Жребий брошен

Томас прижал Даррена к себе так крепко, как только позволяло его недавно простреленное плечо. Раненая рука опустилась ему на талию, а здоровая скользнула выше — на затылок, зарываясь в густые шелковистые волосы. Томас старался не думать о том, что произойдёт в следующий момент. Затаив дыхание и полностью отдавшись поглотившей его нежности, он бережно выцеловывал чужие сомкнутые губы, ощущая, как напряглось тело Даррена под его ладонями. Даррен замер, будто мышцы вдруг одеревенели. Первой реакцией был шок, а мозг кричал о том, что Томас нагло переходит все границы. Однако в следующую секунду глубокий, насыщенный запах возбуждённого альфы вдруг накрыл его с головой, отчего та сразу закружилась, а колени подкосились, но Томас в который раз не дал ему упасть, ещё сильнее вжимая в свою широкую грудь. Как по волшебству, из сознания Даррена исчезли все мысли, оставляя только ощущения от прикосновений сухих горячих губ на своём лице и лихорадочных движений жарких рук, будто обжигающих кожу даже сквозь одежду. Находиться в объятиях Томаса всё ещё казалось до ужаса странным, но Даррен с удивлением осознал, что неясные сомнения, терзающие его после прошлого поцелуя, рассыпались, как пыль на ветру. Томас пугал своим напором, но при этом был таким ласковым, что оцепеневший поначалу Даррен неожиданно для себя начал отвечать. Он почти перестал дышать, когда подался вперёд, касаясь губ Томаса, медленно и неуверенно, будто пробуя их на вкус. Из-за большой разницы в росте целоваться было неудобно, и Даррену пришлось не только сильно запрокинуть голову, но и встать на цыпочки, чтобы дотянуться до губ альфы. Томас поймал себя на мысли, что такого удовольствия, как от нерешительных действий Даррена, он не испытывал никогда в жизни. Томас изо всех сил старался не вдавить его в дверь прямо позади него, впиваясь жадным мокрым поцелуем, а потом спуститься к тонкой шее, ища губами брачную железу. Вместо этого он позволял себе лишь оставлять частые мягкие поцелуи на губах Даррена, лаская ладонями всё ещё напряжённое тело. Тем временем руки Даррена робко скользнули под расстёгнутую куртку Томаса, огладив рельефный каменный пресс. Запах чужого возбуждения тут же стал гуще и агрессивнее, заполняя собой всё пространство вокруг, отчего Даррен вздрогнул и удивлённо приоткрыл рот. Этот жест Томас трактовал, как приглашение, и его язык медленно скользнул между губ Даррена, проходясь по кромке зубов. Даррен резко распахнул глаза и упёрся ладонями в грудь Томаса. — Стой! — Он попытался отстраниться, но хватка Томаса была крепкой. — Остановись! Томас! Даррен из последних сил оттолкнул от себя альфу, и тот наконец-то сделал полшага назад, издав тихий недовольный рык. — Ты… — Даррен тяжело дышал, ошарашенно уставившись на своего бывшего телохранителя. — Ты что вообще творишь? Пальцы Томаса невольно сжались на чужой талии, а сам он быстро затараторил, молясь, чтобы Даррен его не перебил: — Даррен, вы говорили, что у нас с вами ничего не получится, но я не согласен! Неужели… — Он замер, с отчаянием глядя в карие глаза. — Неужели вы сами не чувствуете, что мы — истинные? Даррен вжался спиной в дверь. Тяжёлый запах альфы всё ещё кружил голову, но он лишь стиснул зубы, пытаясь сохранять самообладание. — Ну и подходящее же место для разговора ты выбрал, — фыркнул Даррен, бросая многозначительный взгляд на лестницу за спиной Томаса. — Лучше и не придумаешь… — Простите, но я очень хотел вас увидеть, — выдохнул Томас, снова придвигаясь ближе. Его ладонь скользнула вверх, поглаживая вмиг прогнувшуюся спину Даррена и посылая тысячи мурашек пробежаться по чужому позвоночнику. — Даррен, как же я испугался, что у меня больше не будет такой возможности… Глаза Томаса остановились на покрасневших губах Даррена, и, склонив голову к его лицу, он придвинулся ближе, снова сокращая расстояние между ними и вынуждая их дышать одним воздухом. — Хватит! — зашипел Даррен, когда его кожу опалило чужое дыхание, тут же толкая альфу в грудь и сбрасывая с себя его горячие руки. — Думаешь, раз мы пару раз поцеловались, то тебе теперь можно делать всё, что взбредёт в голову?! — Ох, молодёжь! — внезапно раздалось ворчливое кряхтение откуда-то сверху. Даррен с Томасом синхронно повернулись на голос, встречаясь глазами с каким-то пожилым омегой, спускающимся по лестнице, и окидывающим их порицающим взглядом настоящего инквизитора. — Устроили тут Содом и Гоморру, да ещё и с утра пораньше! Постыдились бы! — Простите… — смущённо пробормотал сбитый с толку Томас, но старичок его не слышал, продолжая причитать: — Да в моё время даже за руки на людях держаться нельзя было! А вы? Оргию тут устроили! Срамота! — негодующе выпалил он, уже дотопав до конца лестницы и оказываясь с пойманной с поличным парочкой на одном этаже. — Ну а ты? — дедок внезапно уставился на Даррена, тыча в него морщинистым пальцем. — Разве можно разрешать альфе лапать себя как профурсетку? Даррен неловко откашлялся, не понимая, что вообще можно ответить на подобное заявление, но, чувствуя, как Томас незаметно сжал его плечо, как бы прося не ввязываться в спор, всё же решил прикусить язык, на котором уже начала вертеться пара ласковых. Пробрюзжав ещё что-то про «ужасный век и ужасные нравы», пожилой омега наконец потопал вниз по лестнице. — Отлично, — тихо фыркнул Даррен, когда через минуту послышался громкий хлопок закрывшейся входной двери. — Вот мы и познакомились с соседями. Покрасневший до кончиков ушей Томас покачал головой. — Я понимаю, что здесь не самое лучшее место для разговоров… — Ты думаешь?! — …но я уже объяснил, что не мог ждать, когда появится возможность вас увидеть, — отчаянно продолжал Томас, поднимая на Даррена полный тоски и нежности взгляд. Он набрал в лёгкие побольше воздуха, прежде чем решился произнести: — У меня есть чувства к вам, Даррен. Сильные чувства. Уже давно и… — Стоп! — выпалил до ужаса смутившийся Моран. — Говори тише! И вообще, я не собираюсь обсуждать это в шесть утра в грязном подъезде, особенно, когда за дверью стоит человек Магнуса. Ты хоть понимаешь, что он сейчас надумает? Мы тут уже десять минут ошиваемся! — Даррен опустил голову и тихо добавил: — Уходи. — Даррен, я прошу у вас только минуту, — взмолился Томас. — Теперь одному Богу известно, когда мы снова сможем поговорить. В глазах Даррена на секунду мелькнуло сомнение, прежде чем он сказал: — Дай мне свой телефон. Быстро! — он выхватил из пальцев Томаса только что появившийся смартфон. — Какой пароль? Ну же, не тормози. Томас назвал четыре цифры и, смущённо улыбнувшись, добавил: — Мой день рождения. Даррен поднял на альфу глаза и нахмурился. — Ох, конспиратор из тебя ещё тот. И, кстати, это же через три недели? — Да, — Томас неловко пожал плечами. Даррен ничего не ответил, начав быстро печатать что-то в телефоне. — Вот, мой номер. — Он наконец протянул Томасу его гаджет и язвительно добавил: — Только посреди ночи не звони, очень тебя прошу. — Я правда могу вам звонить? — брови Томаса поползли вверх, когда он осознал смысл слов. — Или пиши сообщения, — устало вздохнул Даррен. — Правда, я их редко читаю… Но постараюсь проверять, хоть ничего и не обещаю. Сам понимаешь, в клане творится полное мракобесие. Найджел вот-вот должен связаться с Фрэнком, и если этот беременный истерик расколется и всё разболтает, мы рискуем лишиться единственного козыря. — Я понимаю, — участливо закивал Томас. — Чёрт, да ничего ты не понимаешь! Если бы понимал, сюда бы не припёрся! — Даррен стиснул кулаки и глубоко вдохнул, в попытке успокоиться. — Магнус ведёт себя странно, и я боюсь, что он что-то подозревает. Я уверен — этот альфа докладывает всё, что происходит. И твои, блять, визиты ни свет ни заря абсолютно мне не помогают! — Простите… Я знаю, что сделал глупость, — забормотал извинения Томас. — Ещё какую. — Но, — он смущённо улыбнулся, — я был очень рад вас увидеть и… — Томас запнулся, — и поцеловать. Даррен тут же вспыхнул и почувствовал, как по спине побежали мурашки. — Уходи отсюда! — стиснув зубы от злости на собственную реакцию, шикнул он и быстро проскользнул в дверь квартиры. Игнорируя внимательный взгляд нового телохранителя, Даррен сразу юркнул в спальню, чтобы потом упасть на кровать и растерянно трогать свои губы.

