Трещит хрусталь

Барьер, который создал Астер, мог назваться величайшим магическим творением. Основываясь на механизмах работы духовной энергии, которую принимают со специальным обрядом наследники рода Веста, Астер повторил и улучшил щит Франца Веста. Сломить барьер было практически невозможно, а потому выйти или проникнуть на территорию поместья Литхи незамеченными становилось и вовсе нереальной задачей. Невооруженным взглядом барьер был почти невидим, однако легкое пурпурное свечение при падающем под определенным углом светом создавало необычное переливание. София время от времени засматривалась на эту красоту. Магия Астера была искусной. Она представляла угрозу, но вместе с тем была способна создавать нечто изящное и нежное.       «Так похоже на него», — подумала про себя девушка, прогуливаясь вдоль барьера, и на исхудавшем лице ее расцветала улыбка, такая же весенняя, какое возникало настроение при воспоминаниях о юноше. София вышагивала медленно, предаваясь мечтам о том, как Астер поговорит с Кайлой, как он отпустит ее, после чего та вернется в отчий дом; о том, как недоразумения и недопонимания исчезнут в один миг, уйдут и забудутся словно страшный сон, а кошмары Софии отступят, разрешат насладиться жизнью в мире, где она встретила любимого человека. Ей столь малого было надо — просто увидеть то, как Астер обретет счастье, и, по возможности, стать частью этого счастья. — Лгунья, — вторил голос в голове, напоминавший об эгоистичности человеческой натуры. И София с чуть поблекшей от противоречий чувств улыбкой остановилась, осознав, что для ее собственного счастья оставаться лишь наблюдательницей будет мало. — Кайла? Темноволосая юная леди вздрогнула и обернулась. Обращение Софии словно ударило электрошоком — настолько заложница была напугана. Юная леди слишком громко вздохнула от облегчения, успокаиваясь, что нашел ее не похититель, ранее на ее глазах истязавший могущественного мага. — София, это ты, слава богу, — Кайла накрыла лоб ладонью. Голова ее отяжелела от свинцовых мыслей. — Что ты здесь делаешь? — спросила Соня, подозрительно опуская взгляд на деревянную палку в руках девушки. — Это же твой Шуэт? — узнала она священное оружие. — Неужели… Ты пытаешься сбежать? — догадалась София, и подняла вопросительный взор. — Он совсем с цепи сорвался. Слишком опасно находиться здесь, рядом с ним, — объяснила Кайла, выпрямившись. Голос ее становился строже при упоминании своего похитителя. — Нет, ты не… — Черт, ну давай же, прошу тебя, — нервы наследницы рода Веста сдавали. Это была уже десятая попытка преобразовать меч. — Ну же, разрежь эту ленту! — обращалась она к оружию отчаянно. — У тебя ничего не получится. Меч не примет тебя, — сказала София, вселяя своими жестокими словами отчаяние, будто учитель произносил вердикт чьим-то умениям, хладнокровно закапывая еще один не проросший стебель таланта. — Прошу, успокойся, я сейчас тебе все объясню… — Почему ты так решила? — спросила Кайла, округляя свои светлые напуганные глаза. — Скажи, ты что-то знаешь?! — Веста резко вцепилась в плечи названной служанки. — Хочешь сбежать со мной? — О чем это ты? Внезапные вопросы вогнали чужеземку в ступор. София собиралась успокоить Кайлу, рассказать ей о том, что меч ей совершенно не понадобится, однако заложница была слишком взволнована, в ней отсутствовала готовность выслушать. Ею завладела паника. — Астер слишком опасен для окружающих. Он нестабильный психопат, София. Ты наверняка это знаешь. — Ты слишком напугана, поэтому так говоришь, — бывшая гимназистка мотнула головой. — Ты и сама знаешь, что это не так. — Если хочешь пойти со мной, только скажи. Маркизат Веста обеспечит тебе безопасность. Сегодня есть возможность выбраться отсюда тебе и мне. — Нет, нет, подожди… Послушай меня, — Соня высвободилась из цепкой хватки рыцарши, — Астер скоро будет здесь. Он ищет тебя, чтобы поговорить. Тебе незачем использовать Шуэт. — Он скоро будет здесь? Черт, нужно срочно… Срочно выбираться отсюда! — вскрикнула Кайла, начав размахивать руками