tokyo misery

— Какучё, пообещай мне кое-что, — сказал однажды Изана, но так и не закончил свою мысль. Они лежали в городском парке и ловили ладонями яркие лучи солнца, что изредка выглядывали из пелены густых облаков. В воздухе витал запах жасмина — его любимые цветы — и домой совсем идти не хотелось. Какучё бы и ночевал тут вместе с ним, и закат бы встретил, и целовал бы его мягкие щёки, и на рассвете ещё много раз сказал бы про свои сильные чувства, и все бы жасмины мира ему подарил. — Какучё, а что есть жизнь и любовь? — задумался Курокава, прикрывая глаза и вдохнул запах душистых цветов. — Для меня — это ты, — как простую истину, сказал Хитто, щипая его за бок и нависая сверху. Изана громко рассмеялся от ответа и нежно-нежно улыбнулся — так, что у Какучё затрепетало всё внутри и щемило где-то в солнечном сплетении. Серёжки Курокавы то и дело задевали его шею и путались в волосах самого Изаны, когда они обнимались, перекатываясь по траве. — Может, мне тоже уши проколоть? — взяв одну кончиками пальцев и внимательно рассмотрев, спросил Какучё. — Конечно, — усмехнулся он. — Тогда я подарю тебе такие же. Или отдам одну свою. Изана оставил на его щеке робкий поцелуй и поднялся, подходя к кустарнику жасмина, вдыхая запах маленьких белых цветов — они до невозможности подходили Изане, как думал Какучё. Поэтому он старался всегда приносить домой небольшую охапку жасминовых веточек. Ведь он однажды пообещал ему. У них было столько уже обещаний друг другу, что сосчитать невозможно. С самого детства что-то друг другу обещают. И выполняют. Затем обещают вновь. Хитто подошёл к нему, привычно обнимая сзади, вдыхая запах его кожи. Сжал в объятиях крепко-крепко — так, словно Изана мог бы исчезнуть — и поцеловал блондинистый затылок, шепча что-то о том, что хочет обнять ещё сильнее, но не может. Курокава только гладил его руки, что покоились у него на талии, и заодно — нераскрывшиеся бутончики жасминов. Смотрел завороженно на веточки и вздыхал, словно искал ответы на какие-то внутренние вопросы. — Обещай, что будешь меня всегда защищать от ветра, — уже как шутку, сказал Курокава. Прохладный ветер холодил их кожу, отчего Изана постарался спрятаться от холода в руках Хитто: повернулся и обнял в ответ, пытаясь пробраться ладонями под чужую футболку в надежде согреть руки. — Обещаю, — Какучё потёрся щекой о его. На самом деле, он готов был что угодно пообещать Изане, только бы тот всегда улыбался для него и светил. — Пообещай мне, что ты никогда меня не забудешь. Хитто вдохнул полную грудь воздуха, наслаждаясь ароматом жасмина и, словно впитав в себя этот — его — запах, кивнул. — Обещаю. А ты обещай, что никогда не оставишь меня.