***

Томас проснулся около полудня. События сегодняшней ночи, плавно перетекающей в раннее утро, теперь казались каким-то пьяным сном, вызванным смертельным коктейлем из пива и виски. Однако, когда он схватил свой телефон и увидел в нём записанный номер Даррена, тут же почувствовал, как по лицу расползается глупая улыбка, а воспоминания о поцелуе и неуверенных ответных действиях вмиг обрели былые краски. Обычные восемь чисел, благодаря которым Томас смог бы услышать любимый голос или просто отправить сообщение, гипнотизировали его около трёх минут, пока пальцы не написали: «Доброе утро». Нет, слишком сухо. Может, добавить в конце сердечко? Да, точно, с сердечком будет лучше — с синим, это же любимый цвет Даррена… Чёрт, да какое сердечко?! После ещё одной порции метаний Томас наконец нажал на отправку. Текст на экране гласил: «Доброе утро! Это Томас, ваш бывший телохранитель». Господи, идиот… ну какой идиот… Он отчаянно уронил голову на руки. Конечно же, Даррен знает, кто Томас такой! Ответа не было, как показалось Томасу, целую вечность, однако, когда он уже стоял на кухне и готовил себе до неприличия поздний завтрак, телефон мигнул новым уведомлением от контакта, подписанного как… Мой мафиози: Вообще-то уже день. Томас отставил сковородку с омлетом и улыбнулся, глядя на экран. Даррен ответил… Он ответил! Томас принялся печатать, но новое сообщение пришло раньше. Мой мафиози: Кстати, спасибо, что не дал выспаться. Томас закусил губу. «Простите ещё раз», — набрал он, а затем, немного поразмыслив, добавил: — «Какие у вас планы на день?» Как глупо, Господи, как же глупо… Вот что он должен был написать своему бывшему боссу? Хотя, с другой стороны, а что он должен был написать омеге, с которым считаные часы назад целовался в подъезде, как пышущий гормонами школьник?.. Тем временем на другом конце Дублина Даррен сидел на заднем сиденье машины и старался не обращать внимание на раздражающий запах имбиря, пропитавший весь салон. Телефон завибрировал, и он разблокировал экран. Алабай: Простите ещё раз. Даррен усмехнулся, неосознанно касаясь пальцами своих губ. Он всё ещё чувствовал на них вкус поцелуев Томаса, хоть и не мог поверить, что такое физически возможно. Алабай: Какие у вас планы на день? На экране появились три точки. Томас что-то печатал. Алабай: Извините, если лезу не в своё дело. Я очень переживаю, что не могу быть рядом с вами. Я очень переживаю… Как же странно знать, что кто-то беспокоится о тебе. Странно, но до жути приятно. Даррен вздохнул и хотел было усмехнуться снова, но вдруг заметил в зеркале заднего вида внимательный взгляд телохранителя, обращённый прямо на него. Альфа тут же отвёл глаза, но Даррену и этого было достаточно, чтобы понять: за ним следят. Он стиснул челюсти. Отлично, теперь какой-то засранец будет докладывать Магнусу о каждом его шаге. Ну что ж, не на того напали… Телефон снова завибрировал, и Даррен отвлёкся, посмотрев на экран. Алабай: Или тогда расскажите, как вам новый телохранитель? Мой мафиози: Воняет альфой так, что сейчас задохнусь с ним в одной машине. Зубы Томаса моментально заскрипели друг о друга. Чужой альфа в одном авто с его омегой… Мой мафиози: Как там твоё плечо? Напряжение на лице Томаса исчезло в то же мгновение, сменяясь на идиотскую улыбку. Алабай: Намного лучше, спасибо. Мой мафиози: А то вчера ты так активно пытался вдавить меня в дверь, что я заволновался за твою руку. Даже через телефон Томас смог различить ехидный сарказм в словах Даррена. Алабай: Эндорфины от нашей встречи полностью заглушили боль. Мой мафиози: Если что, то я сейчас закатил глаза. Алабай: Представил себе это и улыбаюсь. Мой мафиози: Значит, тебя всегда радует, когда я бешусь? Интересно. Теперь мне ясно, почему ты так часто пытаешься вывести меня из себя. За окном машины показался аккуратный невысокий дом, и Даррену пришлось спрятать телефон, пока телохранитель парковался у главного входа. Дверь дома распахнулась, и в проёме замаячила длинная тощая фигура, увидев которую, Даррен вышел на улицу. — Здравствуйте, босс, — поздоровался Киллиан, когда он подошёл ближе. Даррен задавил возникшее внутри чувство вины, увидев усеянное ссадинами и синяками лицо подчинённого, но не смог сдержать вопрос: — Как самочувствие, Килл? — Бывало и лучше, — тот невесело усмехнулся. — Да и вообще, меня это сейчас мало волнует, а вот Найджел… — Не ной, сейчас обсудим, как быть дальше. Киллиан только слабо кивнул и, чуть прихрамывая, отошёл в сторону, освобождая проём. — Проходите. А-а… — он запнулся, когда его взгляд наконец упал за спину Даррена, на замершего истуканом телохранителя. — А где Томас? Даррен недовольно поджал губы. — Что-то я не помню, чтобы тебя это касалось. — Виноват, простите… Войдя в дом, Даррен сразу понял, что попал не в какую-то холостяцкую берлогу, а в самое настоящее семейное гнёздышко, хозяева которого, ко всему прочему, ещё и готовятся к пополнению. В прихожей стояла новая, ещё в упаковке, коляска, а в виднеющейся вдалеке гостиной он заметил блестящую лиловой краской кроватку, доверху набитую разноцветными мягкими игрушками. — Мои родители заваливают нас детскими вещами, — смущённо объяснил проследивший за взглядом босса Киллиан. — Даррен? — пискнул тонкий голосок, и в дверях появился беременный омега. — Здравствуйте. Даррен только кивнул в ответ. — Киллиан передал мне, что Фрэнк ещё не выходил с тобой на связь, — сразу перешёл он к делу. — Это правда? — Да, — пролепетал Найджел, нервно теребя край своей рубашки и искоса поглядывая на мужа в поисках защиты. — Найдж, я не собираюсь тебя пытать. — Даррен поморщился. — Я здесь для того, чтобы поговорить, — он приложил максимум усилий, чтобы сделать голос мягче и дружелюбнее. И Магнус, и Даррен прекрасно понимали, что Найджела нельзя оставлять без присмотра: если омега раскололся один раз, признавшись, что шпионил за кланом, то он расколется снова, уже перед самим Фрэнком. А рычаги давления на беременного врагу хорошо известны — неземная любовь к Киллиану, которому сам Даррен теперь очень хотел вырвать болтливый язык… Он был уверен на девяносто девять процентов, что Фрэнк заподозрит неладное, и сейчас самым главным было втолковать Найджелу, как вести себя в критической ситуации и дать ему заранее заготовленные ответы на все провокационные вопросы.

