«Закрыть глаза… И там, в глубине, за закрытыми глазами, еще раз закрыть глаза. Тогда оживают даже камни». («Der Himmel über Berlin»/«Небо над Берлином» 1987)
От допросов не было никакого толку, и Магнус чувствовал, что начинает или люто ненавидеть, или же безгранично уважать этого долбаного вояку. Томас молчал уже третий день, и, по-видимому, не собирался признаваться в пособничестве Фрэнку даже после самых болезненных ударов Босса, которые с каждым часом становились всё сильнее и сильнее. Снова и снова прокручивая в голове слова собственного заместителя о том, что пока они тратят время на Томаса, настоящий крот разгуливает на свободе, где-то глубоко в душе Магнус и сам засомневался в виновности Макларена. Но если не Томас, то кто? За все свои сорок два года Магнус не менял привычек: он уже пятнадцать лет шил костюмы на заказ исключительно у одного и того же портного на Сант-Стивенс-Грин, бог знает сколько лет завтракал яйцами Бенедикт и ничем более, а из сигарет курил исключительно «Treasurer Black». В делах клана Магнус был таким же педантичным, и сейчас поступаться своими принципами он не намерен. Однако кое к какому совету Даррена, всё ещё не бросающего попыток убедить Босса в том, что крыса затаилась где-то в клане, альфа прислушался. На следующий день после пленения Томаса заместитель заявился к Боссу с предложением отослать его мужа из города — для безопасности самого Эммета, если раздосадованный очередным провалом Фрэнк решит пойти ва-банк и взять заложника из семьи мафиозной верхушки. Несмотря на давно опостылевшие отношения с мужем, альфа согласился. Откровенно говоря, на сердце Магнуса тоже было неспокойно, а мечущийся разум и зоркие глаза уже видели предателей повсюду. Поэтому и решение Даррена начать ночевать в штабе, до краёв забитом охраной из амбалов разной степени крупности, Босс счёл логичным. Сам же Даррен выглядел бледнее с каждым днём. И без того астеническая фигура беты стала ещё сухощавей от недосыпа и обыкновенного забивания на еду — ему было не до этого. Нервы Даррена находились на пределе. Он поднял всех хакеров и программистов в попытке обнаружить утечку данных, приставил по «хвосту» к каждому подозреваемому в предательстве или пособничестве, но за неделю беспрерывного расследования подковёрных дел клана ему удалось найти лишь пару зацепок, указывающих на и так очевидный факт — в мафии завёлся крот. Но с этим ведь к Магнусу не пойдёшь… От понимания того, что чем дольше Даррен пытается вычислить предателя, тем больше времени Томас проводит в сыром подвале под ежедневными пытками, хотелось кричать и бить кулаками стены. Мозг отчаянно отказывался соображать, но Даррен неотступно проворачивал в голове всевозможные теории и комбинации. Судя по истории с Найджелом, Фрэнк действует подло, угрожает и шантажирует родственников членов клана. О квартире знали всего четверо, ни Даррен, ни Магнус, ни Томас сдать её не могли… Кайл? Способен ли молодой альфа на предательство? Всё, что нарыл Даррен на этого парня, показывало, что тот чист, — тем более бедняга лежал в больнице с дыркой в боку — однако, теорию, что Фрэнк захотел убрать из игры лишнего свидетеля тоже нельзя сбрасывать со счетов. А нужен ли Фрэнку простой новичок-телохранитель? Найджела он подкупил из-за мужа, Киллиан был приближённым «правой руки» Босса, а Кайл… а Кайл — троюродный брат мужа этого самого Босса. Чёрт. Слежку за семьёй Нортонов Даррен приставил сразу после того, как покинул камеру Томаса. Омеги у Кайла не было, братьев тоже, так что под надзор попал каждый шаг родителей и небезызвестного дяди, приходившегося свёкром Магнусу. Тем не менее кроме грязных сплетен о приближённом к Боссу семействе, Даррен не узнал ничего. Магнус становился злее с каждым днём, и Даррен был свидетелем мельчайших изменений его настроения. Томаса он допрашивал по несколько часов кряду. — Этот говнюк ничего не говорит, — рычал Босс, возвращаясь после очередного допроса. — Или он долбаный бессмертный и не чувствует, как я отбиваю ему печёнку, или правда ничего не знает… Даррен сжимал зубы и, когда после полуночи коридоры штаба становились такими пустыми, что было слышно, как течёт вода по трубам между стен, проскальзывал к Томасу. Проводить половину ночи, сидя на старом пыльном матрасе, пока голова полубессознательного Томаса тяжело лежит на его коленях, задумчиво перебирать пальцами спутанные светлые волосы, в то время как в собственных мозгах с тревожным гулом роятся лихорадочные мысли — становилось для Даррена чем-то до боли естественным. При каждой новой встрече Томас выглядел всё хуже, хоть и продолжал уверять, что чувствует себя нормально. Ну конечно… Нормально… Даррен возмущался и злился на горе-героя с его никому не нужной жертвенностью, но Томас, будь он неладен, в каком бы состоянии ни находился, умудрялся притянуть Даррена к себе и… заткнуть поцелуем. Нет, ну не наглец ли? Видимо, допросы и пытки действовали на нерешительность Томаса самым вредоносным способом. Тогда Даррен снова злился, но уже недолго, а вскоре начинал отвечать: сначала нехотя и недовольно, потом опасливо и неуверенно, но после, когда ласки губ Томаса пересекали в мозгу Даррена некий Рубикон, руша последние границы и установки, он судорожно цеплялся за широкие плечи. Притягивал массивное тело ближе и, с замиранием сердца, целовал в ответ, посасывая и слабо покусывая чужую нижнюю губу. Нет, это по-прежнему было до жути странно — находиться к другому человеку непозволительно близко, разрешать ему сокращать расстояние до минимума и понимать, что от этого он испытывает непомерное удовольствие; доверчиво закрывать глаза, подставляя открытую шею жарким и, как оказалось, таким жадным губам, за которыми спрятаны острые клыки, но при этом чётко знать, что они не посмеют впиться в железу без разрешения, — всё это было до дрожи странно, но так… естественно? Словно именно этого хотели от Даррена какие-то долбаные высшие силы, будто к этому мгновению толкала его судьба — находиться в сильных руках Томаса, полностью обмякшим и разомлевшим от ласк, обессиленным, но не беззащитным, чувствуя мельчайшие изменения в чужом, густеющем от возбуждения запахе. Дыхания мешались воедино, мельчайшие прикосновения обжигали кожу огнём — до ужаса странно, но так… правильно? Даже когда, увлёкшись, Томас толкался языком внутрь мягкого и уже такого расслабленного рта Даррена, начиная вытворять там, по его мнению, всякие непотребства, вылизывая и посасывая язык самого Даррена, это не вызывало испуга — только ранее незнакомый трепет в душе, сосущее чувство под ложечкой, ну и, конечно, пульсацию