Трещит хрусталь

Счастливая семья. Ни у Софии, ни у Астера ее не было. Быть может, поэтому их души медленно тянулись друг к другу? Истосковавшиеся по теплу, они сумели утолить неизведанную жажду, найдя в друг друге то, чего не хватало? София не видела себя в роли жены. Да и едва ли представляла, какого ею быть, что являет собой эта роль. В голове при возникновении этого слова тут же всплывал собирательный образ матери-домохозяйки, пожертвовавшей ради детей и мужа карьерой, амбициями, стремлениями и, в конце концов, мечтами. Образ изнутри поблекшей личности, красивой картинки с добрым, но измотанным рутиной жизни взглядом. Образ, что постепенно кажется все менее счастливым… Семейная жизнь — это счастье, уготовленное далеко не каждому. И ради этого счастья надо чем-то жертвовать. По крайней мере, такой вывод невольно сложился для маленькой девочки, понаблюдавшей за окружающими людьми. Но в основе этого жертвенного образа всегда стояла… Мама. — Соня, не стоит торопиться выйти замуж и заводить семью. Еще успеется. Сначала окончи школу, поступи в университет, получи высшее образование, начни работать. Ты должна построить карьеру и чего-то в жизни добиться, — говорила она не раз, наставляла предельно серьезно. В ответ юная София отшучивалась и всегда уверяла мать, что уж точно не влюбиться раньше времени, не разочарует. — Не повторяй моих ошибок, доченька. Я вот как вышла за твоего отца, так переехала с ним в другой город. Пришлось уволиться. А теперь, когда мои подруги добились успеха в профессии, сижу дома… В такие моменты она звучала грустно. Не могла скрыть сожалений и тревог. На вопрос: почему же ты переехала? Она ответила однажды, что того требовала работа отца, а она была молода, думала, что ради любви готова последовать хоть на край света. Уехала от родственников, от родного городка за тысячи километров, первое время помогала обживаться, затем беременность, воспитание ребенка, привыкание, рутина… Прошли годы, трудовой стаж не накоплен, да и работать то более и смысла нет. Наверняка ей было комфортно. Но была ли она счастлива? В воспоминаниях своих София редко видела мать грустной. Улыбалась она часто, с отцом ссорились редко… Однако, когда конфликты все-таки происходили, всплывали и все недовольства, накопленные за долгие годы. Обвинения ссыпались одно за другим.       «Нет, ты не была счастлива…» — таков был ответ Софии. Глубокая неудовлетворенность жизнью отравляла ее душу. Очень медленно, непозволительно медленно, чтобы уже к концу жизни осознать, что выбор, сделанный в молодости, был неправильный. Отрадой было только старое пианино. София часто слышала прелестную игру. Когда ее мать играла, она выглядела по-настоящему счастливой. Хотя мелодии были грустные, лиричные и местами меланхоличные, а в лице не было и намекал на улыбку. — Ах, как жаль, что я не умею петь, — сетовала она. — Я, я могу спеть для тебя. Ты играй, а я спою! — тут же предлагала маленькая Соня в яром стремлении исполнить желание матери. И пела, пела только для нее. Ее любимые песни, ее любимые слова. Странная она была женщина. Хоронила свои амбиции, утопала в жертвенности.       «Ты была не права, мама, совершенно. Даже после выхода из декрета ты могла начать карьеру снова. Говоря, что уже слишком поздно, что время твое прошло, ты лишь оправдывала себя и свои страхи. Возможно, тебе проще было винить в неудачах брак и семью… Но и матерью ты была не самой лучшей, чтобы называть себя мученицей, что все делала только ради семьи, — сказала это ей во сне София. Конечно, реальной уже не могла, лишь только проекции ее подсознания. — Но я тебя не виню. Я все равно люблю тебя, каким бы человеком ты ни была. Ты все равно останешься для меня самой лучшей» — Когда-нибудь я хочу, чтобы ты сделал мне предложение, — сказала Соня, улыбнувшись и коснувшись указательным пальцем кончика носа юноши. Астер смутился. — Софи… — лицо его раскраснелось. — Но я хочу выйти за Астера Литхи, а не за одну из твоих липовых личностей, — тут же уточнила девушка, которая сама же жила как Сильвиайм. — Понимаешь, что это значит? Ты должен заявить о себе всему миру и стать императором. — Почему?! — спросил юноша. Лицо его выглядело расстроенным.       «Неужели он думал, что я прошу об этом прямо сейчас?» — Что значит «почему»? Я хочу, чтобы ты не скрывался и жил без опасений. Для этого тебе нужно войти в императорский двор. — Разве мы не можем просто жить все вместе? Тогда бы София могла не уезжать от него… — В любой момент люди императрицы могут избавиться от нас. Чтобы жить счастливо и спокойно, нужно стать сильнее. — Чтобы взять тебя в жены, я должен стать императором? — спросил Астер и лукаво улыбнулся. — Софи, ты такая хитрая. Воодушевила меня, но поставила такое условие. Совсем недоступная, — послышались обидчивые нотки в голосе. — Только не подумай, что я говорю это из корыстных целей! Я просто забочусь о твоей судьбе. — Тогда я потороплюсь. Буду очень стараться, — обнял ее парень, начав ластиться к ее щекам, словно довольный кот. — Ты только обещай мне, — попросила Соня. — Ты так хочешь стать моей женой? — спросил Астер с особым удовольствием. На этот раз девушка стыдливо опустила голову и не ответила, лишь кратко качнула головой. — Я обещаю, Софи. Мы обязательно поженимся, — прошептал на ухо Литхи, отчего по плечам и спине Софии пробежались мурашки. — Я возьму ответственность за проведенную ночь, — продолжил он, и тут же получил водою в лицо. — Ну хватит! — рассмеялась и прикрыла его губы ладонями чужеземка, смущаясь пуще прежнего. — Ни слова больше! *** — Скоро ты отправишься в Академию. Не слишком сильно волнуешься, София? — поинтересовался герцог на утренней трапезе. — Признаться, это все же волнительно. Особенно сложно расставаться с вами, — новоиспеченная леди Сильвиайм повернула голову к сидящему по левую руку Астера, а затем сдержанно улыбнулась и положила свою ладонь поверх его. — Однако мы все обговорили. Это не столь большой срок. Я уверена, что справлюсь. — Я очень рад, что вы сумели договориться, — герцог довольно кивнул. — Также по поводу… Кхм, — он прочистил горло, — вашего будущего… Перед тем, как я уеду, я… Не сумев продолжить, мужчина закашлялся. Несколько секунд Астер сидел и наблюдал за происходящим, думал, что дедушка просто подавился, однако услышав, насколько жуткие грудные звуки выходили при каждом кашле, тут же встал с места и приказал оказать первую помощь и привести лекаря. В этот момент София могла лишь только продолжать сидеть и глядеть на происходящее, не в силах ничем помочь. Герцог встал, начал махать рукой и отрицательно мотать головой. Пытался выдавить из себя слова: «Не стоит, со мной все в порядке», — но его приступ никак не отступал, а состояние лишь ухудшалось. После он и вовсе пошатнулся, упал и потерял сознание. Благо не успел удариться головой, так как его вовремя подхватили служанки. — Что с ним? — спросила София, испуганно взглянув на младшего из Литхи. Тот выглядел взволнованным не меньшее остальных — он не знал причины. Пока продолжалась суматоха, подбегали служащие лекари, Астер вопрошал о состоянии родственника, приказывал срочно перевести того в спальню, София продолжала сидеть и наблюдать со стороны, словно не имея права учавствовать. Тревога разрослась очень быстро, охватило зловещее чувство неизвестного происхождения, и казалось, кто-то свыше злорадно смеялся над ней, приговаривая, что построенным планам суждено разрушиться. Один из лекарей, вышедший из комнаты спустя час, неутешительно покачал головой и заявил, что состояние главы рода весьма плачевно, подорванное здоровье дало о себе знать. Говорил о давней болезни, которую мужчина скрывал, что-то рассказывал о том, что она прогрессирует и нет даже возможности отсрочить неизбежное… Лились неизвестные понятия, множество оговорок. София прикрыла лицо ладонью от ужаса, обернулась к стоящему позади Астеру. Сердце облилось кровью, когда она увидела его испуганное выражение лица, выразившее душевную горечь. — Он долгое время скрывал это, — объяснял лекарь причину осложнений. — Так вот почему он так торопился… — поняла девушка. — Он знал, что болен и ему осталось недолго… *** Когда же герцог пришел в себя, служанки попросили войти в покои отнюдь не единственного внука. — Юная госпожа, Его Светлость желает видеть вас, — произнесла тихо и вкрадчиво одна из работниц поместья. Никогда прежде герцог Литхи не выглядел столь тщедушным, как в тот момент, когда лежал на кровати, тусклым и усталым взглядом взирая в потолок. Сердце содрогалось от его свыкшегося вида. София медленно подошла к нему и, словно в знак уважения его духовной стойкости, опустила голову. Она не хотела смотреть на умирающего дедушку, который, признаться, успел стать для нее семьей. Медленно присев на край стула рядом с кроватью, она поджала губы. Не могла начать диалог, не знала даже, что следует говорить в таких случаях. Ей хотелось за что-то извиниться. Наверное, за то, что она не знала способа вылечить