал на него какой-то успокоительный эффект. Абсолютно нет. Шумный выдох. Последние сомнения. Наконец, Сасори достал из кармана телефон. «Хуже не будет», — рассудил он. И впервые за семь лет первым набрал номер, который знал наизусть. Раздался гудок. По ту сторону линии, другой сотовый телефон завибрировал на кухонном столе. Дейдара мельком глянул на экран и оцепенел. Он не поверил своим глазам, присмотрелся, подался вперёд. Потом он резко схватил трубку, она взлетела вверх, кувыркнулась, он поймал её и приложил к уху. — Да?! Что случилось?! — Привет, — сказал Сасори. Дейдара медленно присел на стул. — Ты в порядке? — Похоже на то. — Ам… Ну ты… Ты сел в поезд? — Нет, — сказал Сасори. — Не сел. — Значит, ты приедешь? Обратно? — Нет. Не приеду. — Ясно, — Дейдара поочередно протянул обе гласных. Он не очень понимал, что говорить. — Я могу тебе чем-то помочь? Столб, на который смотрел Сасори, изученный им вдоль и поперёк, кажется, слегка косил вправо. Сасори медленно проследовал взглядом от основания, до блекло горящей лампочки. Дейдара был так взволнован, что его собственное волнение как-то сразу сошло на «нет». — Я хочу с тобой поговорить. — Это легко! О чём? — Я не могу тебе назвать причину. — Ну. Тогда, поговорим, не называя? — Да. — Так. Отлично! Я тебя слушаю! — Значит… Представим, что я совершил глупость. — Так. — А потом ещё одну. И ещё одну. Много глупостей, одну за другой. Дейдара рассмеялся. — Не верю, что ты способен хотя бы на одну! — Я способен. И в данную секунду нахожусь на пороге глупости, превосходящей все предыдущие в несколько раз. — И почему ты их совершаешь? — Наверное, я просто не могу отступить. Никак не могу признать поражение. Мне… — трубка в руках Дейдары выдохнула, затихла на мгновение. — Мне кажется, в конце концов, обстоятельства сжалятся надо мной и всё чудесным образом разрешится, как я хочу. Но на самом деле я не знаю, разрешится ли. На самом деле ничто не говорит в пользу успеха. Я могу только… — Продолжать совершать глупости? — Да. Верно. — Хм-м. — Считаешь, нужно отступить? — Что?! Нет! Не вздумай отступать! — Дейдара хлопнул ладонью по столу. — Нужно что-нибудь придумать! Нужно… знаешь… Я вообще всей душой за глупости, Сасори-сан. Тебе в жизни их явно недостает, — он сделал паузу, потом вдруг спохватился, — я не хочу сказать, что ты как-то неправильно живешь! Ничего такого! Трубка затараторила, Сасори слегка отвел её от уха, чтобы не оглохнуть. Он улыбнулся. Вдохнул чистый воздух, пропитавшийся запахом листвы. Поднялся с лавочки, пошёл в сторону остановки. — … просто когда человек всё время работает и даже не берёт отпуск, это ведь сказывается. Хотя бы на здоровье!.. — Дейдара? — Да? — Я могу приехать сейчас? Произошел казус. Мои вещи оказались заперты на вокзале. — Что?! — Да. Неприятная ситуация. Я, конечно, могу снять номер в отеле. — Отель? Нет! Приезжай! Конечно, приезжай! — Хорошо. Так и сделаю. — Отлично! — Отключаюсь. — Мы тебя ждём! — сказал Дейдара, хотя из трубки уже доносились гудки. Он посмотрел на телефон в ладони, словно тот только что сообщил ему, что он выиграл миллион йен. Извёдшийся от любопытства Хидан сверлил его требовательным взглядом. — Ну?! — Сасори приедет! — Серьёзно?! Сасори, между тем, изучил расписание автобусов. Такси он не обнаружил, но ему даже хотелось растянуть время в дороге. Всё сложилось как нельзя лучше. Никакой здравый человек не поверил бы в сказку про багаж, однако Дейдара, Хидан, Сакура — все сплошь доверчивые простофили. Они не станут подвергать сомнению его слова. Нужно приехать, наладить отношения с Дейдарой, поселиться там на денёк-другой. С Сакурой вести себя отстранённо. Припугнуть её своей холодностью. Блеснуть какой-нибудь энциклопедической справкой. Очаровать её заново. Разве сложно её очаровать? А затем, совершенно спонтанно, как ей будет казаться, пригласить её на ужин, к примеру, во вторник. Чем не план? Час в пути пролетел незаметно. Сасори размышлял над тем, что сможет провести это время с пользой во всех смыслах. Он успеет вникнуть, что там у Дейдары за агент, который выбирает ему такие идиотские роли. Может быть, всё не так убого? Может, Дейдара сохранил крупицы здравого смысла? Они поговорят. Кроме того, вокруг парки, храмы, достопримечательности. Можно созерцать, как и планировалось. Однако, созерцать, имея вполне конкретную цель, куда приятнее. Такое созерцание было ему по душе. Сасори взбежал по лестнице, словно жил в этом доме не один год. На всякий случай напустил на себя запланированную холодность, постучал и сразу зашел на кухню. — А вот и он! — воскликнул Хидан. — Привет. Дейдара крутился возле маленькой плиты с чайником. Он обернулся и кивнул в сторону стола. — Привет! Садись. Вместо того, чтобы сразу сесть, Сасори подошел к раковине, тщательно намылил руки и принялся их оттирать так, словно сорок восемь часов ехал в грузовике с камбоджийскими беженцами. — Ты, значит, совсем без вещей? — Да. — Я тебе дам что-нибудь… Сасори вытер руки, обошел стол, сел на своё место. — Устал? — Дейдара взял чайник прихваткой и залил кипяток в маленький заварник. — Мы как раз собираемся перекусить. Сегодня я за повара. — Надо же? — протянул Сасори. — А как же