Превратности судьбы

С Эзрой Траун не пересекался долгое время. В этом было мало чего удивительного — они с Бриджером оба исполняли свои обязанности в разных уголках Галактики. Трауна ничуть не тяготило расстояние между ними, но ему действительно порой было интересно, каким образом их сведёт новый случай. Он не сомневался в том, что рано или поздно должно что-нибудь произойти. Поводом для столкновения с Бриджером послужило намерение имперцев разработать новое оружие против своих потенциальных врагов. Кому-то в руководстве стало явно скучно воевать старым и проверенным способом, так что в дополнение к бластерам, тяжёлой военной технике и новейшим секретным оборудованиям было решено создать нечто не менее эффективное и действенное. Химическое или биологическое оружие, к примеру. Траун был не в восторге от того, что его корабль превратился едва ли не в лабораторию. Конечно, ему доставили уже вполне себе готовое для эксплуатации биооружие, которое, впрочем, на самом деле всё ещё требовало серьёзной доработки. Отправляясь в Неизведанные Регионы, чтобы безопасно для имперских граждан испытать новое средство борьбы с непокорными, Траун должен был довести все работы до конца. Разумеется, Каллус немного подсуетился и слил драгоценную информацию Альянсу незадолго до того, как «Химера» покинула знакомые просторы космоса. Так что чиссу следовало быть бдительным на собственном корабле и принять меры предосторожности. Очевидно, что вместе с гранд-адмиралом Трауном и агентом Каллусом выяснять возможности биооружия отправился и лейтенант Бриджер, воспользовавшийся надёжной маскировкой. Вообще, посылать Эзру на такое ответственное и опасное задание было нецелесообразно, и даже не потому, что тот мог не справиться. Как раз таки наоборот — успех практически гарантирован, ведь за работу брались хорошо обученный джедай и опытный шпион. Вот только велика вероятность, что на эту миссию Эзра рвался вовсе не по причине уверенности в своих силах и навыках ориентирования на разрушителе. И стремление приблизить Альянс повстанцев к победе тоже, скорее всего, было ни при чём. Эзра был способен выполнить порученную ему задачу — изучить принцип действия оружия и по возможности нейтрализовать опасность, — но нельзя было ждать однозначного результата, потому что, помимо ненависти к Империи, присущей каждому повстанцу, Эзра также держался и других мотивов, уже своих собственных. То, что Траун его соулмейт, дальше команды «Призрака» не ушло. Это превратилось в тайну, и было непонятно, как следует воспринимать подобную связь с гранд-адмиралом — как проклятие или как знак, посланный свыше? Эзра своими мыслями ни с кем не делился, позиция Кэнана была известна, а остальные единодушно считали, что ничего хорошего эта связь не сулит. Ни им, ни Эзре. Так что это более чем объясняло, почему из команды «Призрака» никто не хотел пускать парня на «Химеру». Никто не был до конца уверен, что Эзра чётко последует плану и не позволит себе вольностей. Тем не менее тот оказался очень настойчив и сумел убедить в своей добросовестности не только тех, кто по чину был равен Гере, но и близких товарищей, искренне волнующихся за него.  — Мы же все понимаем, что шкет всё равно поступит по-своему, если он что-то задумал? — сказал Зеб после того, как Эзра отправился на задание. В кают-компании «Призрака» тогда вздохнули все. Впрочем, Эзра вёл себя благоразумно. К Трауну на глаза он не попадался, многие свои действия обговаривал с Каллусом. С того момента, как он проник на «Химеру», началась тонкая и опасная игра между Трауном и Каллусом и между Бриджером и персоналом разрушителя. Каллус старался аккуратно выведать все нюансы биологического оружия, Траун выбирал меньшее из двух зол и скармливал агенту максимально незначительные сведения. Эзра крутился возле помещений, оборудованных под лаборатории, то и дело меняя униформу и по возможности скрывая своё лицо. Время шло, а испытания всё не проводились. Траун осторожничал. Он хотел избежать возможных рисков, чтобы в ответственный момент не потерять контроль над ситуацией. Поэтому, одновременно завершая работы над универсальной заразой, которая по задумке должна быть способна воздействовать на разные виды и расы разумных существ, чисс также создавал и антидот. Его тоже было бы неплохо испытать для надёжности. …Как бы Траун ни старался удержать все