его, продлить его жизнь. Пока она сидела и молчала, он накрыл ее ладонь своей, исхудавшей и иссохшей. Девчушка вздрогнула и взглянула в лицо, что одной лишь слабой улыбкой выражало благодарность. За что? За эту никчемную проявленную чуткость? За сострадание? — Почему вы ничего не говорили? — спросила она. — Если бы вы сказали, мы бы попытались… Астер очень дорожит вами, — она не хотела давить своими расспросами сейчас, но не могла скрыть смятения и несогласия со словами лекаря, сказанными ранее. Чтобы не повысить голос, остановилась и тяжело выдохнула, а затем дополнила: — И я тоже… Мужчина в ответ улыбнулся шире и охрипшим голосом ответил: — Я уже стар. Просто подошло мое время. — Почему вы говорите так, словно рады этому. Вы хоть подумали, как плохо будет без вас Астеру? — на злато-карих глазах навернулись слезы. Соня шмыгнула носом и поджала губы, чтобы из ее поданного рта не вырвалось что-нибудь грубое и неуместное. — Я счастлив, что скоро смогу встретиться со своей любимой, — ответил он и то ли посмеялся, то ли снова закашлялся. — Я хотел быстрее осуществить свои планы, чтобы обеспечить Астеру безоблачное будущее. Единственное, о чем я жалею, так это то, что я не успею… — вновь его речь прервал кашель. — Я все волновался, как же он будет без меня. Он ведь совершенно один и не приспособлен к жизни в обществе. Это моя вина, что я не смог… — Нет, не говорите так. Вы сделали все, что было в ваших силах, — возразила Софи. — Астер, наверное, меня винит… — Это не так, он тоже все понимает и очень благодарен вам за все. Он вас очень любит, Ваша Светлость! Дедушка, я ни за что не оставлю Астера. Можете не беспокоиться. Я закончу ваше дело. Он станет императором. Клянусь своей жизнью… Я!.. Мужчина слабо сжал тонкие маленькие пальчики, вынуждая поднять влажные глаза. Старый благородный мужчина улыбался и кивал на слова, озвученые дрожащим голосом. — София, золотце, я очень рад, что ты появилась в нашей жизни, — сказал герцог искренне, и слова эти попали в самое сердце, в самое ядро девичей души, раздались эхом в голове. — Ты очень напоминаешь мне мою почившую жену. Я рад, что у Астера есть то, что он хочет защищать. Теперь я уверен — он не пропадет. Ты мне вот что пообещай… — он кашлянул, с трудом завалившись на бок. — Побереги себя, без тебя… — Ваша Светлость… Пожалуйста, не бросайте нас! — Соня не сдержала своих эгоистичных желаний и начала жалобно лепетать: — Пожалуйста, потерпите еще немного! Я найду лекаря получше. Вы обязательно выздоровеете. Вы же такой крепкий. Только не умирайте, умоляю вас, — она горько расплакалась. — Как же мы без вас? — Расставаться, правда, никогда не приготовишься. Но коль Бог так решил… Значит, самое время. Мне пора встретиться со своими любимыми женщинами: женой и дочерью. Не печальтесь слишком долго. Лучше… Радуйтесь, что я был. Это будет… — А как же Астер?! — У него есть ты. Морщинистые пальцы коснулись влажной щеки, аккуратно стерли слезы, спадающие словно ртуть. Девчонка упрямо повертела головой. — Ваша Светлость, не со мной вы должны говорить сейчас, а с ним. Я его приведу. Скажите ему все, что хотели. Подождите! Я… Я сейчас! К счастью герцог перед смертью не бредил, как это часто бывало у других стариков. Однако за него бредила София. Она выскочила из комнаты с испуганным видом. Начала умолять Астера быстрее войти в покои. И, когда единственный представитель ныне павшего народа закрылся в комнате с дедушкой, Соня начала метаться в разные стороны, раздавая бесконечные указания работникам. — И стакан воды принесите! В комнате было слишком душно. Проветрите ее. Темно… Надо шторы… И подушки слишком большие. Неудобно. Их тоже заменить! Спустя несколько минут Астер открыл дверь и попросил девушку войти вновь. На ватных ногах та побрела вперед. — Знаешь, Лидиана очень красиво пела. У нее был очень чарующий голос, — начал говорить герцог. — Она часто пела для меня. Исполнишь ли ты мою просьбу, София? — спросил мужчина. — Просьбу? — Споешь ли ты для меня? Слова резонировали с болезненными воспоминаниями. Перед глазами вновь промелькнул уже поблекший образ, сознание воспроизвело материнский голос столь отчетливо, будто он звучал где-то рядом, здесь, в этой просторной комнате, меж этих стен. — Соня, спой для меня, доченька. Конечно, конечно она споет. Сделает все, что угодно, лишь бы исполнить ее желание. Глядя на увядающую в ней жизнь, будет приходить каждый день, рассказывать веселые истории и напевать ее любимые песни. — Да, я спою…