твоя подружка? Разве она не готовит тебе на завтрак, обед и ужин? — Она готовит, — бросил Дейдара, — но… её дома ещё нет. Тут маска холодности надтреснула и осыпалась, словно плохо наложенная штукатурка. Сасори моргнул. — Как нет? — Она часто задерживается на работе. Там начальник — зверь. Как-то в выходной он заставил их мыть… — Погоди, погоди, погоди. Её ещё нет? — Не-а. И телефон отключен, вечно она его не заряжает, как следует… Устал? Я сделаю тебе чай. И… что тут у нас есть?.. Будешь курицу? Дейдара рылся в холодильнике. Сасори застыл. — Она не на работе. Хидан фыркнул. — Ты что — Ванга, чувак? — Нет. Я… — Сасори мотнул головой. — В смысле, не знаю, зачем я это сказал. — А. — протянул Дейдара, не вынимая головы из холодильника. — Да, есть курица. Будешь? — Что? — Курицу будешь? Слово «курица» лишилось своего лексического значения. Сасори слышал его, но никак не мог понять, что оно значит. Её ещё не было. Прошло пять часов! Пять! Чёрт возьми! Пожав плечами, Дейдара достал коробочку с курицей и принялся разжаривать её на сковороде. Он что-то напевал себе под нос. У Сасори на лбу выступила испарина. Он взъерошил волосы. Взгляд метался от одного угла стола к другому, словно следил за невидимой игрой в пинг-понг. Где она может быть? Почему выключен телефон? Может, она всё-таки вернулась на работу? Нет. Глупо показываться начальнику на глаза после того, как отпросилась. Это было бы странно. Но тогда где она? — И надолго её обычно задерживают? — Вообще уже должна быть, — отвечал Дейдара, не оборачиваясь. — Кофейня работает до шести. — Но уже почти десять. — Правда? Хм. — Да не парьтесь, — Хидан махнул широкой ладонью, — может девчонка на свидание умотала. Кто тянул его за язык? Сасори скрипнул зубами. Удивительным образом Хидан умудрялся без задней мысли всё портить своими кретинскими ремарками. Дейдара, который, было, осознал необходимость беспокойства, на сообщение о свидании стал хохотать и скривил лицо. — Сакуру на свидание не вытащил бы и принц Уэльский! Она на работе. Наверняка. Больше ей быть негде. Перед Сасори оказалась чашка с мисо, рис и курица в соусе. Хидан с Дейдарой принялись за еду, а Сасори нервно выровнял все три тарелки, палочки, стакан с чаем и мрачно погрузил свой взгляд в мисо. Больше ей быть негде. Что-то случилось. Нужно звонить её подругам, начальнику, обзванивать больницы. А ведь он даже не проводил её до остановки! Почему она не позволила себя проводить?! Почему он не настоял?! Хотя там идти было триста метров! Что могло случиться на таком коротком отрезке посреди людной улицы? — Ты чего не ешь, Сасори-сан? — Не могу. — Не можешь? Выглядишь бледным. Ты не заболел? — Ты знаешь телефон морга? Хидан, отхлебнувший мисо, поперхнулся так, что суп чуть не пошел у него носом. — На-кха-кха-кха… Нахера тебе морг?! На часах было ровно десять. Сасори разнервничался не на шутку. Нужно что-то предпринять. Прямо сейчас. К чёрту конспирацию. Он вскочил, протянул Дейдаре руку. — Мне нужен твой телефон. Срочно. Растерянный Дейдара полез в карман, но как-то очень долго рылся там. И Сасори требовательно подгонял его, потрясая рукой. — Живо, живо. Твой телефон. — Сасори, ты пугаешь. Что случилось? — Телефон! Наконец, Дейдара выудил и протянул телефон, Сасори выхватил его с размахом, словно участник эстафеты. Дейдара и Хидан переглянулись. Открыть телефонную книгу в этой развалюхе оказалось задачей не из лёгких. Сенсор глючил. Сасори снова на автомате взъерошил волосы, они так и остались. — Как у тебя записана эта… Тен-Тен? — Тен? — недоумённо переспросил Дейдара. — Да, по-моему, так и записана… — Я не понял, — вступил вдруг Хидан на повышенном тоне. — А с хера ты собрался ей звонить? — Так и записана? — Нахера ты звонишь Тен-Тен? Эй, рыжий. Я с тобой разговариваю! — Хидан, отцепись. Нашел. Так… Надавить на номер Сасори не успел. Хидан вскочил из-за стола и одной рукой попытался выхватить у него телефон, а когда ему это не удалось, вцепился Сасори в воротник. — Я тебе отцеплюсь! Отдай телефон! — Вы что творите?! — вскричал Дейдара. Максимально отклонившись назад, чуть не задохнувшись от хватки Хидана, Сасори всё-таки умудрился надавить на кнопку вызова. Пошел гудок. Рассвирепевший Хидан рванул его за рубашку на себя. Сасори потерял равновесие. Снёс рукой мисо и рис, загремели битые чашки. Дейдара кинулся на Хидана, пытаясь его оттащить. Обхватил его сзади руками, прижал локти к туловищу, из-за чего Сасори свалился боком на стол и снёс собой остаток ужина. — Хидан уймись! — Алло? Алло-о-о?! — доносилось из трубки. — Пусть сбросит нахер этот звонок! — Успокойся! — Отдай! Дверь в кухню тихонько приоткрылась. — Ребята, я дома-а. — Сакура застыла в дверном проёме. Всё замерло, как в «море волнуется раз». Голова Сакуры наклонилась к плечу. Взгляд медленно перемещался: с Дейдары, который висел у Хидана на спине, к Хидану, на груди у которого было огромное пятно от мисо и который обеими руками держал Сасори за ворот рубашки, а затем и к Сасори, который лежал боком на столе, весь усыпанный комьями риса, на вытянутой руке Сасори сжимал телефон, и смотрел на неё. Она смотрела на него, он смотрел на неё. Никто не двигался. Потом Сасори вдруг шумно