ниточки в руках, чтобы успешно выполнить доверенную ему задачу, не потерять из зоны видимости шпиона-Каллуса и при всём этом помнить о Бриджере, катастрофы избежать не получилось. Чья конкретно это была вина, сложно сказать, — легче сразу признать тот факт, что каждый из трёх главных действующих лиц на «Химере» поспособствовал несчастному случаю. Вообще, стоило ожидать, что рано или поздно что-нибудь пойдёт не так, если на имперском разрушителе свободно разгуливают мятежники, даже если их всего двое. Хотя ситуацию усугубило отнюдь не слаженная работа повстанцев, а, как раз таки, отсутствие её согласованности как таковой. В одном мнения Каллуса и Бриджера точно сходились: оба хотели разобраться и нейтрализовать угрозу до её окончательной реализации, другими словами, до испытаний. Только один желал сначала дождаться, когда будет готов антидот, а это, между прочим, увеличивало вероятность скорых экспериментов над невинными существами, а другой считал, что это напрасный риск — вот так просто ждать. Каллус медлил и действовал очень аккуратно, незаметно взламывая некоторые коды и кропотливо расшифровывая те файлы, которые удалось вытянуть из секретных баз данных. Он подготавливал основной материал, чтобы позже независимо от обстоятельств передать его с Эзрой в Альянс. Эзра тоже глядел в оба, выпытывая необходимые знания посредством разговоров, своего природного обаяния и — бывало и так, — элементарным джедайским внушением. Вот так и получилось, что Каллус изучал вопрос с теоретической стороны, а Эзра — едва ли не напрямую наблюдая за проводящимися в лабораториях опытами. Траун же запасался терпением: Каллус до сих пор считался стратегически выгодным, так как в определённый удобный момент им можно было воспользоваться и здорово подставить врага и, если не уничтожить, то, во всяком случае, нанести значительный урон повстанцам, поэтому его сиюминутное разоблачение исключалось из плана; деятельность Бриджера была пока что незаметна. Траун в принципе знал об Эзре только благодаря обострившемуся предчувствию, но, даже будучи осведомлённым о его нахождении на «Химере», чисс временил с тем, чтобы выследить парня, изловить его и запереть где-нибудь, чтобы тот не мешался. Трауну предстояло решить занимательную задачу: служба Империи и выполнение своих обязанностей была в его личных интересах, однако Бриджер теперь также отвечал его интересам, пусть те и были по своему существу немного другими, отличными от первоначальных. Трауну было важно провести испытания, и он оставался бдительным: ему не до конца было ясно, чего стоило ожидать от Эзры. Вряд ли юный джедай не попытается испортить дело, но пока чисс наблюдал только за Каллусом, так как его попытки разведать как можно больше были очевидны. Таким образом, не забывая о Бриджере, Траун не исключал возможной диверсии и потому морально был готов к любой неприятности. Как говорилось ранее, неприятность случилась, и предотвратить её не удалось. Как бы агент Каллус ни старался обставить всё так, будто произошедшее являлось ничем иным, как обстоятельством, спровоцированным непреднамеренной ошибкой человека, Трауну было всё понятно. Для чисса не имело значения, кому именно принадлежала инициатива вторгнуться в работу учёных (и вряд ли правда откроется кому-то ещё помимо тех генералов Альянса, которые позже прочтут протокол, потому что Бриджер никому ничего не расскажет, а Каллуса никто не спросит); враг предпринял попытку помешать завершению создания биооружия, и на «Химере» уже объявлен режим ЧП, — вот что по-настоящему существенно на данный момент. Наверное, Трауну всё-таки повезло: с вирусом, над которым столько времени бились имперские учёные, ничего не случилось. Разве только что зараза вышла за пределы лаборатории и теперь представляла серьёзную угрозу всему экипажу разрушителя. Впрочем, все дальнейшие предпринятые гранд-адмиралом действия выполнялись под руководством лучших имперских вирусологов, так что, можно сказать, ситуацию получилось взять под контроль. Жертвы, конечно, были, но введённый карантин, обязательство носить респиратор и чёткое повиновение командованию давали положительные результаты: все сохраняли спокойствие, и это не позволяло заболеванию быстро распространяться. Основные силы были теперь направлены исключительно на доработку лекарства, и главный проект оказался заморожен на