Трещит хрусталь

Ну вот зачем он с ней так? Разве не видно по ее страдальческому выражению лица, что она не желает говорить на эту тему? Разве опухшие от ночных рыданий глаза не вдоволь демонстрируют ее состояние? Много чего хотелось Софии спросить у него в этот момент, но лишь краткое «да» сумело слететь с беспощадно искусанных губ. — Правда?       «Тебе ещё и написать докладную, чтобы точно убедить?» — подумалось в порыве раздражения девушке. Взгляд ее также начал выражать недовольство. Она невольно нахмурилась, и меж бровей появилась морщинка. Однако, когда она заметила волнение в глазах собеседника и по совместительству своей «госпожи», тут же сбавила обороты своей обиды. Он беспокоился. Возможно, немного злился. Интересно, на кого? На неё? Но почему тогда смотрел так, как однажды смотрела на неё мать, когда она вернулась домой с разбитыми коленками? Почему смотрел на неё так чертовски знакомо, будто в эту секунду она смотрела в зеркало и снова видела обеспокоенную себя после своего визита к умирающей на больничной койке матери? — Кто-то тебя обидел? — Что? — переспросила очнувшаяся от легкого транса София, дрогнувшая, словно вместе с вопросом юноша тыкнул ее пальцем в спину. — Это были они? — взгляд переместился на стоящих позади неё служанок и стал прожигать холодом фиалковых как два драгоценных камня глаз. Сначала Софии хотелось возразить, сказать, что те девушки ни при чем, однако остановила себя, задумалась и пришла к выводу, что есть доля вины и у них. А если есть возможность доложить на них, не став ябедой, почему бы ею не воспользоваться? — Не только в них причина… — отводя якобы смущенный взгляд, ответила девушка. — Так они все-таки причастны к этому происшествию, — Астер провёл круги около лица.       «Обязательно снова напоминать?» Соне стало неловко за свой внешний вид. Ей даже подумалось, что все стало выглядеть хуже с последнего раза, когда она видела себя в зеркале. — М… — она не стала отвечать конкретно, но ее мычание дало весьма красноречивый ответ. — Вы, — строгим низким голосом парень заставил служанок прийти в ужас и вздрогнуть, — подошли сюда, — приказал следом он. На дрожащих ногах, досадно поджимая губы, девушки неуверенно зашагали к своему господину. Они не подозревали, что их мысли слышали духи, а потому выражались открыто. Одна из служанок начала даже оскорблять Астера в своей голове. Конечно, стоило догадаться, кто первый должен был получить нежелательное внимание и последующее ещё более нежелательное наказание. — Ты, — он ткнул в сторону этой служанки, и та удивленно подняла голову. — Как бы мне тебя наказать? Может, сломать тебе руку? Или лучше отрезать язык? — размышлял вслух с довольной беззаботной улыбкой парень, глядя в потолок, словно вспоминал все методы наказаний. — Ах, точно! — его осенило, и в честь этого радостного момента он улыбнулся шире, сомкнув ладони друг с другом у лица. — Двадцать ударов плетью каждой из вас. Десять ударов за каждый из глаз Софии, которые проронили слёзы по вашей вине. Ваши окровавленные спины послужат уроком всем остальным. Ну разве не прелестно? Останетесь почти целёхонькие! Он произносил жестокие слова, вгоняющие девушек в ужас, но казалось, будто он припевал незамысловатую мелодию о любви. И чем дольше он говорил, тем веселее становился. Ещё больше его забавляли испуганные глаза служанок, отсутсвие мыслей в головах из-за шока. Ради этого он готов был хоть каждый день пугать их, лишь бы поменьше думали о всяком. В этот момент потомок короля духов понял, что слышать о мыслях Софии было довольно интересно, особенно в связке с ее переменчивым лицом, которое отлично показывало все то, о чем она думает. — Господин!.. — выкрикнула одна из служанок, падая на колени. — Господин? — переспросил с явным недовольством парень. — Точнее… Госпожа! Умоляю, пощадите! — Госпожа, прошу, смилуйтесь на этот раз. Более мы не потревожим… — Смолкните, — почти прорычал розоволосый, надавив каблуком своей туфли на руку упавшей на пол служанки, после чего та вскрикнула. — Ненавижу жалкий скул. За всем этим наблюдала Соня.       «Мне не жаль их, хотя все-таки немного неловко наблюдать за этим. Чувствую лёгкую вину…»