выдохнул и обмяк на столе, раскинув в стороны руки. Хидан выхватил у него телефон. С немым возмущением Дейдара оттолкнул его и обозрел последствия потасовки. Его ангельское терпение опасно задрожало, готовое лопнуть в любую секунду. — Вы спятили?! Я вас двоих спрашиваю?! — Я тут не при чём, — проговорил Сасори, глядя в потолок. — Ты хотел надо мной поиздеваться! — возмутился Хидан. — Мне больше делать нечего. — А зачем тогда?! — Я весь в супе, — сердито сказал Дейдара, отлепив двумя пальцами футболку от груди. — И ты тоже, кстати. Господи, ну и бардак! — Я приберу!.. — пискнула Сакура, которую обстановка на кухне просто шокировала. Она хотела сгладить конфликт, но не понимала как. Они что, подрались?.. Осторожно, почти крадучись, Сакура зашла на кухню, переступив при этом несколько осколков и зелёную лужу чая матча. Бардак действительно имел место быть. Сердитый Дейдара явно сдерживал эмоции, и выглядел при этом очень милым. Сакура улыбнулась в кулак. — Может… — сказала она. — Пойдёте, переоденетесь? — Да, — сказал Дейдара и увесистой ладонью подтолкнул Хидана в спину, скорее из желания его стукнуть, чем подогнать. — Я найду, во что тебе переодеться, — бросил он Сасори. Потом строго посмотрел на Сакуру. — Не вздумай здесь убирать. Мы сами. Ок? — Ладно тебе. — Я догоню, — бросил Сасори, продолжая лежать посреди стола. Дейдара и Хидан вышли из кухни. Их шаги утихли. Повисла тишина. Сакура пыталась понять, что здесь произошло, но куда больше, чем купание в рисе и супе, её поразило, что Сасори не уехал в Токио. Что он, о дикость, лежит на её кухонном столе. Не дождавшись от него пояснений, Сакура нерешительно приблизилась к столу, положила ладони на крышку. Её лицо оказалось над лицом Сасори, только вверх тормашками. Она слегка наклонилась. Сасори сильнее запрокинул голову. — Сасори-сан, вы не уехали? — Как видите. — Всё-таки опоздали?.. Сасори смотрел на неё вызывающе, словно она чем-то перед ним провинилась. — Где вас носило? — сказал он. — Нигде, я… — Нигде?! — он перекатился набок, поднялся, принялся отряхивать от риса рукава. — Просто долго добиралась домой… — Десять вечера! Я чуть в морг не позвонил! — В морг?.. — А где, прикажете, искать пропавшего человека?! — Сасори-сан. — У меня даже нет вашего телефона! — Но вы не спрашивали… — Где вы были?! — прошипел Сасори и яростно стряхнул комок риса с плеча. Если осыпать плошкой риса обычного человека, наверняка он потеряет в элегантности, но Сакура подумала, что с Сасори это работает наоборот. Она потупила взгляд, понимая, что придётся сказать всё, как есть. Сасори нетерпеливо постукивал пальцем по столу. — Ну? — Я шла пешком. Он перестал постукивать. — Что? «Господи, как стыдно!» — пискнула воображаемая Сакура, зажмурилась и зарыла крошечное личико в ладони. — Ну… понимаете… — сказала Сакура настоящая, — мы очень быстро вышли… из «Пресладкой жизни», и там остались мои вещи и… мой кошелёк, и мой телефон… тоже. Лицо Сасори, которое ещё минуту назад изменялось при каждой новой фразе, то становилось сердитым, то возмущенным, то настойчивым, перестало изменяться совершенно. Застыло, словно бездумная гипсовая маска. — И вы шли пешком? — Да. — Пять часов? — Да. — Потому что у вас не было денег на проезд? — Господи… — Сакура зажмурилась. Ей хотелось провалиться сквозь землю. — Почему вы мне не сказали? — Но не могла же я занимать у вас на проезд! — Я вас в такси предлагал посадить! — Сасори-сан, можем мы уже прекратить об этом, я вас прошу… Сасори резко развел руками. — Что ж, — сказал он, — давно я не чувствовал себя таким ослом. — Вы тут не при чём. — Это очень спорно! — воскликнул он, с упором на слово «очень». А потом вдруг вспомнил, что всё идёт не по плану. Он собирался вести себя совершенно иначе. Нигде в его плане не значилось кричать на испуганную девушку, которая по его вине шла пешком пять часов. Пять хреновых часов! Пешком! — Вы, наверное, сильно устали? Она вздохнула, но не устало, а как-то взволнованно, смущенно. — Нет. Разве только… немного натёрла щиколотку. Простите, я не думала, что вы об этом узнаете. Сасори отчаянно захотелось её раздеть. Прямо здесь и сейчас. Ему сложно было заставить себя принять тот факт, что это невозможно. Почему нельзя? Она перед ним. Он ей нравится. Его пальцы уже были внутри неё. К счастью, Сакура не умеет читать мысли. Он тряхнул головой. Желание раздеть её никуда не испарилось, но чуть прояснилось в голове. Видимо, он слишком пристально на неё смотрел, потому что Сакура всплеснула руками, со словами: «Надо же прибрать!» и ускользнула от него. Бегло оценив масштаб бедствия, Сасори цокнул и скинул пиджак. Пока Сакура собирала тряпкой остатки разбросанной еды, он протер стол, поднял на него стулья, убрал в раковину уцелевшую посуду. Всё это они делали молча, стараясь друг на друга не смотреть. Что, впрочем, только накаляло обстановку. Сакуре казалось, что в комнате градусов сорок, не меньше. Она бросила тряпку, обошла Сасори и, решительно расшатав тугую створку, распахнула окно. Сасори позабавило, что ей в голову не пришло попросить его это сделать. Он сказал: — Что если нам снова сходить куда-нибудь? Он был уверен, что она согласится, не было причин отказать, но