***

Кайл Нортон очень удивился, когда Магнус приказал ему собираться и срочно ехать в Смитфилд, объяснив по дороге, что он станет личным телохранителем его «правой руки». Кайл всегда знал, что попал в клан благодаря связям своей семьи. Он приходился троюродным братом мужу Магнуса, и его приняли в синдикат, так сказать, по личной просьбе. Всё устроил дядя Кайла, который, как и все Нортоны, был редким интриганом, пытающимся протолкнуть своих родственников везде и повсюду. Ну что ж, в мафии это не редкость, своими людьми не разбрасываются, хоть теперешний Босс и выступал против того, чтобы принимать в клан «семейных» альф с мужьями и детьми под боком, считая их лишним балластом и отвлекающим фактором. Наверное, в чём-то он был и прав, подумал Кайл, поглядывая на беременного омегу,которого допрашивал с которым разговаривал сейчас Даррен (хотя манера общения этого беты всегда больше походила на допрос). С мужем самого Магнуса Нортон-младший общался нечасто, но при каждой встрече видел, что отношения у Босса с супругом, мягко говоря, натянутые. Эммет был красивым омегой, семья которого, вступившая в ряды мафии ещё несколько поколений назад, буквально толкнула его под нос только возглавившему синдикат Магнусу, желая, чтобы сын составил удачную партию. Однако вокруг Босса крутилось много обладателей милых мордашек и привлекательных фигур, так что собственной парой он отнюдь не дорожил. И если про Магнуса Кайл мог составить собственное мнение, то про его помощника, бету Даррена Морана, Нортон не знал почти ничего, кроме сплетен. В итоге, наслышанный про сложный характер беты, новоиспеченный телохранитель ожидал чего угодно, но только не то, что он в конце концов увидел. Когда в шесть утра в дверях показался тот самый альфа, который охранял Даррена раньше, Кайл удивился чуть ли не сильнее, чем новости о своем внезапном назначении на должность. А посмотрев в дверной глазок, он так и остался стоять с отвисшей челюстью: в смутных искажённых фигурах Нортон смог различить, как его босс — правая рука главы клана, холодный и расчетливый бета — целовался с альфой… — Эй, не спи, — послышался над ухом недовольный голос, и Кайл взглянул на объект своих недавних мыслей. Даррен выглядел даже более раздражённым, чем утром. — Мы уезжаем. Телохранитель изо всех сил старался не пялиться на босса, однако глаза сами останавливались на его лице, а в голове всплывала сцена, увиденная сегодня утром. Теперь Кайлу стало ясно, почему Магнус приставил его к Даррену. «Если заметишь, что-то странное — сразу докладываешь мне, — так сказал Босс. — Куда он ходит, кому звонит, если это не касается дел клана, — ты сразу сообщаешь». Тогда Кайл и подумать не мог, что причина кроется в запретной любви…

***

Те немногие нервные клетки, что остались у Даррена после девяти лет работы на мафию, весь день грозились ему совершить самоубийство и пополнить ряды своих безвинно почивших товарищей. Найджел вымотал ему всю душу: сначала слезами, а затем и благодарностями за то, что его Килли не стали наказывать за проступки мужа. В итоге после пары часов заучивания плана действий на случай, если Фрэнк заподозрит Найджа в предательстве, Даррен чувствовал себя уставшим как собака. Всё-таки общаться с наркоторговцами и пытать людей — намного проще. Даррен и раньше не отличался буддистским спокойствием, но сегодня был первый день за последние несколько недель, когда он чувствовал себя натянутым как струна. Хоть весь прошлый месяц в его жизни и творился полнейший хаос, тогда он ощущал себя более… умиротворённым? В телефоне уликой горела незакрытая статья на каком-то научно-популярном сайте. Истинность — довольно редкое, но всё же реальное явление между альфой и омегой, которые представляют собой идеальную пару. Партнёры подходят друг другу как в физиологическом плане, так и в ментальном, и именно поэтому истинные испытывают не только телесное, но и духовное притяжение. Это выражается во многих вещах. Во-первых, запах истинного является для его пары самым ярким среди других и оказывает сильнейшее воздействие на психо-эмоциональное состояние. «Поэтому Томас смог различить мой запах даже под подавителями, и вот почему я начал спать спокойно, когда он жил со мной», — пронеслось в голове Даррена. Он пролистал статью вниз. Среди сексологов бытует теория, что во время полового акта истинные получают больше удовольствия, чем другие пары. Также неоспоримым является факт, что их потомство получается самым крепким и здоровым. Альфе намного легче осеменить своего истинного омегу, чем… «Так, а вот это я точно пропускаю!» Если истинную пару разлучить, это может повлечь ухудшение психологического состояния и здоровья в целом. «Отлично, и что мне теперь делать? Нужно скинуть эту статью Магнусу, чёрт возьми, пусть его совесть замучает». Даррен закрыл вкладку и вбил в поисковик новый запрос: «разлука с истинным, что делать». Гугл выдал… какой-то блог для омег? Я и мой муж — истинные. Увы, из-за его работы и постоянных разъездов мы вынуждены долго не видеть друг друга. Первая разлука была ужасно сложной, но потом мы нашли выход. Делюсь своими советами, надеюсь, что они кому-то помогут! 1. Когда муж в отъезде, я ношу его одежду. Обычно это получается только дома, но иногда могу надеть его футболку под свою рубашку. Сплю я обязательно в вещах своего альфы. Так я чувствую его запах и мне становится легче, а муж берёт с собой какую-то мою вещь, которую я до этого постоянно носил. «Чёрт, что я вообще читаю…» 2. Мы созваниваемся каждый вечер, это обязательно. Даже если устали, то хватит и пары слов, так как просто слышать голос друг друга очень важно. 3. Теперь немного пикантная тема. Интимные отношения продолжаются у нас и на расстоянии. По видеосвязи или во время разговора по телефону… Всё, хватит! Щеки Даррена буквально вспыхнули пожаром и он мгновенно погасил экран. Истинные… истинные… Бред! Только лишние проблемы на свою, не седеющую исключительно благодаря хорошим генам, голову. Даррен уж точно не был омегой, мечтающим встретить пару, уготованную ему судьбой. Альфу, с которым мало того, что придется трахаться сутки напролёт, так ещё и жить без него станет невозможным. Нет уж, увольте. В голове совершенно некстати всплыли давние воспоминания, где он, двенадцатилетний, гуляет после школы с друзьями-омегами. В компании их было четверо, и если на улице стояла тёплая пора года, они каждый день после уроков шли в своё «тайное логово», представляющее собой раскидистое дерево в соседнем дворе. Весело смеясь, с трудом забирались на его крепкие ветви, и потом часами там сидели, секретничая обо всём на свете. Колин, которому уже исполнилось тринадцать, как самый старший и опытный, вечно занимался просвещением друзей. Именно от него будущий мафиози узнал про такую постыдную, но будоражащую воображение вещь, как секс, и именно Колин, первым из их компании, в шестом классе поцеловался с альфой, чему остальные омеги завидовали тогда жгучей завистью. А в тот день они говорили про истинных. Даррен помнил, как замирало его сердце, когда разговор касался слишком пикантных моментов — от смущения и странного предвкушения, что однажды и с ним случится нечто подобное. Все омеги, подстрекаемые страшными рассказами о «чуть ли не адских муках» при потере девственности, боялись первого раза, но Колин говорил, что с истинным всё по-другому — с истинным боль попросту невозможна. Сейчас Даррен понятия не имел, откуда тринадцатилетний омега брал все те байки, которыми кормил младших друзей, но с сожалением понимал, что верил в них, и хотел бы верить до сих пор. Истинный альфа. Рядом с ним тебе нечего бояться, он будет носить тебя на руках и поставит метку на шее, давая всему миру знать, кому ты теперь принадлежишь, — каждый омега мечтал о таком, и Даррен тоже. Глупый малолетка… Как же хорошо, что он вырос. Теперь никакие россказни про принца на белом коне и любовь до гроба не смогут запудрить ему мозги. Однако, вернувшись домой и сменив костюм на более удобную одежду, Даррен с удивлением обнаружил, что на его футболке остался до дрожи знакомый запах. Конечно, ведь именно в ней он целовался с Томасом (как же дико это звучит) сегодня утром. Заставив голос разума замолчать, Даррен уткнулся носом в мягкую ткань и вдохнул. О, да… Это запах Томаса. И да, кажется, Даррен очень влип…