во вмиг влажнеющем анусе, — но не страх. Страх появлялся, когда Даррен получал отчёты: слежка за Нортонами не давала никаких результатов, а хакеры клялись и божились, что утечки данных быть не может. Даррену хотелось рвать и метать от безысходности и осознания собственных связанных рук, а тем временем ссадин и гематом на теле Томаса становилось всё больше и больше. Глядя на цветущие синяки на мускулистом теле, Даррен скрежетал зубами и клялся, что порвёт Магнуса на части, но Томас просто сгребал трясущегося Даррена в охапку и, прислоняясь своим лбом к его, шептал банальное: «всё будет хорошо», «не переживайте», «всё решится». Невероятная глупость, но по какой-то загадочной причине ощущение чужого шёпота на своих губах и запах морской соли, ласкающий ноздри, действительно были единственным, что уберегало Даррена от приступов отчаянья и неконтролируемого гнева. Когда врачи сообщили, что состояние Кайла Нортона идёт на поправку, Даррен отправился прямиком в больницу. Шансы были невелики, но он всё равно без малого полчаса выпытывал у Кайла малейшие детали ночного нападения, лелея блёклую надежду, что хоть какие-то воспоминания смогут натолкнуть его на поимку настоящего предателя. Увы, Нортон ничего путного не сказал. — Но… — неуверенно начал Кайл, когда Даррен уже собрался уходить, — я слышал, предателя нашли, разве нет? Даррен незаметно сжал кулаки. — Магнус взял не того. — Магнус ошибся? Вы уверены? Блять, Нортон, тебя только не хватало… — Мне пора, — сухо подытожил Даррен, поднимаясь со стула, на котором сидел у койки раненого. — А кого… — Кайл запнулся, — кого схватили? Даррен отвернулся, пряча глаза, и холодно ответил: — Моего бывшего телохранителя. Брови альфы поползли вверх: — Но у него же алиби! — Алиби? — Вы были с ним в ту ночь, он знал, что в квартире вас не будет — смысл ему говорить Фрэнку, чтобы тот посылал киллера туда, где вас точно нет? Даррен резко повернулся к Кайлу, упираясь в него удивлённым взглядом. А ведь алиби было вполне себе неплохим. Как сам Даррен об этом не подумал? Пусть оно и липовое, пусть на самом деле Томас не был с Дарреном в ту ночь и ни сном ни духом не знает, что он вообще уходил из квартиры, но алиби становится действительным при наличии свидетеля — а свидетель есть. Нет, о чём вообще может идти речь?! Рассказать Магнусу про их с Томасом отношения? — ещё чего! Если Босс узнает, это будет настоящая катастрофа… Но есть ли другой способ помочь Томасу выбраться из этого долбаного подвала? Тем более, почему Магнус должен решить, что Даррен — омега? Может, он подумает, что его заместитель — бета, предпочитающий быть снизу. Чёрт… От этого ненамного легче… Безумная идея наматывала круги в и без того уставшем мозгу Даррена, но следующая ночь и встреча с Томасом расставили всё по своим местам. — Я убью его… — глядя на него, одними губами прошептал Даррен, сам не понимая, говорит ли он про Фрэнка, Магнуса или про обоих сразу. На той части лица Томаса, что не была залита кровью, виднелись уже начавшие чернеть синяки, а правый глаз и вовсе заплыл, не открываясь из-за опухшего века. — Я точно убью его, — сквозь зубы повторил Даррен, еле касаясь чужой разбитой скулы. Томас ничего не ответил, просто перехватил запястье у своего лица и поднёс к губам, оставляя на костяшках тонких дрожащих пальцев короткие, но такие многословные сейчас поцелуи. — Если ты ещё раз скажешь, что всё будет хорошо, — хрипло и горько засмеялся Даррен, не сводя глаз с того, как Томас перевернул его руку, открывая бледную ладонь, чтобы уткнуться губами в самую серединку, — то я не знаю, что с тобой сделаю… — Я буду молчать, — тихо ответил Томас, опаляя дыханием кожу Даррена. Молчать… А что им ещё остаётся? Даррен молчит почти неделю, терпеливо наблюдая, как Магнус занимается самодурством вместо того, чтобы бросить силы на поиски настоящего крота. Неужели Найджел чувствовал то же самое, когда они схватили Киллиана? Боль, гнев, обида, — всё это где-то под ребрами сплелось в клубок ядовитых змей, мешая Даррену есть, спать, и думать о чём-либо ещё, кроме того, насколько избитым окажется Томас при их сегодняшней встрече. Раньше Даррен осуждал бесхребетность беременного омеги, считая, что тот повёл себя как слабак, поддавшись на угрозы Киллиану, но теперь… Чёрт, если бы Даррен мог прийти к Магнусу и, как сделал Найдж, сдаться с повинной, принимая всю вину Томаса на себя, он бы так и поступил. А ведь Даррен может… Может ли быть, что он сам собирался сделать то, чего боялся больше всего на свете? Переступая порог кабинета, Даррен чувствовал себя идущим на казнь. Магнус, сидя в кресле, задумчиво вертел в руках телефон, лениво сбивая пепел от сигареты на ковёр. — Есть новости? — спросил Даррен, скорее с целью обозначить своё присутствие, чем услышать ответ, который он и так уже знал. — Никаких, — Магнус устало перевёл взгляд на замершего у двери зама. — У тебя? — А я как раз с новостями, — не своим голосом произнёс Даррен, всё ещё не решаясь пройти вглубь кабинета и сесть. — Слушаю. И какого хрена ты топчешься на пороге? Новости плохие? — Нет. — Тогда не беси и выкладывай! Что там? Отлично, Магнус не в духе, разговаривать с ним, пока он в таком состоянии, просто шикарная идея… «Знаешь, Магн, я тут как бы сплю с альфой и хочу, чтобы ты сейчас пошёл и выпустил моего любовника из пыточной. Почему? Да потому что в ночь покушения мы с ним кувыркались в машине». Чёрт, эти переговоры изначально обречены на провал. Даррен закрыл глаза, считая в уме до трёх. Раз. А если Магнус догадается, что он — омега? Два. Разбитое лицо Томаса, покрытое кровью и синяками. Три. Как далеко может зайти Босс в своих допросах? Даррен должен это сделать. Ради Томаса. Ради него. — У Томаса есть алиби, — голос Даррена звенел от напряжения, но он прикладывал все усилия, чтобы в нём не было ни примеси дрожи — Магнус не терпит чужую слабость. — Мы тратим время зря, нам нужно искать настоящего предателя. — Алиби? — Босс недоверчиво, но заинтересованно поднял бровь, вынимая из зубов сигарету. — Какое? Блять, Даррен, не мозоль глаза, сядь! Он на негнущихся ногах подошёл к стулу. — Есть два человека, которые могут его подтвердить… — Какое алиби, Даррен? — настойчиво повторил Магнус. Заместитель незаметно вдохнул полной грудью. — В ночь нападения меня не было в квартире, — тихо сказал он. — И Томасу это было известно. — И где, чёрт возьми, ты был? — раздался глухой рык. — Мы с Томасом договорились о встрече, — голос не слушался, но Даррен откашлялся и продолжал: — Условились ещё за неделю, так что со стороны Фрэнка было бы безмерно