Трещит хрусталь

      «Где я?» Этим вопросом София задалась тогда, когда почувствовала боль от удара головой о сырое дубовое дерево. Вокруг было темно, все тряслось, слышался топот копыт. По слуху девушка поняла, что лежала в телеге, по ощущениям ехала по неровной кочковатой дороге. Попытки двинуться не обвенчались успехом, ибо тело ее было связано по рукам и ногам, и даже глаза перевязали грязной тканью. Без суматохи Соня продолжала лежать, не выдавать своего пробуждения, так как не была до конца уверена в том, что рядом с ней не сидел или лежал посторонний. Лишь страх продолжал проскальзывать сквозь древесные щели, обвивая тело и заставляя его нервно дрожать. Коварное дыхание сбилось, отчего появилась потребность вдохнуть воздух полной грудью. Но кипиш был сейчас ни к чему. Она все равно связана и без оружия. Даже если что-то попытается предпринять — только спровоцирует недоброжелателей. Ей того не нужно. А потому, преодолевая тревогу, София заставила себя погрузиться в мысли, скомканные и спутанные. Голова кружилась и оставалось легкое чувство тошноты.       «Что произошло? Меня похитили? Что… Астер! Где Астер?» Точно, проклятие подействовало. Но что случилось после? Она не помнила. Все было словно в тумане, густом до ослепление, закрывающем обзор к прошлому. А при попытках развеять его, возникала колкость в голове. Что-то блокировало доступ, прямо как при попытке разобраться в последних событиях из собственного мира.       «Что-то определенно случилось. Это же не может быть розыгрышем?..» — Че с ней делать, говоришь? — слух уловил тихий мужской разговор. Однако расслышать все слова не представлялось возможности из-за дальности и общего шума, который заглушал голоса. — Да вот, видите ли, снова клиент странные условия ставит… Далее расслышать не удалось. — Не убивать сразу?.. — Дал целый список, представляешь? — Ну, что тут у нас? На органы продать — это то мы и без его указаний сделаем… — мужчина то ли засмеялся, то ли закряхтел. Разговор был про нее. Точнее, про то, что с ней сделают после того, как довезут до куда-то. Надо срочно что-то предпринимать, попытаться сбежать. Кто бы то ни были, эти люди не желали ей добра. Впрочем, об этом было не сложно догадаться и в самом начале.       «Нет, я не могу освободиться. Веревки очень прочные и туго стянуты. Меня убьют? Это конец?» *** — Поднимайте ее, — скомандовал третий голос, после чего чьи-то крепкие руки схватили тело Софии и вытащили, перекинули за плечо.       «Делай вид, что без сознания… Пока нельзя выдавать себя…» — повторяла себе чужеземка, чтобы не забыть. *** Астер слышал жалобный плач, наполненный тревогой за него, хотел открыть веки, поднять ладонь и успокоить. Однако все силы уходили на сопротивление организма влиянию проклятия. Он впервые чувствовал себя таки слабым, беспомощным. Но это было в какой-то степени даже приятно. О нем беспокоились абсолютно все, и думы его близких, наполненные переживаниями, были заполнены только им. Он же мог позволить себе подобное эгоистичное ликование? В конце концов, он всегда жаждал внимания дедушки и кузена, которым не было до него дела из-за дел собственных, куда более важных, дел внешнего мира, куда вход проклятому дитя был воспрещен. — София, — он позвал ее, надеясь на отклик. Его слабую ладонь остановил, накрыл своей, большой и сухой, герцог Литхи, сидящий последние часы около внука. — Софи, где… — тихо промямлил на придыхание юноша, убирая длинные розовые пряди, прилипшие ко лбу. — Все в порядке. Я отвел ее отдыхать, — поспешил успокоить мужчина. — Она больше не плачет? — Нет, не плачет. — М… — от усталости потомок короля духов погрузился в сон.