***

— Ну?! — Что, ну? — переспросил уставший после бессонной ночи Томас, грузно опускаясь на кровать и кладя телефон себе на ухо. — Не строй из себя идиота, — заныл в трубке голос Чарли. — Как всё прошло?! Томас закрыл глаза, проваливаясь в слишком приятные, чтобы быть правдой, воспоминания. — Чудесно, — наконец выдохнул он, — просто замечательно. — А подробности? Макларен, я жду подробностей! — Мы все ждём подробностей! — послышался в телефоне голос Марка, и Томас обречённо усмехнулся, понимая, что его друг включил громкую связь. — Ладно… — спорить с этой парочкой было себе дороже. — Господи, не верю, что сплетничаю с друзьями о том, как целовался… — Так вы целовались!!! — Да. — Сдерживать смущённую, но тем не менее довольную улыбку было выше любых сил. — Томми, поздравляю, ты больше не девственник, — торжественно заявил Чарли. — Я и не был девственником. — Два года без секса после расставания с Оливером — от такого любой снова станет девственником! Хотя, это я тебе ещё польстил. Поцелуйчики — это детский сад. — Марк, как ты терпишь своего мужа? — обессилено спросил Томас. — Точно так же, как ты терпишь своего Даррена, — раздался ответ Марка. — Любовь зла, полюбишь и… — Мафиози, знаю, — Томас тихо засмеялся. О да, теперь он это знал. — Так что там поцелуй? — снова заговорил телефон голосом Чарли. — С языком или без? — Чарли, как тебе не стыдно? — возмутился где-то вдалеке его супруг. — Марк, милый, мы дружим уже почти тридцать лет, поверь, мы и не такое обсуждали, — в трубке послышался звук от удара мокрым полотенцем по чьей-то шее, скорее всего это был именно он, ведь следом Чарли завопил: — Вернее это только Томас, ловелас эдакий, заставлял меня слушать о своих похождениях по омегам, я же сопротивлялся, как мог! — Да, Марк, это всё я, — поддакнул Томас, понимая, что друга пора выручать. — Так я и поверил, что Томас у нас главный развратник Дублина, — фыркнул Марк. — Скорее ты, Чарли, пойдёшь танцевать балет. — А что, у меня довольно хорошая пластика, — тот усмехнулся. — Особенно в постели, ты же знаешь. И вот о чём с этими двумя можно было говорить? Дни тянулись медленно, и с каждым из них Томас всё больше осознавал, как непривычно ему находиться в пустой квартире. Казалось, само его тело полностью адаптировалось к тому факту, что поблизости постоянно находится омега, и теперь не могло понять, почему рядом нет уже ставшего таким родным лёгкого аромата сирени. Единственной отрадой была переписка с Дарреном. Алабай: На улице сегодня ветрено, не забудьте надеть шарф. Мой мафиози: У меня в шкафу шарфов нет уже лет пятнадцать, чтоб ты знал. Алабай: Тогда при следующей нашей встрече я подарю вам один. А лучше два. Мой мафиози: Ох, блин, ну спасибо, что хоть не белые розы. Алабай: А вы любите розы? Мой мафиози: Нет. Алабай: А что тогда? Мой мафиози: Не смей дарить мне цветы! Блять, Томас, прекращай… Алабай: Что именно? Мой мафиози: Вести себя так, будто мы пара. То, что мы поцеловались, ничего не значит. Какое-то время ответ не приходил. Даррен уже решил, что Томас обиделся, как вдруг… Алабай: Я дождусь мая и подарю сирень. Думаю, вам понравится. И с ней в руках вы наконец-то будете пахнуть так насыщено, как и должны. По спине Даррена в тысячный за знакомство с этим альфой раз пробежали мурашки, а на щеках вспыхнул совершенно неуместный для сурового мафиози румянец. Чёрт, скажи ему такое кто-то месяц назад, он бы просто спустил с наглеца шкуру, но сейчас слова Томаса прозвучали для Даррена так интимно и нежно… Алабай: Простите, если написал лишнее. Я совершенно не хотел сказать, что вам нельзя принимать подавители. Это ваш выбор, вы имеете на него право. Мой мафиози: Ну… До мая и сирени ещё дожить надо. Алабай: Тогда договорились, в мае я подарю вам букет!

***

Мой мафиози: Это ужасный фильм. Алабай: Извините, Даррен, но фильм очень хороший. Мой мафиози: Я убил два часа своей жизни на его просмотр! А они же там постоянно просто пели! И плевать я хотел, что этот твой «Лалаленд» получил шесть Оскаров… Алабай: Это очень глубокая история жизни двоих людей. И, главное, очень реалистичная. Разве вам не понравился финал? Мой мафиози: Не понравился. Два идиота только зря потратили кучу времени и сил на отношения, которые в итоге ни к чему не привели. Лучше бы просто строили карьеру. Алабай: Каждые отношения в нашей жизни, даже не обязательно романтические, — это незаменимый опыт, который полностью нас меняет, даже если мы сами сначала этого не замечаем. Кто-то сказал, к сожалению, не помню, кто, что каждый человек в нашей жизни — это наш учитель или наш ученик. То есть или мы нужны ему для усвоения какого-то жизненного урока, или он сам дан нам, как экзамен, сдав который мы перейдём на новый уровень. Томас нажал на отправку и уставился на экран. Там не было ничего, даже три точки, предвещающие о скором получении ответа, не светились. Сообщение от Даррена пришло только через три минуты. Мой мафиози: Вот это ты загнул. Боже, оказывается, ты ещё и философ. Какого альфу я себе отхватил! Мой мафиози: Блять. Я не хотел сказать, что я тебя отхватил. Алабай: Но вы написали именно так. Мой мафиози: Я имел в виду другое! Блять, просто забудь… Алабай: Подсознание не обманешь. Мой мафиози: Всё, я удалил это сообщение. Мои руки снова чисты. Алабай: Я всё ещё его вижу. Вы удалили сообщение только для себя. Мой мафиози: Блять… Алабай: Я сделаю скриншот и сохраню его навечно. Мой мафиози: Ага, и будешь показывать нашим детям, рассказывая, как мы познакомились. Мой мафиози: Боже, что я несу… Алабай: Даррен, вы точно не пьяны? Мой мафиози: Чёрт, вот это сообщение я сто процентов постараюсь удалить… Алабай: А то вы сегодня просто в ударе. Мой мафиози: Всё! Удалил! Алабай: И правда, удалено. Жаль. Мой мафиози: А ты снова напомни мне, когда ты стал таким наглым? Алабай: Наверное, после того, как меня уволили. Теперь вы не мой начальник, так что всё меняется. Мой мафиози: А своё увольнение ты решил отпраздновать тем, что припёрся в квартиру к бывшему боссу и засосал его? Томас чуть не застонал. Нет, он над ним точно издевается. «Даррен, пожалуйста, не пишите больше «засосал», я вас просто умоляю…»