глупо присылать киллера в мою квартиру, когда меня там нет. Если не веришь, спроси Кайла Нортона. Он подтвердит, что в ту ночь я находился не дома. На челюсти Магнуса проступили желваки. — Какого хера ты с ним встречался? — Это моё личное де… — Какого хера ты с ним встречался?! — заревел альфа. Огромным усилием воли Даррен заставил себя не отводить взгляд, а смотреть прямо в рассерженное лицо. — Сейчас важнее то, что в клане находится настоящий предатель, пока ты тратишь время на допросы невиновного… — Важно не только это!!! — от крика Босса Даррен невольно вздрогнул, но взгляд всё равно не отвёл. — Чёрт возьми… — глаза Магнуса забегали по телу Даррена, осматривая того с ног до головы, будто видели впервые. — Чёрт возьми, ты решил стать подстилкой для альф? На узлы потянуло? Даррен стиснул зубы. — Я бы выбрал другую терминологию. — О, поверь мне, это я ещё мягко выразился! Я приставляю к тебе охрану, чтоб спасти твой тощий зад, а ты сбегаешь посреди ночи на свиданки! Блять, да ещё и на свиданки с этой самой охраной! — Взгляд Босса потемнел. — А ты подумал, что случится, узнай кто-то из клана, как ты раздвигаешь ноги перед альфами? Нет, заткнись! — рявкнул Магнус, увидев, что Даррен собирается что-то возразить. — И какого чёрта ты молчал целую неделю и рассказал всё только сейчас? Я потратил долбаную уйму времени, допрашивая твоего сраного любовничка! Вот поэтому я с самого начала был против ваших отношений, — Магнус криво усмехнулся, увидев мелькнувшее на лице Даррена удивление. — Что, думаешь я не заметил? — И что теперь? — с вызовом спросил Даррен. — Выгонишь меня из мафии? — Сначала найди мне настоящего предателя, — прорычал Магнус, наконец обращая внимание на истлевшую сигарету в своих руках. Он выругался и бросил окурок в пепельницу, тут же потянувшись за портсигаром. — Блять, Даррен, зачем? Зачем тебе это надо? Если приспичило потрахаться… — Уж точно не поэтому, — зашипел он. — Зацепил блондинчик, да? — Босс хрипло засмеялся, прикуривая от дорогой металлической зажигалки. — Чёрт, ты и альфа… Никогда бы не подумал, что такое может случиться. Если кто-то в клане узнает… — Никто не узнает. — Очень на это надеюсь. — Магнус устало потёр переносицу, зажав сигарету между пальцами, и бросил измученный взгляд на Даррена. — Просто ответь, почему? Если тебе захотелось поразвлечься — чёрт, я бы сказал, что понимаю тебя, но ты же трахаешься… как омега… Ладно. Если захотелось перепихнуться, то зачем жертвовать собой? Ты мог бы спокойно забить на этого Томаса, и смотреть, как твоя тайна исчезает вместе с ним. Скажи он что-нибудь — ему бы всё равно никто не поверил, решили бы, что парень пытается выкрутиться, чтобы спасти свою шкуру. — Магнус нервно затянулся, пуская по помещению удушливый тяжёлый дым. — Если тебе захотелось альфу, мог бы просто найти другого. Но вместо этого ты приходишь и выкладываешь все карты на стол. Даррен, ты хитрейший засранец, из всех, кого я знаю! И я поверить не могу, что ты делаешь такую глупость! Даррен ухмыльнулся, отвернувшись к окну, и чуть слышно пробормотал: — У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят, стало быть, в этом счастье… — Что? — Цитата Толстого… Ты не смотрел фильм «Небо над Берлином»? — вдруг спросил Даррен чуть громче. Магнус сердито уставился на заместителя. — Блять, Дар, ты серьёзно? — Смотрел или нет? Просто ответь. — Нет, — рыкнул альфа. — Хороший фильм, — Даррен кивнул собственным словам, — года восемьдесят седьмого, если не ошибаюсь… — Даррен, твою налево! — Так вот, — раздражённо вздохнул он, — сюжет рассказывает про ангела, который влюбился в смертного, в человека, и оставил вечную, бессмертную жизнь, чтобы быть вместе с ним, — Даррен усмехнулся, а затем резко поджал губы. — Знаешь, я никогда не досматривал этот фильм до конца. Выключал после того, как ангел становился смертным. Меня всегда жутко бесило это его решение — променять вечную жизнь на какую-то там любовь? Бред. Я был с ним жутко не согласен: любовь пройдёт, а жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на чувства, — Даррен замолчал и покачал головой, беззвучно смеясь. — Сейчас я поступаю так же, как этот идиот, да? — Только не говори, что влюбился, — раздался недовольный голос. — Чёрт, я надеялся, что тебя эта дрянь обойдёт стороной. — Я тоже. Магнус сделал глубокую затяжку и поморщился. — И этот Нортон, сволочь, ничего мне не сказал… Вот и верь после этого родственникам! — Это я его попросил, не срывайся на парня. Босс тяжело вздохнул, откидывая голову на спинку кресла. — То есть, предатель всё ещё в клане? От сердца Даррена отлегло, когда Магнус перевёл разговор в более конструктивное русло, и он кивнул. Магнус снова хмуро глянул на Даррена. — Ты догадываешься, кто? — Скорее да. — Улики есть? — Скорее нет. — Отличный расклад! — Босс невесело засмеялся, и затушил сигарету о пепельницу. — Ладно, Дар, ебись с кем хочешь, лишь бы это не мешало тебе работать. В противном случае я вышвырну твоего жеребца из клана как вшивую собаку, а тебя… — Что меня? — зашипел он, сердито уставившись на Магнуса исподлобья. — Запру, блять, в кабинете и завалю документами! Чтоб об узлах даже думать времени не было! — Давай оставим тему узлов, — теперь поморщился Даррен. — Мой, блять, заместитель, ебётся в жопу! О, поверь, я эту тему просто так не оставлю! — В общем, я тебя услышал, — быстро затараторил Даррен, невольно закатывая глаза. — Дела клана прежде всего, можешь во мне не сомневаться. Магнус хмыкнул, снова потянувшись за портсигаром. — Хорошо хоть, что не залетишь, — Босс прищурился, глядя на Даррена. — Мне на одну головную боль меньше. — Ага, — тихо фыркнул Моран, незаметно сжимая кулаки, — это точно.***
