Трещит хрусталь

София радостно напевала импровизированные мелодии, пока завязывала ленту шляпки темно-изумрудного оттенка, под цвет выходного платья. Настроение девушки было приподнятым от предвкушения близившегося события — похода в оперу. — Астер, ты сегодня выглядишь великолепно! Нет, даже лучше, чем просто великолепно. Знаешь, как тебе идут подобные платья? — не скупилась на комплименты она, когда юноша в девичьем обличии вошел в комнату. Он взглянул в зеркало, довольно кивнул и ответил: — Не стану спорить, — улыбка на его лице просияла столь ярко, что, будь она светом, ослепила бы девушку в тот же миг. — Делаешь вид, будто первый раз себя видишь. Литхи пригладил юбку голубого платья и взял названную служанку под руку, затем украдкой взглянул на нее в отражении. Головной убор Софии шел к лицу, но не так сильно, как роскошное платье, атласная ткань которого выгодно переливалась на свету. Каждая складочка могла стать прекрасным творением, найдись только умелый художник, чья кисть сумела бы передать красоту одеяния реалистично. Неужели София не видела, как выглядела в подобном образе? Может, реакции никакой в ней не было от того, что она привыкла к себе? Корсет отлично подчеркивал тонкий стан, изящность хрупкой девичей фигуры. Ей в нем было терпимо. Выдавали дискомфорт высокие, глубокие вдохи, при которых скромная грудь вздымалась и опускалась с большей чем обычно амплитудой. Неужели он начал замечать даже такие нюансы? Может, это он начал находить в ней то, чего ранее не видел? Теперь же в его глазах темноволосая чужеземка смотрелась столь чарующе, что говорить ей об этом было бы чем-то неприличным, неправильным, а в какой-то мере даже некультурным. Хотя когда он вообще переживал по этому поводу? Наверное, сейчас, когда решил промолчать. Вся прелесть скрывалась и в том, что сама девушка не ведала о своей красоте. Знал только он и, возможно, те, кто заметят Софи средь пестрой толпы богемы империи, пришедшей поглазеть на представление, сделать вид, что им очень интересна светская жизнь не только для того, чтобы покрасоваться новыми нарядами и во время антракта обсудить последние слухи. — На этот раз я буду твоим сопровождающим, — задорно сказал он и быстрым шагом повел к выходу. — Нас ждет экипаж, Софи. Поторопимся же. — Эй, я на каблуках! *** В главный театр оперы и балета входили знатные дамы и господа — высшее сословие империи. То были люди с важными, умиротворенными лицами. Лишь некоторая часть из толпы была одета чуть скромнее, скорее всего то были представители купечества, успевшие купить билеты, если и не на первый, пускай хоть на последний ряд. Все эти гости культурной обители готовились хорошо провести ближайшие три часа. Сама атмосфера, царившая внутри театра, уже наполняла трепетом, слегка одурманивала. И София, ступавшая по светлым мраморным ступеням лестницы, чувствовала себя спокойно, точно именно в этих стенах хранилась ее душа все эти годы тревожных метаний. Любовь к опере привила ей мама. Хотя бы потому что Надежда Васильевна, как звали женщину в узких кругах, была пианисткой оркестра одного из театров, подобных этому. Правда не такому большому, роскошному, нет. Женщина умерла, а любовь, объединяющая множество душ, в том числе и ее с дочерью души, осталась. — В балете я не разглядела красоты, пускай мама и говорила, что я люблю глазами. Может, она все-таки ошибалась? «О чем ты?» — хотелось спросить Астеру, но он поднимался вслед за девушкой, и не имел под рукой блокнота, на котором мог бы написать. Его держала в своих цепких ручках Софи, продолжающая говорить что-то о прошлом. Она часто говорила ему совершенно непонятное: использовала странные фразы и выражения, делилась хаотичными мыслями, иногда даже не связанными друг с другом, наверное, полагая, что