***

Эта ночь не была темной и подозрительно тихой, хотя по всем законам жанра ей полагалось быть именно таковой. Однако погода — вещь непредсказуемая, а планы мафии изменениям не подлежали. Часы показывали около половины второго, и Даррен терпеливо прислушивался к звукам за дверью своей комнаты. Он ждал. Сейчас, впервые за неделю, проведённую под одной крышей с новым телохранителем, Даррен жалел, что альфа не храпит. Он медленно приоткрыл дверь спальни и всмотрелся в темноту. Привыкшие к отсутствию света глаза, различили лежащую на диване фигуру. Веки Кайла были опущены, грудь мерно вздымалась — спит. Даррен вышел из комнаты, ступая так тихо, как только мог, благо гостиная в этой дыре маленькая, и пересечь её получилось практически в несколько шагов. Добравшись до прихожей, он схватил с вешалки пальто, проверил карманы, и, удостоверившись в наличии ключей от машины, бесшумно выскользнул из квартиры, сразу пускаясь бежать вниз по лестнице.

***

Сквозь сон Кайл Нортон отчётливо услышал, как щёлкнул дверной замок. — Босс? — он разлепил сонные глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме. Утро ещё не наступило, тогда куда ушёл Даррен? Кайл заметил, что спальня босса почему-то была открыта нараспашку, а в дверном проёме виднелась пустая кровать с нетронутым одеялом. Даррен даже не ложился. — Босс? — снова позвал Кайл, принимая сидячее положение, как вдруг в нос ударил резкий запах. Альфа. Приходивший к боссу блондин пах совершенно иначе, а это — чужак, отчётливо различило обоняние Кайла, причём настроенный очень агрессивно. В дверях мелькнула чёрная фигура, и телохранитель тут же вскочил с дивана, хватая спрятанный неподалёку пистолет, но выстрел раздался раньше, чем Нортон успел навести прицел на незваного гостя. Ногу обожгло адской болью, и Кайл пошатнулся, цепляясь за стоящий рядом шкаф. Из бедра, прямо на бежевый ковёр, закапала кровь. Краем глаза он увидел, как чужак метнулся в спальню Даррена, и, пересиливая боль, рванул следом. Однако как только Нортон переступил порог спальни, на него набросились сзади. — Где бета?! — прорычал незнакомый голос, и цепкие руки сжали шею Кайла, перекрывая кислород. В висок упёрлось холодное дуло пистолета. — Отвечай, а то вышибу тебе мозги! В следующий миг Кайл со всей силы откинул голову назад, впечатывая затылок прямо в нос врага. Тот сразу отшатнулся, схватившись за лицо и выплёвывая проклятия. Пользуясь секундным замешательством противника, Нортон выбил из его рук пистолет, однако киллер тут же сделал выпад, сбивая его с ног — и без того подкашивающихся от бешено пульсирующей боли в бедре. Падая, Кайл с размаху ударился затылком о паркет, шипя и ругаясь, пока в глазах сверкали яркие звёзды. Но даже сквозь них, и резко накатившую тошноту, он смог различить мелькнувший в руке наёмника широкий армейский нож. Это произошло за миг. В один момент всё естество Кайла прожгла адская боль, растекающаяся из пылающей точки где-то в области живота. Нортон инстинктивно протянул руку к раненому боку, тут же выпачкав её в густой, липкой и тёплой жидкости. Пустая ладонь саднила навязчивым: «где пистолет?» — и телохранитель, как мог, начал шарить руками вокруг себя в поисках оружия. Холодная рукоять показалась самым прекрасным, что можно было представить в этой жизни. Кайл схватился за пушку и, превозмогая накрывающую его тьму, стремительно заволакивающую зрение, направил дуло прямо на надвигающегося на него киллера. Кайл выстрелил.