Первое, что увидел Томас, открыв глаза, был потолок, такой белый, что ему, привыкшему за неделю к тусклому подвальному освещению, сразу пришлось зажмуриться. Тело всё ещё было каким-то ватным после прошлой «беседы» с Магнусом, но конечности потихоньку начинало покалывать от возвращающейся к ним чувствительности. Рука вяло соскользнула вбок. Томас ощутил под ней гладкую материю пододеяльника, а дальше — такую же мягкость простыни. Неужели он лежит в кровати? С трудом заставив себя приподнять голову и всё-таки осмотреться, он увидел просторное помещение, залитое бьющими из окон солнечными лучами. Томас действительно лежал в кровати, а слева от неё стояла капельница, длинная трубка которой заканчивалась иглой в его вене. Где-то сбоку раздался шорох, и Томас быстро обернулся, тут же упираясь глазами в стоящее впритык к постели кресло, внешним видом больше напоминающее стул. В нём, поджав под себя ноги, дремал Даррен. Одна его рука была вытянута и лежала на матрасе в непосредственной близости от ладони самого Томаса, будто тот держался за неё, но во сне отпустил. — Даррен? — голос страшно осип, но произнести родное имя всё же получилось. Даррен сразу открыл глаза. Несколько секунд он просто хлопал ресницами, сонно глядя на Томаса перед собой, но потом на его лице стремительно отразилось понимание. — Томас… — только и выдохнул Даррен, опуская ноги на пол и придвигаясь ближе. Теперь Томас мог разглядеть всю тревогу и растерянность в его карих глазах. Прохладная узкая ладонь легла на предплечье Томаса, остужая разгоряченную кожу, и он чуть не замурлыкал, просто осознавая, что его истинный снова к нему прикасается. — Как ты себя чувствуешь? — раздался тихий вопрос. — Нор… — Скажешь «нормально», и я тебя стукну, — Даррен насупил тёмные брови. Захотелось погладить их подушечкой пальца, а затем провести по морщинке посередине, разглаживая и стирая все волнения. Но мышцы Томаса всё ещё были словно налиты свинцом, и поднять руку к лицу Даррена он не мог. — Очень хочется пить, — честно признался Томас, не отрывая взгляда от беспокойных карамельных глаз. — Я так рад вас видеть… — Ты был без сознания, когда я пришёл, — тихо произнёс Даррен, поднося к губам Томаса стакан и аккуратно придерживая под затылок. — Не торопись. Вот так. — Где мы? — спросил Томас, сделав несколько жадных глотков и с замиранием сердца чувствуя, как пальцы Даррена стирают капли с его верхней губы. — Всё ещё в штабе. — Он отставил стакан в сторону. — Ты был белый как бумага, и я побоялся перевозить тебя, даже в больницу… Сюда привезли врача, он назначил лечение. Обещает, что ты встанешь на ноги за два дня. Если что, к тебе будет приходить медбрат, ставить капельницы и помогать по мелочи. — Откуда в штабе кровать? — отчего-то спросил Томас, и Даррен ухмыльнулся. — Я сказал, и её поставили. С тех пор как на квартиру напали, я ночую здесь, — Даррен ехидно скривил губы, добавляя: — Это место охраняется почти как Ватикан. — А что с Магнусом? Даррен глубоко вдохнул и закрыл глаза, прежде чем пересказать свой разговор с Боссом. — Вы правда рассказали ему… про нас? — тихо спросил Томас. — С каждым днём ты становился всё больше похожим на отбивную, — потухший взгляд Даррена уткнулся куда-то в простыни. — Я не хотел просто наблюдать, как моего истинного лупасят до полусмерти. А тут ещё и Кайл получился свидетелем. Всё сложилось отлично. — А где вы были той ночью на самом деле? — слегка нахмурился Томас. — Вас правда не было дома? Даррен бегло взглянул на него и снова отвёл глаза. — Это тебя не касается. — Касается, если это вопрос вашей безопасности, — серьёзно ответил Томас, качая головой. — Даррен, после всего, что между нами уже было, я думал… — Что? — желчно выпалил он. — Что теперь я буду отчитываться за каждый свой шаг? Ладонь Томаса тут же накрыла его руку и сжала, не дав Даррену вырвать её из длинных пальцев. — Даррен, я не требую, чтобы вы отчитывались передо мной, — заверил Томас, стараясь поймать чужой горящий недовольством взгляд. — Я не посягаю на вашу независимость и свободу, пожалуйста, запомните это. Господи… — вдруг выдохнул он, — как же я сейчас хочу вас поцеловать… Щёки Даррена моментально залила краска, но он быстро вернул самообладание, состроив недовольную мину. — А ты всё такой же — милый до тошноты. — Да, — Томас чуть крепче сжал его ладонь, — такой же. — Пальцы Томаса нежно скользнули вверх по чужому запястью, забираясь под рукав рубашки. — Что ты делаешь? — Даррен поспешно вырвал руку, почувствовав, как от такого невинного — ну конечно, глаза этого святоши так и горят «невинностью»! — прикосновения по позвоночнику забегали мурашки. Томас печально улыбнулся. — Мы с вами уже занимались и более откровенными вещами, почему вы снова смущаетесь? — Я… — Даррен с раздражением ощутил, как стыдливо загораются кончики ушей. — В подвале, в темноте всё было как-то… по-другому… Будто бы то был сон, а сейчас я проснулся. — Значит, придётся начинать заново, — мягко произнёс Томас, стараясь опять дотянуться до чужой руки, теперь опасливо лежащей на острых коленках. — Я ведь от вас не отстану, вы знаете? Вам от меня не отвязаться. — Да, — усмехнулся Даррен, позволяя горячим пальцам альфы снова сплестись в замок с его собственными. — Знаю. Ты очень приставучий, я понял это на второй день нашего знакомства. — А почему не на первый? — улыбнулся Томас, поднося руку Даррена к губам, чтобы поцеловать каждую костяшку и одновременно с удовольствием наблюдать, как и без того раскрасневшееся лицо его истинного заливается ещё более густой краской. — Боже, я надеюсь, врач не врёт, и я приду в норму за два дня. Я так хочу обнять вас по-настоящему. Низ живота Даррена вдруг скрутило сладким узлом — боже, ну что за реакция на обыкновенные слова?! — и он попытался вернуть руку на колени. — Томас, прекращай… — сдавленным шёпотом взмолился Даррен. — Прекращать что? — Смущать меня, чёрт возьми! — А если мне нравится вас смущать? Вы просто очаровательно краснеете. — Томас потёрся колючей от щетины щекой о чужую ладонь. — Наклонитесь ко мне, пожалуйста. — Не наклонюсь! — упрямо заявил Даррен. — Ты вообще-то лежишь под капельницей! — И что, мне противопоказано вас целовать? — Да, это плохо влияет на общее состояние твоего организма. Кровь не туда приливает… — пробубнил Даррен, в который раз краснея. Томас расплылся в самой непорочной улыбке. — А может быть, как раз туда? — Господи, каким наглым ты стал! — возмутился Даррен, нервно смеясь. — Что ты сделал с прежним Томасом? — Этот вопрос нужно задать вам, — улыбнулся он, снова утыкаясь губами в ладонь истинного. — Вы плохо на меня влияете. — Я не помешал? — вдруг раздался низкий голос, и Даррен подскочил в кресле, отшатнувшись от Томаса как минимум на метр. — Блять, Магнус, тебя стучать не учили? — зашипел Даррен, глядя через плечо на вошедшего в комнату альфу. — Я стучал, — сухо ответил Босс, — вы не слышали. Даррен, мы должны были кое-что обсудить. — Он окинул порицающим взглядом громадную фигуру Томаса, а потом и сжавшегося от смущения Даррена. — Если ты, конечно, не слишком занят в данный момент. Даррен в десятый раз за день покраснел до корней волос и вскочил на ноги. — Не занят, — буркнул он и на негнущихся ногах приблизился к Магнусу. — Что, медовый месяц уже начался? — скривился тот. — Дай парню хоть капельницу из вены вытащить. Даррен вспыхнул. — Ты теперь постоянно будешь меня подъёбывать? — Да, — хмуро подтвердил Босс. — О чём ты хотел поговорить? — Не здесь. До кабинета