неопределённый срок. Эзра больше никаких глупостей не делал, благоразумно решив залечь на дно до поры до времени. Прячась среди других офицеров, он так же, как и они, выполнял поступающие сверху распоряжения по поводу возникшего критического положения. Каллус немного ему подсобил, обеспечив нужными кодами и фальшивым удостоверением личности. Таким образом, Эзра наравне с другими членами экипажа «Химеры» был включен в программу, рассчитывающей на каждого приверженца Империи поддерживающие иммунитет сильные препараты и прочие другие необходимые в сложившейся ситуации вещи. Ну и, раз уж он оказался включён в базу данных разрушителя, увильнуть от сдачи анализов было невозможно. Эзру это особо не расстроило — погибнуть из-за своеобразной мнительности желания не возникало, так что Бриджер даже не попытался что-нибудь придумать и как-нибудь извернуться. По его мнению, в таких обстоятельствах глупо было отказываться от медицинской (и, без всяких сомнений, ещё и первоклассной) помощи, и с тем, что эта помощь исходила от врага, можно было смириться. Каллус же как-то пользуется благами Империи, и ничего. Эзра был уверен, что справится. Первую серию забора крови Эзра пережил вполне себе благополучно, если учитывать тот факт, что с подобной процедурой он ещё никогда в жизни не сталкивался. Империя в его глазах сделалась ещё более серьёзной организацией: в Альянсе пока что обходились без уколов. Впрочем, Эзра всё равно задумался над тем, что некоторые меры по охране здоровья повстанческому образованию стоило бы пересмотреть и по возможности даже немного подкорректировать. Но, это всё уж как-нибудь потом. Сейчас следовало думать о задании. Голова Бриджера, казалось, была забита совершенно не тем, чем надо было. По крайней мере, от Каллуса Эзра не один раз слышал что-то вроде «Давай, парень, соберись». Агента не волновало, о чём думал джедай — выполнение миссии для него было на первом месте, всё остальное имело уже второстепенное значение. Самому Эзре на тот момент было совсем не интересно, чего от него ждал Каллус, и его не особо задевало, что он поступает слишком эгоистично. У него были собственные цели, ради достижения которых он буквально напросился на это опасное задание, и отступать на полпути он был не намерен. Каллус ещё долго не мог понять, в чём дело, и почему Бриджер как не от мира сего. А вот до Трауна дошло гораздо быстрее, какова была настоящая причина нахождения Эзры на «Химере». Прояснению обстоятельств дела чиссу помог случай, когда им с Эзрой впервые за столько времени удалось пересечься. Эзра повторно сдавал кровь, и если укол в вену он воспринял нормально, то, когда медицинский дроид уколол ему палец, внезапно мелькнувшая мысль о том, что, вообще-то, процедура довольно болезненна, испортила всё. Эзра не смог подавить стремительно нарастающее волнение, и из кабинета он прямо-таки выполз, держась за стенку и стараясь не шлёпнуться в обморок. Именно в таком состоянии его застал Траун, который иногда заглядывал сюда, в этот отсек, чтобы побеседовать со специалистами, не извлекая их из рабочей среды. По согнутой в локте руке Эзры чисс быстро сообразил, что к чему, и оперативно затолкал вконец потерявшегося в пространстве бледного парня в ближайшее пустое помещение. Там он усадил Бриджера на кушетку и, несильно давя на плечо, заставил его наклониться, объяснив, что так кровь прильет к голове, и станет легче. Эзра подчинился и через минуту-две в самом деле почувствовал себя лучше. Траун с Эзрой замерли в неловком молчании, и каждый думал, что теперь делать. Эзра смотрел на чисса снизу вверх, сжимая в руках респиратор. Его лицо было совершенно спокойным, только в глазах читалось привычное любопытство. Эзра нарушил тишину первым, опередив всякие вопросы со стороны Трауна.  — Можно я тебя поцелую? — спросил он неожиданно. — Хочу кое в чём убедиться. Снова эта манера — никакого подведения к теме, подумалось Трауну, который в некоторой степени оказался застигнут врасплох. Он поступил бы очень разумно, отказав Бриджеру, так как, во-первых, карантинные меры никто не отменял, а, во-вторых, не слишком ли Эзра торопится?.. Опираясь на логику, или, точнее, больше на жизненный опыт, хотелось сказать: Эзра, никто не начинает отношения вот так прямолинейно. Лично Траун всё-таки предпочитал сначала нормальный разговор и только потом какие-либо действия. С другой стороны: чисс уже давно знал Бриджера, и все редкие с ним встречи вполне можно было принять за один непрекращающийся диалог, позволяющий им обоим составить друг о друге более полное представление. Казалось, Эзра именно так и воспринимал их с Трауном столкновения, каждый раз сразу переходя к делу. И ведь Траун даже не мог упрекнуть его: в такое неспокойное военное время взаимодействовать друг с другом каким-то иным образом никак и не выйдет. В связи с этим возникал вопрос: когда ещё выпадет подобный случай?.. И потом — Трауну точно так же, как и Эзре, было интересно. Поэтому Траун кивнул, стянул с лица респиратор и опустился на кушетку рядом с Эзрой, готовый к эксперименту. Они приблизились друг к другу одновременно, будто каждый опасался, что один из них передумает. Затем, убедившись, что никто из них отступать не собирается, и тот и другой вообще перестали волноваться о чём-либо, растягивая поцелуй и прислушиваясь к своим чувствам.  — Проверил, что хотел? — Спросил чисс, едва они отстранились.  — Да, — выдохнул Эзра. — Да, — он повторил, уже как будто для себя, и добавил: — мне нравится. Сказал как припечатал, — Траун даже слегка обомлел, так много слова Бриджера несли в себе информации, которую, казалось, только он каким-то образом и был способен разобрать. Траун не удивился бы, если бы со временем они с Эзрой обрели нечто вроде телепатии, — кто знает, какие ещё сюрпризы может преподнести связь соулмейтов. Впрочем, в голове у Трауна как будто что-то щёлкнуло, и происходящее стало более чем понятным — должным, нормальным, если не закономерным. Чисс почему-то не сомневался — одновременно с ним Бриджера тоже постигло некоторое озарение, расставив всё на свои места и позволив парню сделать какие-то свои окончательные выводы.  — Я зайду к тебе сегодня перед отбоем, ладно? Эзра хотел как можно скорее покинуть кабинет, и Траун не стал его останавливать, впечатлённый не меньше, чем он. В какой-то степени ему была понятна такая спешка — Траун сам был не прочь провести немного времени в одиночестве и упорядочить неконтролируемый поток волнующих мыслей. Что тут говорить, с Бриджером ему целоваться понравилось. И всё же, взять паузу в данный момент было необходимо, как бы ни хотелось поэкспериментировать ещё дополнительно. Глядя на Эзру, было нетрудно догадаться, что он тоже заинтересован в своеобразном продолжении. И теперь оба знали, что это продолжение будет, и, что самое главное, в этот же день.  — Я буду ждать.

***

Эзра действительно пришёл; по какой-то причине Траун решил не встречать его в дверях, сразу переместившись в свой спальный отсек. Он не мог сказать, какие конкретно у него были ожидания, но кровать показалась ему самым удачным местом для предстоящих исследований, лишённых строгой официальности. Он ощущал слабый страх и едва уловимый трепет и точно знал, что эти эмоции принадлежат не ему. Сам Траун чувствовал себя гораздо уверенней: он был спокоен и привычно собран, и только по телу разносилось лёгкое тепло предвкушения чего-то неизвестного, но достаточно любопытного и, чего тут отрицать, приятного. Наверное, стоило договориться о более нейтральной территории, чтобы Бриджер так сильно не переживал: парень выглядел так, будто он забрался в логово зверя, намереваясь вызвать чудовище на поединок. С другой стороны, в какой бы части разрушителя они ни организовали свидание, Траун в любом случае будет в своей крепости. А так их хотя бы не побеспокоят. И потом: Эзра сам назначил место встречи, первый проявил инициативу, так что…  — Предлагаю сразу установить границы дозволенного, — это было первое, о чём подумал Траун, глядя на замершего в некоторой растерянности Бриджера. Эзра не боялся, скорее опасался, что что-то может пойти не так, выйти из-под его контроля или за пределы желаемого, за рамки его текущей готовности. Всё это Траун не просто осознавал — чувствовал, как какой-нибудь адепт Силы; ему важно было дать понять, что он не собирается злоупотреблять установившимся между ними доверием. Эзра понял его.  — Штаны снимать не буду, — заметно расслабился он, моментально поддаваясь особенному настроению, который чисс определил бы как легкомысленно-весёлое. Во всём остальном Эзра был полон решимости.  — Аналогично, — Траун принял правила. Они начали с поцелуев. Эзра без стеснения устроился у Трауна на коленях — так было практично и удобно им обоим. Траун непринужденно держал руки на бёдрах парня, и казалось только от наличия этого факта Эзре, не знавшему, куда деть свои руки (он просто опустил их между ним и чиссом), становилось сложнее контролировать собственное дыхание. Целовались совершенно не торопясь, не ощущая ни неловкости, ни стыда друг перед другом — о происходящем прямо здесь и сейчас они никому потом не будут обязаны отчитаться; предоставленные самим себе, оставив всех и всё за дверьми спальни, Траун с Эзрой сосредоточили внимание исключительно на прикосновениях, дыхании, поцелуях и совместном удовольствии. Эзра снова воплощал свои безобидные идеи первым, и Траун был не против того, чтобы быть ведомым. Эзра недолго повозился с застёжкой, стянул с себя китель и остался в нательной майке. Чисс незамедлительно запустил под неё руки, соприкасаясь ладонями с гладкой и горячей кожей. Эзра уже тяжело дышал: его легко заводило каждое уверенное и неспешное движение Трауна. Он не переживал о том, что дыхание Трауна, в отличие от его собственного, до сих пор не сбилось — напряжённые сильные руки, которые его трогали, говорили ему о многом; Траун, несомненно, как и он, наслаждался процессом. Беспрепятственно приподняв Бриджеру майку чуть ли не до самой его шеи, чисс немного отклонил парня назад, без труда удерживая его в одном положении, и, приблизившись лицом к его груди, начал целовать уже там. Он мягко касался губами кожи, иногда прикусывал, осторожно, чтобы не осталось отметин — Эзра едва ощущал эти лёгкие укусы, расслабленный и одновременно с тем сильно взволнованный. Траун чувствовал чрезмерное возбуждение Эзры, не только через окрепшую в данный момент связь, но и физически; Эзра вздохнул особенно громко, практически застонал, когда Траун взял в рот его сосок, медленно пощупывая другой своими пальцами. Чисс сам был приятно взбудоражен. Дальше он действовал уже без наводок: Эзра так увлёкся своими ощущениями, что не заметил смены позиций, не отреагировав на то, что, следуя направительным движениям Трауна, он с коленей переместился непосредственно в постель, выпустив из рук крепкие плечи. Он даже не успел толком прийти в себя, когда у него получилось увидеть Трауна, склонившегося над ним, с полностью обнажённым торсом. Траун продолжал целовать Эзру, и самые разные мысли проносились в его голове, абстрактные и неясные. Эзра тихонько выгибался под ним, беспокойный и разгорячённый; для первого близкого контакта они зашли достаточно далеко, и Траун, вылавливая из эмоционального потока эмоции, принадлежащие Бриджеру, подумал, что парень слишком быстро впал в непонятное состояние, подозрительно схожим с ломкой. Как будто Эзре всё ещё мало тех чувств и ощущений, свалившихся на него, будто он хотел испытать их не только за настоящий момент, но и за всё то время, когда всего этого ему не хватало.  — Всё нормально, — выдохнул Эзра, вероятно, догадавшись, о чём именно думает Траун, без труда различив в его движениях сомнение в том, стоит ли им продолжать. — Я справлюсь. Траун ему поверил; сдвинулся немного ниже, лёгким движением приспустил Эзре штаны и припал губами к открывшейся коже низа живота. Эзра весь внутренне содрогнулся, определенно точно жалея об установленном им же правиле (Траун в этом был уверен, чувствуя причину сожаления Бриджера челюстью). Эзра держался, стараясь не стонать (наверное, это было единственным, что стесняло его). Траун смотрел на него и думал, что в них обоих однозначно заложена конкретная программа, отвечающая за их чувства друг к другу; возможно, прямо сейчас они с Бриджером её активизируют. Не исключено даже, что они уже сделали это, и гораздо раньше, раз так резко соскочили с соблюдения привычной дистанции. Траун ничуть не удивится, если утром или на днях он услышит от Эзры окончательное признание в любви, или, более того, сам скажет парню что-нибудь такое. Расстроен, впрочем, он не будет. От слова совсем. Он подтянул Эзру к себе.  — Траун?  — М? Чисс посмотрел на него, будто увидев впервые: Эзра лежал под ним, и лицо у него было раскрасневшееся, но такое серьёзно-печальное, что и не скажешь, что он на самом деле возбуждён. Траун почувствовал, как сердцу неожиданно стало горячо.  — Я ведь тебя всю жизнь ждал, — сказано без сожаления, с каким-то даже облегчением и удовлетворением. Вот оно. Траун вновь склонился над ним, целуя в губы.