***

— Я дам указания своим парням. — Магнус, ты с ума сошёл! — Ты собираешься оспаривать мои решения? — Нет, я просто пытаюсь помочь тебе не потерять кучу времени! Кайл с трудом открыл глаза. Из-под отяжелевших век он смутно рассмотрел две фигуры. Лица расплывались, но Нортон всё же узнал боссов дублинской мафии. — Очнулся, — словно сквозь толстый слой земли, до него донёсся напряжённый голос Даррена. — Я передам его отцу, что парень жив, и пойду заниматься делами, — голос Магнуса звучал недовольно и резко. — Чёрт бы побрал моего муженька и всю его семейку. — Магн, послушай меня ещё раз, ты ошибаешься насчёт… — Даррен, заткнись! — рык Босса, казалось, сотряс стены. — Если ты будешь продолжать, то я… — Что? Уволишь меня? Или убьёшь? Тогда непомерно глупо было так печься о моей заднице весь этот месяц! В комнате повисла гнетущая тишина, а затем где-то в отдалении громко хлопнула дверь. В палате остался только Даррен, окидывающий тяжёлым взглядом лежачую фигуру на больничной койке. — Досталось же тебе, дружище, — усмехнулся он без тени иронии. — Живой? — Живой, — прохрипел в ответ Кайл. — Слушай, я не хочу задавать вопросы, пока ты в таком состоянии, но… всё-таки… — Даррен запнулся, сжимая кулаки в карманах пальто. — Как быстро это произошло? Нет… Я хотел спросить, ты помнишь, что было в квартире, когда туда проник киллер? — Босс, если вы имеете в виду, что на момент нападения вас там не было… — Кайл с трудом осилил такую длинную фразу и остановился, чтобы отдышаться, пока оцепеневший Даррен сверлил его выжидающим взглядом. — То не волнуйтесь, я никому ничего не расскажу. Глаза Даррена от удивления поползли на лоб. Он для начала планировал попытаться сторговаться, а если не получится, то уже можно было бы перейти к угрозам, но почему-то Нортон сам решил молчать… — Почему? — немного резче, чем хотел, спросил Даррен. — Что ты хочешь взамен? — Ничего, — тяжело выдохнул Кайл, ощущая жгучую боль в раненом боку. — Тогда почему? — голос Даррена звенел от напряжения, отдаваясь эхом в больничных стёклах. Кайл перевёл на него затуманенный взгляд. — Я понимаю вашу ситуацию, босс… — одними губами прошептал Кайл. — Мою ситуацию? О чём ты? — Вы же, — голос отказывался слушаться, а в теле медленно разливался пекущий жар, — вы же ездили к нему, да? Босс замер, как вкопанный. — О ком ты говоришь? — прошипел он. — О том альфе. Вашем бывшем телохранителе. Я видел вас, но, поверьте, — Кайл зашёлся кашлем, когда повысил голос, увидев, что Даррен собирается его перебить. — Поверьте, я не собираюсь вас выдавать! Я… — он запнулся, хмуря брови и морща лоб, — я знаю, что такое запретная любовь. Мозг Даррена отчаянно пытался осознать, что сейчас произошло. Когда он вернулся в свою квартиру, было около четырёх утра. Быстро взбежав по лестнице, Даррен замер на пороге, пялясь на распахнутую дверь. Он быстро осмотрел замок, догадываясь, что тот взломали, медленно вытащил из наплечной кобуры пистолет и перешагнул через порог. На полу спальни, посреди перевернутой мебели, практически симметрично друг другу лежали два тела. Прощупав пульс у обоих и обнаружив бьющееся сердце Кайла, Даррен испытал странное чувство. Ни одна живая душа не должна была узнать про его отсутствие в квартире этой ночью, а лежащий на полу и истекающий собственной кровью телохранитель был самым что ни на есть реальным свидетелем. Пистолет в руке ходил ходуном, когда Даррен нацелил его на тело. Чёрт, он стал слишком мягкосердечным… А всё Томас, с его добрыми глазами и вечными изречениями о природе всего сущего! Моралист долбаный… Сам ведь — военный, сам ведь убивал людей! Да, врагов, но всё равно — людей. Даррен на секунду замешкался, когда в его голове замелькали лица всех тех, кого он когда-либо убил, и палец всё никак не хотел нажимать на спусковой крючок. «Ничего личного, только бизнес», — кажется, так говорится? Он повторял эту фразу не один раз, так почему именно сейчас он не может выпустить решающую пулю? Магнус любит всё держать под контролем и, узнав, что его заместителя не было ночью в квартире, не слезет с Даррена, пока не узнает всю правду. А правда может стоить Даррену всего. Нужно убрать свидетеля, пока не поздно. Чёрт, Кайл ведь совсем молодой альфа, лет двадцать пять, не больше. Впереди вся жизнь… Даррен сам пришёл в клан в двадцать три и помнил, как ему было страшно. Да, великий и ужасный Даррен Моран до дрожи в коленках боялся быть убитым в какой-то рядовой перестрелке между городскими бандами. Тогда преступности в Дублине было много, гораздо больше, чем сейчас, — а всё потому, что Магнус и Даррен ещё не успели вытравить конкурентов и монополизировать всё, чем промышляла «теневая сторона закона». Это было грязное время в мире мафии. Тогда взрывали машины прямо на дорогах, минировали здания, брали заложников, убивали всех, кто попадётся под руку, и вырезали целые семьи глав кланов. Слава богу, что сейчас всё изменилось в лучшую сторону, конечно, не без усилий Даррена, никогда не одобрявшего неоправданной резни. Только ублюдок Фрэнк будто бы скучает по лихим годам, посылая уже второго киллера в его дом. А Даррен не скучает. Совершенно не скучает! Рука с верным стволом сорок пятого калибра медленно опускалась вниз. Как же он размяк. И всему виной Томас — долбаный моралист… Даррен клял Томаса на чём свет стоит, пока набирал номер Магнуса и сообщал ему, что случилось. Парни из клана приехали незамедлительно. Кайла забрали в больницу, Босс и Даррен поехали следом. — Значит, и эту квартиру слили Фрэнку, — голос Магнуса больше походил на тихое грудное рычание. — Да. Понятия не имею, кто… — Адрес знали всего четверо, — Босс грубо оборвал Даррена на полуслове. — Я, ты и телохранители. Один из них ранен. А сам себя ты Фрэнку не сдавал, если я правильно понимаю. Всё внутри Даррена сжалось от напряжения. — К чему ты клонишь? — голову резко пронзила болезненная догадка. — Если ты хочешь сказать, что Томас… — Да, именно это я и хочу сказать, — рык стал громче, заставляя Даррена сжать губы. — Твой Томас тебя сдал.

***

Потребовалось четверо крепких альф, чтобы притащить Томаса в подпольный штаб клана. Как только ему сорвали с глаз плотную чёрную повязку, он сразу же узнал это место — именно здесь пытали Киллиана, когда решили, что тот стал шпионом Фрэнка. Бывшего телохранителя усадили на стул, прочно привязав скотчем к спинке и ножкам. — Босс, он дикий, — послышалось невнятное бормотание какого-то альфы, — выбил Джонни три передних зуба, когда мы брали его в квартире, и чуть не откусил Биллу ухо, пока мы везли его сюда. — Томас, ты знаешь, почему ты здесь? — из темноты плохо освещённого помещения с бетонными стенами вышел Магнус, проигнорировавший замечание подчинённого. — Не имею ни малейшего понятия, — холодно бросил в ответ он. В армии их готовили к возможному попаданию в плен врага и учили, как вести себя при допросах и пытках. Хотя Томас надеялся, что до второго всё-таки не дойдёт… — То есть ты не знаешь, что этой ночью в квартиру Даррена пробрался киллер? — Что?! — ледяная маска спокойствия спала с его лица при звучании родного имени, а сердце замерло в ужасе, что с его омегой произошло самое страшное. — Он жив? Что с ним?! Помещение снова заполнил бас Магнуса, эхом отлетая от пустых стен: — О квартире в Смитфилде, где он жил, не было известно никому, кроме меня, самого Даррена, конечно, и его телохранителей. Кайл Нортон сейчас лежит в больнице и, дай Бог, что доживёт до утра. Томас сдвинул брови и упрямо вскинул голову, понимая, к чему клонит Босс. — Думаете на меня? — Определённо, — Магнус кивнул и обошёл Томаса со спины. — Сдаётся мне, что допрашивать такого амбала нам придётся долго, а если учесть, что ты профессиональный военный… — хищно прозвучавшие слова заставили Томаса смекнуть, что именно Магнус подразумевает под словом «допрашивать». Тем временем Босс встал прямо за его плечом, наклонился и прошептал практически на ухо: — Мой заместитель убеждал меня отложить всё на потом, но я не согласился. Обычно допросами у нас занимается Даррен, тебе, кажется, даже довелось быть свидетелем этого, но сегодня здесь только мы с тобой, — добавил он со смешком. — Не переживай, я умею бить так, чтобы сильных следов не оставалось. А теперь отвечай. Как мне найти Фрэнка?