дошли в тишине и только когда за ними закрылась дверь, Даррен произнёс: — Мне не даёт покоя Найджел. Магнус нахмурился, опускаясь в своё излюбленное кресло. — Думаешь, он всё ещё в сговоре с Фрэнком? — Что? Нет, — Даррен отмахнулся. — Он так перепугался за Киллиана, что больше не собирается рисковать жизнью своего муженька. Я о другом — прошло две недели с тех пор, как мы узнали, что он крыса, а Фрэнк так и не вышел с ним на связь. Тебе не кажется это странным? — Думаешь, Фрэнк что-то подозревает? — Думаю, Найджела нужно отослать из города. Фрэнк точно подозревает, а может даже и знает от своего другого крота, что мы нашли одного предателя. Найдж оказывается под ударом. — Почему тогда он не убрал омегу сразу? — У него есть причины. — Даррен пожал плечами, внутренне раздражаясь, что Магнус не удосуживается назвать Найджела по имени. — Напади он сразу, мы бы поняли, что кто-то из клана сливает ему информацию. Вот и держит Найджа как козырь на чёрный день. Только вот, кто мог ему рассказать? Про Найджела знали не так много человек, и всех их я проверил… — Разберёмся, — нервно бросил Босс, привычно доставая портсигар из внутреннего кармана пиджака. — А пока дадим омеге охрану. — Он беременный, Магн, — Даррен покачал головой. — Его нужно спрятать в безопасном месте. — Почему-то пока ты пытался спасти зад своего альфы, это совершенно тебя не заботило. — Пока ты пытался надрать зад моего альфы, нас обоих это не заботило, — желчно парировал Даррен. — Хотя должно было. Так что, я займусь Найджем? — Ты стал таким добряком, Дар, — покачал головой Магнус, прихватывая губами сигарету. — Я переживаю за людей в своём клане, — тихо фыркнул заместитель. — Ладно, проследи, чтоб с омегой всё было хорошо.***
Остаток дня прошёл в суматохе дел и попытках сберечь выжившие в прошлый раз нервные клетки. — Я никуда без него не поеду! — завывал Найджел со слезами на глазах, намертво вцепившись в рукав мужа. — Найдж, это для твоей же безопасности, — в сотый раз повторял Даррен. — Киллиану тоже будет спокойнее, если ты… — Без Килли я не поеду! — омега только сильнее прижался к супругу, обхватывая того, как лемур ветку дерева. — Босс, с ними бесполезно спорить на третьем триместре, — шепнул на ухо Даррена стоящий за его спиной Билл, который приехал с ним в качестве телохранителя. — У них же эстроген зашкаливает… Даррену было прекрасно известно, что муж Билла родил их первенца всего пару месяцев назад, и в его словах даже не сомневался. — Киллиан не может поехать с тобой, — максимально спокойно пояснил Даррен охваченному паникой омеге. — У него, как у члена клана, есть свои обязанности, которые он должен выполнять. — Тогда я останусь с ним, — прошептал Найджел, пытаясь сдержать всхлип. — Пожалуйста, Даррен, я же не смогу без него. Да, мы не истинные, но долгую разлуку тоже не переживём. Даррен устало вздохнул. Магнус прав: он действительно стал добряком. Если раньше Даррен бы даже не стал задумываться о чувствах какого-то там омеги, то сейчас при виде рыдающего Найджела Даррен испытывал странный внутренний дискомфорт, который люди, наверное, и называют совестью. И что ему теперь со всем этим делать? Во-первых, с ревущим в три ручья беременным, а во-вторых, с собственным внезапным состраданием ко всему живому. Чёрт… — Малыш, пожалуйста, тебе нужно уехать, — шептал Киллиан в маленькое ушко жмущегося к нему омеги. — Тебе же скоро рожать, подумай о ребёнке. — Килли, нет… — Найджел только беспрерывно качал головой и цеплялся за плечи мужа, заливая слезами его рубашку. — Пожалуйста, мой хороший, послушай Даррена, он прав. — Чёрт, — беззвучно выругался Даррен, и уже громче добавив: «Найдж, не реви», решительным шагом вышел из комнаты. Разговор с Магнусом выдался коротким, но содержательным. — Ты охуел! — рычал телефон голосом Босса. — Я беру их под свою ответственность, — заверял Даррен, стоя на крыльце дома Киллиана, пока Билл топтался в метре от него. — Дар, тебе вытрахали последние мозги. Наш штаб — не отель для новобрачных. — Это единственное место в Дублине, куда моя совесть позволит мне спрятать омегу на сносях, — начинал злиться Даррен. После доброго десятка трехэтажного отборного мата в сторону своего заместителя Магнус, скрепя сердце, согласился. Хоть и сказать, что он остался просто недоволен, было бы слишком мягко. Когда они сели в машину, на улице уже давно стемнело. Всю дорогу в штаб Найджел цеплялся за плечо Киллиана, будто того вот-вот куда-то заберут. Раньше Даррен бы уже бросил что-нибудь язвительное в адрес омеги, но, глядя на его внушительный живот и то, как Килиан заботливо держал руку прямо поверх него, все слова почему-то пропадали. Даррен никогда не задумывался ни о беременности, ни о детях. Ладно, не то чтобы никогда, но последние четырнадцать лет так точно… Все эти годы он был твёрдо убеждён в том, что альфы начинают сторониться беременных омег, как только их разносит, и живот становится похож на спелый арбуз — неужели такие вообще могут кого-то привлекать?! Однако сейчас, исподтишка наблюдая в боковое зеркало за парочкой на заднем сиденье, Даррен видел, что и Найдж, и его муж выглядели… счастливыми? Киллиан незаметно, как он думал, целовал омегу в ушко, и шептал какие-то милые успокаивающие глупости, от которых Найджел робко улыбался и опускал голову альфе на плечо. Выходя из авто, Килл подал Найджелу руку, чтобы тот повис на ней, становясь на ноги, и держался за неё и дальше, медленно топая к главному входу. «Интересно, а как бы Томас вёл себя во время моей беременности?» — проскочила в голове совершенно безумная мысль, которую Даррен сразу же отогнал, взбегая по ступенькам здания штаба. Какая ещё, к чертям собачьим, беременность? Прежде всего, он не может даже подумать про член альфы в своей заднице без приступа панической атаки, а потом — интересно, какой большой босс из него получится с таким-то огромным пузом и отёкшими лодыжками? И смех, и грех, как говорится… Парочку будущих родителей было решено поселить на том же этаже, где разместились Даррен с Томасом — в малом зале для переговоров до вечера должны были поставить двуспальную кровать. Ведя новых постояльцев этого «общежития для мафиозной верхушки» по коридору, Даррен чуть не врезался на повороте в чью-то широкую грудь, но его предусмотрительно придержали за талию. Недовольно глянув вверх на неизвестного, уже собираясь зашипеть что-то вроде «голову с плеч!», Даррен замер, увидев перед собой светящиеся голубые глаза на бесстыже улыбающемся лице Макларена. — Томас? — услышал Даррен голос Киллиана за спиной и сразу скинул с себя чужие горячие