Сакура притихла. Она как раз закончила протирать пол, повесила тряпку на пустое ведро, вымыла руки и так и осталась стоять возле раковины. Сасори подошел к ней, чуть склонил голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Она молчала. — Так что? Обещаю оставить вам на проезд. На секунду её лицо стало смеющимся, ожило, и так же быстро сникло. Сасори испугался. Он всё понял. Это будет «нет». Окончательное, необъяснимое. Он не собирался, но схватил её за руку. Без какого-либо изящества, просто схватил. Сакура посмотрела на него, словно даже с сочувствием. Сочувствие! Кому бы ещё пришло в голову адресовать ему такой взгляд! — Сасори-сан… — Не говорите «нет», — перебил он. — Что угодно, только не «нет», хорошо? — Не думаю, что это хорошая идея. — Почему, чёрт возьми?! Только что он держал её за руку, а теперь уже она держала его за руку. И в этом жесте было столько нежности, столько осторожности. Ей не хотелось его задеть! Как он вдруг оказался снизу? Как он вдруг оказался оберегаемым, а не оберегающим? Сакура улыбнулась. Боже, она была красива невероятно. Она напоминала Венеру, Жанну Эбютерн, героиню портретов Цорна. Ну почему она не хочет быть с ним? Почему именно она? — Вы так не любите проигрывать… — Нет, — сказал он. — Нет, не люблю. Что в этом плохого? Прическа к концу дня растрепалась, заколка уже почти не сдерживала волос. Они рассыпались локонами, оттеняли её розовые щёки, её спрятанные, утаённые от него глаза. Сакура чуть сжала его руку, и он почувствовал болезненный укол. Первый в жизни укол этой чудовищной этиологии. — Ничего плохого, — проговорила она. — Но… это не спорт… Не карьерная лестница. Вы понимаете? Это… это моё сердце. И я точно знаю, что вы его разобьёте. Он чуть не выпалил «не разобью», но вдруг понял, что даже не думал об этом. Что могло бы разбить её сердце? Его отъезд? Редкие встречи? Неосторожно сказанная фраза? Он совсем-совсем об этом не думал. Чем крыть? И не является ли это «крыть» как раз тем, о чем она ему говорила? — Сакура. Вам, наверное, кажется, что я со всеми такой, как с вами, но это не так. В этом освещении её глаза казались непроницаемо тёмными, а ведь утром они были практически прозрачны. — Простите, — сказала она. Хотела добавить что-то ещё, но тут в коридоре послышались голоса. Дверь открылась и Дейдара с Хиданом зашли на кухню.Записка
На протяжении вчерашнего вечера и сегодняшнего дня Дейдара наблюдал за первоклассной драматической постановкой. Между Сасори и Сакурой явно что-то было, что-то, чего он совершенно не замечал, пока оно не закончилось. Как только же оно прервалось — всё стало очевидно. Они без конца обращались друг к другу без надобности, просто чтобы что-то спросить, передать, уточнить, а потом, стоило им обменяться парой слов и взглядов, оба стремились немедленно это прервать. Ему стоило бы вмешаться, но он не мог выбрать, с кем из них завести разговор? Поговорить с одним означало в каком-то смысле предать второго. Это был самый сложный выбор в его жизни. Он мучился страшно. Без конца проигрывал в голове, что он мог бы сказать Сасори или Сакуре, что спросить и как их поддержать. В конце концов, Дейдара принял решение поговорить с Сасори. Он рассудил, что Сакуру такой разговор может сильно смутить, а Сасори, скорее всего, отреагирует сдержанней. Они всё обсудят. Потом, если необходимо, он поговорит и с Сакурой тоже. Наблюдать за этим у него уже не выдерживало сердце. Около часу ночи, когда Хидан уснул, Дейдара прокрался к своей комнате, постучал, но Сасори ему не ответил. Тогда он постучал ещё раз, настойчивей. Конечно, он мог подождать до завтра, но решиться на разговор стоило ему неимоверных усилий. Дейдара решил, что просто разбудит Сасори, если нужно. Он надавил на ручку, распахнул дверь и обнаружил, что в комнате никого нет. В темноте посреди журнального столика выделялся белый лист бумаги. Со смутным беспокойством, Дейдара подошел к столику, взял лист, напряг зрение, пытаясь разобрать мелкий почерк Сасори. Это была предсмертная записка.Кино на любителя
Утро того же дня. Опустив голову, Сакура смотрела на своё голое бледное тело. Она стояла в ванной. Стояла там уже минут тридцать, так и не открыв воды. «Вот с этим мне жить», — думала она. С этими ногами, с этим животом, с этой едва выпирающей грудью. Она смотрела на себя без отторжения, с лёгким расстройством, какое испытывает человек, когда его лотерейный билет не выигрывает многомиллионный джек-пот. Немного обидно, вполне закономерно, не омрачает жизни в целом. О том, что отказалась от свидания с Сасори, она пожалела в ту же секунду, как вчера за спиной щелкнула входная дверь. Она осмотрела свою квартирку: смятую постель, одежду, кое-как сложенную на стуле, выключенный телевизор, стоящий прямо на стопке старых журналов. Зачем она отказалась? Она даже не думала его подразнить. Просто было очень страшно. Теперь страшным казалось жить своей прежней жизнью. Сакура понимала — она ни за что не осмелится сама его пригласить. Ей даже некому было поплакаться, потому что Ино, если узнает, просто сдерёт с неё шкуру живьём. Поэтому она набрала подругу, выслушала восторги по поводу пройденного собеседования, стёрла остатки туши и