Астер в связи со своей смышленностью догадается самостоятельно. Софии не нравилась тишина. Возможно она пыталась разбавить молчание своими слегка неловкими монологами, а возможно озвучивала обрывки нескончаемого потока мыслей, вспоминая их договоренность. Если из двух вариантов верен последний, ему стоило бы объяснить ей, что подразумевал он иное. Но не хотелось. Слышать ее голос ему нравилось. Пускай лепечет все, что вздумается. Он готов слушать. Иногда он даже пытался разобраться в том, что именно говорила Софи. Стоило бы не только слушать, но и слышать. Хотя бы иногда. Но понять человека, который и сам то себя не понимает — задача практически невозможная. — Однако оперы показались мне чем-то невероятным. Это совокупность всего: музыки, пения, актерской игры, красивых нарядов, общего зрелища… Причем все на достойном уровне. Единственное, иногда было неудобно читать субтитры, но к годам так тринадцати я приучилась. Общую суть он уловил. Ей нравятся оперы. Впрочем, она об этом уже говорила. — А вот мой отец… *** Юные леди вышли в ложу, и люди, успевшие уже войти и сесть, начали разглядывать тех счастливчиков, купивших обособленные и, несомненно, неприлично дорогие места. Полякова невольно нахмурилась и поежилась, почувствовав скользкие прилипчивые взгляды любопытства, граничащего с завистью. Астер же оставался совершенно хладнокровен, лицо его оставалось непроницаемым, и было непонятно, какие эмоции он испытывает. Он просто грациозно, соответствующе своему женскому обличию сел на сидение, поправил юбку и провел рукой правее от себя, приглашая сесть рядом с собой. Соня молча кивнула и присоединилась к юной госпоже Астель.       «Единственный плюс сидеть здесь — это то, что к Астеру не будут лезть люди» А они бы точно лезли. В этом названная служанка убедилась тогда, когда взглянула на окружение снизу. — А ты знаешь, о чем вообще опера? — поинтересовалась у Литхи девушка, отвлекаясь от разглядывания вида. — Не-а, — ответил полушепотом парень. — То есть ты купил билеты непонятно на что? — от неожиданного ответа юноши девушка тихо рассмеялась. — Ну как же? На оперу, — ответил он беззаботно. — Спасибо, что хоть с этим не ошибся. — Софи, — юноша в парике начал приглаживать светлую макушку, намекая. Когда же подруга не догадалась, он произнес: — Шляпка. — Ах, да! Совсем забыла снять ее… Какой кошмар, — девушка поторопилась развязать бант под подбородком. — Может, потому люди пялились на нас? Подумали, что за дура сидит в головном уборе, — она рассмеялась. — Не волнуйся. Даже если и так. — Ты хочешь меня успокоить или наоборот?! В ответ лишь ухмылка. *** Полумрак и живая музыка заставили былые воспоминания встрепенуться. О, как же Соня скучала по этой атмосфере. На сцену выходили артисты в буквально блистательных нарядах. Оперу исполняли на родом языке, от того пользоваться биноклем, чтобы прочесть слова, возможности не представилось. Постепенно история начала раскрываться, и бывшая гимназистка уловила суть сюжета. Император и императрица плачут от того, что третий наследник умер сразу после родов, в то время как жадный до денег и власти герцог радуется удачному стечению обстоятельств. Он предлагает убитой горем императрице выпить эликсир, способный помочь ей родить здорового ребенка для императора и народа. Женщина принимает его и умирает. Врачи объясняют смерть переизбытком активного вещества. «Неправильно подобрали дозу», — говорят все как один. — О нет, Ее Величество действительно умерла? Но она мне так понравилась… — София пригнулась вперед от напряжения. Император остался совершенно один. Без наследника, без своей любимой прекрасной жены, убившей себя в надежде стать счастливой матерью. Актер вышел на сцену один и начал петь песню о несчастной любви, о долге перед