ладони, отходя на приличное для телохранителя и босса расстояние. Слава богу, Киллиан продолжал, не заметив секундное соприкосновение двух истинных. — Дружище, ты как? Я переживал, что тебя… — Киллиан запнулся, бросив неловкий взгляд на Даррена. — Убили, Килл, говори как есть, — закатил глаза он. Томас усмехнулся. — Всё хорошо, — кивнул он, борясь с непреодолимым желанием сжать Даррена в объятиях после целого дня разлуки. — А вы здесь какими судьбами? — Даррен считает, что Фрэнк узнал про Найджела, — ответил Киллиан, беря мужа за руку. — Говорит, нам лучше пересидеть здесь. — Раз Даррен говорит, значит, так и есть, — сдержанно улыбнулся Томас, встречаясь глазами с Дарреном. — А какого чёрта ты встал? — спросил тот, хмурясь. — Решил пройтись. Мне уже намного лучше, правда. — Быстро топай обратно, — сердито зашипел Даррен. — Килл, Найдж, за мной. А то я уже устал весь день с вами возиться… — Предлагаю выйти ночью на перекур, — шепнул Киллиан Томасу, проходя мимо. — Здесь есть балкон, на верхнем этаже. Если, конечно, этот цербер тебя отпустит.***
— Отлично, наш штаб официально стал общагой! — заявил с порога Даррен, наконец заходя в свою спальню, ещё недавно бывшую кабинетом. Внутри было почти темно, только один торшер у кровати горел мягким оранжевым светом. Томас сидел в постели, как и велел ему Даррен, просто, чтобы не злить уставшего мафиози, тогда как на самом деле чувствовал себя в разы лучше, чем утром. — Вы правда думаете, что Найджелу угрожает опасность? — обеспокоено спросил Томас, против воли сглатывая, когда Даррен начал стягивать с себя пиджак, оставаясь в тонкой белой рубашке. Какой-то уж слишком тонкой… «Ох, не стóит Даррену расхаживать перед посторонними альфами в таком виде», — вдруг пронеслось в голове Томаса, в то время как его взгляд остановился на чуть просвечивающих сквозь ткань сосках. Он сглотнул ещё раз. — Я в этом уверен. — Даррен устало плюхнулся на диван, расстёгивая две верхние пуговицы и открывая ложбинку между ключицами, отчего Томас моментально ощутил, как его бросило в жар. — Ему рожать недели через две, а за ним охотится маньяк, — Даррен печально усмехнулся. — Повезло же Найджу… Ну, что ж, он знал, за кого выходил замуж. Хотя, вроде, они сыграли свадьбу ещё до того, как Килл вступил в клан. — Даррен наконец перевёл взгляд на замершего в кровати Томаса. — А ты чего красный как рак? Жарко? — Нет, — тут же заверил Томас, пытаясь силой мысли утихомирить участившееся сердцебиение и хлынувшую в пах кровь. — Всё в порядке. — Вот зачем ты сегодня встал с кровати и разгуливал по коридорам? — недовольно спросил Даррен. — Что сказал врач? Хотя бы сутки лежать бревном и отдыхать, а потом ещё два дня не напрягаться. Вот чего ты геройствуешь? — Даррен, мне правда уже намного лучше. — Терминатор хренов… — проворчал он себе под нос, поднимаясь на ноги. — Ладно, бог с тобой. Ты ужинал? Потому что я уже собираюсь спать. — Ужинал, мне приносил еду медбрат, когда менял капельницу. Даррен, вы что… — Томас удивлённо взглянул на него, который забрал вторую подушку с его кровати и бросил на диван, — собираетесь спать там? — Ну да. — Спите на кровати. — Томас быстро откинул одеяло и поставил босые стопы на пол, вставая. — Давайте, на диване лягу я. — О господи, — Даррен закатил глаза, — вот опять ты за своё… Врач сказал, обеспечить тебе полный покой. А этот диван в два раза меньше тебя самого, ты там не то что ноги выпрямить, ты вообще лечь нормально не сможешь! — возмутился Даррен, взбивая большую белую подушку. — Будешь спать на кровати, и точка. — Тогда вы ложитесь со мной, — неловко предложил Томас, однако, встретившись с многозначительным взглядом своего истинного, сразу добавил: — Меня замучает совесть, если вам придётся ютиться всю ночь на диване. — Ещё чего, я прекрасно там помещаюсь, — фыркнул Даррен, взмахнув свежей простынёй и опуская её поверх кожаных диванных подушек. — Это вредно для спины, — не унимался Томас. — Для твоей тоже. — Вспомните, где я спал последний месяц, — Томас не смог сдержать улыбку. — По сравнению с полом, диван — это роскошь. — Не увидев никакой ответной реакции, он тихо вздохнул. — Тогда давайте ляжем вместе на кровати? Даррен, если вы боитесь спать рядом со мной из-за… — Я не боюсь, я просто не хочу, — сухо оборвал его Даррен. Он сам не мог понять, почему его пугает мысль о ночи, проведённой в одной кровати с Томасом. Скорее всего, по той же причине, по которой так и не решался позволить Томасу обращаться к нему на «ты». Словно, Даррену недоставало какого-то барьера в их отношениях, а разделив постель для сна, последние границы будут стёрты, и они с Томасом станут уже чем-то большим — чем-то пугающим Даррена до глубины души, но почему-то всё равно манящим… Вдруг он оцепенел. Томас подошёл к дивану и просто сел на него, широко расставив ноги, занимая добрую часть свободного места. — Это что? — Даррен выгнул бровь. — Акт протеста? — Я не уйду отсюда, — спокойно сказал Томас. — Пожалуйста, ложитесь на кровать. — Да чего же ты такой упрямый?! — рассердился Даррен. — Ты помирал ещё вчера ночью, а теперь собираешься спать, свернувшись в три погибели?! — Сейчас я чувствую себя хорошо. Даррен гневно выдохнул и смерил огромную фигуру, занимающую чуть ли не половину дивана, оценивающим взглядом, прикидывая масштабы возникшей проблемы. Да уж, такую глыбу он вряд ли сдвинет сам… И этот болван собирается здесь спать? Он и сидеть-то на диване нормально не может! — Предупреждаю в последний раз, — вкрадчиво произнёс Даррен, — ложись на кровать. Он старался не думать о том, как двусмысленно прозвучали его слова… — Только с вами, — раздался ответ Томаса. — Ну всё, ты сам напросился. Даррен резко упёрся обеими руками в плечо Томаса в абсолютно отчаянной попытке сдвинуть громадного морпеха с места. — Чёрт, ты же весишь больше сотни! — возмутился запыхавшийся Даррен, на секунду останавливаясь, чтобы отдышаться, но потом снова врезаясь в Томаса уже собственным плечом. — А ну быстро встал! Ты у нас, блять, раненый, тебе нужен нормальный отдых! — Даррен, не старайтесь, я не уйду, — ровно сообщил Томас, даже не шелохнувшись от усилий мафиози. — Ложитесь в кровать, пожалуйста. — Вот теперь точно не лягу — из принципа! — усмехнулся Даррен, чувствуя как внутри разгорается странный весёлый азарт. — Чёрт, какой же ты тяжеленный… Ну ладно, гладиатор хренов, и не таких ломали, — зашипел Даррен, ехидно посмеиваясь. — А если так? Вдруг Томас дёрнулся. Пальцы Даррена прошлись прямо по его рёбрам, моментально вызывая щекотку. — Ага! — победно воскликнул Даррен, уже сильнее вцепившись