легла спать. Наступило утро. Сакура залезла в ванную и её накрыло. Сегодня все собирались идти в кино. А её воротило при мысли, что придётся хоть раз за день улыбнуться. К тому же она не знала, пойдёт ли Сасори в кино. И не знала, что хуже, если пойдёт или если не пойдёт. Из душа хлынула вода. Когда Сакура с мокрой головой вышла из ванной, она обнаружила, что дико опаздывает. Наверняка все уже собрались на кухне, а она даже не одета. Десятиминутные сборы напоминали бег с препятствиями. Сакура натянула на себя старую шелковую юбку, которую не носила года два, просторный топ, кое-как высушила волосы и те, без укладки, стали бессовестно виться и кучерявиться. В довершении всего она ткнула себе тушью в глаз. В квартиру без стука ввалила Ино Яманака. — Сколько можно?! Мы опоздаем! Ты же знаешь, я люблю смотреть всю рекламу! И мы должны успеть купить попкорн! И я хочу ещё в автомате… Э! Ты что, ревёшь?! Ты обалдела?! — Ино скривила такое возмущенное лицо, словно Сакура нанесла ей глубокое личное оскорбление. — Да не реву я! Это тушь! — А. Слава богу. Короче… — Ино крутанулась на месте и схватила с тумбочки журнал. Она раскрыла его и стала рассматривать, не замолкая при этом ни на секунду. — Я уже всё выяснила. Твой красавчик с нами не идёт. — Он не мой, он… — Но это поправимо. Ты скоро там домажешься уже своей дурацкой тушью?! Попкорн!!! — Иду-иду! Ино швырнула журнал на кровать и развернула Сакуру к себе за плечи. — Выглядишь классно! Огонь! Всё! Вываливаемся! Она вытолкнула Сакуру в коридор, по-хозяйски закрыла дверь и спрятала ключ под коврик. На лестничной клетке уже все собрались. Дейдара с Хиданом помахали ей, почти синхронно. Рядом с ними стояла немного мрачная Тен-Тен. Потом Сакура повернула голову и удивлённо приоткрыла рот. Сасори стоял, опершись локтем о перила. Он скучающе глядел вниз. В целом, всё в рамках ожиданий, кроме того, что на нём не было его шикарного костюма. На нём была старая футболка Дейдары, кроссовки и штаны, больше напоминающие пижаму, чем что-то в чём можно выйти на улицу. Господи-господи-господи, он был таким милым! Сакура чуть не взорвалась, в попытке подавить истерический хохот. — Ну что?! — вскричала Ино. — Готовы?! Вперёд! — Раскомандовалась, — фыркнул Дейдара. Ино скорчила коварную рожицу. — А мы что забыли, что бывшим надо слать слезливые смсочки по ночам? — протянула она. — Когда ты уже пришлешь мне хоть одну? — Обойдешься, — сказал Дейдара беззлобно. — Вы двое встречались?! — Хидан округлил глаза. — Ага. Дерьмо случается! — сказала Ино, и когда она проходила мимо Дейдары, тот легонько подпихнул её в бок. Сакуру эта обстановка немного расслабила, несмотря на то, что при виде Сасори её словно шибануло молнией. Он кивнул ей, не стал делать вид, что её не замечает. И пока Сакура раздумывала над тем, подойти к нему и спросить, как дела или не спросить, к нему подошла Ино и сложила руки на груди. Дурной знак! — А ты чего стал в стороне? — нагло бросила она. — Идёшь с нами. — Не иду. — Идёшь, — сказала Ино. — Где твой отглаженный костюмчик? Хотя и так сойдёт. — Я не иду, — повторил Сасори. Выглядел этот процесс для всех остальных так, словно Яманака самолично вызвалась обезвредить бомбу, а потом принялась кромсать провода без разбору. — Почему не идёшь? — Не люблю кино. Бомба почему-то не взрывалась. Ино всплеснула руками. — Никто не любит кино! Смысл не в этом. Давай, вперёд. И к всеобщему шоку Сасори пожал плечами и сказал: — Ладно. «Он издевается», — подумала Сакура. — «Никуда он не пойдёт». Но он пошёл. Он вышел с ними на улицу и пошёл в сторону кино! Даже Хидан побоялся это комментировать, дабы не спугнуть удачу. Вместо этого он всю дорогу донимал Ино и Дейдару подробностями их распавшихся отношений. Тен-Тен показательно закатывала на это глаза. — К чему в это лезть? — шепнула она Сакуре. Сакура ей улыбнулась. Она смотрела Сасори в спину. Ему шла эта дурацкая футболка. Красная, чуть более блёклая, чем его волосы. Хотя против солнца весь он казался тёмным силуэтом. На его левой руке беспощадно ярко сверкали часы. И стоили они, наверное, дороже, чем их маленькая кухня. Неужели ему? Ему! Она вчера сказала «не думаю, что это хорошая идея»? — Я идиотка. — Что? — брови Тен-Тен вздёрнулись — С чего вдруг? — Я это вслух сказала?.. — Ты не идиотка! Ты моя сладенькая булочка! — Ино сгребла Сакуру в удушающие объятия. Кинотеатр был небольшим: два зала, автоматы, где можно достать игрушку, стойка с попкорном и напитками. Они почти никогда не выбирали фильм заранее, просто покупали билеты на двенадцатичасовой сеанс, что бы там ни показывали. Дейдара считал, что в этом есть особая прелесть. Сакура очень любила кино, поэтому счастлива была посмотреть, что угодно. Яманака в хорошем настроении напоминала стихийное бедствие. Закупка годового запаса попкорна, подколы в адрес Дейдары, автоматы с игрушками, шушуканье то с Сакурой, то с Тен-Тен — она носилась по холлу кинотеатра и пугала неподготовленных посетителей. Коих, впрочем, на дневных сеансах было немного. Обнимая два попкорновых ведра ХХL, Сакура ждала, пока Ино, наконец, перестанет расплёскивать энергию и заставит всех зайти в зал. — Давайте, я помогу. Сакура вздрогнула. Сасори