в надежде, что оружие примет другой вид и поможет освободиться от заклинания потомка короля духов. — Да почему не получается?! — Кайла, пожалуйста, успокойся… Астер хочет… — Так вот вы где, — послышался мужской тенор вдали, от которого под легкими Кайлы образовался тугой узел. — А я уж вас обыскался… — произнес юноша в девичьем обличии с ироничной ухмылкой. Обе девушки, которых он искал, совершенно не ощущались духами. Они заставили его побегать. — Гуляете без меня? Как забавно было встретить их вдвоем, услышать весьма занимательный разговор. — Хотите сбежать от меня, девочки? — Нет, не подходи ко мне! — крикнула Веста, отступая назад. Обычно чистые глаза ее были наполнены мутью боязни. Астер напрягся, заметив во взгляде девушки некую озлобленность, какую ранее в ней не видел. Вопреки громкой отчаянной просьбе он ступил вперед, надвигаясь медленно. Он не хотел спугнуть, однако и не подозревал, что его окровавленный вид вселял в заложницу ужас. И надвигался он в представлении ее как сама смерть. Она замахала руками интенсивнее, заранее отбивалась, а затем отвлекалась на жалкие попытки разрезать красную ленту на запястье. Астер приближался и наблюдал, вспоминая слова Софии: «Возможность того, что Кайла станет мастером Шуэт есть». В момент, когда он подумал об условиях, которые упоминала София, зрачки его сузились при виде яркого света. Меч принял Кайлу Весту в качестве своей хозяйки. Прежде, чем фаворит духов подумал о чем-либо, он оттолкнул Софи, стоящую в опасной близости к оружию. Тело его двинулось самопроизвольно. В другой момент меч обрел вид ножниц. Одно неосторожное движение Кайлы обернулось трагедией. *** Все произошло слишком быстро, чтобы осознать это до конца. София помнила лишь мутное окружение, казалось, от заполненных бездонным отчаянием глазниц, громкие, разрывающие сердце крики упавшего наземь раненного Астера, схватившегося за лицо дрожащими и запятнанными алым ладонями. Было непонятно, куда именно его ранили. Крик Софии звучал в унисон с его, ибо девушка, встав на колени, начала звать на помощь в надежде, что кто-нибудь из служащих еще остался в их части территории и мог прийти на помощь. Она запомнила виноватое, ошарашенное лицо Кайлы, которую теперь не постыдилась бы назвать мерзавкой. Ярость, отпечатавшуюся где-то под ребрами клеймом, София тоже никогда не забудет. Если раньше она хотела принять главную героиню в качестве возлюбленной Астера, после того, как застала воочию неминуемо произошедший сюжетный поворот, отринула эту идею окончательно. Она не сможет простить ей этого. Не сможет. Затем все как в тумане: подошедший Ритаус, служанки, поднявшие ее онемевшее тело, лекари, приехавшие непростительно поздно, слишком поздно, чтобы спасти глаз, один из драгоценных аметистовых, таких красивых, ранее глядящих на нее необыкновенно по-родному. И снова слезы, слезы, слезы, абсолютно бессмысленные и бесполезные, какой она себя считала, гадкие и отвратительные, какой она себя называла. — Я ничего не смогла изменить, абсолютно ничего, — вторила Софи, заикаясь от бесконечных рыданий. Что бы она ни делала, сюжет не менялся — об этом были ее слезы, ее спутанные как и волосы мысли, тихие мольбы о прощении. Однако София просила прощения у Астера и Ритауса не за то, что оказалась бесполезной. — Это моя вина, моя… Когда дрожащий голос сознавался, чужеземка переходила на шепот, граничащий с писком, звучащим так, словно надрывалась высокая нота ее связок, и кто-то предавался сумасшествию. В такие моменты она начинала качаться из стороны в сторону, все больше походя на действительно сошедшую с ума. Наверное, такими люди становятся, когда любовь переходит в восторг, ибо София слишком сильно любила Астера, готовая возвысить свою любовь в культ, восхищаясь каждым сантиметром его тела, любым проявлением его эмоций, готовая простить любое его поведение, любую обиду. А обижал он ее часто. Но все это было пустяком, пока он был счастлив. — Но это уже не любовь… — вновь пугал холодный голос в голове. Ему ли говорить, не