в футболку на боках альфы, чтобы защекотать снова. — Вот и твоё слабое место! По телу Томаса пробежала волна мурашек, вынуждая повержено откинуться на диванные подушки. — Даррен, хватит! — Томас не смог сдержать рвущийся наружу смех. Руки Даррена шарили по его туловищу, заставляя вздрагивать и выкручиваться в попытках увернуться от быстрых тонких пальцев. — Хватит, умоляю! — Ни за что, — хищно улыбнулся Даррен, наваливаясь на Томаса. Когда тот попытался закрыть себя руками, Даррен почувствовал, как его ещё сильнее обуревает какой-то мальчишеский задор. Сам от себя того не ожидая, он забрался к Томасу на колени и запустил руки под футболку, принимаясь перебирать пальцами по твёрдому животу и бокам. Томас выгнулся и завертелся, а смех и стоны стали громче, отчего Даррен тоже начал хихикать. — Ты боишься щекотки! — смеялся Даррен, скользя руками то выше, то ниже по разгорячённому телу. — Чёрт, и правда боишься! Почему-то осознавать, что этот большой, сильный альфа ничего не может сделать с хрупким щекочущим его омегой, было безумно приятно. Пальцы Даррена снова прошлись по скрытым под стальными мышцами рёбрам, посылая мелкие вибрации, когда внезапно широкие ладони Томаса сжались на его талии. Одним рывком Томас перевернул Даррена, впечатывая его спиной в диван и нависая сверху. Он удивлённо распахнул глаза, не ожидая такого от человека, ещё утром лежавшего под капельницей, но затем мысленно усмехнулся, с каким-то странным удовольствием подумав, что этого альфу ничего не берёт — его альфу ничего не берёт… — Что ты делаешь? — только и успел выдавить Даррен, но Томас уже забрался под край его и без того задравшейся рубашки, заставляя электрический разряд пробежать по телу. — Мщу, — хрипло засмеялся Томас куда-то в ухо, отчего Даррен ощутил, как внутри всё сжалось, а в паху предательски запульсировало. — Отпусти! — заверещал он, как только Томас принялся бессовестно щекотать его живот. — Чёрт, отпусти! — Неужели вы боитесь щекотки? — невинно улыбнулся он, быстро перебирая пальцами по рёбрам Даррена. Его визги переходили в истерический смех, а тело извивалось под горячими ладонями. — Перестань! — Даррен чувствовал, как в уголках глаз скопились слёзы, но не мог прекратить хохотать. — Хватит! Вдруг лицо Томаса, маячившее напротив, исчезло, опустившись куда-то вниз. В следующую секунду Даррен ощутил, как его рубашку задрали выше, и Томас приник губами к подрагивающему от смеха животу, резко выдыхая и вынуждая его завизжать ещё сильнее. — Отпусти! — обмякший Даррен уже физически не мог сопротивляться, теперь даже не пытаясь скинуть с себя Томаса. — Господи, тебе будто шесть лет! Томас усмехнулся куда-то ему в пупок, тут же слыша его тихий визг, и снова уткнулся губами в мягкую тёплую кожу. Однако теперь он не хотел вызывать щекотку. Веселье медленно стихало, а на смену ему приходило осознание ситуации в целом, но особенно того, что расслабленный, обессиленный после истерики Даррен лежит прямо перед ним на диване с задранной до самых сосков рубашкой и тяжело вздымающейся грудью. Томас сглотнул, любуясь видом раскрасневшегося Даррена, который теперь устало откинул голову на высокие подушки, открывая взгляду тонкую шею с трепетно пульсирующей голубой венкой. Живот Даррена всё ещё слабо дрожал от смеха, когда Томас оставил влажный поцелуй под солнечным сплетением, а его пальцы бережно сжались на изящной талии, ощущая под ними бархатистую кожу, по которой страшно захотелось провести языком. Даррен замер, уставившись распахнутыми глазами в потолок. Первой мыслью было оттолкнуть Томаса, но внезапно он понял, что не может, а вероятно и не хочет этого делать. Чужие губы обжигали, оставляя пылающие огнём следы на коже везде, где останавливались. А Томас не пропускал ни одного сантиметра… Пройдясь мелкими и частыми поцелуями по рёбрам, он спустился ниже, прокладывая мокрую дорожку прямо до пупка. Язык стал кружить вокруг аккуратной впадинки, а после скользнул внутрь, щекоча кончиком. Даррен тут же испугано дёрнулся, и Томас быстро поднял голову, с волнением заглядывая в растерянное лицо. — Всё в порядке? — спросил он, успокаивающе поглаживая большим пальцем выпирающую тазовую косточку омеги. Кислород будто перестал поступать в лёгкие, и Даррен жадно хватал ртом воздух, глядя сверху вниз на замершего почти что между его ног Томаса. От этой картины в паху заныло, а анус невольно сжался. — Мне прекратить? — раздался заботливый хриплый голос, и Даррен вдруг отрицательно мотнул головой. Губы Томаса расплылись в ласковой улыбке, которая скрылась в очередном поцелуе, на этот раз чуть выше пупка, и Даррен позволил себе зажмуриться от приятных ощущений. Даже гладко выбритый подбородок Томаса всё равно кололся, заставляя нежную кожу покрываться мурашками, и Даррену пришлось закусить щеку изнутри, чтобы не начать позорно скулить. Однако когда Томас поднялся выше, бережно приподнимая край чужой рубашки с моментально затвердевших от одного его дыхания сосков, Даррен не смог сдержать тихий стон. В следующий миг горячий рот Томаса накрыл чувствительный бугорок, и Даррен всхлипнул: — О господи… Он никогда не испытывал ничего подобного. Словно вся его сущность теперь заключалась в крохотном комочке нервных окончаний, который Томас сейчас ласкал языком. Пальцы Даррена судорожно вцепились в мускулистые плечи Томаса, бесконтрольно царапая кожу ногтями сквозь футболку, а потом скользнули выше, на затылок. Даррен зарылся в короткие светлые волосы, тут же слыша, как Томас тихо рыкнул от удовольствия и крепче сжал его в своих руках, словно от подсознательного страха, что он может уйти. Томас чувствовал, как температура его тела достигает предела, а кровь будто вот-вот закипит. Он не мог поверить, что в эту самую секунду Даррен выгибается и стонет под его губами — не из-за течки либо алкоголя, а просто потому, что ему так приятны прикосновения альфы. Запах сирени становился ярче, пробиваясь даже сквозь действие подавителей, и Томас понимал, что теряет голову в этом аромате. Широкие ладони мягко прошлись по бокам Даррена и скользнули ниже, поглаживая узкие бёдра, пока язык Томаса продолжал поочерёдно выписывать узоры вокруг побагровевших и набухших от настойчивых ласк сосков. Следующий его поцелуй пришёлся на выпирающие ключицы, после чего он подобрался к шее. Брачная железа на ней тоже покраснела и припухла, будто призывая прокусить её, а затем хорошенько вылизать, но сквозь пелену возбуждения, стучащего в висках, Томас отчётливо понимал, что этого Даррен ему не простит. Потом… потом он обязательно пометит своего омегу, чтобы тот даже