имел в виду, что поможет ей подержать попкорн, но прежде чем она это сообразила, она воскликнула: — Не нужно! — Хорошо. — Простите, я не поняла… — Так помочь? — Д-да. Спасибо. Они замолчали и поспешно отвернулись друг от друга. У каждого в руках было теперь по огромному ведру попкорна. Если бы Ино не указала им на вход в кинозал, наверное, они простояли бы так до вечера. В зале, кроме их компании, было ещё человек десять. Они всегда брали самый удобный, девятый ряд. Ино первая оказалась возле кресел. Она пропихнула Сакуру вперёд, а Хидана, который хотел пойти за ней следом, оттеснила плечом. — Стопэ! — сказала Ино. — Ты сядешь между мной и Дейдарой. Иначе мы подерёмся. Потом она беззастенчиво подцепила Сасори за рукав футболки. — Ты следующий. Теперь я. Хидан, Дей-кун. И Тен любит сидеть с краю! Идеально. — А почему она любит сидеть с краю? — спросил Хидан, когда все уже расселись. — Она часто уходит с сеансов, — сказал Дейдара. Зажегся экран. Первых три рекламных ролика Сакура сидела, словно парализованная, боясь даже поудобнее устроить попкорн на коленках. Она почти не дышала. «Если так пойдёт дальше», — думала она. — «К середине сеанса я задохнусь». Как нелепо! Вчера они чуть не занялись сексом посреди улицы, а теперь ей было страшно коснуться случайно его руки. Сасори, впрочем, сел ближе к Ино. По всей видимости, он хотел оказаться от Сакуры подальше. Она с тоской отметила данный факт. Зачем же он вообще пошел в кино?.. Внезапно грянули басы и заиграл знакомый проигрыш. На экране появилась огромная надпись «Соки-Доки». Ино, Тен-Тен и Хидан громко заулюлюкали и захлопали в ладоши, Сакура бы тоже к ним непременно присоединилась, если бы не одно обстоятельство. Она повернула голову. Сасори вскинул бровь: — Только не это, — пробормотал он. Дейдара в белых штанах и белой рубашке, расстёгнутой на три верхние пуговицы, вращался на огромном розовом пьедестале. На него сыпались звездочки и улыбающиеся рожицы. Потом он появился крупным планом. Его улыбка растянулась на весь экран. «Соки-Доки», — продекламировал он. — «Пьешь соки, чувствуешь заряд бодрости!» — Девочки-и-и, жара-а-а! — крикнула Ино, обмахиваясь сумочкой. Картинки стали стремительно сменяться: Дейдара на вечеринке, Дейдара на сцене, склоняет к земле микрофон, Дейдара едет на велосипеде и хитро подмигивает зрителю. Сакура обожала эту рекламу. Она в душе надеялась, что Сасори реклама тоже понравится. Пока что он не подавал признаков жизни. На экране появился антропоморфный пакет сока. — А ты чувствуешь заряд бодрости, Доки? — Разумеется, я ведь и сам целиком сок, ха-ха! Дейдара и сок протянули друг другу руки и принялись кружиться. Потом их кружение ускорилось и превратилось в огромный разноцветный водоворот. «Соки-Доки!» снова появилось на экране и всё закончилось. Группа поддержки, в лице Ино, Тен-Тен и Хидана взорвалась овациями. Сасори, кажется, закрыл глаза. По его лицу плясали цветные тени. Сакура волновалась, что у него испортилось настроение. «Наверное, он в шоке», — подумала она. Как ему объяснить, что это всего лишь веселая реклама, а не штамп «сломано» на жизни его друга? Он сидел с закрытыми глазами: прямой нос, едва выделяющиеся скулы, опущенные ресницы. — Вы… в порядке? — тихо спросила Сакура. — Да. — Это просто реклама… — Я знаю, Сакура. По-вашему, я ребёнок? — Нет. Простите. «Оставь его в покое! Что ты за дура?!» — возмутилась маленькая внутренняя Сакура. «Хоть ты не наседай», — мысленно ответила ей Сакура настоящая, и плотнее прижала попкорн к коленям. Она всерьёз задумалась над тем, чтобы уйти с сеанса. К чему портить друзьям день своей кислой физиономией? И Сасори наверняка будет проще, если она уйдёт. Вот только куда поставить это дурацкое ведро? Она уже придумала, что поставит ведро под соседнее кресло, когда Сасори вдруг сказал нечто совершенно непонятное: — Я к вам не притронусь. Она посмотрела на него. Он смотрел в экран. — Что вы сказали?.. — Вы очень напряжены. Вы беспокоитесь, что будет, как в кафе?.. — Нет! Я… И не думала! — Я могу пересесть, если вам не по себе. Я сказал, я вас не трону. — Знаете, я тоже могу пересесть, — выпалила Сакура. Ей страшно не хотелось ему мешать. Сасори повернулся к ней. — Значит, пересаживаемся? — Да?.. Их взгляды встретились, задержались глаза в глаза, сверкающие, переливающиеся в свете экрана. Кажется, начался фильм. Они оба слишком долго молчали и слишком долго не пересаживались. Сасори смотрел на неё, словно был немного пьян, со своей замурованной под замком серьёзности улыбкой. Он вдруг зачерпнул попкорн, отправил его в рот и откинулся обратно на спинку кресла. — Фильм начался, — сказал он. Сакура перевела растерянный взгляд на экран. Сердце прыгало от приступа извращённой радости. Стоило отказывать мужчине в цивилизованном свидании, чтобы потом радоваться, когда он просто не отсел от тебя в кино? Глубоко, плавно вдохнув, Сакура передвинула, наконец, попкорн так, чтобы правую ногу не сводило судорогой. На экране замелькали герои. Сознание Сакуры разделилось на две части: первая смотрела кино, вторая каждую секунду ощущала, что он сидит рядом. Сакура не способна была забыть об этом. Отрываясь от экрана, её взгляд то