познавшему этих чувств. — Если бы не я, он бы… Не убил в тот день Стефана. Возможно, даже такая гнилая душонка мага могла пригодиться, возможно, Стефан бы подоспел вовремя и сумел бы оказать первую помощь, сохранив глаз. Если бы не она, Астер бы не поранился и вовсе. Оттолкнул ее, а сам попал под горячую руку, дурень. — Лучше бы я лишилась глаза. Это должна была быть я… Ритаус пытался образумить, говорил что-то утешающее, просил не винить себя. Но София точно знала, в глубине души он наверняка тоже винил ее, желал ей смерти. И он был в этом прав. Если бы не она… И эта мука длилась слишком долго. Наверное, томительно медленно тянущиеся минуты наказывали ее за сохранность, которой одарил ее потомок короля духов, почему-то в тот момент решивший, что защитить ее было лучшим решением. Астер все не приходил в сознание. Но София была уверена, как только он проснется, взглянет на нее уже одним ясным глазом, в котором блеснет злобная искра, взглянет на нее уже трезвым взглядом, он поймет, что все было зря, что ее никчемная туша ни на что не годна, и что тело ее этого не стоило. Он обо всем пожалеет. И будет полностью справедлив в своем сожалении. *** Боль пронзала голову, отдавалась пульсацией к затылку, вискам и лбу, словно пожирающая со всех сторон мигрень. Иногда становилось легче, и Астер выходил из жуткой беспомощной лихорадки. Только ему казалось, что он вот-вот выберется из этого состояния, вернется в реальность, что была где-то рядом, за темной завесой; только начинал слышать голоса вокруг, какие-то щемящие скулы и челюсть всхлипы, словно кто-то долго-долго тосковал по нему, как он вновь падал в бессознательное противостояние с болью. Хотелось бы ему поднять руку и погладить темные волосы, мягкие и шелковистые, пахнущие слабым цветочным ароматом. Но не мог, а потому ему оставалось лишь пребывать в тревожном небытие, подсознательно все прекрасно осознавая — где-то там, в углу комнаты плачет его ранимая Софи, роняет свои кристально чистые слезы на простыню и пол, растирая до красноты щеки. Глупенькая Софи. Где-то там она рядом. Не отходит от него, забывая про сон и приемы пищи, изнуряя себя сожалениями. Он все прекрасно знал: и о том, что она зовет его, и о том, что всхлипывая, прижимается к нему, сжимает одеяло в своих цепких маленьких кулачках. Все знал, но ничего не мог поделать, чтобы успокоить ее. *** — Ну чего же ты ревешь? — нарушал расстроенную симфонию осуждающий голос Долорес. Фальшивка стояла, возвышалась над сломленной Софией, наблюдая за одинокой бесцельной агонией, не решалась нарушить ее, не решалась подойти и усугубить состояние. Обычно она вела себя по-другому: пугала, издевалась над Софией, показывала ей жуткие картины, насмехалась над ней, словно мстила за что-то. На сей же раз просто наблюдала, соблюдала дистанцию и почти ничего не говорила, не кидала колких шуточек. Просто наблюдала. — Я так боюсь его потерять… — признавалась честно Софи, и снова окуналась с головой в свое личное горе. — Это моя вина. Врачи сказали, что он может не выжить, что рана глубокая, и что… — снова плач. — У меня больше никого нет, — прошептала она. — Я не смогу без него. Страх потерять любимого был так силен, что Долорес не посчитала нужным вмешиваться. Ее задачей было погрузить в отчаяние. Но, кажется, Софи прекрасно справлялась и самостоятельно. Долорес нахмурилась, поджала губы, развернулась и ушла, отдаляясь скоро. *** Утренний дождь освежил воздух, проникший с бодростью нового дня через приоткрытые окна. Запах мокрой зелени защекотал кончик носа Астера, пробуждая в нем сознание. Юноша открыл глаз, зажмурился от резкой боли перед солнечным светом, к которому успеваешь отвыкнуть слишком быстро. Шторы не были закрыты. Фаворит духов простонал от боли вновь, но уже не резкой, скорее ноющей. Все тело его затекло. Он потянулся, ногой дернув в сторону. В тот же миг резко приняла сидячее положение девушка, до этого не спящая, лишь дремавшая рядом. Она не отходила от кровати и всю ночь просидела рядом. Заплаканная, но красивая. Софи.