не думал, что сможет отделаться от него; вопьётся клыками в кожу, после чего станет долго зализывать укус горячим языком, пока Даррен, крепко повязанный узлом, будет лежать под ним и содрогаться от микрооргазмов… — Я люблю вас, — прошептал Томас, поднимая голову и встречаясь глазами с Дарреном. Томас подался вперёд, бережно обхватывая пальцами его острый подбородок, и нежно приник к приоткрытым влажным губам. — Господи, я так сильно вас люблю… Даррен замер, пока слова Томаса эхом пульсировали в его затуманенном сознании. Он не мог поверить, что всё происходит взаправду — что этот огромный альфа нависает сверху, отрезая для него всякий путь к отступлению, а сам он позволяет ему осыпать жадными поцелуями своё лицо, спускаться к шее, втягивая губами тонкую кожу, а затем снова приниматься мучить набухшие соски. Голова Даррена шла кругом от одного осознания, что он подпустил кого-то настолько близко — что в эту самую секунду Томас целовал и лизал такое интимное местечко на его теле. Смазка начинала выделяться всё обильнее, и ему пришлось сжать бёдра и взмолиться всем богам, чтобы великий и ужасный мафиози не потёк сквозь брюки прямо на диван. — Даррен, я же чувствую ваш запах, — опалил ухо горячий шёпот, и он понял, что даже не заметил, как Томас оставил в покое соски и начал целовать кожу за ухом. — Не сдерживайтесь, пожалуйста. — Томас прихватил его мочку губами. — Расслабьтесь. Даррен только невнятно что-то пробормотал, рассеянно кивая. Ладонь легла на щеку Томаса, поворачивая его лицо к себе, и Даррен застыл, глядя в голубые глаза с расширенными на всю радужку зрачками, в которых помимо страсти и желания читались необъятная забота и нежность. Любые слова застряли на языке, и Даррен просто продолжал смотреть на своего истинного, пока в голове бешено мелькали картинки всего их знакомства. Во время первой встречи с этим серьёзным двухметровым военным он не был способен даже предположить, что будет трепетать в его крепких объятиях и сам подставлять губы, да и, как оказалось, не только губы, под поцелуи. Бельё было уже насквозь мокрым, и Даррен ничего не мог с этим поделать. Он видел, как расширяются ноздри Томаса, вдыхая сладкий запах смазки, и ощущал, как густеют феромоны альфы в ответ, вынуждая его самого лишаться последних остатков здравого смысла, который был сейчас абсолютно не нужен. Руки Томаса прошлись по впалому животу, вызывая стаю мурашек, и легли на бёдра. Даррен стыдливо покраснел, через туман приятного головокружения осознавая, что от внимания Томаса наверняка не укроется то, как его член нетерпеливо упирается в ширинку. Тягучими поцелуями Томас снова спустился к ключицам, рёбрам и животу Даррена, после чего встал на колени, устраиваясь прямо между его разведённых ног. Плывущий разум Даррена уже почти не соображал, что происходит, когда губы Томаса коснулись кожи прямо над пряжкой ремня, где уже начиналась тонкая дорожка пушистых волосков, убегающих за пояс, к лобку. Яички тут же поджались, а в анусе запульсировало ещё сильнее прежнего, хоть он и не думал, что такое возможно. Даррену пришлось прикусить костяшки пальцев, чтобы не застонать в голос, но Томас, будто ему на зло, в очередной раз приник к нежной коже и провёл языком вдоль кромки ремня, а затем уткнулся носом в обтянутый плотной тканью лобок, вдыхая глубокий аромат своего истинного. Внезапно всё тело и сознание Даррена словно прошибло током. В голове яркими вспышками замелькали леденящие душу воспоминания. Один альфа крепко держит сзади, а второй одним рывком стягивает брюки и бельё. — Не надо! — по лицу, не переставая, текут слёзы, пока его колотит крупной дрожью. — Умоляю, только не это, пожалуйста! В ответ только низкий смех, от которого кровь стынет в жилах, и грязные сальные фразочки, нашёптанные на ухо… Сильные руки грубо сжимают ягодицы и разводят в сторону, заставляя нетронутую розовую дырочку панически сжаться. — Пожалуйста! — рыдания переходят в истерику. — Пожалуйста, не надо! Тело содрогается от ужаса, когда толстый палец нагло касается самого сокровенного, а в следующий миг одним рывком вторгается внутрь. — Блять, какой он узкий, — слышен отвратительный хохот прямо за спиной, в то время как Даррен кричит от пронзающей всё нутро боли, но ему только зажимают ладонью рот. — А ты не верил, что он девственник! — Что, нашу маленькую шлюшку ещё никто не трахал? — Второй альфа грубо хватает за яички и сжимает так крепко, что у Даррена темнеет в глазах. — Ничего, сейчас мы это исправим. — Не надо, умоляю… — кричать больше нет сил, и Даррен мычит в чужую руку. — Клянусь, его запах стал сильнее, — ржёт голос за спиной, добавляя к первому пальцу ещё один, пытаясь раздвинуть стенки конвульсивно сжимающегося ануса. — Да ему нравится! — Все омеги только об этом и мечтают, правда? — Альфа выкручивает мошонку, и Даррен начинает давиться слезами. — Что, шлюшка, какого хера ты рыдаешь? Тебе понравится, поверь. Колени больно ударяются о холодный пол, когда его швыряют вниз. Звенит пряжка ремня, и Даррен даже не успевает закричать, когда в рот суют сочащийся смазкой член. — Только попробуй укусить, — угрожающе рявкает голос сверху, — зубы выбью. Челюсть сводит, а к горлу подступает желчь из-за рвотного рефлекса, но альфа только ржёт и размашисто трахает его рот, проникая в самую глотку. По подбородку текут слюни, дышать трудно, и от нехватки кислорода реальность начинает уплывать. Даррен отчаянно пытается упереться руками в чужие бёдра, но тогда его просто резко толкают в лопатки, вынуждая встать на четвереньки. Глаза распахиваются от животного ужаса, как только он чувствует влажную от предэякулята головку, приставленную к анусу, а в следующую секунду всё от промежности до копчика пронзает адским спазмом. — Нет! Не надо! — Даррен орёт так сильно, что голос срывается за несколько секунд. — Умоляю, хватит! — Даррен, всё хорошо! — Прошу, хватит! — Я больше не трону вас, честное слово. — Пожалуйста, не надо! — Даррен, посмотрите на меня, прошу. Перед глазами снова возникла тёмная комната, залитая мягким оранжевым светом торшера. В горле стоял ком, щёки были мокрыми от слёз, а сердце билось так бешено, что казалось, оно вот-вот пробьёт грудную клетку. Сквозь панику к Даррену медленно приходило понимание настоящего: сейчас он сидел, сжавшись в углу дивана, обхватывая себя дрожащими руками. — Пожалуйста, посмотрите на меня, — опять послышался напряжённый бас, и Даррен пугливо поднял взгляд на замершего в нескольких метрах от него высокого альфу, на лице которого читалось неподдельное волнение. — Всё будет хорошо, я вас не трону, обещаю.