народом, об одиночестве, которое поглотило его душу. В тот момент сзади подкрался герцог, который предложил Его Величеству найти новую императрицу. — «Не бывать этому!» — кричал император. Однако после длительных уговоров все-таки согласился. — Он хочет свою дочь поставить на это место. Ох уж эти политические интриги, — Полякова закатила глаза, словно уже устала видеть подобные сюжеты. Герцог придумал хитрый метод. С помощью магии он придаст дочери внешность покойной императрицы, чтобы на смотринах выбрали именно ее. Однако план его был разрушен тогда, когда император случайно встретил деревенскую девушку. Добрый советник, видя состояние императора, предложил правителю переодеться в одежды простолюдина и осмотреть свои владения. Встреча императора с Шарлоттой, главной героиней, произошла во время этой самой вылазки. Девушка привлекла своей простотой, скромностью и, конечно, красотой. Император наблюдал за тем, как та пела о нелегкой судьбе своей, пока работала. — Будь я мужчиной, тоже бы влюбилась, — Соня хихикнула и плюхнулась на спинку сидения. Астер ранее не интересовался операми, да и в целом театральными представлениями. Зрелищами он пресытился. Духи могли для него сделать все, что угодно, герцог задаривал подарками, Ритаус с детства развлекал играми. Что-то подобное вряд ли бы приковало его внимание когда-либо. Да и сейчас, признаться честно, единственный потомок короля духов следил за происходящим на сцене невнимательно. Но внимательно наблюдал за движениями сидящей рядом с ним Софи, за переменчивым настроением, за тем, как она меняет положение бровей на своем сконцентрированном лице. И только тогда, когда она что-то комментировала, юноша в девичьем обличии отвлекался на сюжет, который вскоре показался интересным. Но то была заслуга Софии. Ее заинтересованность порождала и его заинтересованность. — О нет, у нее уже есть возлюбленный… — протянула с досадой темноволосая девушка, прикусив губу. — А ее уже выбрали в качестве будущей императрицы.       «Вот как?» — аметистовые глаза обратились к сцене, на которой мужчина, на голове которого красовалась корона, пытался принудить женщину к тому, чтобы та ему отдалась. — «Молю вас, нет! Не вам сердце свое пред Господом отдала я!» — певица взмолилась. — «Воля Господа — воля моя! И выбрал я, Шарлотта, тебя. Так будь же ты матерью наших земель, так будь же моей! Прими любовь мою!» — «Вами управляет не любовь! Вами управляет только похоть!» — Фу, убери от нее руки, мудила. А я считала тебя нормальным… — Соня случайно положила свою холодную бледную ладонь поверх ладони Астера. Впечатления не отпускали ее и во время антракта. Девушка продолжала делиться испытываемыми при просмотре эмоциями. — Вот это храбро, конечно. — Что именно? — спросил Литхи. — Я в том плане, что кто-то осмелился выставлять императора, пускай и выдуманной страны, извращенцем и глупцом. Где это видано, чтобы власть выставляли такой слабой? А обычная крестьянская дочь шлет правителя к черту. Это же просто офигенно. — На самом деле здесь скрывается политическая позиция Антуана Киора. Он жил четыре века назад и активно выступал против аполитичности. Несчастная слабая Шарлотта, поющая песню о горе своей семьи, одно из многочисленных олицетворений безропотности народа. Герцог отражает аристократию, что разлагает саму структуру власти. Императрица — мать империи, отвечает за плодородие. Антуан был глубоко верующим человеком. Он считал, что причиной пятилетней засухи, произошедшей при его жизни, был гнев бога, — пояснил Астер. — Так вот почему они так часто обращаются к богу… Подожди, — девушка повернула голову к сидящему рядом парню, — ты же говорил, что не знаешь, про что эта опера. — Я и не знал. Лишь только автора либретто. Я знаком с его биографией. — Ах, вот как. Я