падал на собственные сжатые бледные коленки, то нырял в хлопья попкорна, то украдкой перемещался к его лицу. Сасори смотрел фильм куда внимательнее, чем она, и его лицо отражало все грани и оттенки недоумения. Он хмурился, кривил рот, один раз даже фыркнул, хотя возможно ей это почудилось сквозь объёмный грохот колонок. Наблюдая за ним, Сакура уже так привыкла, что он рядом, что даже осмелилась пододвинуть к нему попкорн. Сасори не глядя зачерпнул горсть и неожиданно склонился к ней. — Вы понимаете, что происходит? — прошептал он. Его дыхание коснулось шеи, та сразу покрылась мурашками. Сакура незаметно сглотнула. — Он сын маньяка, — прошептала она в ответ. — А маньяк убил мать этого блондина… А эта типа отличница, она влюблена в сына маньяка. Сасори поморщился. — Не понимаю. Что она в нём нашла? — Ну… — протянула Сакура. — Он довольно симпатичный. — Считаете?.. Сакура искоса глянула на него. Он так близко придвинулся к ней, что вот-вот мог коснуться плечом её плеча. — Мне кажется, там всех поубивают, — сказала Сакура, на что Сасори загадочно усмехнулся. — Наверняка, — сказал он. Улыбка, вопреки обыкновению, застыла на его губах. Она была ассиметричной, перекошенной в одну сторону. Он больше ничего не говорил, но Сакура, загипнотизированная этой искривлённой улыбкой, повернулась к нему сильнее, как будто приготовившись долго и внимательно слушать. На экране выстрелили, Сакура вздрогнула. Свет проектора струился между ней и Сасори. Ей хотелось его поцеловать. Казалось, это совсем просто: чуть податься вперёд, затаить дыхание, коснуться губами уголка его рта. Сасори словно этого и ожидал. Он словно посмеивался над её нерешительностью. Но вдруг ей это мерещится? Вдруг всё не так? И вместо поцелуя она вдруг сказала: — Сасори-сан, по поводу вчерашнего разговора… — А говорите у меня нет совести, — перебил он её. Улыбка растянулась, превратилась в нечто непроницаемое и опасное, а затем снова стала улыбкой. — Моё самолюбие ещё не зажило. Давайте не будем об этом. — Но… — Я завтра всё-таки уезжаю. Теперь уже наверняка, ничего не поделать. Когда он это сказал, у неё в груди всё сжалось. Сасори к счастью отвел глаза, он не видел, что она чуть не расплакалась. Он глянул на экран кинотеатра, потом взгляд возвратился к её побледневшему лицу. — Это не из-за вчера. Не из-за нашего разговора, правда. Мне предложили один любопытный проект, и лучше будет приступить к нему как можно скорее. Знаете, — добавил он с усмешкой, — отсутствие личной жизни в компаниях ценится даже выше, чем талант. — Знаю прекрасно, — фыркнула Сакура. Ей было грустно, но и тепло почему-то. Ей просто нравилось с ним разговаривать. Хотелось сказать что-нибудь ещё. Что угодно, потому что, несмотря на предстоящий ужин и, возможно, прогулку в парке вместе с ребятами, прощались они именно сейчас. Снова вспыхнула безумная мысль поцеловать его. Какая разница? Какая разница, ведь он всё равно уедет? И всё-таки разница была. Сакура явственно различала её. Она в последний раз улыбнулась, заставила себя отвести глаза и прижалась плотно спиной к спинке кресла. Сасори ещё какое-то время на неё смотрел. Пока Сакура ощущала на себе его взгляд, ей казалось что вот-вот, вот-вот случится что-то, что всё между ними исправит. Ещё звенела в сердце глупая надежда. Потом он отвернулся, и тогда Сакура стала думать, что пока идёт фильм они, по крайней мере, будут сидеть рядом. Она нашла в этом последнее щемящее удовольствие. Мгновения ссыпались в незримую копилку. Но фильм закончился, при том очень грустно. Так что Ино разревелась, и до Сакуры доносилось, как Дейдара успокаивает её и повторяет: «это всего лишь фильм, дурында». Зажегся свет.Из первых уст
Не было никакого любопытного проекта. Он спасался бегством. Позвонил ни свет, ни заря Мориоке, менеджеру, сказал, что возьмётся за что угодно, если приступить можно будет завтра. Та даже не удивилась и выдала ему реконструкцию какой-то довоенной развалины. Правильный, здравый поступок! Зачем он после этого согласился идти в кино? Сасори не мог ответить на этот вопрос. Разумеется, стоило ему хоть на миллиметр сократить дистанцию, как Сакура тут же напомнила ему о вчерашнем разговоре. Туше! Неужели влюбленность — единственная территория, на которой упорство сыграло с ним злую шутку? До сих пор оно было крайне полезным, за что ни возьмись. Вероятно, если бы он так не давил, дал бы ей время всё обдумать, выждал бы правильный момент — Сакура бы согласилась. Но он не умел не давить! И ждать не умел! Даже сейчас, когда он уже сказал ей что уезжает, а она ровным счетом никак на это не отреагировала, когда относительная уединённость сменилась шумной толпой друзей, Сасори никак не мог прожевать и проглотить отказ. Тот комом стоял в горле. Он чувствовал, как ноют сцепленные меж собой челюсти. Дорога к дому шла через парк. Густые кроны криптомерий оставались неподвижны, почти не шелестели на ветру. По вечерам запах хвои почему-то всегда ощущается сильнее. Все болтали между собой, один он молчал и вслушивался в цокот сверчков. Его физически мучила невозможность получить желаемое. Сасори почти никогда не сталкивался со страданиями и потому до последних дней не осознавал