***

Открывшаяся дверь скрипнула, но Томас даже не стал открывать глаза. Он лежал на старом матрасе в углу той самой бетонной комнаты, ощущая тупую ноющую пульсацию во всём теле, пока в голове хаотично роились мысли одна мрачнее другой. — Я выключил камеры наблюдения, нас никто не видит, — внезапно раздался до дрожи знакомый голос, и Томас тут же попытался повернуться на звук, отчего мышцы пронзила резкая боль. — Тише, тише… — прозвучало почти ласково и совсем близко. — Не шевелись. Даррен обошёл матрас и сел так, чтобы Томас мог рассмотреть его лицо. — Вы живы, — прошептал он, ошарашено глядя на бледного как смерть омегу. — Господи, я же решил… решил, что вы… — Я жив, — оборвал его бормотания Даррен, неловко кладя ладонь на чужую руку со вздутыми от напряжения венами. — Мне очень жаль, Томас. — Вы ни в чём не виноваты. Даррен растерянно посмотрел на бывшего телохранителя, а затем отвернул голову, пряча взгляд. — Я должен был предположить и такой исход событий. У Магнуса началась паранойя, он подозревает всё, что движется… — Даррен, — шёпот Томаса заставил мурашки забегать по спине. Неужели Даррен не видел его больше недели? По ощущениям, так целый год… Разлука давалась очень тяжело. А что, если это их последняя встреча? Нет… Нет, Даррен обязательно что-нибудь придумает! Придумает ведь? Низкий голос выдернул его из мрачных размышлений: — Посмотрите на меня. Пожалуйста. Я так скучал по вашим глазам. — Ты даже сейчас ведёшь себя невыносимо сопливо, — усмехнулся Даррен, поворачиваясь к Томасу, и тот с удивлением разглядел, что на чёрных ресницах застыли слёзы. Захотелось протянуть руку и смахнуть их, а лучше притянуть истинного к себе и губами сцеловать всю выступившую влагу. — Даррен, мне не так уж и больно, — попытался заверить его Томас, но тот только недоверчиво глянул в ответ исподлобья. — И у меня ничего не сломано. Магнус правда умеет бить так, чтобы не оставалось серьёзных травм. — Чёрт, я пытался вразумить его, говорил, что это бред: ну какой из тебя предатель?! — в сердцах забормотал Даррен. — Но этот баран не слушает… — Даррен, — снова позвал глубокий голос, который моментально подействовал на него, как успокоительное. Замерев на секунду, Даррен начал стыдливо вытирать проступившие слёзы. — В общем… Я принёс тебе лекарства, — сказал он откашлявшись. — Тут обезболивающее, разные таблетки и мази… Я не знал, что может пригодиться, так что притащил всего и побольше. — Спасибо. — Пока не за что, — тихо фыркнул Даррен в привычной манере, отчего Томас не смог сдержать слабую улыбку. — Вот сейчас намажу тебе синяки, тогда и поблагодаришь. На коже Томаса выступили мурашки, когда холодные ладони скользнули под его футболку. — Осторожно, — шептал Даррен, медленно стягивая промокшую от пота ткань через голову. — Не шевелись, я сам. Вот так. Чёрт, как много синяков… Кончики пальцев прошлись по лихорадочно разгорячённой коже, заставляя Томаса невольно замурчать. — Больно? — Даррен тут же отдёрнул руку. — Приятно… — смущённо выдохнул Томас. Даррен засомневался всего на несколько секунд, прежде чем взять тюбик с обезболивающей мазью, выдавить прохладную субстанцию себе на пальцы, а затем робко коснуться спины Томаса. Ладони мягко скользили по чужим бугрящимся мышцам, втирая мазь в уже успевшие потемнеть гематомы. От сердца отлегло, когда Даррен не обнаружил на Томасе ни одной резаной раны, но оставалось надеяться, что Магнус сдержал данное своему заместителю слово и не повредил Томасу никаких внутренних органов. — Теперь нужно перевернуть тебя, — тихо сообщил Даррен, неловко пялясь на обнажённую широкую спину. — Не шевелись, я сам. Томас всё равно попытался своими силами перекатиться на другой бок, на что получил только недовольное шипение. — Хочешь повыпендриваться перед омегой? — ехидно спросил Даррен, принимаясь за синяки на плечах и груди, когда Томас лёг, как было нужно. Пальцы Даррена огладили каменные мышцы, стараясь не задеть только недавно затянувшуюся рану от пули Найджела. — А если и правда хочу? — слабо улыбнулся Томас. — Я скучал по вам. Очень… — Не говори много, тебе сейчас вредно, — смущённо буркнул Даррен, отнимая руки от чужого торса и быстро закручивая тюбик с кремом. — Готово. Теперь выпьешь таблетки — обезболивающее и противовоспалительное. Воду я тоже принёс. Положив лекарства в рот Томаса и покраснев от случайного (или намеренного — глаза Томаса блестели очень нехорошо!) касания губ о свою кожу, Даррен просунул ладонь под его затылок и приподнял голову. Бутылка воды уже была открыта, и он поднёс её к Томасу, давая тому сделать несколько жадных глотков. — Я надеюсь, тебе хоть немного лучше, — тихо признался Даррен, рассовывая по карманам пальто мази и таблетки. — Пока это всё, что я могу сделать, но дальше я что-нибудь придумаю, обещаю. — Почему вы верите в мою невиновность? — внезапно спросил Томас, заставив Даррена замереть. — Почему не прислушались к Магнусу? — Замолчи, — резко оборвал его Даррен, чувствуя, как внутри всё сжимается при мысли о Боссе и его идиотских параноидальных теориях. — Что ты хочешь услышать? Что я верю в искренность твоих чувств ко мне? Хорошо. Я верю. Доволен? Всё… мне пора идти… Даррен уже было хотел подняться, но рука Томаса сжала его запястье, потянув на себя. Даже в ослабленном состоянии тому хватило сил, чтобы заставить Даррена приблизиться к нему вплотную. — Что ты творишь? — хрипло спросил он. — Пожалуйста, не уходите сейчас. — Большой палец Томаса огладил нежную кожу на чужой кисти. — Я ужасно скучал… Ваш запах полностью выветрился с моей одежды, я думал, что сойду с ума без него. А когда решил, что вы погибли… Сердце Даррена забилось чаще, а щёки вспыхнули румянцем, но он стиснул кулаки в попытке вернуть самообладание и прохрипел: — Напоминаю, если ты забыл — мы находимся в камере, где мафия держит заложников. — Я не против быть вашим заложником, — слабо улыбнулся Томас. — Чёрт, ты невыносим! — Даррен закатил глаза, однако губы предательски тронула улыбка. — Берёшь фразочки из фильмов для омег? Стой! — возмутился он, когда Томас попытался приподняться к нему на локтях. — Тебе пока нельзя так активно двигаться. — Тогда вы наклонитесь ко мне. — Ещё чего! Томас сделал очередную попытку привстать, и Даррен зашипел, тут же опуская его на матрас, надавливая на плечи. — Ох, послал же бог истинного… — тихо проворчал Даррен. — Значит, вы принимаете меня как истинного? — в словах Томаса звучала отчаянная надежда, которую он даже не собирался скрывать. Даррен не шевелился. Ладони всё ещё лежали на мускулистых плечах, а глаза растерянно блуждали по лицу Томаса. Вдруг рука Даррена потянулась выше, неуверенно касаясь пальцами его светлых волос. — Мне… — слова отказывались покидать своего хозяина, и Даррену пришлось опять откашляться. — Мне тоже не хватало твоего запаха в квартире. Первый день он оставался на моей футболке, а потом исчез совсем. — Я мало находился в том доме, — прошептал Томас, как загипнотизированный не сводя взгляда с Даррена. — Если бы я прожил там неделю — запах остался бы надольше. — Наверное. — Даррен сам не заметил, как наклонился ближе, давая Томасу возможность тоже прикоснуться к нему. Рука Томаса тут же дотянулась до гладкой щеки Даррена и легла на неё, поглаживая большим пальцем бледную скулу с еле заметным румянцем. — Вы всё ещё дрожите от каждого моего прикосновения, — горько заметил Томас, ощутив, как Даррен слабо дёрнулся. — До сих пор сомневаетесь во