Трещит хрусталь

Астер не знал ни одного человека, кто раздражал бы его столь сильно. Может, такова природа Софии: вызывать противоречивые чувства? Ее печальные глаза часто устремлялись куда-то вдаль, она выглядела безжизненно, когда смотрела в одну точку со стеклянным взором, не выражающим абсолютно ничего. В такие моменты она больше всего напоминала ему тех самых кукол, хранящихся в отдельно отведенной для игрушек комнате. Положи он ее туда, пополнил бы коллекцию еще одной. Астер многое в ней не любил. Нескончаемую болтливость в моменты откровений, упрямство в спорах, вмешательство в его личную жизнь, идиотский талант попадать в неприятности и нелогичные действия по отношению к нему. Как только она появилась в его жизни, усложнила все одним своим присутствием. Хотя изначально он оставил ее лишь для того, чтобы позабавиться и облегчить путь к сердцу Кайлы. А София упала на него воплощением ответственности, которую он принимать намерен не был. Ответственности за ее жизнь, которой он почему-то стал дорожить. А она, словно испытывая его терпение, делала все, чтобы заставить о ней волноваться. Но особенно сильно он не любил ее слезы.       «Не плачь. Прекрати это делать. Я ненавижу, когда ты такая. Не страдай и просто будь рядом. Слушайся меня, и я сделаю тебя счастливой», — не озвучивал свои желания Литхи. Наблюдать за ее агонией было почти невыносимо. Но он заставлял себя продолжать смотреть. Ему хотелось застать тот момент, когда она сдастся, примет поражение, согласиться с тем, что он лучше знает, что делать; он хотел услышать, как она скажет, что вверяет ему всю себя. Ну же, нужно лишь только согласиться на его условия. Тогда пытка закончится. Так было бы даже лучше. Он бы мог знать о ее мыслях, контролировать ее действия, вновь получил бы возможность использовать силу на ней. Не прекрасно ли? Дай свое согласие. Упади в его безопасные объятия самостоятельно. — Так и будешь упрямиться? — спросил Литхи, изящно садясь на диван, откуда глядел на девушку. Она не ответила вновь. Кажется, ей не до этого. Она погрузилась в пучину отчаяния под названием «возбуждение». Вновь у юного потомка короля духов появились вопросы: Почему кто-то хотел воспользоваться телом Софии? Зачем им именно она, когда вокруг есть другие женщины? Чтобы занять себя хоть как-нибудь и отвлечься от волнения, парень решил оценить несчастную жертву цветков Лунадмель. Тощая слабачка с полным отсутствием сексуальности. Ничего особенного. Подойдет разве что фетишистам. Внезапно Астер вспомнил о произошедшем ранее. О ее поцелуе, взгляде, выражении лица. В тот момент она определенно могла возбудить мужчину. Но то была не она… Лишь помутнение рассудка сделало ее такой. Софи же никогда бы не вела себя так. А если бы вела? О черт, рассуждения шли не туда. Все из-за какого-то извращенца, создавшего эту отвратительную ситуацию. О, недолго ему осталось. Астер обязательно отыщет наглеца.       «Что бы мне с ним сделать?» — он призадумался. Вместе с тем время проходило томительно медленно. Он еще несколько часов слышал всхлипы названной служанки. Но так и дождался ее просьбы прекратить мучения. Вскоре та притихла. Уснула сама. Он склонился над ее свернутым в калачик телом. Совсем бледная, изможденная.       «Почему ты не попросила меня помочь?» Она могла принять протянутую руку помощи, но отказалась. Сплошная загадка. Так недолго сойти с ума. *** Солнечный свет проник в комнату сквозь прорезь не до конца закрытых штор. София проснулась к обеду. Сонно простонала, отгоняя отголоски забытых ночных кошмаров, начала смотреть на потолок и прокручивать в голове вчерашние события. От стыда сердце забилось чаще. Девушка до конца взбодрилась, осознав, что натворила. Из слабости в теле не хотелось вставать еще лет двести. Но подозрительные покой и тишина не позволяли расслабиться. София начала искать глазами знакомые лица, однако в комнате никого не было. С большим трудом она приняла сидячее положение и свесила ноги с кровати.       «Лучше бы я сдохла. Как мне смотреть ему в глаза? Что сказать, когда увижу его?» Соня ударила себя ладонью по лицу, еле сдерживая порыв избить себя.       «Слушай, вчера я тебя поцеловала. Ну, знаешь… Можешь, пожалуйста, забыть об этом, если не сложно? Почему? Ну… Просто иначе я утоплюсь!» Пища от неловкости, она колотила свои ляжки, тем самым наказывая себя. Можно было терзать себя сколько угодно, но от того факт не менялся — поцелуй был. Он случился. И, что самое постыдное, Астер ее оттолкнул.       «Можно ли считать себя отвергнутой?» Ничего уже не изменишь. Придется как-то свыкнуться, принять то, что она позволила себе эту слабость и теперь будет жить с осознанием содеянного всю жизнь.       «Ладно, есть даже плюсы. Я могу сказать, что была в бреду… В бреду… А почему я была в бреду? Что со мной происходило?» Соня встала и маленькими шажками подошла к окну. Неизменно прекрасный пейзаж. Открытый вид на уже медленно увядающий к зиме сад. Кажется, цветы еще поддерживались магией. Но от того вид смерти никуда не исчезал. Изредка проходили вдоль каменных троп работники поместья Айджар, занимающиеся привычными для себя делами. Следить за их однообразной рутиной и привычной суматохой было эдакой процедурой релакса. Ну вот же, мир вокруг остается прежним. У людей все как всегда. А значит, все стабильно. Это действительно успокаивало. Казалось, выйди Софи на улицу, стала бы частью этого общего однообразного механизма именуемого жизнью. В комнату осторожно постучались, подождали несколько мгновений, не услышали ответа, но все-таки вошли. Кажется, стук был лишь предупреждением. Возможно, тем самым проверяли, очнулась ли она. Старый лекарь вздрогнул и тут же поклонился, когда увидел фигуру стоящей в дальнем конце комнаты. — Добрый день, — поприветствовал он девушку.       «Да какой уж там добрый. Называй все своими именами. День хуевый!» София неоднозначно хмыкнула и вновь обернулась к саду, находя в нем спасение. — Мне велели провести осмотр. Я прибыл для этого. Можете позволить?.. — старик объяснялся излишне взволнованно, словно перед ним стояла некая важная госпожа, а не обычная служанка.       «Странно это как-то», — подумалось настороженной Софии. — Да, — она, соответствуя подаренному ей обращению, деловито прошлась по комнате и самостоятельно села на край кровати. — Благодарю вас. Я быстро. Закройте, пожалуйста, глаза. — Зачем? — Моя магия может вас ослепить. Чужеземка тяжело вздохнула, но глаза все-таки закрыла. Она мало смыслила в магии и устройстве мира, потому могла казаться другим слишком щепетильной и недоверчивой. Впрочем, какое у окружающих сложилось о ней мнение, волновало все меньше. Полякова воспринимала их как массовку, особо ни на что не влияющую. Кончиком носа она почувствовала щекотку и слабо улыбнулась. — Не больно, правда же? — сказал заметивший перемену в лице брюнетки лекарь, чем-то очень сильно обрадованный. — Да. Скажите, что со мной? Я больна? — не упустила момента поинтересоваться София. Это было, как-никак, ее здоровье, о котором она спустя столько лет решила поволноваться. — О… Ох… Нет, что вы… Правда… Ваш поток маны очень нестабилен. Но! Но я уверяю, переживать не о чем! — Мне вчера было очень плохо… — Ах, да. Вас отравили… Соня убрала старческую руку и хмуро посмотрела на лекаря, требуя дать пояснения.