не особо разбираюсь в истории вашего мира. Объясни, пожалуйста, как так вышло, что у вас открыто показывают нечто подобное, критикующее власть? — Оперу смотрит аристократия. Она, скажем так, настраивается на дух самоотверженной преданности стране. Хотя, — Астер пригнулся ближе и кисло улыбнулся, — они смотрят и смеются, не ведая о том, что с тех пор мало что поменялось. Живут в иллюзии того, что в нынешнее время все иначе. — Политика повсюду. Впрочем, ничего нового. Только мне вот интересно, чем все закончится? Если все так плохо. — Судя по работам Антуана… Все будет грандиозно, — глаза цвета сирени хитро сузились, и в полумраке ложи в них блестела доля садизма и предвкушения. — Не говори. Я хочу сама это увидеть, — девушка подняла в воздухе ладонь, останавливая собеседника. А затем перевела тему: — Может, сходим поесть? Личико красавицы Астель помрачнело только от одной мысли от этом. Люди начнут виться как пчелы возле улия. — Почему ты говоришь? Тебя же могут услышать! — внезапно опомнилась попаданка, начав оглядываться по сторонам. — Все в порядке. Я создал вокруг наших мест звукоизоляцию. — Ты и такое умеешь? — Я много чего умею. Отчего-то Соня покраснела и отвела взгляд. — Ты хотела поесть? Давай сходим, — ослепительная блондинка, леди Астель Айджар встала с места и галантно протянула руку. *** — Что? Какого… Нет, нет, нет… — начала стонать во всю Софи. — Ты об этом говорил, что ли? Они все померли. Это, по-твоему, грандиозно? — Забыл сказать о том, что Антуан Киор к тому же был анархистом. — Поздновато спохватился, Астер. В итоге возлюбленного главной героини подставили и приговорили к смерти, а сама Шарлотта, не желая мириться с уготовано ей судьбой, утопилась в реке. Император же тронулся умом и повесился, а герцог, не сумевший воплотить задуманное в жизнь, попытался поднять революцию, за что был объявлен государственным изменником и казнен. — Ты бы предупредил, что повел меня на трагедию. — Тебе не нравится? — Нравится. Даже слишком сильно. Я буду под впечатлением еще дня три ходить. — Главное не закончи как Шарлотта, — Астер ущипнул названную служанка за щеку. *** Он замер, и сердце его совершило кульбит в тот момент, когда средь сидящих на диванах людей он заметил ее — Кайлу Весту. В окружении своей семьи, естественно.       «А говорила, что времени нет на встречи со мной», — что-то противно ускользнуло, царапнуло грязным когтем в глазницы, отчего пришлось преодолеть желание зажмуриться и прикрыть лицо руками. Нет, он этого не сделает. Он не отведет взгляда, не упустит эту возможность видеть ее. Какое прекрасное, а, самое главное, удобное стечение обстоятельств. Он не пытался ее найти, как она сама нашлась. Неужели их сводит сама судьба? Это было бы отличным объяснением, учитывая то, что они являлись главными героями. Литхи почти кровожадно улыбнулся от мысли, что наследница рода Веста еще не знала об этом, пребывала в своих иллюзорных страхах и представлениях о жизни. — Ах, извините! — услышал он знакомый тихий голосок той, кого должен сегодня сопровождать, и остановился, отвлекся и обернулся. София столкнулась с одной леди в бордовом бархатном платье. Ничего страшного, сейчас важнее другое — не упустить Кайлу. Он подойдет к ней и напомнит о себе. Интересно, какая у Кайлы будет реакция?       «Надеюсь, она успела соскучиться», — Астер усмехнулся своим мыслям. О, нет, это вряд ли. У нее же столько дел, столько дел. — Хм? — краем глаз юноша в девичьем обличии заметил, что Софи остановилась. Он переметнул свой взгляд к названной служанке с некоторым любопытством. Лицо девушки выразило шок и осознание. Резкая тревога пробралась в темноватую сетчатку глаз и начала плескаться в них. София начала судорожно оглядываться, вертеть головой из стороны в сторону, сбито испуганно дыша. — Этот кулон… — внимательный слух потомка короля духов уловил тихое в шуме толпы бормотание. — Это точно был он! Внезапно Полякова дернулась и побежала прочь, к выходу.       «Что произошло?» Духи не смогли дать ответа на вопрос. Они томительно молчали, и вскоре ответили:       «Мы чувствуем странные колебания энергии» Вот черт. Это совершенно не тот ответ, который ему нужен. Несколько секунд Астер стоял в смятении, словно на перепутье. Сейчас он может сделать только один выбор: либо он пойдет к Кайле, либо побежит вслед за Софией.       «Софи не знает местности… С ней может что-нибудь произойти», — он волновался. Время все шло. И в итоге Астер сделал выбор. *** Столкновение и типичное при таких ситуациях извинение. Ничего необычного, казалось бы. Однако прошло мгновение, и в голове вновь всплыл образ незнакомки, ушедшей и затерявшейся средь прохожих. Образ до боли знакомого украшения, которое было навсегда потеряно, спрятано в глубинах темных холодных вод. — Этого не может быть… Это был он… Шаг вперед, а затем остановка. Чужеземка вновь прокрутила столкновение в голове. — Тот кулон… Это точно был он! Кулон покойной матери. Кулон с аметистом, который Соня по своей глупости была готова передарить, который по своей глупости потеряла. Это был он. Сердце забилось в бешеном темпе, и от паники София ринулась с места в поисках женщины в бордовом платье. Той таинственной женщины, которая при столкновении аккуратно пригладила ее волосы. Странный жест для незнакомки. Но что, если то была…       «Мама! Неужели это была она?!» Взгляд нашел эту женщину бордовом платье, идущую вдалеке, вдоль богатого квартала, вдоль красиво украшенной улицы, вымощенной светлыми плитами. — Прошу, подождите! — крикнула отчаянно девушка из другого мира, еле как поспевавшая за ней. Из-за каблуков Соня несколько раз чуть не упала, столкнулась еще с несколькими прохожими. Новые туфли натирали, но преследующая свою цель девушка совершено не ощущала дискомфорта, игнорировала боль. — Стойте! Наконец, она добежала. Бесцеремонно схватила женщину за локоть и повернула к себе лицом. Но на шее той, кого она поймала, никакого кулона не было. — Что вы творите? — гнусавый недовольный голос сбил с мыслей. — Что? — Я спрашиваю: что вы творите? Милочка, у вас есть ко мне какое-то дело? Это не мама. Она ошиблась. Побежала не за той. Упустила шанс. — А… Нет, нет… Извините. Я вас кое с кем перепутала… — бывшая гимназистка отпрянула, как от огня, отступила назад и опустила голову, позволяя женщине пойти по своим делам. — Нет, я должна ее найти! Где же она может быть? Шум вокруг смешался с гулом в голове, окружил, обезоружил. Стало так уныло, так горько. И вместе с тем табуном ускорял скорость гнев, растекающийся по венам. Она ведь не оставит все вот так? Но сделать ничего уже не может. Это чертово бессилие следовало по пятам всю ее осознанную жизнь. Даже сейчас ничего не смогла сделать. Где? Где ее найти? В какую сторону она могла пойти? София начала вертеть головой по сторонам, как сумасшедшая смотрела людям в лица, пытаясь отыскать родное среди десятков чужих. И каждый раз встречалась лишь с недовольным взглядом прохожих. К горлу подступила тошнота, и перед глазами все завертелось. На ватных ногах она сделала еще несколько жалких коротких шага, а затем упала наземь. На сидевшую посреди дороги девушку смотрели как на сумасшедшую, старались обойти, отступить от нее как можно дальше. Астер застал свою названную служанку в очень странном состоянии. Девушка не реагировала ни на его прикосновения, ни на его тихий шепот у уха. Когда же он написал вопрос на листке бумаги, девушка даже не взглянула. Ее стеклянный взгляд был устремлен под ноги прохожим, из уст срывались обрывки одних и тех же слов: «Я ее упустила».