мне? Даррен нервно сглотнул подступившую слюну и покачал головой. — Нет, — выдохнул он, — не сомневаюсь. Просто всё ещё не могу привыкнуть. — Даррен задержал дыхание, а после, в доказательство сказанного, накрыл руку Томаса своей, плотнее прижимаясь щекой к слегка шершавой ладони. — Хотя, говорят, к хорошему быстро привыкаешь, — Даррен попытался улыбнуться. — Я тоже такое слышал, — эхом отозвался шёпот Томаса. Сантиметры между их лицами медленно, но неумолимо сокращались. Когда голубые глаза Томаса оказались прямо напротив, Даррен понял, как же сильно скучал по своему солдату. Мысли тут же острым лезвием пронзил страх, что эта встреча может оказаться последней, и он усилием воли попытался заставить голос паники молчать, хоть выходило плохо. Между губами альфы и омеги остался последний сантиметр, и каждый из них замер, ожидая, что будет дальше. Ни один не понял, кто первый подался навстречу, преодолевая такое ненужное сейчас короткое расстояние, казалось, это произошло абсолютно синхронно. Поцелуй отличался от предыдущего, в нём чувствовалась боль и привкус слёз, которые внезапно скатились по щекам Даррена двумя редкими каплями. — Прости… — смущённо забормотал он, принимаясь вытирать лицо, но Томас перехватил его руки. Губы Томаса коснулись мокрых дорожек на коже, медленно и вдумчиво собирая поцелуями чужие слёзы. Он поднялся выше и мягко дотронулся до ресниц Даррена, сцеловывая влагу. — Никогда не извиняйтесь за свои чувства, Даррен, особенно передо мной, — выдохнул Томас в его приоткрытые губы и, прежде, чем Даррен успел ответить, снова смял их поцелуем. Даррен не понимал, что происходит. Незнакомые ранее горячие прикосновения заставляли его терять голову и последние остатки здравого смысла. Руки Томаса обвили его талию и вдруг настойчиво потянули ближе, отчего он завалился сверху, вынужденно разрывая поцелуй. Упёршись ладонями в матрас по обе стороны от Томаса, Даррен тяжело дышал и растерянно смотрел на него, лежащего теперь прямо под ним. Запах Томаса густел, обретая плотность и насыщенность. Хоть он и не дотягивал до той силы, которая была присуща феромонам альфы в здоровом состоянии, рецепторы Даррена всё равно отреагировали на этот выброс, посылая гормоны возбуждения в кровь. — Чёрт, что мы творим? — была последняя осознанная фраза, которую произнёс Даррен. Будто в пьяном бреду, он сам подался навстречу Томасу, накрывая его губы своими. Пальцы обхватили его лицо, ощущая колкую щетину и шероховатость кожи. Поцелуи выходили неумелыми и робкими, но Даррен всё равно приник грудью к широкому торсу Томаса, чувствуя гулкое и частое биение чужого сердца, одновременно отмечая, как его собственное щемит от страха, что этот поцелуй может стать последним. Он не понимал, что с ним происходит. Здравомыслие испарилось, уступив место какому-то неведомому прежде жару и желанию ощущать больше касаний широких ладоней на своём теле. Руки Томаса судорожно сжимались на талии Даррена, словно он пытался удостовериться, что рядом находится не призрак или галлюцинация, а живой человек из плоти и крови — босс мафии Даррен Моран, который сейчас буквально лежал прямо на нём, медленно и трепетно целуя… В следующий миг Томасу пришлось задействовать всю свою армейскую выдержку, чтобы не зарычать от удовольствия, когда язык Даррена нерешительно прошёлся по его нижней губе. Томас стиснул зубы и глубоко задышал в попытке не спугнуть наконец-то осмелевшего мафиози в такой момент. Даррен впервые в жизни начал стыдиться, что был таким неопытным любовником, и, не встретив от Томаса никакого ответа на свои действия, начал смущённо отстраняться, решив, что сделал что-то не так. Однако, как только Томас понял, что Даррен собрался остановиться, его терпению пришёл конец. Томас сгрёб Даррена в охапку и, пока эндорфины, бешено выделяющиеся от близости с истинным, заглушали всю боль после недавнего общения с Магнусом, подмял тело омеги под себя, нависая сверху. — Какой же вы красивый, — хрипло произнёс Томас, убирая волосы с бледного лба Даррена и наблюдая, как тот заливается краской, тут же отворачиваясь. От вида открывшейся тонкой шеи в глазах моментально потемнело, и Томас незамедлительно приник к ней долгим влажным поцелуем. — Если у меня будет засос, я тебя прибью, — послышалось сквозь сбитое дыхание бормотание Даррена, и Томас улыбнулся, обхватив ладонями его лицо, чтобы повернуть к себе, заглядывая в глаза. Большой палец Томаса нежно коснулся приоткрытой нижней губы Даррена. — Не бойтесь, пожалуйста, — прошептал он, прежде чем податься вперёд. Язык Томаса мягко скользнул в рот Даррена, заставляя того широко распахнуть глаза от неожиданности. Запах альфы успокаивал, и тело омеги невольно обмякло в сильных руках, пока разум заволакивало густым туманом. Даррен расслабился, позволив языку Томаса коснуться его собственного, лаская, гладя, переплетая их вместе. Руки Томаса, казалось, были повсюду, и Даррен потерял любую способность следить за тем, что происходит вокруг, полностью отдаваясь во власть собственных ощущений. Внезапно тишину, нарушаемую лишь частым сбившимся дыханием двоих людей, пронзил звонок. Даррен вздрогнул, отрываясь от чужих губ, и непонимающе уставился на Томаса. Когда до Даррена наконец дошло, откуда исходит звук, он начал судорожно шарить руками по своему телу в поисках телефона. Нащупав его в заднем кармане брюк, дрожащими от волнения пальцами он вытащил устройство. — Магнус, — хрипло пояснил Даррен, взглянув на экран и тут же принимая сидячее положение, — алло? Да, на месте. Ну а где мне ещё быть? — Он растерянно смотрел на лежащего под собой Томаса, невольно облизывая покрасневшие губы. — Конечно, всё сделаю. Магнус, я всё подготовлю, не психуй. Давай, до встречи. Даррен скинул звонок настолько быстро, словно, сделай он это на секунду позже, Босс догадается о том, чем сейчас занимается его заместитель. — Всё хорошо? — послышался обеспокоенный вопрос Томаса, и Даррен заметил, что рука альфы ненавязчиво гладит его по бедру. Мафиози откашлялся. — Да… Всё нормально, просто мне пора идти. — Он снова всмотрелся в голубые глаза бывшего телохранителя, и на языке разом повисло слишком много слов, которые должны были быть сказаны. Но Даррен только поджал губы и опустил голову, уткнувшись взглядом в грудь Томаса. — Тебе помочь надеть футболку или справишься сам? Чёрт, неужели, это то, что он собирается сказать на прощание? Долбаный рационалист. — Даррен, — мягко позвал Томас, скользя ладонью от его бедра к талии. — Даже если случится худшее, я хочу, чтобы вы знали… — Нет, молчи, — остановил его Даррен, сжимая кулаки. — Давай не будем про «худшее». — Пожалуйста, выслушайте. Если вдруг Магнус так и не поверит в мою невиновность… — Томас, замолчи! — из последних сил взмолился Даррен, поднимая на него полные тоски глаза. — Не произноси это вслух. Я найду способ вытащить тебя отсюда. Обязательно найду. — Он неловко коснулся щеки Томаса, пройдясь пальцами от скулы до подбородка, и тихо выдохнул. — Мне пора. — Я понимаю, — ответил Томас, и Даррен наконец-то поднялся. Он рассеяно кивнул на прощание и стремительным шагом направился к двери, стараясь не оборачиваться на остающегося в холодной сырой камере Томаса. — Даррен! — тот окликнул его у самого выхода, и Моран замер, хватаясь за дверную ручку, так и не найдя в себе силы повернуться к Томасу лицом. Его слова эхом отскочили от пустых стен: — Что бы ни случилось, я хочу, чтобы вы знали… Я люблю вас.