необходимости их избегать. Сакура шла чуть впереди, за руку со своей шумной подругой. По её плечам скользил свет фонарей: становился ярче, затем затухал, затем снова становился ярче. Она нравилась ему не потому что его не хотела. Сакура жила в какой-то непостижимой для него системе ценностей: в которой большие деньги скорее пугали, чем привлекали, в которой ничего не стоили его часы, но почему-то важно на каком он живёт этаже, в которой изображать глупую рекламу — высшая форма веселья. У неё был свой маленький оберегаемый мирок, из которого она вполне заслуженно вышвырнула его вон. Шумная блондинка, Ино, остановилась вдруг и указала на него пальцем. — Так, ну-ка, подойди к нам! — Чего это он?! — возмутился Хидан. — Я тоже хочу послушать ваши секретики! — Чтобы мы потом снова слушали твои ужасные рыбные истории?! Фу! Хидан сделал вид, что насупился. Ино показала ему язык, потом снова повернулась к Сасори. — Ты не подходишь! Удивительно нахальная девица. Сасори мог бы поставить её на место, если бы она не была подругой Сакуры, но она была. Он молчал. Нельзя даже сказать, чтобы сильно сдерживался, потому что это сейчас волновало его меньше всего. Дейдара, с весельем наблюдавший эту картину, переводил взгляд с Ино на Сасори и обратно. — Чего ты, Сасори-сан? Подойди к девчонкам. — Зачем? — Я не знаю! Они мне и не скажут, раз зовут именно тебя. — Нет настроения. Дейдара вздохнул. — Ты совершенно разучился отдыхать, — сказал он, задрав подбородок к звёздному небу. За эти семь лет он словно бы обрёл внутреннее спокойствие. Сасори не мог понять, в чём его источник. Не в достатке, не в дурацкой работе. В чём? — Как ты с Сакурой познакомился? — М-м? — неожиданный вопрос заставил Дейдару чуть сбавить шаг. Он заулыбался, совсем не как в рекламе. — Мы же соседи. — Что-то мои соседи не готовят мне бенто. Дейдара в голос расхохотался. — Нет, ну… — он потёр затылок, пытаясь, словно жвачку, растянуть в памяти нужную информацию. — Я долго не мог найти нормальное жильё. Переезжал, наверное, раз двадцать. А тут въехал, и у нас как раз была вечеринка в караоке. Возвращаюсь часов в одиннадцать, захожу на кухню: там Сакура. Она ужасно испугалась. Говорит: «Вы кто?!» А я ей говорю: «Я актёр!» И после она почему-то покормила меня раменом, — рассказывая Дейдара посмеивался, а под конец вдруг сделался серьёзным, посмотрел на Сасори и сочувственно хлопнул его по плечу. — Не грусти, — добавил он. Это его «не грусти» слепо попавшее в цель, совершенно сбило Сасори с толку. И его настроение стало ещё хуже. Он уставился себе под ноги, даже не заметил, что они почти пришли к дому. — Уважаемый господин архитектор, — крикнула борзая подруга Сакуры. — Ну, подойдите к нам, пожалуйста. Ино сбавила шаг, Сакура даже не обернулась, так и шла вперёд. Сасори стиснул зубы. Ему это не нравилось. Он чувствовал, что в очередной раз обожжётся и всё станет только хуже, но Ино не отставала, она оборачивалась к нему и изображала у Сакуры за спиной какие-то непонятные знаки. Сасори понятия не имел, как их расшифровать. Он подошел исключительно из солидарности к чужой настойчивости. — Отлично! — похвалила его Яманака. — Вот скажите, насколько у вас плотный график? — В каком смысле? — В прямом! Бывают у вас выходные и всё в таком духе? — Если они нужны. — Что это значит? — Ино капризно скривилась. — Вы вроде человек прагматичный, а отвечаете какую-то фигню. — Не такой уж и прагматичный. — Боже мой. Как ты с ним разговариваешь? Сакура, к которой это относилось, страдальчески посмотрела на подругу. Она тоже была заложницей. Сасори одновременно посетило два желания: первое — вызволить Сакуру из неловкой ситуации, второе — сделать ситуацию в разы более неловкой. — Переходите прямо к делу, мисс Яманака, — сказал он. — Легко! Мы собираемся в Токио. Вы будете нашим проводником? — Надо же? Ещё вчера не собирались. — А теперь собираемся, — рявкнула Ино. Очевидно, легкой иронией её не смутить. — Сакура, вы меня обманули? Я думал, вам не хочется в Токио. Сакура не подняла головы. Она шла между ними, сохраняла молчание, словно сетка, через которую перелетал волейбольный мяч. На его вопрос она не ответила, её плечи чуть опустились. Они втроём первые пришли к подъезду. Дейдара, Хидан и Тен-Тен задержались возле автомата с напитками. — Сакура?.. Ино небрежно махнула рукой. — Да хочется ей в Токио! — Информация из первых уст? — Надёжная, как контрольный выстрел. — Ино, прекрати! Голос Сакуры сорвался. Она так отчаянно выкрикнула это, что у Сасори кольнуло в груди. Он растерялся, он совсем не ощущал, что что-то идёт не так. А теперь Сакура подняла голову, по её лицу катились слёзы, оно всё исказилось от обиды, губы дрожали. — Сакура, — сказал он. Протянул руку, хотел дотронуться до её плеча, но она отмахнулась, забилась, словно раненная птица, всхлипнула и бросилась в подъезд. Он так и стоял, с протянутой рукой. К ним подбежал Дейдара. — Что случилось?! — Блин горелый, — буркнула Ино и прикусила губу. — Ничего не случилось. — Сакура убежала? — Повздорили немного. Не лезь. Завтра отойдёт. Требовательный взгляд переместился от Ино к Сасори, но тот выглядел таким растерянным, что Дейдара даже не решился что-то спросить.